20 дней лета

— Что? — Мы не поедем в Харбинджер, —  терпеливо повторяет шериф. Состояние Лоры  из «так себе» стремительно переходит к «хуже некуда», когда полицейская машина поворачивает в сторону выезда из города. — Только не это снова, — голос девушки, словно шелест ветра, беспомощно переходит в шепот, и, трясущимися пальцами расстегивая ремень безопасности, Кирни думает, что ее легкие сейчас взорвутся. Только не это снова. Только не ночная дорога. Только не Трэвис Хэкетт. Только не в участок. — Только не в участок, — озвучивает она вслух мысль. Так что теперь недоумевать приходится мужчине. — Зачем мне вести тебя в участок? — он бегло бросает на девушку взгляд и даже в темноте салона замечает, что дело плохо, — Скажи мне, если нужно будет остановиться. Лора отзывается сразу же. — Остановись. Это слишком. Трэвис паркует машину у обочины, но не успевает притормозить полностью, когда Лора вырывается наружу и, сделав несколько стремительных шагов вперед, резко оседает на колени, утыкаясь ладонями в землю. Зрение с трудом фокусируется, а сердце, будто не желая больше находиться в этом теле, пытается ребра пробить насквозь. Отчаяние вперемешку с чувством, давно забытым, волной захлестывают. И она уверена, что не переживет эту ночь. Хэкетт слышит рваное дыхание и на секунду ему становится страшно, от того, что он наделал. Ведь это все его вина. — Не подходи, — с трудом произносит Лора, слыша шум гравия от шагов за спиной. Кирни не в том состоянии, чтобы бороться ни с ним, ни с самой собой. Ноги слишком ватные, чтобы бежать, мысли слишком путаются, чтобы думать о чем-то, кроме того, что она задыхается и ей ужасно страшно. В ушах звенит все сильнее, и она почти перестает слышать, что происходит сзади. Дверь полицейской машины открывается и, спустя некоторое время, закрывается вновь. Трэвис, опустившись рядом на корточки, касается ее предплечья и мягко зовет по имени. В любой другой ситуации, Лора бы удивилась, что он так может. Не ядом плеваться в ответ на ее колкости, не взглядом, с потаенной ненавистью, прожигать насквозь, а, в самом деле, пытаться помочь, или хотя бы, не сделать хуже. На этот раз вместо пистолета, наручников и агрессии он оружием выбирает бутылку воды, легкую куртку и уверенную аккуратность действий. Бутылка приземляется рядом, куртка накрывает подергиваемые ознобом плечи и низкий тихий голос велит сжать его руку как можно сильнее, дышать размереннее и потерпеть, заверяя, что скоро станет лучше. И у Лоры нет другого выбора, кроме как за эти слова цепляться отчаянно, проживая каждую минуту в ночи Норт-Килла словно вечность. Еще. И еще. И еще. Чтобы вечность немного ослабила хватку и позволила немного прийти в себя почти через полчаса, заставляя Лору, медленно собирающую по кусочкам всю абсурдность происходящей ситуации, усмехнуться нервно над своим дурацким безвыходным положением. Какой из нее может выйти врач, если она саму себя с трудом спасает? — Ты как? — раздается сбоку. Холодный свет луны раздражает глаза и Лора внезапно чувствует всю тяжесть этого вечера, тянущую ее плечи, вместе с тканью полицейской куртки, вниз. Нехотя повернув голову, она видит, как шериф, стоящий неподалеку, докуривает сигарету. — Не знала, что ты куришь, — в горле пересыхает, и девушка автоматически тянется к стоящей рядом бутылке с водой. Хотя откуда бы ей подобное знать. Они ведь не были ни друзьями, ни приятелями. — Я не курю, — заявляет Хэкетт, — Только иногда. Под настроение. Лора делает несколько глотков и только сейчас замечает, что сидит не на голой земле, а на чем-то, вроде одеяла. На плечах куртка, рядом вода, на земле одеяло. Оперативно. — Это не первый твой приступ? — интересуется Трэвис, глядя куда-то вдаль. — Нет, — отвечает Лора, — Ты быстро понял. Как? Вопрос, на который Лора и не ожидает получить ответ, остается невысказанным, но Трэвис вдруг дает объяснение, короткое и емкое: — Калеб. Вот оно что. В довесок к тому, что все еще пьяна, Кирни устала и ей не хочется ничего говорить, лишь лечь прямо здесь и отключиться. Однако вряд ли Трэвису покажется радужной перспектива просто оставить ее на ночной