Три года назад
Поездки к морю всегда исцеляют. Для Хёнджина — это, наверное, лучшее время, когда он может подумать обо всём на свете, принять решение, тут же от него отказаться и в итоге просто смотреть на бесконечный горизонт, в который впадало закатное солнце. Наполовину остывшие волны касались ступней, с шумом откатываясь назад. Парень прикрыл глаза, вдыхая морской бриз и повинуясь желанию проторчать на пляже ещё несколько часов в полном одиночестве. Пару часов назад их группа развлекалась на берегу, то играя в настольные игры, то общаясь на самые разные темы, а иногда они просто молчали, не смотря друг другу в глаза. Каждый думал о своём, и в этом Хёнджин находил что-то особенное. Через какой-то год жизнь Хвана перевернётся с ног на голову, покатится по наклонной, будет ехидно смеяться в ответ на любые попытки стать нормальным. Перестать быть наркозависимым. Но тщетно. Будет ли Хёнджин на самом деле бороться, или же только делать вид — разницы нет. Ли Минхо ему не поверит. А его доверие значило слишком многое. Если не всё в этой дерьмовой жизни. Каждый раз, когда Минхо ставил под сомнения слова Хвана, у того внутри сжималось сердце и после разжималось с такой болью, которую терпеть можно было, только если ты её не чувствуешь. Наркотики отлично глушат боль любого рода. Хёнджин так спасается. Никому его не понять. Но сейчас он сидит на песке, не подозревая о том, какую ошибку совершит осенью, дав шанс себе и Ли построить какие-то отношения. Разумеется, Хёнджин никогда не назвал бы это ошибкой. Он так быстро впал в оцепенение, когда увидел Минхо, направляющегося к нему. Он так долго ждал этих слов. Я передумал. Давай попробуем. – Как долго ты тут сидишь? Все уже собрались, – макнэ наклонился к старшему, легко касаясь его плеча, – нам пора возвращаться. В Сеуле ещё много работы. Сеул. Прекрасный, гордый и яркий мегаполис, рождённый традициями и неокультурой. Город особого подчинения. Это то место, в которое Хёнджин был влюблён с самого начала. Хотя ему нравилась японская еда и улицы Америки, он всё равно любил возвращаться домой. Но со временем радостные воспоминания начали делить место с более мрачными, и Сеул стал почти тюрьмой для хрупкого сердца Хёнджина. – Точно, – Хван кивнул, улыбаясь исчезнувшему солнцу, и поднялся на ноги, оттряхивая джинсы, – мы же завтра уезжаем. – Думаю, Чеджу сполна наполнил тебя вдохновением и энергией, чтобы ты смог творить, даже окружённый стеклянными фасадами столицы. – Поэтично. Чонин рассмеялся, мотнув головой. Какой с него поэт? Он в моментах до сих пор завидует Сынмину, когда тот практикует вокал. Стыдно признаться: на его фоне младший чувствует себя другим. Тем, кто недостаточно делает, чтобы совершенствоваться. Но Чонин упрямый и скрытный, он никогда о таком вслух не скажет. Впрочем, Хёнджин прекрасно читает людей. – Не думай об этом. Тут каждый на своём месте, Чан скажет тебе то же самое. – Ты же знаешь, я так наложал… – Ай Эн, ничего подобного, – Хёнджин подошёл ближе, ладонями касаясь щёк парня, – мы все ошибаемся. Твоя партия всё ещё хороша. Чонин кивнул. Ему оставалось лишь согласиться, как минимум, по двум причинам. 1. Хёнджин чертовски красив. 