Реминисценция Ветра

Эта изнурительная война длится уже который год. Опустошающая и кровопролитная, она сметает всё на своём пути. Архонты, Адепты, бессмертные духи, избранные, имеющие Глаз Бога — все стоят на защите простых смертных, но чуть ли не каждый уже понимает, что исход битвы был предрешен еще с самого начала. С кем они воюют? За что они воюют? Почему они воюют? Ни на один вопрос они не получат ответ. Эта война, беспощадная и бесчеловечная, так жестоко и хладнокровно отбирает чужие жизни. Кто с кем воюет, и за что? Простому человеку не понять, ему известно лишь то, что идёт бой… кто? за что? почему? Очередной Архонт пал. Огромный выброс энергии и силы волной накрывает Тейват, так легко унося на тот свет сотни тысяч невинных жизней. Где-то на границе Мондштадта и Ли Юэ на сырой земле лежит юноша. Его глаза закрыты, тело изранено, одежда порвана. Зелёное копье, воткнутое рядом, слабо светится. Мир вокруг словно рушится: трещины бегут по земле, обломки камней падают совсем близко к нему, когда-то голубое небо кажется фиолетовым и опороченным. — Alatus! — этот голос, такой звонкий и приятный, он уже не раз вытягивал адепта из тьмы, и вот, сейчас, когда Якса готов принять свою смерть, он вновь слышит свое имя таким дорогим сердцу голосом. — Efud euax oio! Alatus!!! Он широко раскрывает глаза, над ним нависает Анемо Архонт. Лицо Барбатоса испачкано в пыль и кровь, оно выражает полное беспокойство и сильную тревогу. Стоило адепту прийти в себя, в бирюзе промелькнула надежда. — Doha lyfcy… — глаза Архонта наполняются слезами, а на лице мелькает слабая улыбка. — Venti… — со слабым хрипом проговаривает адепт, приподнимаясь на локтях. Голова ужасно болит, в ушах стоит звон, воспоминаний о случившемся просто нет, словно кто-то их стёр. — Ai, Alatus, — Венти помогает Яксе подняться. Прикосновения Архонта сейчас ощущаются как никогда прежде родными и приятными. Головная боль понемногу отступает, и воспоминания возвращаются. Моракс пал. Осознание этого так грубо и резко бьет Алатуса по голове. Не в силах сдержать эмоции, он тянет Венти на себя, сильно прижимает его и закусывает губу. От Архонта пахнет сесилиями и свободой, его тонкая рука в белой миттенке опускается на спину адепта. Им нужно идти, оставаться на месте нельзя, идёт ожесточенная война, Венти должен защитить свой город, он не может стоять в стороне. — Ai… — тихо проговаривает Барбатос, отстраняясь от адепта. Ему больно, и эту боль они разделят на двоих. Венти закрывает глаза и взмахивает белоснежными крыльями, сила Анемо поднимает его в воздух, а вместе с ним — адепта. Архонт удерживает их обоих в воздухе, ветра несут их в сторону города. Если остался хоть кто-то, они должны помочь им скрыться. После разгрома в Ли Юэ следующей целью стал Мондштадт. — Venti! — успевает вскрикнуть Алатус, прежде чем стрела пронизывает правое крыло Барбатоса. Венти вскрикивает от боли. Они падают вниз. Ветра удержат их и не дадут разбиться, но «охотник» уже наводит вторую стрелу. Его цель — Анемо Архонт, и он не промажет. Сегодня сами Боги на его стороне. Оказавшись на земле, Венти падает на колени. Крыло ощущается как никогда тяжелым. Рана ноет и болит. Он чувствует, как яд быстро поглощает белоснежное и невинное крыло. Оно больше не работает, он не может им пошевелить, и под его тяжестью — не может подняться на ноги. Эта изнурительная война длится так долго, что сил совсем не остаётся. Стрела спущена. Барбатос отталкивает от себя адепта, понимая, что сильный выброс элементальной энергии может просто убить его. В глазах застыли слёзы, а губы безмолвно шепчут: — O vyfo sio, Alatus. Анемо Архонт пал. Сяо лежит на мягкой кровати в доме лиса. У него жар и лихорадка, он никак не может прийти в себя, вот уже неделю он находится в состоянии постоянного бреда. Он беспокойно вертит головой, конечности то и дело вздрагивают, удушающий жар, который он ощущает, ни на секунду не отпускает. Он часто и прерывисто дышит, продолжая твердить что-то про Венти и стрелу. — Нет… нет… — очередной приступ бреда заставляет его повторять одно и то же. — Нет… Венти… обернись… нет… стрела… нет… Архонт сидит на краю постели Яксы, он вытирает лицо юноши холодным влажным полотенцем. Сердце сильно сжимается от боли, ему страшно, что Сяо не придет в