In the name of love

Девушка неуверенно кивает, продолжая смотреть на меня своими широко распахнутыми глазами, в которых отражается столько смешанных чувств, и не каждое из них я могу прочитать. Сквозь длинные черные ресницы больше не льются слезы. Эмилия берет себя в руки, ну или пытается это сделать, и отсутствие бурной истерики меня несказанно радует. Почувствовав, как в уголке рта скапливается теплая жидкость, я машинально вытираю разбитую губу перчаткой. К утру завтрашнего дня от раны не останется и следа, а пока это является красочным дополнением к образу самоотверженного незнакомца, пришедшего на помощь к беззащитной девушке. Она хмурит брови, заметив кровь на моем лице. Смотрит снизу-вверх оценивающим, но настороженным взглядом. Не знает, чего от меня можно ожидать, и пытается просчитать вероятные пути к отступлению, если и я в конечном итоге окажусь маньяком. — Давай помогу подняться, — подхожу ближе и протягиваю ей руку. Малышка вздрагивает, поджимая под себя разбитые колени. — Вставай, ну же, — добавляю настойчивее. Сюсюкаться с представителями слабой половины человечества я попросту не привык. К тому же, многим из них очень нравится роль послушных девочек. Смотря на мисс Волкер, я гадаю о том, что скрыто в глубине этих выразительных сапфировых глаз: христианское смирение и покладистость или куда более взрывной характер? Судя по тому, какое сопротивление она пыталась оказать моим ребятам, думаю, что истина ближе ко второму варианту. Хотя, одно другому никогда не мешает, и я с радостью оценю все её скрытые достоинства. Дрожащая ладонь касается моих пальцев, и я быстро ставлю Эмилию на ноги. Окидываю внимательным взглядом её хрупкую фигурку, пользуясь моментом, пока девушка крутит головой по сторонам. — Моя сумочка, — наконец подает голос, и её дыхание учащается. — Это сейчас не самое важное, — категорично заявляю я серьезным, не терпящим пререкания тоном, — повезло, что они тебя не увезли вместе с этой сумкой. Какого черта ты делаешь в такое позднее время одна на улице? Волкер, очевидно, остается под впечатлением от такого напора и тушуется еще больше. «То, что надо, » думаю я про себя. Рациональное мышление сейчас с её стороны мне ни к чему. Эмилия беззвучно всхлипывает, осмысливая заданный ей вопрос. — Я…моя машина в сервисе, — запинаясь, отвечает она, — пришлось вызывать такси. — Круто, и проводить некому было? Девушка отрицательно качает головой и поджимает искусанные до первых неглубоких ранок губы. М-да, Роджерс, ты крупно облажался. Но дальше, друг, будет только хуже. — Так, ладно, проехали, — сам не понимая, как, но я начинаю раздражаться. Что-то в её потерянном, испуганном виде, намокшие от слез ресницы, опущенная голова и руки, которыми она обхватила себя за плечи, что-то во всём этом действовало на меня сильно и безотказно. На секунду мне даже захотелось сейчас же сесть в машину, догнать своих же подчиненных и переломать им кости. По одной, за каждый неровный удар её сердца. — Что я еще могу для тебя сделать? Моя машина здесь, недалеко, но предлагать садиться в тачку к очередному незнакомцу будет самой худшей идеей, поэтому я даже не настаиваю. Но там есть аптечка. И если тебе нужно кому-нибудь позвонить, вот, — достаю из кармана фактически одноразовое средство связи и протягиваю Эмилии. — Вызываем полицию? — Нет, — словно выйдя из глубокого транса, она отрицательно качает головой и часто моргает, прогоняя кошмар, — не хочу. Что они теперь сделают? — Ну да, — я потираю заросший жесткой щетиной подбородок, оглядывая улицу вокруг нас. Свидетелей нет, потому что работаем мы — чисто, — ночь в отделении — не лучший вариант, — на полном серьезе рассуждаю я, распространяя свои убеждения и на Эмилию. — Я сейчас позвоню, — очередной всхлип, — и меня заберут. Ничего не ответив, просто молча киваю головой. Девушка набирает номер по памяти и не меньше полминуты слушает в трубке длинные гудки. Затем она предпринимает новую попытку, и еще одну. Чуда не случается. — Не отвечает? — осторожно интересуюсь, прекрасно зная, что абонент на том конце провода слишком занят. Он будет вне зоны доступа еще как минимум три дня. Я выиграл себе достаточно времени для отвлекающего маневра. Эмилия поджимает пухлые губки и опускает глаза, пряча от меня свой потухший взгляд. Её защитник сейчас очень далеко. А любая женщина по своей природе нуждается в мужчине, который станет её надеждой и опорой, гарантом безопасности. Но, поверьте, не каждая способна вызвать желание встать на её сторону, сражаться до последнего вздоха, продать собственную душу, если придется. Боготворить, носить на руках, и бросить к ногам поверженный мир. Мужчина