Тайные ветра

280 год после Завоевания Эйгона. Королевская гавань.        Добираться с грудным младенцем на руках было морально тяжело как для Рейгара, так и для Элии. Они покинули Драконий камень почти сразу, как она оправилась после родов, чтобы представить Рейнис ко двору. Дорнийская принцесса пережила тяжёлую беременность, а после провела полгода в постели. Она лежала на перинах, слабая и бледная, держа на руках их малышку. Драконий Камень обдувался холодными морскими ветрами. Влажный, промозглый и удручающе серый — он совершенно не походил на Солнечное Копьё и навивал тоску на его жену. Рейгар старался окружить их заботой, играя им на арфе, читая книги и держа подальше от Королевской Гавани, но это должно было закончиться рано или поздно.        Когда случилось восстание на Сумеречном Доле, король был взят в плен. И как бы он себя не вёл до этого, что бы он не говорил в сторону Рейгара и Рейлы, он оставался его отцом. Весть об этом не могла не шокировать. Сумеречный Дол был немедленно осаждён со стороны суши и моря, но какой прок от этого, если короля в любой момент могли убить?        Тогда-то всё и началось… Не представлялось ни единой возможности переговоров, ведь Тайвин Ланнистер настаивал на безоговорочной капитуляции, но, получив отказ, объявил, что нужно брать город штурмом. Споры, жаркие дискуссии, бесполезная полемика — это всё длилось несколько часов, пока не прозвучал главный аргумент: «Если Дарклин убьёт Эйриса, то у нас есть лучший король прямо здесь».        Кронпринц позже долго размышлял об этом. Тогда ему было всего восемнадцать, он был растерян и напуган столь громкими словами, но сейчас прекрасно понимал, чего добивался Тайвин. Король уже тогда был плох, а позорный отказ в женитьбе на дочери старого льва окончательно их рассорил. Рейгар знал, что погибни тогда отец, Тайвин бы живо организовал помолвку его и Серсеи, а сам бы счастливо продолжил сидеть в башне десницы. Несмотря на всё сумасшествие отца, тот верно говорил о гордости и властолюбии Ланнистера.        Но отец не погиб, и сейчас Рейгар не понимал, радоваться этому или плакать. Эйрис вернулся совершенно сломленным человеком из своего заключения. Он не терпел прикосновений, требовал проверять еду, постоянно подозревал всех в сговоре и не подпускал к себе никого, даже слуг. Ему повсюду мерещились враги, даже в собственной семье. Он решил, что всё подстроили Тайвин и Рейгар, чтобы один занял трон, а другой увидел на нём своего внука.        Эйрис часто впадал в уныние и причитал: «Мой родной сын, мой мальчик, хочет моей смерти». Сначала принца трогали эти ложные обвинения. Рейгар бы хотел утешить отца, сказать, что это далеко не так, но настроение Эйриса менялось настолько быстро, что через секунду он уже нервно смеялся и забывал о причине своих слёз, по-настоящему жуткое зрелище.        Всё усугубилось, когда умер Стеффон Баратеон. Несчастный случай, не более, но король решил, что это дело рук Тайвина. Он сразу же женил Рейгара на Элии Мартелл. Она была красива, умна и обладала нежным сердцем, но любви между ними так и не появилось, зато присутствовало уважение. Если спросить Рейгара, какой его величайший страх, он бы без раздумия ответил: «Стать таким же, как отец». Движимый этим, он старался стать лучшим мужем для своей жены, чем его отец для его матери.        Первое время они жили в Королевской Гавани, но безумие отца росло, и вскоре Рейгар понял, что оттуда нужно уезжать. Одержимость короля сожжением людей пугала, пусть они и были преступниками, которых в любом случае ждала смерть. Эта жестокость и безумие отца приводили в ужас Элию, как она однажды ему призналась, поэтому они почти на два года отправились на Драконий камень за тишиной и покоем.        Когда Элия забеременела, он вспомнил о старом пророчестве, которое породило безумие многих Таргариенов. Принц, что был обещан. Его прадед был уверен, что это Рейгар, да и Рейгар когда-то думал, что это он сам. Ведь соль и пепел… Пожар и слёзы утраты, кровь от крови дракона. Всё сходилось, да вот только годы показали, что это не он. Значит, это его сын. Он думал, что вот-вот должен родиться Эйгон, но родилась девочка.        