Букет чайных роз

      Октябрь, 1993 год       Остатки сладкого сна медленно растворялись одновременно с приоткрывающимися подрагивающими веками. Нагретая за ночь постель и подушка способствовали тому, что просыпаться не хотелось вовсе.       Юля чувствовала на своем уже округлившемся животике, сквозь ткань ночной шелковой сорочки, горячую ладонь мужа и его ласковые поцелуи, посланные, по всей видимости, в качестве доброго утра, их малышу.       Последний, к слову, уже тоже проснулся, своими несильными толчками намереваясь разбудить родительницу. Девушка, сонно улыбаясь, тоненькими пальчиками зарылась в густые волосы Пчёлы, слегка ероша пряди на затылке.       — Доброе утро, — не отрываясь от своего занятия, сквозь поцелуи сказал он. — Ты чего проснулась так рано? Ещё даже семи нет.       — Трудно спать, знаешь ли, когда тебе в пупок кто-то дышит.       — Извини, — мужчина улегся на подушку рядом с женой, рукой продолжая поглаживать живот, где сейчас активно пинался будущий человечек, радуясь вниманию отца. — Не смог удержаться.       Юля подалась чуть вперед, целуя мужа в губы.       Сейчас у неё был уже пятый месяц беременности — двадцать шестая неделя, середина второго триместра, если точнее. Живот уже заметно округлился из-за чего, соответственно, Пчёлкина набрала в весе. Не сильно много, конечно, всего четыре килограмма, но на фоне стройности её тела они все равно были заметны.       Девушка чувствовала себя беременным бегемотом, будто в её матке находится не один ребенок, весом примерно в девятьсот грамм, а все три, каждый по два килограмма, минимум. Ещё и ноги стали отекать в последнее время точно как у слона.       Вите все эти месяцы тоже было несладко. Прям очень несладко. Он, конечно, знал, что у беременных играют гормоны и все такое, но никогда бы не подумал, что настолько. Юля раздражалась и плакала без причины. Её настроение менялось настолько быстро, практически по щелчку пальца, что Витя порой задумывался даже, а не сходит ли его любимая, часом, с ума?       Конец первого триместра выдался самым тяжким. Бывшая Колесникова почти каждую ночь будила Витю и заявляла о том, что она хочет есть. Пчёлкин не бесился, если бы ей хотелось обычных продуктов, лежащих у них в холодильнике, но нет.       Разбудив его однажды в три часа ночи, она на полном серьезе, чуть ли не плача, сказала о том, что хочет мандаринов с острым соусом, и ванильное мороженое с чесноком.       — Тебе нельзя острое есть, — прошептал Витя сонным голосом. — Спи давай, никакого мороженого.       — Ты меня не любишь, да? Нет, вот просто скажи, что ты меня не любишь, вот и все, — девушка начала шмыгать носом, из глаз потекли слезы. — Мы с малышом не нужны тебе, да?       — Юль, вот чё ты несешь, а? Где я по-твоему должен в октябре мандарины взять? Так ещё и в три часа ночи?       Пчёлкин попытался обнять её, но получил лишь тычок в плечо. Такие моменты он ненавидел больше всего. Он откровенно не знал, что ему делать: как только он пытался успокоить жену, она его отталкивала, а когда он ничего не делал, то начинала только сильнее плакать и говорить, что он её не любит. Юля потом извинялась перед ним, называя себя чокнутой.       Девушка, не озвучивая, конечно, эти мысли вслух, чертовски боялась того, что Витя, глядя на её постоянные беременные закидоны, в один момент не выдержит и уйдет от неё. Она не думала тогда, что Пчёла даже и мысли такой не допускал.       Руки мужчины переместились под ночную рубашку, проходя по животу и подбираясь вверх, к груди, пронося по коже мурашки. Внизу живота стал завязываться знакомый узел возбуждения.       Чтобы там девушка себе не надумала, но в период беременности она стала выглядеть ещё привлекательнее и сексуальнее, чем была до этого. Объяснить это явление он никак не мог, в ней ведь, помимо растущего живота, не поменялось ничего. Но выглядела она все равно иначе.       