дороге под звездным небом. Медленно приходя в чувства, занятая мыслями, она не замечает на себе его взгляда. Он всматривается в черты, немного стершиеся из памяти за все это время, и не хочет признавать, что надеялся увидеть ее вновь. Не слишком часто и не очень понятно зачем, но думал о ней и не ожидал, что на самом деле это произойдет и заставит его ощущать себя так неоднозначно. Однако ему не привыкать делать так, как нужно, а не так, как хочется. — Тебе лучше уехать отсюда, о своей практике можешь не переживать, — уверенно, будто все обдумал все заранее, говорит шериф. Лора резко поднимает голову. — Нет. Мужчина вопросительно поднимает брови и, возможно, девушке кажется, но он смотрит на нее точно так же, как смотрел, когда узнал, что она не сбежала из камеры в ночь обращения Макса и не сбежит, пока не поможет ему. Будто ее решительность излишне его поражала. — То, что ты сказал в баре, в общем-то, было правдой. Мой врач предположил, что здесь мне может стать легче, поэтому я сама связалась с ветклиникой. Они сделали запрос в университет, и… Только я не думала, что… Не думала, что будет так… Мучительно обо всем помнить. С трудом подбирая слова, она делает глубокий вдох: — Но, по крайней мере, я постараюсь, знаешь. Притворяться, что все в порядке, ведь теперь ничего страшного здесь не произойдет и, в конце концов, это просто работа, так что… Она храбрится и ненавидит то, что произносит вслух при нем, то, насколько на самом деле они одинаковы и то, как тайно она надеялась на эту встречу, потому что Хэкетт бы все понял и без слов, а со словами у нее в последнее время беда. — Прости меня. Одна простая фраза резко ставит Лору в тупик и выбивает все из головы напрочь. — Что ты сейчас сказал? Трэвис смотрит в ее глаза и почти не чувствует удивления тому, как легко эти слова дались. Он чувствует только, что должен был сказать еще тогда, когда они ехали вместе по этой дороге, выслеживая Сайласа. Что ж, он уверенно мог считать себя еще тем козлом. Мужчина поворачивает голову, осматривая верхушки деревьев и густые заросли, плотно окружающие Норт-Килл со всех сторон. — Нужно было направить тебя и Макса по ложному пути, сказать, что Хэкеттс Куори в другой стороне, — медленно выдыхает он, — Мне правда жаль… Лора.   Звучание собственного имени из его уст так непривычно. У нее самой в голове постоянные «если бы» и «нужно было», что знатно надоедает, однако стоит ему поднять эту тему, и Лора почему-то ощущает ком в горле. Она прикусывает губу и начинает разглядывать кроссовки с излишним вниманием, надеясь, что в темноте он не заметит ее покрасневших глаз. Он замечает. И борется с желанием подойти ближе, уверенный, что она этого сделать не позволит. — Просто подумай о том, что я сказал. Тебе станет лучше, когда ты будешь не в Норт-Килле. — А тебе? — вдруг интересуется девушка, не отводя взгляда от обуви, — Тебе когда-нибудь становится лучше? Отчаяния в этом вопросе столько же, сколько в ней алкоголя (в принципе, не так уж много), но Кирни все равно. Если сегодня Трэвис решился на аттракцион невиданной щедрости, под названием «честность», то она попытает удачу. — Бывает, — хмыкает он, — Раз в пару лет. Звучит не очень обнадеживающе. — Ночью похолодает, — произносит мужчина, когда Лора ежится и сильнее кутается в куртку, — Нужно ехать. Девушка неохотно поднимается и подбирает покрывало с земли. Хоть головокружение немного отпустило, держаться на ногах совсем не стало легче, поэтому она готова отправиться куда угодно, где будет малейший намек на кровать и тишину. — Почему бы тебе просто не отвезти меня в отель на этой хорошей ноте? — у нее, все же, не получается удержаться от вопроса. Трэвис бросает на нее мимолетный взгляд, прежде чем сесть на переднее сидение: — Я уже видел, на что ты способна, будучи трезвой, и не хочу представлять, что ты можешь учудить сейчас. К тому же, за тобой долг. — Долг?.. — без энтузиазма переспрашивает она, вглядываясь в темноту за боковым стеклом. Внимание Хэкетта со стороны, кажется, приковано к дороге, а на деле незримо к Лоре. Она все еще в его куртке, которая слишком ей велика, сидит закутавшись