рядом с правильной женщиной всегда голодный хищник, пребывающий в состоянии постоянной готовности защищать и оберегать, отдавать всего себя, но с одним единственным условием — взамен он получит отдачу в десятикратном размере. Способность обеспечивать, давать свое покровительство, желание сделать одной и единственной, — немало, по современным меркам, но у меня этого в избытке. — Попробуй еще, — бросаю как бы между делом, — а я пока сбегаю за аптечкой. С этим нужно что-то сделать, — имею ввиду её разбитые колени. — Ты оставишь меня здесь одну? — ошарашенно выдыхает Эмилия и тут же прикусывает язык, поняв, что позволила себе лишнее проявление чувств и эмоциональности в присутствие незнакомого человека, свое отношение к которому она еще не успела охарактеризовать однозначно. — Да я тебя напугать не хочу, глупая. Потащу сейчас до машины, поймешь меня как-то не так. Не буду усугублять. В доказательство поднимаю обе ладони в воздух, демонстрируя чистоту своих намерений. — Ты меня не пугаешь, — сообщает она тихим, но все же испуганным голосом, в котором уже даже слышны нотки благодарности, — лучше с тобой пойду. Далеко? — На углу 3-ей авеню, — показываю рукой на кирпичное здание, бежевого цвета, на окнах которого вывешены баннеры танцевального центра. — Хорошо. — Идти можешь? — Вполне. — Точно? Могу понести. — Это точно лишнее. — Мне не трудно. — Я дойду, — твердо заявляет Эмилия, тряхнув белокурыми волосами. Чуть вьющиеся пряди ложатся на оголенные плечи едва ли закрывая нежную кожу, покрывшуюся мурашками. — Ладно, я просто хотел разрядить обстановку. Всё позади, слышишь? Сейчас обработаем царапины. Больше тебя никто не тронет, обещаю, — я не просто бросаю слова на ветер в попытке усыпить её бдительность, а собираюсь сдержать свое обещание, с одним единственным исключением: не тронет никто, кроме меня. Мы очень быстро оказываемся на месте, потому что мисс Волкер не идет, а практически бежит, отбивая по тротуарной плитке каблуками неровный ритм. Каких-то сто с небольшим метров отделяют нас от цивилизации, освещенной со всех сторон фонарями широкой дорогой и даже загулявшимися допоздна людьми. Но моя машина стоит на такой точке, что лишнего внимания точно не привлечет, зато даст удобный обзор на простилающийся впереди переулок. Когда мы подходим к массивному черному джипу, в глазах Эмилии мелькает очередная волна паники, которую мне приходится проигнорировать, и просто поскорее отвлечь девушку. Я подвожу её к той стороне машины, которая находится ближе к тротуару, отсекая тем самым нас обоих от всей улицы. Забравшись на заднее пассажирское сиденье, я достаю оттуда аптечку, пока Эмилия тщетно пытается дозвониться до своего героя. Но спустя несколько секунд я слышу, её «слава богу», и шальная мысль о том, что Капитан вышел на связь, заставляет меня резко хлопнуть дверью. Не может быть, чтобы Роджерс взял трубку. — Кейли, я знаю, что сейчас очень поздно, но у меня большие проблемы. Все вопросы потом. Забери меня, пожалуйста? После непродолжительного разговора, Волкер отдает мне мобильный, а я взамен протягиваю ей бутылек с перекисью и пару ватных шариков. Эмилия хлопает ресницами, и ничего больше из моих рук не берет. — Окей, давай по-другому. Быстро смочив вату в бесцветной жидкости, я опускаюсь на колено, и девушка в ужасе отшатывается назад, ударившись при этом о дверцу машины. — Прекрати себя калечить, — одергиваю её, — и собирать грязь с кузова машины на свое платье. Я обработаю рану, больше ничего. Стройные ножки начинают мелко дрожать, когда я намеренно касаюсь впадинки под коленом, чтобы зафиксировать её перед собой. Эмилия шипит от неприятных ощущений, вызванных реакцией открытой раны на перекись, но стоит более-менее ровно, вцепившись для подстраховки в зеркало бокового вида. — Так тебя заберут, все хорошо? — пытаюсь разрядить обстановку, пока Волкер не надумала сбежать и от меня, а она, судя по всему, близка к какому-нибудь импульсивному поступку. — Д-да. Подруга. Живет недалеко отсюда. Ай! — Потерпи. Будешь дергаться, провожусь еще дольше. Бросаю на неё строгий взгляд и снова возвращаюсь к своей работе. Масштабы бедствия оказываются совсем не такими страшными, как мне показалось. Мне приходится немного подтянуть наверх подол её платья, вызвав тем самым очередной приступ мелкой дрожи. — У тебя кровь, — раздается её тихий голос у меня над головой, и вынуждает меня снова отвлечься от процедуры. Не сводя глаз с её лица, я медленно поднимаюсь на ноги, сжимая испачканную вату в кулаке, — губа, — поясняет Эмилия, — разбита. Несколько секунд мы молча смотрим друг другу в глаза. Так близко, что мне становится видна не только