Убейся.

Когда за Хинатой закрывается дверь, Гай оборачивается обратно к подозреваемой. — Так о чем вы собирались нам рассказать? Аканэ вздрагивает и негромко, разбито шепчет: — Мне просто не на что жить, — она не поднимает глаз от бескрайней крышки стола, и Шикамару фыркает: — А работу вы найти не пробовали? Подозреваемая оборачивается на него почти испуганно, а Нара усмехается. Конечно, как же он мог запамятовать, что быть содержанкой гораздо приятнее, чем пачкать руки честным заработком. Это ясно без всяких слов, и если он повторит свой вопрос, она так и скажет, поэтому, наверное, в нем нет никакого смысла. — А почему вы выбрали именно Ёсида-сана? — избавляет ее от необходимости произносить очевидное Гай. Аканэ заметно медлит перед тем, как ответить, и поэтому Шика сразу невольно настраивается не верить ее словам. — Я просто как раз искала работу… на сайтах, — она кивает словно в подтверждение, не слишком уверенно, но, кажется, не вполне осознанно. — И тут заметила среди рекламы какой-то сайт… Желтая пресса, ничего серьезного, но там под картинкой была написана фамилия Ёсиды, что он… ну, любит проводить вечера в "Migle". Это был один из немногих богатых людей, которых я знала, и мне как-то само пришло в голову… Это звучит как плохо продуманная ложь. Да такое практически невозможно, но, по крайней мере, такое заявление легко проверить. Надо попросить Тен, если она освободилась, найти эту новость в той электронной газетенке; если они и вправду вывешивали свои баннеры на сайты вакансий, то придется признать, что больше нет оснований задерживать эту девушку дальше. *** — Сакамото Рёдзи, сорок шесть лет. Генеральный директор RK Bank. Женат, есть две дочери и сын. Застрелился сегодня, двадцать шестого сентября, в девятнадцать тридцать шесть. Чоджи, перегибавшийся до этого через спинку стула, со сжатым выдохом выпрямляется и смотрит на коллегу. — А оружие он где взял? — интересуется следователь, и Киба снова пробегается глазами по отчету Хинаты. — Это его собственный охотничий карабин, у него была лицензия, — сообщает он и складывает лист пополам второй раз. — Давай сюда, — протягивает руку Шика и, забрав у подчиненного отчет, внимательно его просматривает. Хьюга, однако, умница, даже узнала у жены и телохранителей, где мертвяк бывал в последние дни. Работа — безусловно, иначе как бы он оставался гендиректором; развлекался вне дома всего один раз, но и этого для них вполне достаточно. Что ж, если исходить из предположения связи этих самоубийств, то первым делом надо проверить именно бар; раз паспорт этого Юздуру поддельный, значит, догадка о том, что в смерти шишек может быть каким-то боком замешана работа, еще более призрачная. Кажется, Гай и его подопечные тоже это понимают, потому что Ли встает на ноги и неутомимо предлагает туда сгонять. Шикамару почему-то кажется, что его безграничный энтузиазм слегка потускнел, но выбегает из кабинета тот вполне себе бодро, едва получив одобрительный кивок своего начальника. — А что будем делать с задержанной? — спрашивает Киба, а Шика подкатывается на стуле к чайнику, прежде чем ответить. — Ждем Тен-Тен, она уже должна была, по-хорошему, закончить с тем заданием от Цунаде… — он неодобрительно глядит на пустое дно, поседевшее от полугодичного налета, а потом жестом подзывает к себе Инузуку и вручает чайник ему. — Как она выяснит правдивость ее слов, тогда и будем решать, куда ее дальше. Самого его никак не оставляет ощущение, что та чего-то им недоговаривает; но интуиция — не аргумент ни для начальницы, ни для подозреваемой, ни для кого-то еще, разве что, может, для его коллег, и то под вопросом. Если Тен-Тен подтвердит слова этой девушки, никто и не подумает прислушаться к ощущениям следователя; задержанную просто отпустят, извинившись за причиненные неудобства, и Наре не хочется признавать, что это и в самом деле будет правильно. Киба возвращается с потяжелевшим чайником, и густой шум нагревающейся воды разбивается о темное окно. Шика сидит, устроив подбородок на сцепленных руках, и, кажется, даже начинает дремать; Чоджи, задумавшись, поигрывает брелоком на телефоне, Гай негромко постукивает по ножке стола ботинком, а Инузука насыпает слабо пахнущие гранулы в кружки, насвистывая немудреную мелодию. Наверное, он скучает по Акамару, который уже