Размышляя над этим пророчеством, Рейгар написал мейстеру Эймону на стену, и с тех пор у них завязалась переписка. Именно Эймон подал ему идею, что речь, возможно, идёт о трёх его детях, а не настоящих драконах. Значит, у него будет сын и две дочери, раз в пророчестве сказано о возрождении принца.        Проведя две недели на корабле, Рейнис вела себя чрезвычайно тихо, но путешествие с ребёнком всегда было рисковой идей. Если бы Рейгар мог, то ни за что бы не возвратился, но обстоятельства вынуждают. Пока паук плетёт свою паутину, у Рейгара есть свои доверенные лица, которые сообщают ему о том, что происходит в государстве. Недавно прилетели вороны с неутешительными вестями: дома Аррен, Старк, Талли и Баратеон заключают союзы, что идёт не на руку короне. Ланнистеры тоже находятся в подвешенном состоянии, а Тиреллы просто пока что не вызывают подозрений. Уверенными можно быть только в Мартеллах, но его отец слишком занят тем, что сторожит свой железный стул, не видя дальше своего носа. Ни одного здравомыслящего человека не будет устраивать безумец на престоле, массово сжигающий людей. Пламя имеет свойство разрастаться и где гарантии, что с простолюдин оно не перекинется на представителей великих домов?        Перед Рейгаром стояла трудная задача: предотвратить надвигающийся мятеж и не быть заживо сожжённым своим венценосным родителем. Может, огонь ему и не страшен, но Рейгар очень не хочет проверять, как ему понравится зелёный демон алхимиков. Теперь, когда у отца есть «запасной» наследник, готовым нужно быть ко всему. — Причаливаем к Королевской Гавани!        Что они приближаются к Гавани, принц понял по характерному запаху. Он уже успел его забыть, но что-то остаётся вечным. Надо бы сообщить об этом Элии, хотя такой громогласный крик капитана их галеи мог не оглушить только мёртвого. Его жена тяжело переносила морское путешествие, поэтому почти всё время пряталась в каюте с дочерью.        Возле воды протягивалось неимоверное количество причалов, счёт которым можно потерять. Почти возле каждого из них были пришвартованы корабли. Суетились торговцы, разгружая свои торговые суда, сновали посыльные, в Черноводную перенаправлялись лодки. Со стороны рыбного рынка стоял гам, заглушить который не могла даже стена из стоящих военных кораблей в гавани. Город, как всегда, дурно пах и звучал отборной руганью. Столица, она и есть столица.        Над красным замком развивались чёрные знамёна. Рейгар был рад, что сейчас не стояла обыкновенная для этого места жара, потому что в такие моменты можно было сразу лишиться дыхания от смрада. Возле причала их уже ожидала кибитка для королевской семьи и кортеж.        Рейгар сошёл с трапа и помог спуститься Элии с Рейнис. Он взял малышку на руки, а она схватила его за прядь волос и больно потянула, невинно глядя на него его же фиолетовыми глазами.        Горожане встречали их с восторгом, в них бросали цветы и аплодировали их приезду. Рейгар знал, что народ любил его больше, чем отца, поэтому приоткрыл шторку и вежливо махал встречающимся лицам. Элия возле другого окна делала то же самое. Принцесса Рейнис же, сидя на руках у отца, приводила в восторг каждого, кому удалось её увидеть. Сопровождающие их всадники, золотые плащи и личная охрана Рейгара держались рядом, закрывая собой вид на дворцы в рощах, дома купцов и широкие дороги, раскинутые вдоль улицы Сестёр.        В воротах замка их никто не встречал, как и во дворе, поэтому Рейгар распорядился, чтобы сундуки были доставлены в его крыло твердыни Мейгора, а сами они отправились в свои покои, считающиеся самыми высокими в башне.        