Букет чайных роз

      Белый брючный костюм идеально сидел по фигуре. Классические брюки на высокой талии доставали до косточки на ноге; человеку, в моде не разбирающемся, могло показаться, будто юная девушка сняла пиджак с плеча своего молодого человека — изделие из плотной ткани было ниже ягодиц и, как минимум, на два размера больше привычной одежды.       Корсетный топ приподнял грудь, подчеркнул и без того тонкую талию. Полностью белый образ завершали туфли-лодочки и небольшой клатч на цепочке в чёрный цветах. Волосы, перед этим завитые в локоны, сейчас были затянуты в тугой высокий хвост. Правильно подобранные аксессуары и естественный макияж идеально дополняли картину.       Такой стиль в одежде был не совсем типичным для советского человека. Этот приём Юля подсмотрела в одном из французских журналов, привезённом год назад отцом из очередной заграничной командировки. На глянцевых страницах, до сих пор, хранящих в себе запах свеженапечатанной книги и ещё чего-то сладкого и цветочного, худые девушки-модели демонстрировали образы, казалось, из другого мира.       На цветных картинках не было остроносых уродских туфель, которые женщины Союза носили, не снимая летом и зимой; вместо приталенных пальто в крупный квадрат демонстрировались плащи ниже колена свободного кроя, по типу таких, которые носит Витя. Юля его как-то даже похвалила, сказав, что он одевается по моде.       Хороший вкус в одежде Колесниковой ещё в детстве привила мать. Женщина все время брала девочку с собой по магазинам, показывала различные журналы и показы мод по телевизору.       Уже в десять лет Юля знала, с какими цветами сочетаются другие и как-то раз потянула мать с собой по магазинам, вполне серьёзно заявив, что ей нужно обновить гардероб, поскольку её красные резиновые сапожки ну никак не подходят к зелёному плащу. Татьяна в удивлении округлила глаза, когда дочь начала пояснять, что такое сочетание цветов — кричащее.       Благодаря постоянным заграничным командировкам отца, с малых лет гардероб Колесниковой пополнялся различными платьями, жакетами, брюками. Даже джинсы у неё появились раньше, чем у остальных девчонок в классе.       И если раньше заграничным шмотьем её «снабжал» отец, то сейчас эту эстафету перенял Пчёлкин. Юля поначалу не принимала всех этих дорогих вещей, но Витя смог переубедить её, что для их «нового социального статуса» хорошие вещи являются обязательными. Пчёла оставлял крупные суммы в магазинах, не жалея денег на новые пиджаки, рубашки и прочие детали гардероба. Дверцы шкафа порой отказывались закрываться из-за переизбытка в нем нарядов обоих.       Из стеклянного флакона на шею брызнули капли, оседая на тонкой коже приятным цитрусовым ароматом. Ещё раз, покрутившись перед зеркалом, Юля направилась в спальню, чтобы проверить там явно заснувшего Пчёлкина — слишком уж долго он выбирал галстук.       — А ещё говорят, что девушки долго собираются, — привалившись плечом и складывая руки на груди, с ухмылкой проговорила Колесникова. Витя, выбрав, наконец, галстук, сейчас мучился с узлом. — Помочь?       Не смотря на то, что галстуки были неотъемлемой частью его гардероба вот уже почти как два года, привыкнуть к ним он никак не мог. Даже сейчас он сделал все не так — широкая часть должна быть с правой стороны, а она лежала на левом плече.       — Не понимаю, зачем ты его вообще надеваешь, если к концу вечера он все равно будет у тебя в кармане лежать, — продевая широкий конец в петлю, затягивая узел на шее, поинтересовалась девушка. Витя действительно всегда ослаблял петлю, либо же вовсе снимал его, расстегивая также несколько верхних пуговиц рубашки.       Сегодня они были словно Инь и Ян: она в белом, а он облаченный в чёрную рубашку и брюки. Выделялся лишь пиджак песочного цвета в тон галстука. Руки притянули за хрупкую талию ближе к себе, горячее дыхание, будто кипяток, ошпарило шею. Мурашки табуном забегали по позвоночнику, оседая в районе грудной клетки.       — Знаешь, о чем я тут подумал? — руки забрались под пиджак, пальцами нащупывая шнуровку корсета на спине. Его игривый тон мог означать одно — если он сейчас не перестанет, их присутствие на ужине попадёт под реальную угрозу.       — О чем же?       — Было бы неплохо тебе сегодня ночью этим галстуком руки связать… — влажные поцелуи ложились на шею, руки опустились на бёдра, стискивая ещё сильнее. — Чтобы ты была полностью в моей власти.       — У тебя все одно на уме, — рассмеялась девушка, пытаясь увернуться от его настойчивых поцелуев, своими ладонями она накрыла его руки, возвращая их в район талии. — Я и так в твоей власти.       Губы встретились в поцелуе и Юля, уже теряя остатки самообладания в его объятиях, прошептала:       — Мы опаздываем…       — М-м-м… — с досадным стоном протянул Пчелкин, отрываясь от неё, — Ладно, твоя взяла.       Когда они ждали лифт в подъезде, Витя, прижавшись широкой грудью к её спине, горячо шепнул на ухо:       — Ну, ты все равно подумай над моим предложением.

