Падение

Стив ухмыльнулся ему, кончик носа покраснел от кусачего зимнего воздуха, щёки тоже. Мелкий кутался в слегка поношенное великоватое ему пальто Баки, которое, как Баки клятвенно заверял, больше не налезало на плечи, но холод всё равно добирался до Стива, как собака до зарытой кости. — Спасибо, что пошёл со мной. Знаю, обычно ты ходишь с роднёй на другой конец города. — Ну, вдруг твой священник будет чуток снисходительнее ко мне после исповеди, чем наш отец Саймон, из-за того, что я закадрил Мэри Коннор. Эх, горячее же вышло свидание! Стив бросил на него убийственный взгляд. — Тогда ты не знаешь отца МакМиллана. Надеюсь, тебе нравится «Аве Мария», потому что, не сомневаюсь, тебе придётся повторять её до самого ужина. Баки напоказ страдальчески застонал, притягивая Стива ближе и кладя руку ему на плечи. — Нынче морозы, а ты только-только оправился от болезни, и я уверен, что, пропусти ты неделю, отец МакМиллан понял бы. Стив нахмурился: — Дело не в отце МакМиллане, Бак. — Да-да, кто бы спорил. Я просто к тому, что не думаю, будто воскресная месса принесет тебе больше пользы, чем тарелка горячего супа и возможность отсидеться дома, а не тащиться куда-то по собачьей погоде. Стив отпихнул Баки. — Не следует так говорить, Бак. Баки поднял ладони: — Да ладно, Бог помогает тем, кто помогает себе сам, верно? А ты сейчас не делаешь себе никаких скидок. — Ну, я делаю скидку на твою глупость, раз не заехал тебе в нос прямо у церкви. Я в порядке. Не нужно нянчиться со мной как с ребенком, если ты за этим потащился со мной. — Ясно. Прости, зря я ляпнул. Приблизившись к церкви, сложенной из когда-то белого, а теперь посеревшего камня, скромной, несмотря на украшавший её над входом большой витраж, Баки замешкался. Когда он последовал за Стивом в ворота, ноги будто пустили корни в плиты двора. Стив обернулся, досадуя, что Баки застрял у ворот как истукан. Баки велел ногам двигаться, но просто не мог заставить себя переступить порог. И… ему чудится, или вдруг стало адово жарко? Внезапно из штанов сзади вырвался хвост, а из висков стремительно проросли длинные загнутые рога. — Баки… — Стив уставился на него, обманутый и потрясённый. И глубоко внутри Баки знал, что Стив видит его настоящую суть: нечто злое, извращённое, недостойное ни любви, ни просто дружбы. Демона. Стив попятился, отвращение на его лице ранило сильнее пули. Внезапно земля под ногами треснула и расступилась, и Баки мог только смотреть, как проваливается прочь от Стива, церкви и всего Бруклина в море огня... или на дно ледяной пропасти…

***

Баки рывком вывалился из кошмара, трясясь и хватая ртом воздух. Мгновения потерянности, и осознание произошедшего прошлой… ночью? днём? придавило неподъёмным стыдом. Он скорчился от омерзения. Господи, почему и это не могло быть просто кошмаром? Его не просто насильно поимели; он принял это и умолял продолжать. Накатила тошнота, когда Баки понял, что наверняка плескалось у него в желудке. Захотелось сблевать, и оттого, что тело было в восторге, сделалось стыднее во сто крат. Он лежал навзничь и не мог заставить себя открыть глаза, чтобы увидеть, какие ещё ужасы его поджидают. Он со стоном перекатился, прижимаясь горящим лицом к холодному равнодушному камню. «Хорошо, что Стив так и не узнал, во что именно Гидра меня превратила, — тоскливо подумал Баки. — Бьюсь об заклад, мелкий опять нашёл бы способ обвинить в произошедшем дерьме себя». Что ещё хуже, Баки не удавалось представить, как правильный до мозга костей Стив остался бы ему другом, не терзаясь при этом закономерными сомнениями. Может, он попытался бы, может, даже придумал бы какое-нибудь несусветное оправдание, но самообман сожрал бы его быстрее, чем пневмония зимой. Жизнь Стива точно стала куда лучше теперь, когда Баки исчез со всеми своими тяготами. «Хорош. Рассопливился! — одернул себя Баки. — Самоедством себе не поможешь. Это их вина. По-твоему, Стив валялся бы здесь, пленный, и мучился из-за этой херни? Да что б их, Гидра и без тебя неплохо справляется, так что не нужно им помогать». Баки стиснул зубы и сжал кулаки. Гидра хотела демона? Он устроит им такого демона! Погодите… Кулаки? Надежда взметнулась в груди, он распахнул глаза, и… На секунду ему показалось, что рядом кто-то ещё, прежде чем до него дошло, что он видит. Это не моя рука!!! Вместо левой руки он увидел тёмное грубое