Комнаты Рейгара и Элии были разными, они никогда не спали в одной постели. Делили ложе они больше из чувства долга, нежели желания, поэтому общая комната им была ни к чему. Рейнис уже отнесли в детскую. Вечером они должны были предстать пред королём и всем двором, но Рейгар не хотел терять времени на приготовления, оставив эту честь жене и её фрейлинам, а сам отправился на поиски Эртура.        Тот находился на тренировочном поле, чему уж удивляться. — Годы идут, Эртур, а ты всё торчишь в одном и том же месте, — Рейгар излучал спокойствие всем своим видом, но на губах у него играла улыбка.        Дейн вскинул голову: — Ваше величество, рад вас видеть, — он отложил в сторону свой меч и масляную тряпочку, которой его протирал.        Они должны были соблюдать этикет, сейчас в замке было небезопасно. Эйрису в любой момент могли преподнести слух, что королевский гвардеец верен больше принцу, нежели королю. — Взаимно, сир Эртур, — Рейгар любезно улыбнулся.        Дейн держался так же холодно, но радость встречи не могло омрачить это вынужденное притворство. — Слышал, вы стали отцом. Мои поздравления.        Принц кивнул. — Благодарю, мой друг. Уверен, в будущем ты найдёшь с принцессой общий язык. Эртур, давно я хорошенько не тренировался, не желаешь ли пустить свой знаменитый меч в ход? — Почту за честь, мой принц.        Рейгар огляделся. Рядом прогуливалась дама, делая вид, что она не видит никого и не слышит голоса. Возможно, он такой же параноик, как его отец, но ему доложили о том, какие люди теперь бродят по округе. Им надо было уходить. — Видишь ли, я не при оружии, а подниматься в такую даль не хочу. К тому же, Ричард сейчас отсыпается, — Рейгар усмехнулся. — Он мне вчера признался, что это был его первый день с момента начала нашего путешествия, когда он не хотел умереть.        Эртур рассмеялся. Лонмаут, когда только стал оруженосцем, не знал, куда себя деть. Он очень забавно смущался и вдохновенно смотрел на белых плащей. Сейчас этот мальчишка, конечно, уже вырос и стал принцу хорошим другом, пока они были на Драконьем камне. — Сопроводи меня в оружейную, попробуем найти что-нибудь достойное.        Пока они шли, Рейгар начал разговор: — Расскажи мне всё. — Ты же знаешь, что я не могу выдавать дела короля, это клятвопреступление, — устало сказал Эртур. — Я тебя не прошу выдавать его тайны. Мне нужно знать, что происходило при дворе.        Эртур издал нервный смешок. — Запах жареного мяса тебя устраивает, мой принц?        Рейгар поморщился. — Что ещё? — Из того, что мне известно: лорд Тайвин взял ко двору свою дочь. Серсея весьма хороша собой, но, слава Семерым, король не обращает на неё никакого внимания. Моя сестра пишет, что скоро отправится во фрейлины твоей жены, возможно ты ещё не в курсе. В остальном… — он немного подумал, а затем тихо добавил, — принц Визерис проявляет некоторые качества нашего короля, но пока что незначительно.        Эйрис любил стыдить своего старшего сына. Он выговаривал королеве много неприятных вещей о методах её воспитания и о том, какой никудышный отпрыск у неё вырос. В особо плохие периоды король грозился, что лишит кронпринца всех наследственных прав в пользу Визериса и займётся его воспитаем лично. — Да уж… — разочарованно сказал Рейгар. — Это то, что достойно внимания?        Эртур покачал головой. — Я уверен, что нет, но я не разведчик, а гвардеец короля. Я слышу только то, что он слышит. За известиями тебе нужно к пауку, но он настолько скользкий, что вряд ли выдаст тебе даже под страхом смерти хоть десятую часть своих секретов.        Принц нахмурился. Лорд Варис ему не нравился, но, должно признать, необходимость в нём правда присутствовала. Хорошо бы потом переманить его на свою сторону. — Прискорбно. Оставим эту тему. Мне нужно, чтобы в ближайшее время мой покой охранял сир Освелл.        Дейн кивнул, а затем двусмысленно добавил: — Я слышал, что у него есть влиятельная и богатая родня.        Они дружили уже много лет, поэтому Рейгар верно воспринял эту фразу. Эртур знает, что он хочет сделать и одобряет это. — Я на это и рассчитываю.