Первое время Пчёлкин вообще боялся притронуться к жене в сексуальном плане. Боялся, что во время процесса сделает что-то не так и навредит ребенку. Но Юля успокоила его и даже показала в одной из книжек для будущих мам статью, что с малышом ничего не случится, поскольку он надежно защищен плацентой и околоплодными водами. Мужчина и слова не понял из того, что зачитала тогда ему жена, но понял, зато, другое — если делать все аккуратно, то сдерживаться на протяжении всей беременности не придется.       У Пчёлкиной же бушевали во всю гормоны. Она, как кошка, ластилась к нему, как никогда до этого. Поэтому, супруги не отказывали себе в возможности наслаждаться друг другом.       Юля, чуть толкнув мужа в плечи, села сверху, ногами опоясывая его бедра. Она в последнее время всегда была сверху, поскольку из-за растущего живота, хоть он и не был ещё слишком большим, от привычной позы, для её же удобства, пришлось отказаться.       Витя ловко стянул сорочку с супруги, откинув ту на пол. Столь желанное тело, несмотря на исходящий от батареи жар, покрывалось мурашками по мере того, как он проводил по нему руками.       Пальцы, очертив контур груди и сосков, опускались медленно вниз. Отодвинув край трусиков, он прикоснулся к возбужденному клитору, входя двумя пальцами в горячую влагу. Девушка прогнулась в спине, запрокидывая голову назад. Волосы, что сейчас были чуть ниже лопаток, приятно щекотали обнаженную спину.       Медленно входя в неё, Пчёлкин придерживал её за талию, подстраивая под темп. Он из последних сил сдерживался, чтобы, не перекинув её обратно на спину, нависнуть сверху, ускоряя темп.       С беременностью разрядка каждый раз была слишком яркой, умопомрачительной. Хотя, каждый их раз с Витей приносил незабываемое удовольствие, такое, от которого подкашивались ноги.       Юля устроила голову на его плече, восстанавливая тяжелое дыхание. Пчёлкин, обнимая её одной рукой за плечи, тем самым прижимая ближе, выводил пальцами на нежной коже невидимые узоры.       Время в такие моменты кажется слишком сладким. Тягучим, будто соленая карамель. Не хочется, чтобы это заканчивалось.       Идиллию, как назло, нарушила громкая трель мобильника. Юля, уже привыкшая к тишине, слегка дернулась, испугавшись столь громкого звука.       — Да, — ответил на вызов Пчёлкин, принимая на кровати сидячее положение. — Здорово, Фил. Да, помню я, да, сказал же вчера, что встречу, — Валера что-то быстро тарахтел в трубку, на что Витя кивал головой. — Саня прилетел уже? Да ладно, серьезно, что ли? Одна новость пизже другой, конечно, — Юля пихнула его локтем, с улыбкой кивая на свой живот, мол, не выражайся при ребенке. — Лады, в офисе увидимся.       — Все нормально? — поинтересовалась девушка, вставая с кровати и накидывая на нагое тело халатик, завязывая узелок чуть выше живота.       — Нормально-нормально, — ответил Витя, взяв с прикроватной тумбы часы, которые всегда снимает на ночь, застегивая на них замок. — Саня не успел прилететь ещё, а Ольгу сегодня ночью уже в роддом забрали, прикинь? Белый перед отлетом боялся не успеть.       — Как он вообще мог её одну на таком большом строке оставить? Не понимаю этого, — выходя на кухню, ответила девушка. Небольшая лампочка зажглась в холодильнике, когда Юля открыла дверцу, чтобы в следующее мгновение достать молоко и яйца, с целью приготовить блинчики на завтрак.       — Он не просто так мотается туда-сюда, — выйдя следом за девушкой, ответил Пчёла. — Дом хочет в Америке купить, да и пару встреч по работе было назначено.       — Это его не оправдывает. У него жена беременна, вот-вот рожать должна, а он так просто улетает на другой конец света, — взбивая в небольшой емкости венчиком смесь из яиц и молока, продолжала рассуждать Юля. — Это хорошо ещё, что Катя и Татьяна Николаевна рядом всегда, а если бы не было никого?       — Юлёк, ну не причитай ты с самого утра, — обнимая её сзади за талию, сцепляя руки в замок на животе, поспешил успокоить супругу Витя.       — Да я не причитаю, — ответила она. — Вас просто постоянно нет дома, и мы за вас переживаем, а вы, как назло, этого не понимаете. Я когда рожать буду, ты тоже, может, улетишь куда-то? Сможешь меня одну оставить? — девушка, оставаясь в кольце его рук, повернулась к нему лицом, вопросительно глядя на него.       — Юль, ну ты думай, о чем говоришь вообще, — возмутился Витя.       Ему такая реакция жены на собственные слова была непонятна. Подумаешь, улетел Саня в Штаты на пару дней, и начались в этот момент у Беловой схватки по стечению обстоятельств. Ну и что с того? Она же не осталась дома рожать. Её, как и положено, вовремя привезли в больницу. Пчёлкин в этом мало что смыслил, но Фил вроде как обмолвился, что схватки вообще начались раньше положенного, Ольга, по его словам, родить должна была только через две недели.       — А что я не так сказала? Такого разве не может быть? Укатишь тоже куда-то в Америку и бросишь меня тут одну.       — У тебя, по всей видимости, гормоны начинают медленно ясный разум съедать, раз ты такой бред несешь, — убрав свои руки от её тела, Витя взглянул на наручные часы. Время медленно приближалось к девяти утра. — Не забивай себе голову ерундой всякой, хорошо? Мне уже выезжать скоро, Фарик сегодня тоже прилетает, нужно будет в аэропорту его встретить, так что я в душ.       Когда за ним закрылась дверь в ванную комнату и послышалось шипение горячей воды, Юля знала, что супруг всегда моется в обжигающем кипятке, она тяжело вздохнула, возвращаясь к своему занятию.       Она откровенно не понимала, почему Витя так спокойно на это реагирует. Понятное дело, что Белов его друг детства, но это не дает ему права оправдывать каждый его поступок. Сегодня он оставил её одну на последнем месяце беременности, а завтра что? Вообще её отправит из страны куда подальше с маленьким ребёнком на руках, только лишь бы глаза не мозолила? А что, вдруг он именно с таким помыслом отправился в Штаты дом присматривать?       Перекладывая из банки в небольшую пиалу любимое абрикосовое варенье Вити, несколько баночек которого им заботливо передала недавно мама Юли, девушка краем уха вслушивалась в утренние новости, которые шли по одному из каналов телевидения. Диктор монотонным голосом вещал что-то, на экране одна за другой менялись картинки. Увидев, что именно сейчас происходит на одной из московских улиц, она пультом увеличила громкость.       — Руслан Имланович Хасбулатов, по состоянию на восемь утра столичного времени, провел совещание с силовыми министрами, — продолжал вещать мужчина. — По нашим данным, в это же время, в Кремле, Борис Ельцин провел встречу с действующими лицами своего правительства. Сейчас около Дома Советов России наблюдается массовое скопление протестующих. Наши силовые структуры делают все возможное, чтобы обезопасить мирных граждан и разогнать разъяренную толпу. Но, к сожалению, уже есть погибшие и раненые. Точное количество пострадавших уточняется.       На экране засветились кадры, как несколько танков, двигаясь по Набережной Тараса Шевченко, вдоль Новоарбатского моста, медленно двигаются к Дому Советов, своим устрашающим видом распугивая мирных граждан, заставляя их с застывшим ужасом в глазах, искать себе убежище на открытом пространстве в случае обстрела. Хотя, бывшая Колесникова где-то слышала, вероятнее всего, от армейских друзей своего отца, что в случае разрыва снаряда рядом с человеком, шансы выжить практически равны нулю.       — Вить, ты только глянь, что на улице твориться, — взволнованно сказала девушка, когда мужчина вышел из душа, попутно вытирая голову полотенцем.       — Да, дела херовые, — поджимая губы, ответил он. — Это, думаю, войдет в историю.       — Может, не поедешь никуда сегодня, Вить? Фарик сам до офиса, что ли, доехать не сможет?       — Родная, ну ты чего? Испугалась, да? Иди ко мне, — обнимая её за плечи, успокаивающе он гладил её по волосам. — Ты в безопасности, слышишь? Все хорошо.       — Вить, останься дома сегодня, прошу, — заскулила Юля, с мольбой в глазах глядя на него.       — Да ладно тебе, — Пчёлкин успокаивающе гладил её по волосам. — Стреляются они там чё-то сами по себе, ну и пускай продолжают на здоровье.       — Это они сейчас между собой стреляются, а к вечеру по мирным начнут стрелять. Потом что? Вон уже протестующих сколько полягло.       — Маленькая, не забивай себе голову, умоляю, — ободряюще улыбнулся мужчина. — Тебе сейчас переживать ну никак нельзя, забыла? К тому же, мы ведь тоже в ответ отстреляться можем, — многозначительно хмыкнул он, явно намекая на свой Colt, сейчас лежавший на тумбе возле входной двери, ожидая своего хозяина.       — Дурак, да? — Юля несильно пихнула его в грудь, хмуря брови ещё сильнее. — Я ведь с ума сойду, зная, что тебя нет дома и на улице такое творится…       Как бы она не пыталась, переубедить мужа, так и не вышло. «Упертый, как баран», — думала про себя девушка, мысленно молясь, чтобы их ребенку не достался Витин характер. Тогда она точно сойдет с ума.       — Родная, до вечера, — он накинул на плечи пальто, поправляя воротник у зеркала. — Я позвоню, договорились?       — Договорились. Аккуратнее только, Вить, прошу тебя.       — Все нормально будет, — поцеловав девушку в губы на прощание, он, захватив ключи от машины и папку с документами, скрылся в подъезде, пешком спускаясь на улицу, к машине. ***       Как бы Юля не старалась отвлечься и не слушать речь из телевизора, рука сама тянулась к пульту, прибавляя громкость. Диктор призывал, по мере возможности не выходить сегодня из дома, и давал неутешительный прогноз того, что, вероятнее, бунт в ближайшее время не утихнет.       Глядя на устрашающую картину и слыша доносившиеся сквозь толщу экрана звуки выстрелов, Пчёлкина машинально закрывала живот руками, защищая тем самым ребенка.       Юля со злостью нажала красную кнопку пульта, выключая телевизор. Комната погрузилась в тишину, давившую на виски. Решив, что за полезным занятием время пролетит быстрее, и мысли не будут съедать изнутри, девушка решила заняться уборкой.       Последние несколько недель она все больше времени проводила дома, на работе появляясь всего по два-три раза в неделю.       Витя, буквально через пару дней после того как они сходили на первое УЗИ, начал настаивать на том, чтобы Юля вышла в декрет. Тогда они, естественно, поругались. Девушка чётко заявила о своем намерении не бросать работу, как минимум, до шестого месяца. И, поскольку, сейчас она была уже на пятом месяце, приходилось держать слово, постепенно уменьшая нагрузку на работе.       Пчёлкина была намерена после декрета, возможно, даже чуть раньше, вернуться на работу. Она не собиралась сидеть без дела дома, полностью погрязнув с головой в пеленках и памперсах.       Споласкивая грязную от пыли тряпку под проточной водой, девушка, из-за шума воды не сразу услышала дверной звонок. Время за уборкой пролетело незаметно, наступало время обеда. Витя пока так и не позвонил. Юля сегодня никого не ждала, поэтому прежде чем открыть дверь, взглянула в дверной глазок.       По ту сторону стояла Филатова, держа в руках какие-то пакеты.       — Привет, чего не открываешь так долго? — спросила блондинка, поцеловав подругу в щеку на приветствие, снимая верхнюю одежду.       — В ванной была, не слышала, — улыбнулась бывшая Колесникова. — Раздевайся, проходи.       — Я тут мимо магазина проходила, ты извини, конечно, но я не смогла удержаться, — с толикой нерешительности проговорила Филатова, доставая из пакета несколько свертков в бумажной обертке.       Развернув бумагу, Пчёлкина увидела детские вещи: несколько человечков нейтрального белого цвета, носочки, царапки для новорожденных и пару шапочек.       — Том, — умилительно сказала девушка, полностью растроганная таким подарком. С беременностью она стала слишком сентиментальной, поэтому даже такой повод вызвал у неё едва заметные слезы в уголках глаз. — Спасибо большое, это очень мило, правда.       — Решила порадовать будущую мамочку, — улыбнулась в ответ Тамара. — Можно? — несмело она кивнула на живот.       — Можно.       Филатова, будто боясь сделать что-то не так, аккуратно положила теплую ладонь на округлившийся живот подруги. Юля заметила, как в глазах блондинки мелькнула грусть. Они с Валерой по-прежнему хотели ребенка, но забеременеть у неё так и не получалось.       