как девчонка

Почти два часа ночи. Уилсон с Хаусом сидели на кухне. Один медленно, почти засыпая, допивал свой клубничный коктейль, а другой залпом опустошил уже второй стакан кофе. - Уилсон. Я хочу есть, - гипнотизируя взглядом сковородку, сообщил Хаус. - Ну не всегда же наши желания сбываются. Правильно, Грег? - Уилсон насмешливо поглядел на диагноста. - Ладно, в холодильнике есть лишний сэндвич. - С беконом? - Хаус нахмурился. - С беконом. - А чай горячий мне сделаешь? Я все-таки замёрз, пока тебя ждал. - Ты сам виноват. Я же сказал, не собираюсь тебя лечить, - Уилсон поднялся со стула, прошагал в другую часть кухни и выбросил пустую бутылку. - Какой же ты зануда, Уилсон, - Хаус подошёл к мужчине сзади и загородил проход в коридор. - Сам сделай, я иду спать, - недовольно выговорил Джеймс. - А как же твои девчачьи дела? В душ сходить? Маску для лица сделать? Хаусу нравилось дразнить Уилсона. А ещё нравилось смотреть на него сверху вниз. - Я слишком устал. И прекрати так говорить, я не девчонка. - Ещё какая. - Хаус, отойди! - Уилсон и вправду рассердился. Мужчина сдался и, сделав наигранно-грустное выражение лица, подвинулся в сторону. Джеймс вышел из кухни, а Хаус потянулся в холодильник за сэндвичем. Через пару минут Грег услышал шум воды в ванной. Хаус улыбнулся. Прошло ещё полчаса. Диагност, развалившись на стуле, лениво смотрел телевизор. Без звука. Там несколько львов охотились на стадо диких антилоп. На самом деле он почти не видел, что происходило на экране, такие программы помогали ему думать. И думал он конечно об Уилсоне. Хаус вспоминал, как у них все началось. Сначала было неловкое прикосновение к плечу. Не как обычно, не по-дружески. А в ответ Уилсон потом целый день странно подглядывал на Хауса, так что диагност постоянно его на этом ловил. То в коридоре почувствует на себе чужой взгляд, то в столовой, а иногда и через стекло кабинета. И всегда тут как тут Джеймс. Он по-девчачьи краснел, отводил глаза, разворачивался в другую сторону, в общем, как будто стыдился и убегал с места преступления. В начале это забавляло Хауса, наблюдать за душевными метаниями Уилсона было очень весело, но уже скоро всё надоело. Хаус решил с этим побыстрей покончить. Он предложил медсестре двадцатку, чтобы та сказала Джеймсу, что ребёнок, лежавший тогда в отделении онкологии, очень испугался, сбежал из палаты, спрятался в кладовку и отказывается выходить, пока доктор Уилсон не придёт и не успокоит его. Медсестра согласилась только за сотню. А диагносту на деньги было плевать, главное, чтобы план сработал. Конечно, когда Уилсон услышал эту трогательную историю, он моментально растаял и, совершено не задумываясь, направился в судьбоносную кладовку. Внутри его ждал совсем не маленький пациент, а резкая темнота, тяжелое дыхание и руки, которые грубо притянули за рубашку и потащили в глубь комнаты. Потом Уилсон несильно ударился головой о стенку, и кто-то очень наощупь знакомый, пахнущий чёрным кофе и выдержанным виски, с недельной щетиной, слегка прикоснулся потрескавшимися, сухими губами к мягким, девчачьим губам Уилсона. Онколог судорожно попытался схватить ртом воздух, отстраниться, пятясь вдоль стенки и цепляясь, то за полки стеллажа с медицинскими мерными стаканчиками и колбами разных размеров, то за тележку с полотенцами и пледами для больных. Но этот кто-то вовремя ловил тонкие запястья Джеймса, поддерживал его за плечи, чтобы тот с грохотом не повалился на пол и не сломал пару костей, и в конце концов надежно зажал его в углу кладовой. Прямо как девчонку в старших классах. А после, совсем настойчиво вовлёк Уилсона в глубокий, жадный поцелуй. Сознание Джеймса в этот момент явно собралось эвакуироваться из тела: ноги подгибались, в глазах потемнело, сердце бешено колотилось уже где-то в брюках, а с губ Уилсона неконтролируемо срывались тихие, рваные вздохи и нежные, до жути девчачьи стоны, среди которых можно было различить только одно внятное слово - «Хаус». Вот так. Всю следующую неделю Грег ходил по пятам за Уилсоном и уверял его не увольняться с работы и не переезжать в другой штат. А тот при виде Хауса становился ярко-пунцового цвета и совершенно бесполезным в медицинских вопросах, поэтому впервые за долгое время даже взял несколько отгулов. Но просто так сбежать от сложного разговора Джеймс не мог(это же было против его собственных убеждений), так что после длинных и мучительных споров, разъяснений и уговоров, а также после ещё одного секса, правда чуть менее неожиданного и травмоопасного, он все-таки согласился дать их с Хаусом отношениям один крохотный шанс. С того времени Уилсон совсем не изменился. Когда они говорили про отношения, онколог оставался таким же стеснительным и нерешительным, но зато безумно чувствительным и нежным. Хаус поднялся со стула, немного размял затёкшую ногу и выключил телевизор.