***

       Вечер подкрался незаметно, как бы не хотелось отсрочить этот момент. Из твердыни Мейгора в Великий Чертог их сопровождали белые плащи и домашние гвардейцы, прибывшие с ними из Драконьего Камня. Пира не было, нужно было всего лишь предстать перед железным троном всей семьёй и официально представить принцессу. Элия старалась скрыть своё беспокойство, но подрагивающие тонкие руки выдавали её. Принц был спокоен. Ему казалось, что отец уже не сможет сделать ничего, чего бы Рейгар от него не ожидал.        Маленькую Рейнис одели в красно-оранжевые цвета, в дорнийские шелка с россыпью гранатов и чёрных сапфиров. Всю дорогу до тронного зала она пыталась отковырять их, но идущая рядом Элия каждый раз аккуратно отдёргивала руку дочери от её платья.        Двери зала распахнули и голоса внутри притихли. Придворные оборачивались на них, пока Элия и Рейгар, с дочерью на руках, подходили к трону. На нём восседал король. Он выглядел ещё хуже, чем Рейгар его запомнил. Эйрис отпустил бороду, и теперь она колтунами опускалась чуть ниже уровня его плеч. Король тонул в своих богатых одеждах и весь сгорбился, как-будто старался спрятаться в шелках и парче. Увидев Рейгара, он привстал со своего места и улыбнулся своей жуткой улыбкой. — А вот и мой сын! — он сощурился и начал пристально вглядываться в Элию и Рейнис.        Рядом с королём располагались специальные места для его семьи. Они находились чуть поодаль от трона и составляли собой не такую массивную конструкцию. На них восседала Рейла. — Мой король, — официально начал Рейгар. Он давно обнаружил, что чем чаще он указывает на статус отца, тем проще ему живётся. — Мы прибыли сегодня днём и не хотели тревожить ваш покой. — Ещё бы… — хмыкнул Эйрис. — Не трать моё время, покажи свою дочь! — Конечно, отец. Принцесса Рейнис Таргариен.        Отец был… в терпимом состоянии. Рейгар взял Рейнис и поднёс ближе к трону, но всё равно оставаясь на почтительном расстоянии. Он не хотел, чтобы его дочь находилась близко к этому железному монстру.        Король оглядел внучку пристальным взглядом. Дитя, словно почувствовав его неприязнь, отвернулась и спряталась где-то в дублете отца. Эйрис презрительно скривил губы и проскрипел: — От неё воняет Дорном.        Этого Рейгар стерпеть не мог. Он услышал, как позади Элия испуганно втянула воздух. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть себе обладание. К счастью, принцесса на его руках вела себя тихо. Он не мог представить, что бы делал, если бы она расплакалась прямо у подножия железного трона.        Королева хотела встать со своего места и подойти к внучке, но король её осадил: — Сядь, женщина. Ты ещё успеешь с ней нанянчиться. Я хочу, чтобы Визерис и твоя Рейнис не проводили время вместе.        Лорды, леди и остальные присутствующие окончательно притихли. Воздух начинал сгущаться. — Мой король, но ведь принцесса ещё совсем мала, — возразила его мать. — Меня не волнует! Мой сын не будет якшаться с семьёй этого выродка! Я король, а значит вы все будете слушать меня! Не буди во мне дракона, мальчик… — Он поднял трясущуюся руку и указал длинным кривым ногтем на Рейгара. — Я знаю, что ты замышляешь, я всё знаю! Ты останешься здесь, в Красном замке, пока я не велю тебе убраться! Ты меня понял?! — кричал Эйрис.        Глаза короля налились кровью, лицо исказила гримаса, и он в ярости стукнул рукой о подлокотник. Когда его ладонь поцеловало лезвие, король этого будто не заметил. Рейгар проследил за тем, как струйка крови стекает по мечу, теряясь в стальном лесу, как когда-то кровь Мейгора Жестокого, Рейниры и остальных недостойных. — Я понял, отец, — сухо отозвался он.        Ему претило давать ещё больше лишних поводов для сплетен. На сегодня двор достаточно узнал о ситуации в королевской семье. — Убирайся! — взревел тот.        