Сама же Филатова, хоть и была рада за подругу, изо всех сил старалась не заплакать в этот момент. Глядя на счастливую Юлю, она невольно представляла их с Валерой и то, какими они будут родителями.       — Валерка не звонил тебе? — решила сменить тему Пчёлкина.       — Нет пока, собрался рано утром и уехал, толком не объяснив ничего. Я успела понять только, что Олю в роддом забрали сегодня ночью.       — Да, я в курсе. Витя тоже сегодня рано уехал, не позавтракал даже, хотя я и просила его остаться дома.       Время за приятными женскими разговорами пролетало практически незаметно. На часах было уже семь вечера, а звонков на телефон Тамары или Юли так и не поступило. На их многочисленные попытки дозвониться до мужей, женский голос в трубке на обоих телефонах отвечал: «Абонент временно недоступен, перезвоните позже».       Несменный диктор по телевизору продолжал вещать о том, что бунт, к сожалению, как и предполагалось ещё с утра, так и не утих. Пчёлкина, нервничать которой было категорически нельзя, ухватилась за низ живота рукой, когда мужской голос из экрана оповестил о том, что даже случайные проходящие мимо люди могут попасть под одну гребенку.       Юля, зная умение супруга искать себе приключения на одно место, стала судорожно набирать номер ещё раз. Все тот же голос повторил фразу, от которой уже начинало подташнивать. Витя на связь так и не вышел. ***       — Жена рожает, я — на нарах, — донесся снизу горький вздох Белова.       Витя, услышав эту фразу, поджал губы, пытаясь унять опять нарастающее чувство беспокойства за жену в груди.       Сегодня днем, его, просто как дворового нашкодившего пацана скрутили у входа в собственный офис, ткнув лицом в пыльный от осенней листвы асфальт. Пчёлкин буквально чувствовал тогда, как в дорогую ткань его пальто и брюк просачивается грязь, оседая на волокнах. Как только он доберется до дома, сожжет все нахер и первым делом отправится в душ. Хотя нет, первым делом он обнимет Юлю, заверив её в том, что с ним все в порядке.       Мужчина, оперившись спиной о бетонную стену, обклеенную вырезками из старых журналов и газет, брезгливо осматривал свои некогда идеально налакированные ботинки, которые сейчас были все в пыли. Пчёлкин, от которого всегда исходил аромат приятного древесного парфюма, сейчас отчетливо ощущал неприятный запах, исходивший от собственного тела. Запах сырости и безысходности.       Витя никогда бы не подумал о том, что в помещении столь небольшого размера может поместиться столько людей. В банке со шпротами места и то, наверняка, больше.       Мужчины, абсолютно разных возрастов, заполнили все койки, а кто-то, кого привезли позже остальных и кому не хватило места, разместился даже на грязном затоптанном линолеуме. Пчёла сейчас чувствовал себя не уважаемым бизнесменом с шикарной квартирой в одном из престижных районов Москвы, а нищебродом, перебивающимся с хлеба на воду и живущего в коммуналке.       Он задержал взгляд на потолке, наблюдая за тем, как небольших размеров паук, выбрав в качестве жертвы и своего ужина маленькую мошку, медленно утягивает её в свою паутину, растопыривая при этом лапы.       Зрелище так себе, на самом-то деле. Витя усмехнулся от мысли о том, что Юля, увидев бы подобную картину, уже визжала бы во весь голос, умоляя его избавиться от этого монстра. Насекомых она боялась до безумия.       Пчёлкин, за свои двадцать четыре года повидал, как бы это банально не звучало, уже немало. Драки, вымогательства, убийства. Нормального бы человека стошнило от одного только рассказа о том, как разлагается бездыханное тело в лесу, где-то на окраине. Нормального человека, но только не Виктора Пчёлкина.       Хоть с того момента и прошло уже почти два с половиной года, он до сих пор помнил свою улыбку, когда один из охранников рассказывал ему, что они сделали со Щербаковым. Его улыбка тогда напоминала улыбку психопата-убийцы. Если бы Филатов, сидящий тогда рядом, не знал всей ситуации, решил бы, что другу его явно нужна помощь специалиста и смирительный камзол, чтобы на людей не кидался.       