и (по крайней мере, так видится Трэвису на периферии) выглядит совсем уж юно и от того в немалой степени трагично. Она ведь младше Калеба. Мужчина поджимает губы. — Я отвезу тебя в отель завтра же, слышишь? — он говорит с ней чуть тише, чем обычно и честно этого сам не замечает. Девушка поворачивает голову и взглядом голубых глаз проходится по сосредоточенному профилю. — Хорошо, — только и хватает сил сказать. Если бы он собирался причинить вред, то у него было уже достаточно шансов это сделать. Полицейская машина прорезает пустоту ночной дороги. Двое внутри сосредоточены каждый на своих мыслях, так что только луне со звездами остается догадываться, о чем каждый из них думает. Временами дорога кажется Лоре смутно знакомой, напоминая путь, ведущий в Хэкеттс Куорри и немного оживляя ее внимание. Они едут недолго, в конце концов, поворачивая глубже в лес. Спустя несколько минут, фары освещают дом, девушкой прежде невиданный, но не оставляющий никаких сомнений. Это его дом. Небольшой, двухэтажный и совсем не такой гротескный, как поместье Хэкеттов. Возможно, Лоре он бы показался милым при свете дня. А еще при свете дня было бы легче идти. Координация сегодня определенно не ее конек, так что девушка, выйдя из машины вслед за мужчиной, надеется не упасть и не налететь прямо на него сзади. Падений и так уже было достаточно. Во всех смыслах. Трэвиса ее молчаливость и спокойствие почему-то напрягать начинают и он почти готов спросить, все ли в порядке, когда девушка первая подает голос: — Боюсь представить, шериф, какой долг я должна возвращать ночью в Вашем доме?.. Мужчина закатывает глаза, пропуская ее вперед. Отмена, Кирни держится. Гостиную заливает светом и Лора, сделав пару неуверенных шажков и оглядевшись, глазами натыкается на стоящий в углу- Собачий корм? Точнее, огромную упаковку собачьего корма. «Для маленьких пород». — О, — выдыхает она. О. — Это… Что это? — Моя будущая головная боль, — без запинки поясняет Трэвис, — Точнее… Кажется, настала его очередь с трудом подбирать слова. — Калеб говорил, что хочет завести собаку, и тут практически из ниоткуда на меня свалился этот пес, ты и твоя ошибка в документах… — И ты все-таки забрал животное из клиники и решил подарить его Калебу, так? — Да. — Неплохо, — хмыкает Лора, — И какова же моя роль в этом представлении? — Ну, — Хэкетт хмурится и девушка хочет верить, что смогла застать его врасплох, — Раз уж ты все это учудила, думаю, мне будет лучше заранее узнать какие прививки делать в будущем и как ухаживать за собаками в целом… Она мягко опускается в стоящее рядом кресло и, сняв куртку, протягивает ему. Забавно, что каждая поездка в Норт-Килл заканчивается тем, что она носит его одежду. — Если честно, поделиться рекомендациями было бы проще, если бы я увидела пса. — Видимо Калеб решил привести его с утра, — протянув руку, чтобы забрать куртку, Трэвис случайно задевает ее пальцы и без особой радости отмечает, насколько они все еще холодные. Он говорит, что нужно переставить машину и, немного колеблясь, будто желая сказать еще что-то, уходит, оставляя Лору в доме одну. Девушка откидывается на спинку кресла и закрывает руками лицо. Она просто хотела сходить в бар и проветриться, а в итоге наткнулась на Хэкетта, напилась, чуть не устроила потасовку, потеряла над собой контроль, и оказалась среди ночи дома у полицейского. Опять. Молодец, Лора, хорошая работа, Лора. От пленницы, убившей часть его семьи, до девушки, которую он любезно приводит к себе переночевать, под абсолютно дурацким предлогом и неизвестной реальной причине. Со стороны могло бы показаться, что шериф старался позаботиться о ней. Макс бы рассмеялся над этим предположением. Он точно не должен знать, что тут произошло. Мысль о том, чтобы хранить от него секреты неприятно колола где-то внутри, словно Лора пыталась скрыть что-то дурное. Она попыталась отмахнуться от этого чувства. Макс стал бы излишне беспокоиться о ней, хотя на самом деле беспокоиться не о чем. Это просто небольшой, ничего не значащий эпизод, который никак не изменит ее жизнь. «Прости меня». — Черт. Почему он решил извиняться перед