Реминисценция Ветра

Порядком уставшая и морально истощенная, Рэйндоттир вернулась спустя ещё несколько дней. Она привела с собой Розарию и Кли — «носителей» оставшихся двух сердец. Найти их оказалось не так сложно, как остальных: Рэйн примерно знала, где именно за барьером находится Розария, а связаться с Кли удалось через додокомуникатор. Удивительно, но даже спустя сотни лет, он все ещё находится у Кли. Девушка изменилась — она повзрослела, стала ещё больше походить на Алису. — Мы вернулись! — довольно громко Рэйндоттир сообщает о своем возвращении. Женщина проходит в дом и со всей силы стучит ладонью по столешнице. Хлопок, эхом отраженный от стен, заставляет Тигнари первым вскочить с постели. Фенек распушил хвост, уши разъехались в стороны, он стал похож на зверя, готового защищать свою семью от врагов, но, увидев Рэйн, он опускает взгляд и отворачивает голову в бок: становится неловко за свое поведение, пусть это и заложено в его природе — защищать свою пару, но, формально, пары у него нет, да и ситуация довольно глупая. — Ой-ой, — не упуская возможности подшутить над фенеком, Рэйн расплывается в ехидной улыбке. — Неужели господин Лис испугался за господина Алхимика? — Ничего подобного, — фыркает Тигнари и скрещивает руки на груди. — Это был просто инстинкт. — Да ладно Вам, Ваш хвост выдает всё с головой, хехе. И самое ужасное — она права, хвост действительно медленно раскачивается, слабо изгибаясь, как у котов, когда они готовы к охоте. Хмыкнув, лис задирает голову вверх и снисходительно смотрит на женщину. — Кажется, Вы отправлялись на поиски чего-то. Нашли? — Неумело переводишь тему, чтобы я не продолжала развивать вопрос твоей влюблённости в моего ученика? — довольно заключает Рэйн, искренне наслаждаясь эмоциями лиса. — Ученика? Он как бы Ваш сын. — Просто ученик. — Обидно, — с кровати доносится унылый голос Альбедо. — И жестоко. — Тц, — женщина лишь фыркает, скрестив руки на груди. Алхимик переводит взгляд на лиса и тот, наконец осознав, что блондин слышал слова Рэйндоттир про влюблённость, буквально вспыхивает: щеки тут же обдает жаром, светлая кожа приобретает розовый оттенок, ладони потеют, а стыд и неловкость доводят чуть ли не до слёз. — Пойду приготовлю завтрак, — холодно бубнит Тигнари и быстро скрывается из-под пристального взгляда голубых глаз. В комнате витает атмосфера неловкости и молчания. Сяо и Венти спят, никак не реагируя на присутствие чужих людей, Тигнари сбежал, Странника в доме нет, а Альбедо вопросительно смотрит то на Рэйн, то на Кли, то на Розарию. С последними двумя они не виделись так долго, что, кажется, сильно отдалились. Кли больше не та маленькая девочка, она взрослая и красивая девушка — кажется, с возрастом она стала более холодной и сдержанной. Розария — всё с тем же равнодушным и уставшим взглядом, что и всегда. — Кажется, кого-то не хватает… — проговаривает алхимик, выискивая в комнате Аякса. — Рыжик остался во дворе, — пожимает плечами Рэйн. — Доктор там развлекается со Странником, а малыш Аякс пошел наблюдать. — Они снова собачатся? — усмехается Альбедо. — Как женатики. — Так-то Скара можно понять, Доктор — то ещё говно на самом деле. — Так-то все мы — говно на самом деле, — поправляет её блондин. — Что ж, — он окидывает взглядом спящих яксу и архонта, — пойдём в лабораторию Доктора? Мы с ним почти закончили. Осталось только поместить все сердца и попробовать вытянуть из них остатки силы. — А мы тут зачем? — Розария опирается спиной об стену и скрещивает руки на груди. — Рэйн сказала, что мы тоже нужны. И зачем же? — Если вы долго носили сердца при