Удовлетворенная улыбка растекалась по его лицу, когда он с упоением слушал о том, что именно они сделали с Андреем. Представлял, как из-за того, что ему мучительно медленно отрезают ножом пальцы на руках, тот заходится в страшном крике и истекает кровью. Представлял, как из его рта течет алая густая жидкость, потому что ему отрезали язык. Чтобы он никогда больше не смог вымолвить те слова, которые говорил Юле на ухо, утаскивая её в свою машину.       Такие слова действовали на него словно колыбель для маленького ребенка. Кто-то осудит его, скажет, что он сумасшедший и ему явно лечиться надо. Витя на такие слова лишь усмехнется и, как всегда, в своей обыденной манере, отхлебнет коньяк прямо из горла, усилив вкус горечи на языке сигаретой.       Пчёлкин сейчас мысленно сравнивал себя с тем самым пауком, сидевшим на потолке. Он чувствовал себя пауком, вбирающим в себя всю ту власть, так легко, по его мнению, приходившую в руки. Мутная пелена величия настолько замутнила кристально-голубые глаза, что он даже не осознавал того, что является на самом деле мошкой, которая вязнет в липкой паутине нелегала, не в силах выпутаться. Но, несмотря на это, Пчёла понимал, что любая власть рано или поздно заканчивается и судьба когда-то, но влупит ему со всей дури по башке за все содеянное в этой жизни.       Сейчас думать о жизненных грехах не хотелось совершенно. Единственное, чего он желал в данную минуту — выломать к чертям собачьим эту металлическую дверь, послать куда подальше всех этих стражей порядка, забрать мобильник, который наверняка разрывается от звонков Юли и покинуть это место, больше никогда сюда не возвращаясь. Поехать к той, которая ждет его и носит под сердцем их ребенка.       Не в силах больше утопать в собственных раздумьях, которые уже начали забираться в глубинные отделы мозга, он попытался заснуть. Соорудив из собственного пальто, пропахшего сыростью помещения, подобие подушки, прикрыл веки, вслушиваясь в тишину комнаты. ***       Теплое октябрьское солнце, вовсе нетипичное для последних чисел одного из месяцев осени, встретило бывших временных заключенных, которых буквально взашей согнали с неудобных нар, раздав мобильники и другие личные вещи, заверив в том, что повязали их вчера по ошибке и они полностью свободны.       — Вот уроды, а, — недовольно пробасил Холмогоров, накидывая на широкие плечи пальто. Длинные пальцы тут же ухватились за пачку «Мальборо» в кармане, о которой он мечтал, кажется, всю ночь напролет.       Пчёлкин размял затекшие шею и плечи, покрутив головой из стороны в сторону. Проведенная ночь на неудобном спальном месте давала о себе знать ноющей болью во всем позвоночнике. Рукой он кивнул охране, уже ожидавшей их у входа на нескольких машинах.       — Братья, я не понял! Метут без предъявы и гонят ни свет ни заря! — возмущался Филатов. — Чё за дела?       — Они просто подумали: «За что таких хороших пацанов тут держать?», — ответил Белов, попутно пытаясь до кого-то дозвониться.       — Ну извиниться-то можно, нет? — настаивал Валера, пока не получил тычок в плечо от Космоса. Фарик на своем родном языке продолжал говорить о том, что это все — дар Свыше, и отпустили их не просто так.       — Мужики, у меня сын родился! — завопил на весь дворик спустя время Саша, его крики радости подхватили и остальные бригадиры. Витя и Валера подхватили его под ноги, сбегая по ступенькам, после присоединилась и остальная братва, подкидывая в воздух.       Было непонятно, чему так радуется Белый: тому, что на свет явился его ребенок, плод их любви с женой, или же тому, что родился именно сын и раньше, чем у остальных?       — Саня, в семье самурая дочка — ужас, — сказал Космос, хлопая парня по плечу.       — А сын кто?       — Подарок! — закричал долговязый, выбрасывая окурок сигареты, которой он так ни разу и не затянулся.       — Братья, по машинам все, давайте, рассаживаемся. Володь, щас в роддом едем, — скомандовал Белов.       — Сань, я домой щас поеду, окей? — сказал Пчёлкин, закончив короткий разговор с мамой, где убедил её, что с ним все в порядке. — Юля там извелась уже, сто процентов.       — Да без базара, Пчёл, едь конечно, — добродушно улыбнулся Саша, хлопнув одобрительно друга по плечу. — Позже приедете?       — Разумеется.       — Куда сейчас, Виктор Павлович? — спросил водитель, когда мужчина разместился на переднее сидение.       — Домой поехали.       Витя, несмотря на дичайшую усталость после бессонной ночи, по ступенькам поднимался пешком, решив не ждать пока лифт спустится на первый этаж. Эти ступени казались ему вечными. Создавалось впечатление, будто он жил не на шестом этаже, а, как минимум, на тридцатом, какого-нибудь элитного новостроя за бугром.       Стоя у входной двери, он, мысленно стукнув себя по лбу, понял, что, видимо, посеял где-то ключи от квартиры, поскольку в карманах пальто их не оказалось.       Позвонив в звонок, спустя несколько мгновений он услышал тихое шарканье домашних тапочек по паркету. Юля, будучи сонной в глазок не посмотрела и сразу открыла дверь, потирая глаза, дабы сфокусировать взгляд.       — А вдруг маньяк? Чего не спрашиваешь, кто там? — улыбнулся Пчёлкин.       — Витя! — девушка тут же бросилась ему на шею, прижимаясь настолько близко, насколько это позволял выпирающий живот.       Он, не разрывая объятий, медленно прошел в квартиру, захлопывая за собой дверь. Трубка в кармане не переставала пиликать от навязчивых входящих звонков, но Витя не обращал на это ровно никакого внимания, упиваясь ароматом её волос и тела, по которому за минувшие сутки успел дико соскучиться.       — Ты где был вчера? Почему трубку никто из вас не брал? Ты себе даже не представляешь, что я пережила вчера.       — Маленькая, ну все ведь хорошо. Я цел и невредим, как видишь, — Пчёла, скинув пальто прямо на пол, демонстративно покрутился вокруг своей оси.       — Не уходи от ответа. Где ты был? — продолжала настаивать девушка, скрестив руки на груди.       — Предвижу, что тебе ответ мой не понравится, — вздохнул он, проходя вглубь квартиры. — В Бутырку нас загребли вчера по ошибке, там и ночевали.       — По ошибке? Как такое может произойти по ошибке?       — Да вчера вообще всех без разбора вязали, не спрашивали, — устало вздохнул Витя, присаживаясь на кухонный стул. — Родная, правда, давай сменим тему, я же сказал, что все нормально. Расскажи лучше, чем вы тут занимались? Иди ко мне.       Она подошла ближе к нему, очутившись в его объятиях, зарывая пальцы в пшеничные волосы. Мужчина прислонил голову к её животу. Ребенок внутри, почувствовав, видимо, присутствие папы рядом, стал активно пинаться, напоминая о себе. Это всегда вызывало у Пчёлкина улыбку.       — Вчера в обед Тома заезжала, детских вещей кучу привезла, представляешь? — Юля вчера целый вечер рассматривала малюсенького размера вещи, нежно проводя по мягкой ткани пальцами. — Такие маленькие, даже и не верится, что в них человечек может поместиться.       Витя усмехнулся. Во всех этих детских вещах он не понимал вообще ничего, но Юля с таким умилением обо всем этом рассказывала, что у него самого вдруг проснулось дикое желание пойти и посмотреть на них. Они пока для будущего малыша ещё ничего не покупали, решили, что займутся этим, непосредственно, за несколько недель до родов.       — Ольга родила вчера, кстати, — оповестил Витя.       — Да? И кого же?       — Пацана.       — Мне кажется, если бы она девочку родила, то Саша бы не поверил ей и попросил сделать ДНК-тест, — усмехнулась девушка.       — Я щас в душ сгоняю и поедем в роддом. А то некрасиво как-то получается, у брата сын родился, а мы и не поздравили.       Когда мужчина скрылся в ванной комнате, смывая с себя всю грязь Бутырки, Юля присела на стул, вздыхая.       Такая «одержимость» Сашей всеми бригадирами иногда пугала Юлю. Все трое буквально живут по его расписанию и делают то, что он им скажет. Прямо как куклы Карабаса-Барабаса, управляемые невидимыми ниточками.