Рейгар взглянул на мать, она смотрела на него с сожалением. Вспышки гнева отца не были редкостью ещё в молодости, и задевали они каждого. Королева не могла познакомиться с внучкой так, как хотелось бы ей, пока рядом сидит отец. Поэтому Рейгар решил зайти к матери позже, а заодно увидеть и Визериса.        Как только захлопнулись двери, Рейнис расплакалась и прижалась к матери. Элия держалась стойко, но её измученный вид показывал реальное положение дел. Оскорбление отца могло всем им дорого обойтись, дорнийцы люди гордые и не терпят нанесённых обид.        Рейгар смотрел на дочь, которую пыталась успокоить жена, и не мог понять, отчего отец так невзлюбил её с первых минут их знакомства. Для него она была самым красивым ребёнком во всём Вестеросе. И пусть Рейнис взяла практически всё от Мартеллов, он не мог не видеть в ней кровь Древней Валирии. Его первый дракон.

***

       Следующим утром Рейгара разбудил настойчивый стук в его дверь. За окном ещё не рассвело, а прошлый день был таким изнуряющим, что Рейгар мысленно послал всех в преисподнюю, но всё-таки накинул халат и поплёлся к двери. С недавних пор он отослал слуг из своих покоев, напрягаясь от постоянного присутствия людей рядом с ним. Ему не хватало свободы и прежнего свободного и безмятежного одиночества.        Когда он резко и недовольно отворил дверь, сир Освелл чуть не зарядил кулаком ему прямо по лицу, но успел вовремя остановить руку. — Ваше величество, — бодро сказал он, улыбаясь во все зубы, — мне доложили, что вы хотели меня видеть!        Сон как рукой сняло. — Проходи. — Рейгар пропустил друга внутрь горницы.        С тех пор, как он уехал, в ней ничего не изменилось.        Как только дверь захлопнулась, его сразу же обнял Освелл, как давно потерянного брата. — Два года, Рейгар, два года! Мог хотя бы ворона прислать, с тебя бы не сталось!        Принц рассмеялся и в ответ добродушно похлопал Уэнта по плечу. Он не боялся открытых разговоров в этот час и у себя в комнате: в такой тишине можно услышать шаги каждой крысы, шастающей под дверьми в поисках секретов. Тайные ходы в своей комнате он знал лучше, чем кто-либо другой на всём белом свете, поэтому заранее предпринял все необходимые меры для того, чтобы кроме него никто не смог вплотную подойти к его покоям. — Полно, друг мой, я не мог. Ты же знаешь, каков мой отец и все члены малого совета. Мы живём в опасное время. — Что правда, то правда… — грустно произнёс Уэнт.        Рейгар предложил бы ему вина, но он знал, что Уэнт не пьёт во время службы, поэтому они просто продолжили разговор, усевшись на кресла. Принц зевнул в кулак. — С ума сойти, ты теперь отец. Как Эйрис на это отреагировал? — Плохо. Ему не понравилось, что моя дочь не унаследовала мои черты. Он оскорбил Рейнис, высмеял меня и Элию… — Рейгар в раздражении сжал и разжал пальцы на руке. — Если честно, я бы удивился, если было бы по-другому. Ты знаешь, что я думаю. Король должен заниматься делами государства, а десница его изредка заменять, но никак не наоборот.        Они подошли к нужной теме. — Я за этим тебя и позвал. — О, правда? А я думал, что ты просто соскучился. Но не проси, хорошим королём я не стану, я уже принёс свои обеты.        Рейгар закатил глаза на эту реплику. Уэнт славился тем, что был не против пошутить на самые грязные темы и посмеяться с самой чёрной шутки, но больше всего он любил говорить провокационные вещи с непроницаемым серьёзным лицом. Да, Рейгару не хватало этого на Драконьем камне. — Смешно. Мне нужно, чтобы ты переговорил со своим братом, лордом Уолтером. Мне нужно собрать всех лордов великих домов, чтобы даже северяне показались из-за своего Перешейка вместе с Грейджоями. Нужно решить судьбу государства, иначе мы все пропали. — И как ты планируешь это сделать, не посвятив короля в свои планы? Такой масштаб… — Вот именно. Лорд Уэнт устроит турнир. Я готов его спонсировать, но мне нужны гарантии.        