Фэндом, в котором...

Райнер заглядывал к Энни по несколько раз в месяц. Они почти не говорили, иногда даже не пили чай: просто сидели друг напротив друга за кухонным столом или бок о бок — на диване перед камином. Когда встреча заканчивалась, Райнер скомкано прощался, а Энни в течение следующих дней погружалась в себя чуть глубже, чем обычно. Может, ей вредно думать о прошлом, но Армин не смел препятствовать визитам последнего человека, которого можно назвать ее семьей. Остался месяц до первой годовщины Победы. Райнер явился по расписанию, но Энни, сославшись на головную боль, ушла первой. Армин решил, что откладывать этот разговор больше нельзя. — Райнер, подожди! — окрикнул он, прежде чем старый друг снял пальто с вешалки. — Что-то случилось? — забеспокоился Райнер. Его реакция была понятной. Армин уже давно не приближался к нему на расстояние пушечного выстрела. Думал, что это поможет избавиться от наваждения, но становилось только хуже. — У меня есть вопрос… личного характера. Мы можем выйти на улицу? Райнер, очевидно, решил, что речь идет об Энни, и тут же согласился. Армин схватил первую попавшуюся куртку и последовал за ним. За прошедшее время Райнер изменился: отпустил густую щетину, растерял часть мышечной массы без регулярных тренировок. Лицо осунулось, из-за чего он выглядел как минимум на тридцать. При этом Райнер носил все ту же одежду. Широкие рубашки и брюки создавали удручающее впечатление. Издалека видно — ветеран. Он единственный из команды, чья родня осталась в живых, но это не особо его радовало. Райнер заглядывал к Габи реже, чем к Энни. — Слушай… — начал Армин, когда они прошли через две улицы до ближайшего парка, — с тобой не происходило ничего странного с тех пор, как титаны исчезли? — Например? — нахмурился Райнер. Впрочем, это уже стало его нормальным выражением лица. Две симметричные складки между бровей никогда не разглаживались, но в подобные моменты заметно углублялись. На куртке недоставало верхней пуговицы. Армин придерживал воротник рукой, защищаясь от холодного ветра. Мимо пробегали полураздетые дети, не замечающие плохой погоды. Армин чувствовал себя стариком. — Кошмары, — нехотя признался он. — Не простые сны, а… странные. Я просыпаюсь посреди ночи, но все равно вижу их. — Я как-то проснулся и не мог пошевелиться. Грудь сдавило: ни вздохнуть. И Марко рядом — дышит в лицо и плачет. Страшно, но через пару минут прошло. Ты об этом? — Да, — соврал Армин, потому что убедился: ни Энни, ни Райнер не сталкивались с его проблемой. — Сочувствую. Но это лечится, я знаю пару врачей. Дать адрес? — Если тебе не сложно. Армин пошел домой, осознавая, что ему уже ничего не поможет.

***

Энни спала на спине, не сняв со лба холодный компресс. На ночь она распускала волосы и надевала белую сорочку. Армин долго удивлялся, что она выглядит суровой и мрачной днем, но совсем маленькой и очаровательной во сне. Бертольд сидел на краю кровати. Сначала он был всего лишь тенью, потом приобрел очертания безрукого и безногого тела. Год спустя Бертольд уже не отличался от того кадета из 104-го, который делил с Армином одну казарму и тайком поглядывал на Энни. Его фигура больше не просвечивалась, но когда Бертольд попытался погладить девушку по виску, рука прошла насквозь. Энни поморщилась, не просыпаясь. — Она меня чувствует? — удивился Бертольд и отодвинулся, боясь навредить Энни. — У нее с утра болит голова, — пояснил Армин. Он лежал, натянув одеяло до подбородка. Полуночные беседы стали привычными, что пугало еще сильнее. Энни либо крепко спала, либо делала вид, что ничего не слышит. После войны у многих появились странности, и все иногда застывали посреди улицы, на секунду разглядев в прохожем умершего товарища. Армин отличался от них тем, что его призрак не собирался исчезать. — Я знаю, — тихо поправил Бертольд, который не раз давал понять: он видит все, что видит Армин. — Ты говорил с Райнером. — И что? — Спасибо. Я скучал. Армин почти забыл, что при жизни Бертольд ходил за Райнером, как привязанный. Возможно, он дорожил им даже больше, чем Энни. — А ты не можешь… перейти… переселиться к нему? — спросил Армин, смелея с каждым словом. — Ему одиноко. Он обрадуется, это точно. И будет приходить сюда, так что ты не перестанешь видеться с Энни. Бертольд покачал головой и подтянул колени к груди. Он и раньше пытался уменьшиться, стать невидимкой, и, несмотря на высокий рост, у него это получалось. Возможно, он даже не страдал по поводу своего нынешнего образа жизни. Бертольд привык быть тенью другого человека. — Ты знаешь, что нет, — пробубнил он и закрыл глаза. Армин перекатился на другой бок и попытался уснуть. Он чувствовал, что чужой взгляд уперся ему в спину.

***

Три дня назад Армин впервые почувствовал его. Энни спала на самом краю кровати, поэтому Бертольд не смог занять привычное место и устроился между ними. Он не обращал внимания на другую половину матраца, но когда Армин попытался отодвинуться подальше, то случайно задел ступней ногу призрака. Бертольд, ушедший в свои мысли, ничего не заметил. Теперь Армин сидел в кабинете психолога. На Парадизе не было врачей, которые лечат душу, а не тело, но в Марлии они начали набирать популярность еще до Дрожи земли. Интеллигентный пожилой мужчина уложил его на кушетку и устроился в кресле напротив. Армин говорил недолго, около двадцати минут. Они с Энни решили скрывать свое прошлое, поэтому пришлось выкинуть из истории все важные детали, умолчать о титанах и способе передачи силы. Рассказ вышел непримечательный. Убил друга — так надо. Женился на его возлюбленной — сердцу не прикажешь. Приходит по ночам — как живой. — У вас, молодой человек, сонный паралич и посттравматическое расстройство, — заключил психолог, придя к тому же выводу, что и Райнер. — Вам нужно отпустить это. Расслабьтесь перед сном: прогуляйтесь, примите горячую ванну. Извинитесь перед другом, скажите, что позаботитесь о жене и он может покоиться с миром. В следующий раз обсудим результаты. Доктор сказал, что в происходящем нет ничего необычного и многие приходят с той же проблемой. Армин ему поверил.

***

Армин лежал в постели. Сквозь веки пробивался дневной свет, но хотелось немного поваляться. Вечер будет непростым — сегодня минул ровно год со дня победы над Эреном. Еще один мертвый друг. Команда соберется вместе на праздник и поминки одновременно. — Вставай, почти полдень, — Энни неласково потрясла его за плечо. — Я приготовила завтрак. Армин утвердительно промычал сквозь дремоту, потер глаза и встал. — Можно не торопиться, — сказал он, но Энни до сих пор смотрела на кровать. — Водой оболью, — пригрозила жена тоном, который не давал усомниться: обольет. — Ладно-ладно, — прозвучал собственный голос. Армин увидел со стороны, как его тело принимается и тянется к жене за поцелуем. Энни ничего не заметила. Бертольд выглядел виноватым, но довольным.