ней теперь? Спустя время, когда все стало только запутаннее? Ничего не стало запутаннее, просто пора перестать винить себя. Девушка с силой трет глаза и недовольно ерзает в кресле, пытаясь игнорировать навязчивые замечания внутреннего голоса. Что-то в этом доме, на вид вполне обычном и не особо примечательном, выглядит странным и она не совсем может понять что. Вероятно, удивление в ней вызывает сама идея того, что это его место, то, куда он возвращается каждый день и где он может быть самим собой, после очередного тяжелого дня в участке. Он возвращался сюда, пока они с Максом сидели в камерах. И после того, как все закончилось. Или?.. В памяти всплывает поместье Хэкеттов.  Лора помнит клетки в подвале и фамильное древо, случайно замеченное на одной из ветхих стен. Парень, который был тогда рядом с ней… Райан упоминал, что поместье принадлежит его матери. С какой вероятностью нынешний дом Трэвиса мог быть домом Криса и его детей раньше, до проклятия?   Этого ей уже никогда не узнать. Оставалось быть благодарной, за то, что он не потащил ее в тот деревенский замок снова, уберегая от необходимости ночевать в одних стенах с призраками. Это было бы хуже, чем оказаться за решеткой во второй раз. * У Трэвиса уходит некоторое время, чтобы разобраться с машиной – ему слышится под капотом стук, которого быть не должно, и мужчина задерживается ненадолго в гараже, проверяя, все ли в порядке. В понимании Трэвиса, «ненадолго» значит то количество минут, за которое, кроме проверки аккумулятора мало что можно успеть, поэтому, зайдя домой,  он искренне удивляется, увидев Лору. Безмятежно спящей в кресле гостиной. Сколько его на самом деле не было? Мужчина замирает на пороге, взгляд прикован к ней, и от резко настигающего дежавю ему некуда деться. Что ж, в этой жизни все и правда к лучшему. Такой вывод напрашивается сам собой, довольно часто, почти каждый раз, когда он смотрит в ее лицо и видит вместо повязки здоровый глаз и отсутствие шрамов. Клыки на предплечье были определенно меньшим из зол, которые он заслужил, но если бы понадобилось, он готов был снова подставить руку на ее растерзание. Шериф медленно подходит к креслу и тихо зовет ее по имени. Ответом ему, конечно же, служит лишь мерное дыхание. Идиот. — Лучше бы просто согласилась уехать, — еле слышно говорит он, склонившись над девушкой. Одна рука оказывается под ее коленями, другой Хэкетт придерживает спину и аккуратно, насколько это возможно, поднимает Лору на руки. Наверняка до завтра она не проснется, но Хэкетт знает: будь Кирни в сознании и здравом уме, дотронуться до себя ему точно бы не позволила. Он о чем-то подобном в принципе и не думал, просто оставлять ее спать на кресле, в гостиной было не лучшим вариантом. Как и оставлять ее страдать в одиночку там, на дороге. Поднимаясь на второй этаж с девушкой на руках, Трэвис чувствует себя немного странно. Открывая дверь в спальню (повернуть ручку в таком положении довольно тяжело, но он справляется) и опуская Лору на кровать, он понимает, что ощущение, наверное, навязано нелепостью всей ситуации. Сегодня она переночует в его кровати, а завтра одной ногой будет уже у себя дома, в другом городе и другой, медленно налаживающейся, жизни. И, скорее всего, забудет этот вечер, как страшный сон. Он садится на краешек кровати и старается не думать о том, как, должно быть, глупо выглядит со стороны, украдкой любуясь девчонкой, что в дочери ему годится. Солнечный свет подходит ей больше, чем лунный, думает мужчина и, не успев понять, что собирается сделать, протягивает руку в сторону Лоры, пальцами невесомо убирая упавшую на ее лицо прядь светлых волос. Касание легче шелка, он проводит по волосам медленно, словно хочет запомнить этот момент как можно лучше. Или на самом деле желает, чтобы она проснулась, откинула его руку и снова ощетинилась, как запуганный волчок. Сколько раз он должен назвать себя мерзавцем, чтобы Вселенная восстановила свой баланс? Она ведь даже не вспомнит об этом. Хэкетт выходит из комнаты и осторожно прикрывает дверь. За последние два года эта ночь выдается одной из самых спокойных в жизни Лоры Кирни.