Освелл вытянул свои длинные ноги и начал их рассматривать. — Не волнуйся, я скажу ему об этом лично. Хайтауэр периодически отпускает нас домой, повидаться с семьёй. Я не видел их с самой твоей свадьбы, поэтому с этим проблем не возникнет. А что касается великих домов, то весть о турнире разлетится по всему Вестеросу вместе с приглашениями.        Они немного помолчали, наблюдая за тем, как первые солнечные лучи освещают узкие улочки города. Окна в покоях принца выходили на запад, поэтому он каждый день мог лицезреть великолепное закатное солнце. И всё же, зимой оно светит не так ярко.        Тишину нарушил Уэнт: — Позволь узнать, ты оплатишь весь турнир? — Ещё чего, — усмехнулся Рейгар, — я могу предложить покрыть три четверти всех расходов. И того ваш дом в выигрыше: вы друзья со всем королевством, все знают о вашем богатстве, и вы не обнищали. — И из дерьмовых новостей, что в случае раскрытия этой затеи, нас всех сожгут заживо. Но ты не подумай, я всё равно на твоей стороне! — Если нас не сожгут, то лорд Уэнт сможет платить меньше налогов короне в течении десяти лет, но под строжайшим секретом, — заговорчески подался вперёд Рейгар.        Уэнт хмыкнул. — Неплохо-неплохо. Думаю, что вскоре смогу обрадовать брата столь выгодным предложением.

***

       Прошло несколько месяцев с тех пор, как они прибыли в Королевскую Гавань. Рейнис уже начала говорить свои первые слова. Королева души не чаяла в своей внучке, тепло её приняв и ворковав над ней каждый день. Первым словом принцессы было «Папа», но Рейгар подозревал, что это королева настойчиво обучала её несколько недель.        Визерис, как ему и сообщили, рос похожим на их отца. Он проявлял несдержанность и импульсивность, а иногда даже жестокость. К слугам он относился, как к безликому дополнению в комнате, но Рейгара, несмотря на все усилия отца, уважал. Кронпринц, по возможности, старался проводить с братом достаточно времени, чтобы ослабить влияние короля на него. Не ради того, чтобы обернуть сына против отца, а ради того, чтобы матери не приходилось иметь дела с маленькой копией Эйриса.        При дворе Элия Мартелл окружила себя многочисленными фрейлинами, одной из которых была сестра Эртура, леди Эшара. Девушка и правда была невероятно красива, как и рассказывал её брат, вот только замечали это не только благородные лорды. Эйрис пару раз отпускал непристойные комментарии, но дальше этого дело не заходило. Рейгару было приятно знать, что сир Эртур Дейн внушает страх даже королю.        Пока он крутил придворные интриги, матери и жене он не сообщал ничего. Верными помощниками у него были Ричард, Эртур и Освелл, докладывающие ему обо всём, что только слышали. Освелл оказал ему величайшую услугу, отправившись в родной дом с сундуком, доверху набитым хайгарденскими золотыми руками, которые были вдвое легче драконов. Вернулся он с положительным ответом, а значит, что осталось только найти повод.        Иногда ко двору приезжал его старый друг, Джон Коннингтон. Он привозил ему вести о том, что происходит в Штормовых и близлежащих землях. Джон был полезен, но, при знакомстве с семьёй Рейгара, он весьма прохладно отнёсся к Рейнис и несколько раз нарушил этикет при общении с Элией.        Эртур, наслушавшись причитаний Пицеля на Малом совете, рассказал им о том, что Цитатадель сообщает о наступившей весне. Рейгар отметил про себя, что дни и правда стали дольше, а ночи теплее. Освелл же, услышав эту новость, вскочил и хлопнул в ладоши, мол, «вот оно». Он немедленно покинул их, побежав в сторону вороньей башни, вызвав смех Эртура и недоумённый взгляд Ричарда.        