нечто. Ладно, конечно, оно напоминало руку, но на этом сходство между тем, что у людей должно расти из плеч, и этим заканчивалось. Оно бугрилось шишковатыми мускулами и было чертовски зловещим. Такого же тёмно-серого цвета, крапчатое, как хвост, только здесь кожа скорее походила на потрескавшуюся глину: её прорезали ряды неровных горизонтальных борозд, широкие у плеча и совсем узкие у кончиков когтистых пальцев. У локтя топорщились колючие шипы. Поколебавшись, Баки потрогал это правой рукой, почти ожидая, что её обожжёт или ещё что-то такое. Но ничего не случилось. На ощупь оно оказалось более гладким, чем выглядело, таким же по-человечески тёплым и неожиданно жёстким. Осмелев, Баки на пробу ткнул но… когтем в бетон. К его изумлению, он не почувствовал боли, когда сломал ноготь: «кожа» на пальце оказалась весьма твёрдой. Но даже сквозь такую что-то чувствовалось. Как-то… по-другому: не оголённо-остро, как хвостом, но и камнем она не была. Она не проминалась под нажимом, как обычная человеческая, наверное поэтому и ощущения смазывались. Он чувствовал форму, температуру, текстуру, но не мог понять, сколько силы прикладывает. Ладно, может, это было чуточку удивительно. Если закрыть глаза, движения мускулов, позволяющие сгибать и разгибать руку, ощущались почти привычными. И когда он напрягал и расслаблял это, поворачивал так и этак, гребнистые пластины смещались, расходясь или, наоборот, находя друг на друга странным волнообразным движением. Только вот теперь это его рука. Не новая игрушка или что-то из свежего номера «Удивительных историй», а самая что ни на есть демоническая рука. Ну же, Бак. Ты справишься. Кромешно поужасаться сможешь потом. Подбери сопли и разведай окрестности. Что тут есть под рукой? Кто б сомневался, его сунули в камеру, в которой не было ничего мягче камня. Окон нигде не виднелось, но она была сырой и выстуженной, бетонный пол высасывал тепло из босых ног. У задней стены притулилась каменная скамья; помимо неё скудные удобства составляло пустое ведро с рулоном туалетной бумаги и миски вроде собачьих с сомнительной водой и чем-то серым и комковатым — по-видимому, здесь это считали едой. Вместо передней стены толстые железные прутья отделяли камеру от большого квадратного помещения со стоком в центре такого же бетонного пола. С потолка свисала забранная в решётку одинокая лампочка, мигавшая в меру часто и сбивчиво, чтобы это уже начало раздражать. Соотнеся ширину камеры с шириной внешнего помещения, уходившего вправо и влево футов на шесть, Баки предположил, что занимает среднюю из трёх камер. Обстановку снаружи слегка разнообразили несколько деревянных стульев и зловещего вида шкаф чуть поновее с замками на ящиках. Короткая лестница в дальнем углу заканчивалась прочной стальной дверью. Итого, он либо в подвале всё того же объекта, либо в камере пыток. А может, у них тут два-в-одном! — Есть ещё кто живой в этой адской дыре? — крикнул Баки. Стоило попытаться. Ответом было молчание, однако, напрягая слух, он смог разобрать равномерное поскрёбывание о камень за дверью. Значит, тюремщики оказались не настолько тупы, чтобы оставить его совсем без надзора, но, похоже, хотели, чтобы он в этом уверился. Однако у них хватило порядочности оставить ему одежду. Ну, то, что от неё уцелело: бушлат, лишившийся рукавов, и штаны на голое тело. Хвост свободно свисал поверх пояса, из-за чего штаны пришлось приспустить. Ботинки и рубашку забрали, но с и тем, что осталось, он мог устроить уродам пару сюрпризов. Баки только-только начал прикидывать, как состыковать немногие подручные средства и данные, которые успел насобирать, когда острый слух уловил приближающиеся шаги. Стальная дверь с громким скрежетом открылась, и показался Лукин в сопровождение двух солдат, решительно пересёк внешнее помещение и остановился, не доходя футов пяти до камеры. Солдаты вытянулись по флангам. Лежащий Баки и не подумал подняться. — А, замечательно, мистер Барнс, вы не спите. Как новая рука? Я обещал, что мы поможем вам с ней, а я человек слова. — Вот это не моя рука! — рявкнул Баки. Колючие выступы на локте и в основание хвоста вздыбились. — Бросьте, сержант. Чем раньше вы примете новую суть, тем скорее освоитесь с силами, которые вам подарила Гидра. — Такое дело, — Баки не пожалел яда, — что-то я не припомню, чтобы сидел на коленях у Санта-Гидры и чего-то