себя. Он не может потерять своего дорогого адепта снова. Они только встретились вновь, только начали преодолевать языковой барьер, Якса снова полюбил его, всё только началось, оно не может вот так закончиться. Венти не верит и не хочет верить, что может вновь потерять Сяо. Ему выпал шанс встретиться с ним снова, пусть и с другой внешностью, пусть и без воспоминаний, но это по-прежнему его Алатус. — Не отпущу… я не отпущу тебя… — тихо шепчет Венти, сжимая горячую руку Яксы, так сильно изнывающего от боли. — Хм… — лис, сидящий за небольшим столиком около кровати, обернулся и посмотрел на Архонта, затем на парня на кровати. — Почему же яд для фурри так сильно мучает его… — Он ведь придет в себя… да, Тигнари? — Венти переводит взгляд на лиса. — Однозначно, — лис скрещивает руки на груди и оценивающе смотрит на Сяо. — Эти препараты не смертельны, так что он придет в себя. Не понимаю почему, но у него пошло заражение. Если ты посмотришь на его бедро, то пятно стало больше. Яд распространяется, хотя не должен. Обычно, когда охотник попадает в фурри, то мы просто отключаемся, а когда приходим в себя, то нет ни жара, ни лихорадки. Просто тело не слушается, становится ватным и податливым, ну а дальше… на усмотрение нового хозяина подбирают новый препарат, который в той или иной степени влияет на фурри и вызывает, например, зависимость. Но он — не фурри, так что очевидно его организм реагирует иначе. — А… эм… я не все слова понимаю… но суть… наверное… улавливаю… — Не понимаешь слов? — Я… эм… говорю на языке старого мира… — Fue pof? — Ioc… — глаза Архонта округлились, он не ожидал, что кто-то еще знает этот язык, кроме алхимиков и Сяо, который учил его вместе с ними. — Что ж, — Тигнари оценивающе посмотрел на слегка испуганного Архонта. — Говорить мы всё равно будем на новом языке, потому что так ты быстрее научишься. Но непонятые слова я могу тебе пояснять. — Эм… сможешь… записать? Один человек сделал мне словарь… ты сможешь его продолжить…? — Да, конечно. Судя по всему, вам придется задержаться у меня на неделю-две, — он переводит взгляд на Сяо, который наконец-то, кажется, успокоился и перестал бредить. — Когда-то один человек уже приходил ко мне за помощью… он спрашивал про Якс, и тогда мне довелось изучить их природу и организм. Тогда я смог сделать для него лекарство, так что уверен, что и сейчас это лишь вопрос времени. Яксы куда выносливее и «живучее» обычных людей. Тебе не о чем переживать. День-два и он придет в себя. Имеющиеся у меня отвары и мази работают на нём крайне медленно, но работают, так что дай ему еще пару дней. За это время он точно очнется. А я пока продолжу поиски способа остановить распространение. — Д-да… спасибо. — Мне нужно уйти, собирается дождь, а некоторые травы нужно собирать перед дождем. Попробуй поспать, ты выглядишь неважно. Можешь не переживать, сюда никто не придет. Один мой хороший друг охраняет вас уже неделю и пока что незваных гостей не было. — Будь осторожен… — Не стоит обо мне переживать. Я ведь фурри, живущий в серой зоне. Возможно, я выгляжу слегка растерянным и слабым, но это далеко не так. — Я видел… на твоей мантии… нашивка… — А, да, но меня не интересует жизнь под столицей и прочее… в серой зоне людям тоже нужны врачи. Каждая жизнь имеет ценность. Неважно, человек или животное, искусственный или настоящий, в столице или в серой зоне — каждый заслуживает того, чтобы жить. Моя задача, как лекаря, оказать посильную помощь. Я пойду. Будет нехорошо, если не успею до дождя. — Да, спасибо… Тигнари ушел, Архонт переводит взгляд на Сяо и вздыхает. Конечно, многого из сказанного лисом Венти не понял, но решил не переспрашивать, чтоб не задерживать. От этого фурри не веет ничем страшным, он кажется довольно сдержанным и холодным, слегка отстраненным и полностью увлеченным своим делом. Его слова внушают доверие, так что остается лишь ждать. Барбатос забирается на кровать, он опускает голову на грудь Яксы, вслушиваясь в сердцебиение. Глаза закрываются, он погружается в сон, он устал и измотался. Вот уже неделю он постоянно сидит рядом с Сяо, пытается говорить и зовет его, но каждый день результат один — Якса бредит, а затем просто «отключается». Венти слабо вздыхает, утыкается носом в длинные волосы Яксы, и тихо шепчет: — Efud euax oio…