А король в это время, как всегда, безумствовал. Рейгар научился не реагировать на его выпады и делать каменное лицо, но от гнева отца это его редко спасало. На королевском суде он старался не появляться, даже когда его представлял десница. Эйрис заказывал из вольных городов причудливые приспособления для пыток, которые приводили в ужас всех, кто это видел. Сильнее, чем белым плащам, наблюдающим за этими зверствами, Рейгар сочувствовал только тем бедолагам, страдающим по воле короля.        Однажды вечером Элия сказала ему, что снова понесла дитя. Рейгар был несказанно рад этому. Он позже признался Эртуру, что в ночь зачатия он видел в небе комету, а на следующее утро ему сообщили о вороне из Харренхолла, сообщающим о турнире в честь окончания зимы. Первоначально он залез в книги и решил, что комета является предзнаменованием перемен в жизни государства, но потом понял, что она ознаменовала приход принца, что был обещан.        Всё шло хорошо ровно до того момента, как Рейгару и его семье не пришло приглашение на ужин.        Они сидели в тишине, пока блюдо отца не попробовало несколько человек, и он не убедился, что оно не отравлено. Королева сидела по левую руку от него за круглым столом, стараясь не обращать на мужа никакого внимания. Маленький Визерис болтал ногами, двигая свой стул, из-за чего получил грубое замечание от отца и воздух в комнате сгустился ещё больше.        Когда Эйрис приступил к трапезе, все присутствующие повторили за ним. — Я решил, что поеду на турнир, — прервал он повисшую тишину.        Все, кроме Визериса, увлечённого своим пирогом, недоумённо воззрились на него. Король не покидал Королевскую Гавань уже четыре года. — Не смотри на меня так, мальчишка, — обратился он к Рейгару. — Я знаю, что ты хочешь сделать! Я всё знаю! Паук Варис мне всё рассказал.        Рейгар сделал вид, что не понимает, о чём говорит отец, но сзади по спине у него пробежал холодок. — Я тебя выведу на чистую воду, вот увидишь. Ты у меня и клочка земли не получишь, неблагодарное ты отродье. Все, кроме тебя, женщина, и моего наследника, едут в Харренхолл.        Элия подала голос: — Но, мой король, я в положении и могу плохо перенести дорогу. Если позволите, я бы предпочла остаться в замке вместе с королевой.        Король истерически рассмеялся. — Знаю я вас, дорнийских потаскух, плетущих заговоры. Ты поедешь туда, девчонка, и это не обсуждается! Вас всех нужно держать на коротком поводке…        Элия умолкла и вжалась в стул, а Рейгар сжал зубы и промолчал. Скандал ничего не даст, а отец сейчас находится в добром расположении духа. Он мог бы сложить два и два, а затем отправить Освелла на плаху, но оказался слеп к очевидным фактам. Оставался вопрос: почему Варис не рассказал о каждом звене в этом заговоре? Неужели он играет на стороне Рейгара?        Гораздо позже, когда они с Элией проводили время в детской, он решил её приободрить: — Ты можешь взять с собой своих фрейлин, чтобы не скучать в дороге. И там будет твой брат, я уверен. — Да, — слабо отозвалась она. — Он ни за что не пропустит место, где можно найти много увеселений, женщин и драк. Я скучаю по дому. — сказала принцесса, поправляя одеялко в колыбели.        Рейгар знал, что такое вынужденное супружество, поэтому не мог упрекать жену в этом. Они даже как-то обсуждали, смогли ли бы полюбить друг друга, но так и не пришли к внятному ответу. Возможно, дети и вправду скрепят их брак. — Это правда? — спросила Элия. — То, что сказал король.        Принц устало потёр глаза. — Да, но я не хочу это здесь и вообще где-либо обсуждать. Это небезопасно.        Элия вздохнула. — Мне иногда кажется, что нигде не безопасно, дорогой муж.