третий день одиноко бродит по пустой квартире, и раздумывает, можно ли его привести в отделение теперь, когда Цунаде совсем не до таких мелочей, как излишне общительная собака сотрудника… А Хьюга, наверное, уже давно поужинала со своим братом и теперь разговаривает с ним о чем-то, или они смотрят вместе фильм, или… Кипяток громко плещется, разливаясь по пахнувшим кофе кружкам. Под окнами у какой-то тачки срабатывает сигнализация, и ее вой разносится по почти пустой, залитой тусклым оранжевым светом улице. Стрелка подходит к половине двенадцатого, и в коридоре словно по команде раздаются неторопливые шаги. Шика поднимает замутненные сном глаза, и тут же дверь открывается, пропуская двоих невеселых сотрудников. Про Шино, впрочем, никогда нельзя сказать наверняка, но Тен-Тен точно выглядит измученной. Она устало присаживается на мягкий стул и забирает со стола последнюю кружку; это был кофе Нары, и он угрюмо смотрит, как тот волею могучего глотка ополовинивается и исчезает во рту девушки. — Ну как? — не выдерживает первым Чоджи, смотря, как их сотрудник по информационной безопасности утягивает с тарелки печенье. Та задумчиво откусывает и, не удосужившись проглотить, отвечает: — Сообщение отправлено с компьютера в кабинете Сугимори. Шика, плюнув на все, позволяет отразиться недоверию на своем лице. Он видел полковника лично всего несколько раз, но если судить по бумагам и слухам, тот лизал задницы правительству чаще, чем завтракал. Вот уж на кого Нара точно бы никогда не подумал; это просто немыслимо, чтобы всегда стелившийся под вышестоящих Сугимори вдруг стал сознательно на них клеветать. А если его шантажировали?.. Все равно вряд ли; он похож на человека, который ради положения готов на что угодно и без него не представляет себе жизни. Да он скорее согласился бы озвучить грязные секреты своей полковничьей жизни, чем сделать подобное заявление на сайте. Заведомо лживое. Или просто это сообщение отправил не он? Простая и логичная мысль, которая сразу должна возникнуть у любого; Шика озвучивает ее, чтобы убедиться, что такой вариант Тен-Тен не упустила. — Запись была размещена на сайте в четырнадцать ноль восемь. В это время Сугимори находился на своем рабочем месте; это подтверждают записи с камер, его секретарь и служебные письма, которые он отправил за шесть минут до и через три после… Причем эти письма были самыми обычными, ничем не отличавшимися от его привычной манеры выражаться. Такое чувство, что он совершенно не думал о том, что ломает труды всей своей жизни, бросая то заявление на сайт. А если спросить у Нары, то это почти доказательство того, что то сообщение было не от полковника. По крайней мере, шантаж этот факт точно исключает, а также выставляет еще более абсурдной мысль о том, что пресмыкающийся пес мог впиться зубами в постоянно подкармливающую его руку. Или он намеренно скрывал свои истинные мысли, вынашивая подобный план?.. Да черт его знает; хоть Шика с ходу готов отмести эту безумную мысль, но все же… — Вы уже сообщили ему? — забыв про сон, спрашивает Нара; в его голосе прорывается слабый отклик волнения, и коллеги сразу выпрямляются, зараженные тревогой следователя. — Я передала эти данные Цунаде, а там уже не знаю, что она сделала… — растерянно отвечает Тен-Тен, хотя ей нечего стыдиться; она поступила строго по уставу, и любой, включая Шикамару, может ее за это только похвалить. — Тогда я иду к ней, — неумолимо произносит Шика, отодвигая кресло. Может быть, он еще успеет застать начальницу в кабинете, если только она… Но не успевает он сделать и шага к двери, как в оглушающей тишине раздается звонок телефона. Интуиция это или что-то другое, но следователь как-то сразу понимает, что ничего хорошего от него ждать не стоит, поэтому трубку поднимает медленно и серьезно. — Нара слушает, — не утруждает он себя долгими вступлениями, но тяжелое дыхание Цунаде перебивает его еще до конца фразы. — Шикамару? Я сейчас в доме полковника Сугимори, мы выехали сразу, как Тен-Тен начала проверять, был ли он на своем рабочем месте, когда… Но даже если это он, он… Он повесился, — быстро завершает она свою прерывистую речь, и, кажется, даже Гай в дальнем конце отдела слышит чьи-то взволнованные голоса в трубке. — От-лич-но… — тихо произносит Шика и так же медленно нажимает на кнопку