***

      В восемь вечера припарковаться в центре около ресторана было сродни нереальному. Дорогие автомобили заполнили стоянку и только в самом конце паркинга, чудом втиснувшись между двух других, белый «Volvo» нашёл себе место.       Пройдя мимо услужливого швейцара, пара сквозь зал попала на летнюю площадку. На удивление, людей здесь было немного. Основная масса посетителей почему-то предпочитала ужинать в душном зале.       За столиком уже все собрались. Тома о чем-то мило щебетала с Ольгой, мужчины тоже негромко переговаривались о чем-то своём, как и было, оговорено ранее, лишь на отвлеченные темы, не касаясь бизнеса.       Фархад сегодня был один, без своих ребят. Сослался на то, что у них появились неотложные дела в Таджикистане, и сегодня утром им пришлось покинуть столицу. Юля бы очень хотела, чтобы и у Щербакова тоже появились неотложные дела, но нет. Тот сидел прямо напротив неё, как и в прошлый раз, буквально прожигая взглядом. Колесникова лишь сухо кивнула в знак приветствия, но только из вежливости. Витя же, не смотря на неприязнь к Андрею даже руку ему пожал, со всей силы сжимая его ладонь.       Тамара попросила мужа, сидевшего рядом с Юлей, поменяться местами. За приятным разговором с подругой, Колесникова не замечала настойчивого взгляда напротив. Так было легче.       Пережевывая ровно нарезанный квадратиком помидор из салата, Колесникова внимательно вслушивалась в разговор за столом. Слишком уж красиво Джураев рассказывал о прелестях своего родного города, буквально через каждые две минуты убеждая, что все присутствующие просто обязаны там побывать. Спокойная беседа изредка прерывалась громким смехом, когда Белов с Фариком вспоминали былые армейские времена. В общем, атмосфера была донельзя приятной. За исключением одного.       Делая глоток сладкого шампанского, девушка почувствовала едва весомое прикосновение к своей ноге за столом. Поначалу она подумала, что это Пчёлкин решил таким образом раззадорить её для сегодняшнего приятного времяпровождения ночью, но повернув голову в его сторону поняла, что тот слишком уж увлечён беседой с мужской частью компании.       Противные мурашки забегали вдоль позвоночника. Липкое чувство мерзости окутывало все тело, вплоть до кончиков пальцев на ногах. Юля сравнивала это с ощущением, будто на кожу пролили приторно-сладкий мёд, который впитывается в волоски и не отмывается даже самой жёсткой губкой. И, несмотря на свою особую любовь к одному крылатому насекомому, мёд Юля терпеть не могла. Бабушка в детстве все время заставляла её пить теплое молоко с мёдом, когда она заболевала — пойло то ещё. Поэтому с самого детства мёд ассоциировался с чем-то слишком мерзким.       Их взгляды пересеклись. Щербаков мастерски делал вид, что ничего не происходит. Только коротко мазнул по ней взглядом и отвернулся обратно, с улыбкой кивая на очередной рассказ Фарика.       Кончик его туфли сначала просто задел её ногу под столом. Потом, как бы случайно, очертил выступающую косточку неприкрытую тканью брюк. Колесникова чуть отодвинула ногу в сторону, избавляясь от этого неприятного прикосновения. И когда, казалось бы, пытка закончилась, чужая нога прошлась по её голени.       Юля со всей силы сжала руку Пчелкина, покоившуюся на её коленке, сплетая пальцы. По телу продолжали свои танцы назойливые мурашки. Казалось, будто они специально хотят танцевать свой вальс дольше, не спеша покидать кожу.       — Всё нормально? — шёпот Пчёлкина обжег ухо. Левая рука, до этого покоившаяся на спинке её стула переместилась на плечи, медленно поглаживая. Он чувствовал её напряжение, под тканью белого пиджака мышцы были, словно в них вставили титановые пластины. Витя даже предположить не мог из-за чего.       Юля лишь коротко кивнула, уткнувшись взглядом в свою тарелку, ногтем выводя узор на перстне мужчины. Хотелось вскрикнуть от бессилия. Даже нет, не вскрикнуть. Заорать. Завыть на весь ресторан. Закричать, чтобы Андрей оставил её в покое и исчез из её жизни.       А он исчезать не собирался. Ровно также как и не собирался прекращать эту пытку. Ему нравилось смотреть на её бессилие и беззащитность сейчас. Щербаков был уверен, что Юля не станет жаловаться Пчёле. По крайней мере, не за столом.       Когда по истечении последующих нескольких минут терпеть эти прикосновения стало невыносимо, Колесникова резко дёрнулась. Настолько резко, что это заметили все сидящие за столом — беседа резко стихла.       — Извините, — скидывая руку Пчёлкина со своей коленки, Юля поднялась со своего места и, выйдя из-за стола, направилась в сторону уборной.       Компания проводила её недоуменным взглядом. Филатов кивнул Вите, безмолвно спрашивая, что случилось. Пчёлкин лишь пожал плечами, поджимая губы. Голубые глаза зацепились за слишком довольного Щербакова, который подкурил сигарету и выпускал дым из лёгких с самодовольной улыбкой. Витя сразу понял, в чем дело.       — Я сама посмотрю, — когда Пчёлкин встал со своего места, чтобы пойти следом за девушкой, его за локоть мягко остановила Тамара. Вполне резонно у себя в голове она прикинула, что Витю явно не так поймут, если он переступит порог женского туалета.       В помещении, стены которого были обложены кафелем, мерзко пахло хлоркой. От этого запаха становилось ещё хуже, к горлу стала подкатывать волна тошноты. Аккуратно, чтобы не испортить макияж, Юля краешком намоченной салфетки промокнула уголки глаз, впитывая в ткань солёные слезы, которые застелили глаза, пока она шла сюда.       Открыв вентиль холодной воды, девушка подставила руки под струю, прикладывая их к разгоряченным щекам. Нужно срочно успокоиться. Глубокий вдох. Выдох.       Послышался тихий скрип двери. Юля напрягалась словно струна. Первая мысль, промелькнувшая в голове — Андрей. Хотя вряд ли бы Витя позволил ему пойти следом за ней. В отражении зеркала, висевшего над раковиной, Колесникова увидела Тамару. Девушка в облегчении прикрыла глаза.       — Юль, — прикрывая за собой дверь, позвала Тома. — Ты чего? Все нормально? — рука заботливо опустилась на плечо подруги.       — Нормально-нормально, — девушка выдавила подобие улыбки.       — Это все из-за Андрея, да?       — Вы с Витей вместе учились так хорошо эмоции людей считывать? — Юля явно не ожидала вопроса прямо в лоб, поэтому решила, что скрывать правду нет смысла. — Из-за него, да. — Хоть в туалете они и были одни, Колесникова все равно решила, что сейчас не место и не время рассказывать что-то о Щербакове.       — Я когда шла сюда, мне показалось, что Витя взглядом его точно испепелит.       — Это он может, да, — Юля кивнула, вновь глядя в свое отражение. Как бы она не пыталась исправить макияж, тушь все равно потекла, засыхая под глазами. — Ладно, пойдём. Там все, наверное, думают, что я сумасшедшая, раз выскочила так резко.       — Точно все хорошо? — ещё раз обеспокоенно спросила Филатова, когда Юля дотронулась до ручки двери.       — Да, точно, — Колесникова обняла подругу, мысленно благодаря её за поддержку.