2. Он его лучший друг. И всегда честен. Они не так близки, как Хван с Феликсом, и не так часто проводят время вместе, но даже такие моменты приносят счастье. А для других — являются причиной тревоги. Закрытой за семью замками, но тревоги. Минхо застывает всего на пару секунд, всматриваясь в то, как два парня обнимаются на фоне темнеющего моря. Даже если освещение совсем пропадёт, Минхо будет видеть всё. Особенно, если один из этих парней — Хван Хёнджин. Сердце замирает, на мгновение кажется, что затихает, перестаёт биться. Левая нога соображает быстрее, она делает шаг, но чья-то твёрдая рука тормозит тело. – Понеси это, пожалуйста, – Чан протягивает корзину с использованной посудой, которую ещё предстояло вымыть, – Чанбин уже перегружен, а остальные явно слишком расслабились. Да и я, видимо, тоже. Он смеётся. И его смех способен вылечить любого, но Минхо неотрывно смотрит в одну точку, даже если в руках держит врученную корзину. – Минхо? Ты в порядке? – О, какая прелесть, два противника скиншипа сейчас стоят и обнимаются, – Феликс садится на корточки, наводя объектив камеры на стоящих неподалёку мемберов, – Хёнджин оценит эти фотографии. Ли хочется разбить фотоаппарат к чёртовой матери. Он до хруста сжимает ручку корзины и резко отворачивается. – Не занимайтесь ерундой. Догонят. Чан хмурится, пытаясь оценить подобную реакцию. Даже Минхо с его характером редко ведёт себя так. Его что-то явно беспокоило, но вряд ли ему кто-либо мог хотя бы намекнуть на происходящее. Не то чтобы лидеру не доверяли, дело было в другом. Это что-то очень личное, настолько, что Минхо сам до сих пор не разобрался, как на это реагировать.Настоящее время
Сынмин быстрым шагом покинул здание суда, уводя с собой Ли, который уже несколько минут задавал один и тот же вопрос: что ты им показал? В ответ, естественно, он получал только тишину. Но не заметить напряжение Сынмина мог только слепой. Всё, что происходило после суда, — было не совсем законным, и Минхо это понял. Поэтому перестал докучать вопросами. Они молча сели в машину, Сынмин позволил Ли вести самому. – Пристегнись хотя бы, – Минхо украдкой глянул на младшего, тот выдохнул, но просьбу выполнил. Выдержав паузу, парню хотелось обратиться с вопросами снова. Но Кима нещадно трясло, от чего Минхо становилось не по себе. Прежде он никогда не видел его таким, будто… Сынмин убил человека. Ли сохранил молчание, завёл двигатель, и автомобиль тронулся с места. Куда ехать — парень не знал. Разве что, вперёд, и никогда не останавливаться. Ладонь так сильно сжала телефон, что вены на руках проявились ещё ярче. Чана разговор с Джонатаном не устраивал, но чёрт с ним. План, продуманный до мелочей, должен был сработать, и если не идеально, то хотя бы на процентов 80. Изначально, идея была в том, чтобы задействовать каждого участника, но Чан не мог так сильно рисковать. Чтобы снизить риски, правду он рассказал только Феликсу и Сынмину. Феликс сразу вспомнил свой день рождения много лет назад, поэтому пазл сложил мгновенно, а вот с Сынмином пришлось немного повздорить. – Наркотики? Вы сейчас… серьёзно? Хён, я не хочу в это лезть. – Сынмин, это ради Хёнджина. И ради тех, кто попадёт в такую же ситуацию, если Джонатана не остановить, – Кристофер потянулся к младшему, но тот отпрянул, – Сынмин. Парень мотал головой и хмурился. Хван сам впутался в это, пусть и выкручивается тоже сам. Они отдалились, когда тот начал встречаться с Минхо. И причина была не только в этом, Ли не запрещал им как прежде дружить и ходить по разным кафешкам, к тому же, они всё ещё оставались мемберами одной группы. Минхо не мог испытывать ревность по таким пустякам. Иначе Феликсу пора было уже отрубить голову. – Не пойду. – Ким Сынмин… Феликс остановил Чана, дав знак, что закончит здесь один. Конечно, уходить Чан не хотел, тем не менее, повода не доверять Феликсу у него не