россыпь веснушек, но и темные вкрапления на голубой радужке. — Спасибо, — она первой прерывает зрительный контакт. Снова одергивает платье, которое, кстати, на этот раз сидит там, где нужно. Фокус заключается в том, что чем больше ты пытаешься оттянуть подол вниз, тем больше открываются плечи. А еще мисс Волкер явно хочет, чтобы дистанция между нами была чуть более внушительная, но отходить ей некуда. Впереди — я, а за спиной железный корпус автомобиля. Мне приходится отступить, чтобы не запугивать пташку при первом и без того не самом романтическом знакомстве. Я пожимаю плечами. — Любой мужчина на моем месте поступил бы так же. — Не любой, — воинственно заявляет Эмилия и вдергивает подбородок, — и каким тогда словом можно назвать тех людей? Слабая улыбка трогает уголки моих губ. — Ты права. Не любой, — соглашаюсь я, — может все-таки обратиться в полицию? Снова отрицательное покачивание головой. Почему она так не желает связываться с копами? — Нет, сколько таких случаев по всему Нью-Йорку, и многим помогла полиция? Разве что держать часами на допросе и заставлять в деталях описывать всё, что женщинам довелось пережить. Я лучше обращусь в банк, чтобы они заблокировали все карты. СИМку тоже придется менять. — Наверное, много рабочих контактов полетит? — Не проблема. Ты прав, было бы гораздо хуже, если бы вместе с сумкой в машине осталась и я. Как представлю, что… — Эй, — я едва не позволил себе дотронуться до её невообразимо печального лица, но вовремя спохватился, — всё хорошо, не думай об этом. Так где твоя подруга? — Ей ехать минут пятнадцать. — И как минимум десять из них уже прошло. Между нами повисает неловкая пауза, за время которой я успеваю в который раз за этот вечер рассмотреть нисколько не преувеличенную привлекательность мисс Волкер. — Дай мне, — она протягивает ладонь, прося у меня перекись и чистую вату. Я молча наблюдаю за её нерешительными действиями. Руки всё еще дрожат, но Эмилия точно знает, что собирается сделать. Она поднимает на меня свои аквамариновые глаза, но упорно избегает прямого зрительного контакта, и её взгляд останавливается на моих губах. Точнее нижней, из которой уже почти не сочится кровь, а боли я и подавно не чувствую. Остатки своей смелости она теряет с каждой секундой, но отступать не собирается. Мысленно усмехаюсь, думая о том, что очень скоро я лично познакомлюсь с каждым из внутренних ангелов или же демонов этой принцессы, что сейчас нашептывают ей порядок действий. Эмилия поднимает руку с зажатой в длинных пальцах ваткой, намереваясь отплатить мне той же монетой, но по иронии судьбы в переулок заворачивает ярко-желтый джип с огромной белой ромашкой на капоте. Тормозит в паре метров от нас, и из водительской двери, к моему огромному удивлению, выскакивает еще одна блондинка. Не заметить такую внешность просто невозможно, и мое внимание тут же привлекают закрученные в дреды длиной до талии волосы. Интересный экземпляр. Рядом снова вздрагивает и облегченно выдыхает Эмилия, тут же забыв о своем порыве альтруизма в оказании мне первой помощи. — Эми! — голос у подруги мисс Волкер настолько звонкий, что я начинаю морщиться от через чур высоких нот, — я чуть с ума не сошла. Что происходит? Она поочередно смотрит то на меня, то на свою подругу, но в конечном итоге испытывающий взгляд останавливается на моей скромной персоне. — Это кто? Если Эмилия сейчас же не вмешается, то меня точно забьют сумкой прямо в этом переулке. — Кейли, прошу, поехали домой, я там всё тебе объясню, — почти умоляет Волкер. — Как скажешь, — кивает вторая девушка, не спуская с меня глаз. Я пытаюсь изобразить дружелюбную улыбку, но блондинка только сильнее хмурит брови, не испытывая ко мне ни капли симпатии. — Спасибо, — повторяет Эмилия, привлекая мое внимание, — за всё. Она нерешительно мнет в руках неиспользованную вату, и я протягиваю вперед раскрытую ладонь. — Всегда пожалуйста. Её губ касается вымученная, грустная улыбка, и девушка вкладывает ватный шарик мне в руку. Кажется, что только сейчас она замечает, что я все это время был в перчатках, но задать вопрос не успевает. — Эми, — напоминает о своем присутствии её подруга, нетерпеливо топая ногой. — Мы поедем, — снова обращается ко мне Эмилия, — береги себя. — Ты тоже, — последнее, что успеваю сказать я, прежде чем девушки окажутся в салоне желтого недоразумения на колесах. Роджерс — счастливый сукин сын, но реализовать свои возможности так и не успел. Он проспорил мне, восприняв это за шутку, и шутки в конце концов закончились. Теперь нам предстоит решить несколько личных вопросов, а мисс Волкер станет приятным дополнением и хорошей мотивацией для меня.