отбоя. — Значит, Сугимори мертв?.. — зачем-то переспрашивает Чоджи, и звучит это совершенно невесело. — Значит, мертв, — отстраненно подтверждает следователь и опускается обратно в кресло. *** Тен-Тен не задерживается у них надолго. Допив кофе Нары — не слишком быстро, видно, ей тоже не хочется так сразу возвращаться к работе — она вздыхает и, поднимаясь со стула, сообщает: — Пойду посмотрю, что там с вашей… задержанной. Кто-нибудь, проводите меня к ней. Никто из отдела Шикамару даже не шевелится: поймал девушку Гай, пусть он ее и опекает, но тот неутомимо вскакивает со своего места, похоже, даже безо всяких подобных мыслей. Кому ж еще из них оставаться ненормально бодрым, как не ему. Он чуть ли не выпрыгивает из кабинета следом за Тен, и его энергичные шаги доносятся из-за двери еще секунд двадцать, прежде чем наконец стихают, а Шика устало кладет голову на стол. — Пока Ли не вернется — меня не будить, — предупреждает он подопечных, а потом останавливает глаза на молчаливом Шино; тот к его подчиненным не относится, но почему-то именно в его благоразумном поведении Нара уверен гораздо больше, чем в чьем-либо другом. — Не буду я мешать вам, — произносит сотрудник Гая почти замогильным тоном и поднимается на ноги, а следом за ним, на удивление Шики, встает Киба. — Простите, но я должен ехать домой, — с искренним раскаянием сообщает он, но Шикамару позволил бы ему даже без извинений. Большая мохнатая туша который день тоскует одна, и так издеваться над животными… Ну, нехорошо это, такое неприятно даже самому Наре. — Завтра бери его с собой, — слова начальника тонут в глубоком зевке, а Инузука, светлея на глазах, кивает и резво скрывается за дверью. Оставшийся Чоджи молча смотрит на Шику, а потом, так же не произнося ни слова, укладывается поудобнее на столе. До того, как Ли принесет видеозапись, можно ведь позволить себе немного отдохнуть… Но "немного" на поверку оказывается жалкими двадцатью минутами. Неторопливая стрелка на часах как раз начинает новый круг, когда дверь снова распахивается. — Ну что за проходной двор, — бурчит Шикамару, но все же приподнимается, глядя на Ли; того, кажется, ночная прогулка до бара и обратно только взбодрила, и он выглядит счастливым и раскрасневшимся. — А где Майто-сан? — удивленно оглядывает он полупустой кабинет. Конечно, когда он уходил, народу тут было в три раза больше, а теперь в воздухе висит то сонное оцепенение, которое до ужаса необходимо разогнать, если хочешь попытаться работать. — Он скоро должен вернуться, — стены в глазах Шикамару плывут, и, скользнув по ним взглядом, он останавливает его на чайнике. А кофе-то ему так и не досталось… — Слушай, будь другом, сгоняй за водой. Ли с готовностью кивает и забирает наиболее часто используемый в их отделе прибор, а возвращается через пару минут не только с водой, но и со своим начальником. В самом деле, не может же тот пропустить просмотр такого важного видео. — Тен-Тен обещала скоро закончить, — сообщает он, пока его самый верный сотрудник любезно водружает чайник обратно на подставку. Шика кивает и принимает протянутую флэшку, позволяя вечно юным усесться с двух сторон от себя. Чоджи, кажется, даже не просыпается от их разговора, и Нара решает его не будить. Пусть отдыхает, утром бодрее будет... И уж тогда как более выспавшегося Шика его погоняет. — А с его банком разберемся завтра… — возможно, эти два фанатика и взялись бы с ним спорить, если бы не понимали, что в компанию сейчас ломиться бесполезно: она попросту закрыта на ночь. После просмотра надо будет поспать, хотя бы немного, чтобы не так клевать завтра носом; с банком работа предстоит огромная, слишком многим могла быть выгодна смерть гендиректора, да и к обеду должны предоставить свой отчет медики о содержании в крови жмурика психотропных веществ… Слишком много факторов, которые нужно учесть; никакой переписки у него не нашли — значит, вполне возможно, что TROLL вообще не имеет отношения к этому делу, и они сейчас просчитывают десятки вариантов, когда Сакамото просто и банально покончил с собой. А может, все их заключения, построенные на призрачных доводах, были изначально неверными, и этот неведомый психопат с выразительным ником был замешан исключительно в смерти Кимуры? А все самоубийства были и в самом деле обычными