просил! Лукин остро глянул на него. — Сержант Барнс, вчера ночью вы много чего просили, и я видел своими глазами, что одними коленями знакомство не ограничилось. — В Гидре такой недоёб, что аж нужен блядо-демон?! — Баки сплюнул. — Если бы это зависело от меня, я бы предпочёл не иметь дела с такими вульгарными условиями кормления, но, боюсь, этот аспект вашего существования… как это у вас говорят? входит в комплект? Ты демон, а все демоны должны питаться сексом для поддержания сил. Вас создали расой абсолютных рабов, то есть: сильными, покорными и стремящимися удовлетворить все нужды своего хозяина. Баки охренеть как сомневался насчёт незаинтересованности Лукина в удовлетворении его пищевых потребностей. Даже если лично он и не драл Баки, этот садистский сукин сын вовсю упивался своей грёбаной властью. Даже сейчас не переставал жадно обшаривать взглядом его руку и хлещущий хвост, как солдат, осматривающий новёхонькую винтовку. — Покорными? — процедил Баки. — Если ждёшь, что я начну прыгать по твоему щелчку, — закатай губу. — Возможно, не сразу, — невозмутимо ответил Лукин, глядя на него сверху вниз. — Но, как я уже говорил, я человек терпеливый, и в конечном счёте ломаются все. Вопрос просто в том, кто ломает. Слушая мудака, Баки в немом бешенстве впился пальцами в бетон. — Но чего я не понимаю, сержант, так этого того, что делает вас таким особенным. До и после вас все были катастрофическим провалом. Известно ли вам, скольких до вас перебрал Зола в попытках заставить работать свой ритуал? Сколько денег потратил впустую? У меня есть несколько версий, не желаете ли послушать? — Лукин закинул наживку. — Да не особо. Но что-то подсказывает, что ты всё равно не заткнёшься. — саркастически выплюнул Баки. И Лукин продолжил. Самовлюблённый мудак. — Возможно, тот, кто завершил ритуал, внёс некий недостающий элемент, который не предусмотрел Зола… Стараясь сохранять равнодушный вид, Баки подумал о крови Стива и сыворотке в его венах, но хвост за спиной заметался из стороны в сторону, как у потревоженной кошки. — ...Или, возможно, ваш случай сходен с теми, что исследует мой коллега Уайтхолл, когда принимающий должен быть восприимчивым к преобразованию. Может быть, в вас всегда дремало демоническое семя, а Зола лишь пробудил его. Проклятье, нет. От одного только предположения у Баки по спине пробежал холодок, но тут же пригвоздила мысль: он так легко принял войну и роль снайпера. Он никогда намеренно не мазал по живой цели, как многие из новичков на поле боя. С ним изначально было что-то в корне не так, какое-то темное пятно в душе? Стив всегда был очень хорошим, слишком хорошим для такого дерьмового друга, как он… Нет, не дай Лукину задеть себя. Он шмаляет наугад, чтобы задеть за живое. — ...Или же вы просто были слишком упрямы, чтобы умереть. Но какова бы ни была причина, вот ваше предназначение. — Притащился сюда позубоскалить? — Баки пошёл в наступление, не желая играть в игру Лукина «Задень Баки посильнее». — Я здесь, чтобы оценить свое оружие. — холодно ответил Лукин. — Ну, эта винтовка не выстрелит, разве что ты не задумал вышибить себе мозги. — отбрил Баки. — Мистер Барнс, вы станете полезнейшим инструментом Гидры. Будет намного легче, если вы просто сдадитесь, потому что вопрос стоит не «если», а «когда» вы сломаетесь. Учтите, мы всегда можем сделать ваше положение хуже. С этими словами Лукин развернулся и чеканя шаг пошёл к выходу. Солдаты последовали за ним, у двери один занял пост. Пока за Лукиным не захлопнулась дверь, Баки удерживал маску дерзкого вызова, и только потом позволил ей сползти. Когда он попытался встать с пола, пришлось с силой дёрнуть левую руку, которую что-то держало. Озадаченный, Баки посмотрел вниз и увидел пять отверстий, оставшихся там, где его когти вошли в бетон. Ладно, рука, твоя взяла: похоже, мы с тобой ещё повоюем. Но ядовитые слова Лукина успели засесть в разуме и отравить краткий миг оптимизма. Почему вышло с ним, с единственным? И почему, из всего сущеблядского, демон? Баки поднялся на ноги и прошлёпал босыми подошвами к прутьям за пайкой. Сев на скамью, пристроил на колени миску с едой и согнулся над ней, принимаясь вяло ковыряться в склизком безвкусном вареве. Наконец, почти ожидая милосердной молнии с небес или что слова не сойдут с языка, он начал едва слышным шепотом: — Радуйся, Мария, благодати полная...