себе, то, возможно, в вас остались частички элементов. Это нам от вас и нужно. Мы попробуем пробудить все элементы, и раз их частички есть в вас, то к вам могут вернуться силы. — И что? — Буду говорить проще, — алхимик присаживается на край кровати, закинув ногу на ногу. — Когда мы всё соберём вместе, то произойдет «пумф», этот «пумф» однозначно выдаст нашу позицию перед хранителем небесного порядка. Она явится в ту же секунду и, так как элементы пробудятся, а в ваших жилах есть части этой энергии, вы сможете выиграть нам хоть какое-то время. — То есть мы, условно, должны будем защищать вас от стража небесного порядка, пока вы заканчиваете свой эксперимент, который, на минутку, не факт, что будет успешным? — подытоживает Розария. — Да, именно так, — заключает Альбедо. — Никто не заставляет, мероприятие не обязательное, но… Роза, разве не хочешь вернуться в тот Монд? Родной и уютный? Тебе не больно видеть Тейват таким? Ты живешь за барьером, так что, как никто иной, знаешь о всём пиздеце, что там творится. — Я спросила не к тому, что хочу отказаться, а просто к тому, что звучит весьма шатко. — Понимаю, но выбора нет. Мы хотим поместить силу всех Сердец в одно, а затем это Сердце поместить в Анемо Архонта. Уверен, ему будет тяжело, возможно, он может обезуметь, но именно он является нашим единственным шансом свергнуть стража и вернуть Тейват в прежний вид. Мы все видели своими глазами, каким мир был раньше… это был наш дом. И у нас всех этот дом просто отобрали. Наших близких убили, а мы вынуждены были бежать… если есть хоть один шанс на успех, то я предлагаю бороться. — Ого, — протягивает Рэйндоттир. — С твоим красноречием тебе только революции возглавлять. — Займёмся этим, когда избавимся от Асмодей. — Не забывай, что есть и те, кого нынешний порядок устраивает, братик, — вступает в разговор Кли. — Не все готовы к переменам. — Я уже давно исследую людей, так что могу сказать одно — им всё равно, кто стоит у власти, лишь бы не мешали жить и работать. К тому же мы вскроем всю правду, от которой так старательно избавлялась Асмодей. Очевидно, нас не поддержат все, но нам это и не нужно. — Лично меня нынешний порядок устраивает, — довольно равнодушно проговаривает девушка. — Да, конечно, сначала я злилась… Ещё бы, ведь в той войне погибла моя мама… и друзья… но разве не Архонты сами устроили резню? — она переводит взгляд на спящего Венти. — Он был участником тех действий. Он убивал людей. — Как и я, — напоминает алхимик. — И твоя мама… и твои друзья. Мы все были участниками той войны и все убивали, чтобы выжить. — Мы были жертвами. — Жертвами? — Альбедо усмехается. — Архонты тоже были «жертвами», и Яксы, и адепты, и все, кто принимал участие — это просто жертвы. Жертвы обстоятельств, в которые их загнала Асмодей. — Можно было просто не воевать. — Просто умереть, — поправляет её алхимик. — Да, можно было. Но лучше умереть, отстаивая свою свободу, чем умереть просто так. Алхимик встает и, надев поверх привычной синей рубашки свою серую мантию, идёт на выход из дома: — Ты и правда изменилась, Кли. Я даже рад, что у тебя есть собственное мнение и ты его придерживаешься. Если не хочешь принимать в этом участие, то заставлять никто не будет, но Сердце, пожалуйста, отдай Учителю. *** Когда Архонт проснулся, то в комнате уже не было никого кроме Сяо. Барбатос поднимается и усаживается на колени, вертит головой по сторонам, затем вопросительно смотрит на Яксу: парень сидит на краю постели, потупив взгляд в пол. Перед уходом алхимики поставили Сяо задачу, которая сейчас кажется ему невыполнимой, а именно — достать Анемо Сердце