самоубийствами; странно, конечно, но всякое бывает… Но что поделать. На них теперь будут вешать любую самовольную смерть хоть сколько-нибудь состоятельной личности. А они будут упорно продолжать ловить того, кто, возможно, даже и не существует в реальности, основываясь на чистых догадках и едва ли имеющих под собой почву предположениях… Шика почти привычно вздыхает и погружается в монохромный мир по ту сторону экрана. Сакамото словно решил не упрощать им жизнь, заигрывая с несколькими девушками одновременно; не все они блещут красотой и плавностью движений, но как бы ни хотелось отмести лишних по этому признаку, делать этого они не будут. Поэтому Ли сохраняет скриншоты всех до единой, и его движения едва заметно замедлены — видимо, им всем пора уже заканчивать работу на сегодня. Но, несмотря на желание поскорее закрыть видео и пойти в объятия такого мягкого дивана в четвертом кабинете, Шика продолжает пристально всматриваться в запись. — Вот, еще одна, — бросает он Ли, и тот послушно сохраняет кадр, на котором довольно отчетливо видно лицо подошедшей к Сакамото девушки. Гай так же внимательно следит, как та долго флиртует с гендиректором, прежде чем продиктовать ему на ухо что-то, что тот с довольной улыбкой записывает в маленькую книжечку. Уж ее-то наверняка можно будет нарыть в вещах мертвяка; пожалуй, этим они займутся завтра, но не сейчас, черт возьми, хватит с них уже на сегодня. Они следят за Сакамото до тех пор, пока тот не покидает зону видения последней камеры; только тогда Шика позволяет себе откинуться на спинку кресла и потереть ощутимо ноющие глаза. — Закрывай, — произносит он и тяжело поднимается на ноги. Диван, такой родной и удобный, надо взять у дежурного ключи от четвертого кабинета… Но не успевает он дойти до двери, как та открывается, и на пороге возникает усталая, сонная Тен-Тен. — Отпускайте, — без совершенно излишних вступлений бросает она. — Я ей тоже не верю, но ее слова подтвердились. У нас нет оснований… Ей, наверное, тоже сейчас не до каких-то умозаключений и догадок; как и все, она хочет просто отдохнуть, и давно знакомый с ней Шикамару прекрасно знает, что через минуту она спустится на стоянку, залезет в свою компактную "Тойоту" и с удовольствием откинется на мягком сиденье… — Хорошо. Спасибо, — бесцветно отвечает Нара, а потом, не оборачиваясь, бросает Гаю: — Вы же разберетесь? — и, не дожидаясь ответа, шагает в сторону дежурки. *** Мерцающий огнями город за окном наводит на слишком меланхоличный лад; блондину на это сейчас откровенно насрать — они с Саске сделали сегодня достаточно, чтобы позволить себе немного расслабиться. Его дыхание прерывистое и громкое, совершенно заглушающее тихий шум кулера, исходящий от слабо помаргивающего лампочками компьютера в углу. По-хорошему, они должны сейчас заниматься вовсе не этим; у них есть задержанная Такэда и порешивший себя Сугимори, но черт с ними, черт, могут же они… Наруто откидывает голову и хрипло выдыхает, когда любовник крепко сжимает ладонями его бедра. Он бы не решился сказать, кто из них главнее в этих убийствах — вызнающий больные места шишек Саске или он, безжалостно по ним бьющий, но в такие минуты он беспрекословно позволяет своему парню вести, делая с его телом что угодно. И тот ни разу не заставил его пожалеть об этом; да какое, к черту, сожаление, когда от этих умелых губ все мысли расплываются, оставляя вместо себя только смазанное марево удовольствия… Наруто зарывается пальцами в сливающиеся с темнотой волосы и снова давит стон; где-то за прикрытой дверью — Сакура, и хоть она прекрасно знает, чем они сейчас занимаются — не стоит, право слово, не стоит. Есть что-то особенное в том, чтобы плевать на нравственные рамки всего мира вот так, у незашторенного окна, над переливающимися огнями раскинувшегося города. Хотя все границы они смели уже давно, но в такие моменты это чувствуется невероятно остро, даря терпкое, сносящее крышу наслаждение. И хриплый стон, прорывающийся все-таки из его губ, полон именно его — того чувства, которое возникает, когда идешь всем наперекор, и, черт возьми, какое же оно сладкое… Наруто готов бы был это делать только ради таких мгновений, когда словно посылаешь весь мир, и тот остается жалкой горсткой огней лежать под твоими ногами — если счастье не это, то что же? Оно, только оно…