было. Когда он скрылся за дверью и отошёл как можно дальше, чтобы соблазн подслушать отступил, Сынмин немного расслабился. Будто этот груз, что возложил на его плечи лидер, стал легче. – Я тоже сначала не хотел, – Ким удивился, на секунду подняв взгляд на старшего, но тут же отвёл его в сторону, – у меня были сомнения, что всё это имеет конец. Ты же знаешь, после того, как Хёнджин… стал зависимым, мы перестали тесно общаться. И сейчас я об этом жалею, потому что моему другу нужна была поддержка, а я его бросил. Без понятия, как буду смотреть ему в глаза, но, Сынмин, если я никогда больше не смогу в них посмотреть — я себе не прощу. Сынмин хотел возразить. Ты хочешь в них смотреть, ты и иди. Но он этого не сказал. Проанализировал всё сказанное в голове и, наверное, пришёл к выводу, что ситуация не настолько безнадёжная, чтобы не попытаться изменить её к лучшему. С Хёнджином иметь дело больше не хотелось, но оставались воспоминания, которые их связывали. И был Минхо, которому Сынмин однозначно хотел помочь. – Хорошо, ладно. Я постараюсь сделать то, что вы говорите. Минхо остановился на светофоре, постукивая пальцами по рулю. Парень на пассажирском сидении всё ещё молчал, хотя они преодолели уже достаточный километраж. Сынмин лишь изредка поглядывал в сторону старшего, отмечая, что из-за нервов лицо Минхо было бледнее обычного. К половине пути Ким стал беспокоиться, что тот потеряет сознание. Желание сыграть свою роль безупречно затуманило разум, и парень выпалил первое, что пришло в голову. – Хёнджин явно того не стоит. Ли затормозил посередине дороги, провоцируя аварию, собирая за машиной пробку и игнорируя резкие выкрики в свою сторону. – Что ты сказал? Сынмин дёрнулся, прикрывая лицо ладонью, только бы не сталкиваться с этим взглядом Ли Минхо. Он вжался в угол между сидением и окном и, кажется, даже сглотнул. Сынмин редко чего-то боялся, но сейчас растущий страх причинял дискомфорт. Парень пришёл в себя, когда водительская дверь хлопнула, и он не застал Минхо в машине. Могло случиться самое худшее, но то, что произошло дальше — не лучше первоначального сценария. Минхо вытащил Сынмина из машины, грубо прижав к дорожному знаку на обочине. Перед глазами младшего забегали маленькие, чёрные точки. Его начало тошнить. – Повтори, что ты сказал. – Хён… – Повтори! – Я сказал, что Хёнджин этого не стоит! Доволен? Ли усмехнулся, отпуская воротник парня и отходя немного в сторону. Он кивнул, то ли своим мыслям, то ли на грани истерики. За этим должна была последовать самая ужасная для Сынмина развязка: Минхо бы избил его. – А кто стоит? Ты, что ли? Или может кто-то ещё из вас? Где вы все были, когда ему нужна была помощь? Постоянно я самый хреновый, только вот именно я был рядом. Всегда, твою мать. Сынмин отвёл взгляд, смаргивая слёзы, потому что плакать сейчас было бы ошибкой. Он и сам не понимал, откуда взялось это желание: то ли он сильно испугался, то ли впервые испытал такой шок, пробирающий до костей. Ли Минхо пугал, и уже нельзя было назвать это шуткой. – Ты знаешь, где он? – Минхо повернулся к парню, который всё ещё пытался совладать с эмоциями. – Не… совсем. Чан-хён знает только предположительное местонахождение. Но он сказал, что времени мало. Точнее… его вообще нет. Минхо ответ не устроил. Он истратил слишком много возможностей, доказывая, что не убивал никакой девушки, которую даже не знал лично. Сейчас у него не осталось времени, чтобы спасти того, кто был по-настоящему дорог. Если бы только осознание этого могло как-то помочь.