Бога из груди Барбатоса. И, кажется, ничего сложно, ведь Венти точно отдаст его сам, но одно лишь осознание того, что именно Якса заберёт у Архонта сердце, вызывает слабую тревогу. Конечно, Альбедо говорил, что может сделать это самолично, либо это может сделать учитель, но что-то внутри Сяо продолжает твердить, что это именно он должен достать Сердце. Венти потирает сонные глаза и протяжно зевает, подползает на кровати ближе к яксе и слабо касается его плеча: — Тебя что-то беспокоит? — Мы так долго к этому шли, — проговаривает Сяо, вспоминая их затянувшийся побег. — А сейчас мы стоим так близко к событиям, которые изменят этот мир… и я… Кажется, я немного растерян. — Ты чего-то боишься? Венти отлично понимает, что времени особо нет — ни на разговоры, ни на переживания, ни на что-либо ещё. Они и правда стоят в шаге от того, чтобы наконец выступить против Асмодей, хватит ли сил, получится ли вернуть элементы, выдержит ли хрупкое тело Архонта силу сразу Семерых? Если об этом задумываться, то становится немного не по себе, поэтому Венти решает просто довериться алхимикам и Сяо. — Если что-то пойдёт не так… — тихо проговаривает Сяо. — Я боюсь, что потеряю тебя. Я уже терял воспоминания, я не хочу забыть тебя снова. — Если такое случится, то, я уверен, мы обязательно встретимся снова. — Если Асмодей победит… она ведь убьет всех нас… Тебя, Альбедо, маму… всех, кто мне дорог… — Хочешь отступить? — Венти кладет руки на плечи Яксы, отползает на кровати назад и тянет парня на себя. — Не хочу. Терять вас тоже не хочу. Сяо послушно поддается, он прекрасно понимает, что и зачем делает Барбатос. Архонт ложится на спину, опускает руки на щеки нависающего над ним Яксы и улыбается: — Ты ведь сделаешь это, да? Как и с крыльями, Сяо… я не хочу, чтобы это был кто-то другой. — Да, я сделаю. Обоим страшно и тревожно, оба не понимают, что будет дальше, обоим не остаётся выбора, кроме как следовать плану, разработанному алхимиками. Якса проглатывает ком в горле и усаживается сверху на бедра Архонта. Чувствует, что Венти дрожит, видит, как взгляд бирюзовых глаз бегает по лицу Сяо, пытается зацепиться хоть за что-то и сфокусироваться, но тщетно. Барбатосу страшно. Настолько сильно, как, кажется, не было ещё никогда. Далеко не первый раз его лишают Сердца, но сейчас всё ощущается иначе. Он доверяет, но продолжает дрожать, он уверен, что всё будет в порядке, но слезы так предательски собираются в уголках глаз. — Ты готов? — Сяо опускает ладонь на грудь Венти. — Ioc. Архонт закрывает глаза и расслабляется, он не хочет вынуждать Яксу забирать Сердце силой, хочет отдать сам. По сути — бесполезная вещь, которая больше не работает, но от одного лишь осознания, что её вновь заберут, становится пусто. Яркий бирюзовый свет слепит янтарные глаза, Сяо щурится и вертит головой по сторонам: он стоит на зеленой поляне с высокой травой, легкий ветер слабо колышет гладкие прямые волосы, играет с зелеными прядями, так весело подбрасывая их вверх, наводит беспорядок и легкий хаос на голове. Из ниоткуда берется ощущение, что нужно идти вперед, что Алатус и делает. Босиком и на носочках, словно боясь разрушить эстетичность и хрупкость этой поляны, он идёт вперед. Взгляд падает на единственный цветок на всей поляне. Хоть он и один, его запах, кажется, витает везде. Ветер кружится вокруг, играет с лепестками и листьями, разносит аромат дальше и дальше. Сяо присаживается на корточки около белоснежного цветка сесилий — настолько прекрасного, что душу тут же наполняет какое-то необъяснимое возвышенное чувство. Он такой нежный и утонченный, Якса хотел бы любоваться этим вечно, но, как по приказу, рука тянется его сорвать. Единственный на всей поляне, цветок изгибается, когда холодные пальцы коснулись стебелька. Сесилия словно опускает голову, её лепестки становятся более блеклыми и тусклыми, хочется отойти, чтобы она вновь расцвела, но нельзя. Одним движением Якса срывает цветок. Тело Архонта пронизывает резкая боль. Он прогибается навстречу Сяо, который только-только вырвал из его груди Сердце. Слезы хлынули градом, тело пробирает сильная дрожь, на лице появляется довольно кривая и истеричная улыбка, а затем с уст срывается уже знакомый Алатусу смех — тот самый смех, что он слышал в тот дождливый день, когда лишил Архонта крыльев. — Аха… ахаха… теперь и без сердца! Ахах… Тело вспыхивает жаром, глаза широко раскрываются, а улыбка становится ещё более безумной. Вслед за этим накатывает паника: что делать? Зачем? Почему? Может, не так уж и плохо было сидеть в клетке? — Верни… верни мне его… — Венти тянет дрожащую руку вперед, пока изнутри его уже поглощает пустота. — Верни! Алатус! Отдай!!! Архонт срывается на крик, пытается выбраться из-под Сяо, но не может, он явно слабее, а тьма, в которую сейчас проваливается его душа, затягивает всё глубже и глубже. Отчаяние от бессилия, обида из-за слабости, ненависть на себя и остальных, Венти извивается и буквально шипит от злобы, не в силах подавить эмоции. — Я буду твоим Сердцем, Венти… — тихо шепчет Сяо, склоняясь к лицу Архонта. Игнорируя сопротивление и попытки вырваться, Якса крепко обнимает Барбатоса, прижимает к себе и слабо улыбается: — И крыльями, и сердцем, и кем угодно… Ты очень сильный, Венти. Понимая, что вырваться не получится, Архонт просто расслабляется, так и обмякнув в руках Сяо, тихо всхлипывает ему в плечо и роняет слабые стоны обиды и боли. — Закончили? — холодно спрашивает Альбедо, проходя в комнату. Якса кивает и, продолжая прижимать Венти к себе, передает его Сердце алхимику. Блондин слабо улыбается и, бегло оценив ситуацию, жестом показывает брату, что тот хорошо справился. Сяо настолько отвык от похвалы со стороны алхимиков, что его щеки тут же вспыхивают от смущения, а тяжелый взгляд падает на брата. — Ладно-ладно, — Альбедо поднимает руки, словно сдается. — Отдыхайте, думаю, мы закончим ближе к ночи. Никто не заходит в дом, никто не решается спросить или проверить, всё ли в порядке. Кажется, крики обезумевшим голосом было слышно на всю Инадзуму. Венти не отстраняется ни на секунду, Сяо поглаживает его по дрожащим плечам, вслушивается в сбитое дыхание и тихие всхлипы. Выдохнув, Якса принимается напевать что-то спокойное и тёплое, как ему кажется — уютное, но, похоже, Архонт не разделяет его точку зрения. Барбатос поднимает голову с плеча Сяо и хмурится: — Играть на флейте у тебя получается лучше. — Тогда… может, ты споешь? Твой голос такой чистый… — А Сердце будет осквернено… а потом засунуто в меня обратно… разве я могу петь «чистые» песни…? — Венти, — Сяо мягко гладит Архонта по щеке, вытирая влажные дорожки от слез. — До того, как я впервые услышал твое пение, я думал, что ни одно живое существо не способно на такой звук… если б только можно было передать словами, но, увы, слов не хватит… — Если я сойду с ума, Алатус… поддамся скверне или не выдержу всей силы, что в меня хотят впихнуть… можешь обещать мне кое-что? — Что угодно. — Если я вдруг окончательно поддамся безумию… можешь забрать меня куда подальше от людей… чтобы никто не пострадал… а затем убить? — Но… — Из-за выброса энергии, который происходит при смерти Архонта, ты умрешь вместе со мной… обещай мне, Сяо… Пожалуйста. — Обещаю.