хреновый же ты брат.

Весь день Альбедо действительно не высовывался из комнаты по очевидным причинам. На самом деле, даже если бы запрета Ру не было, то он бы и так не покинул кровать. Блондин лежал ничком в своей постели, порой засыпал и метался по простыни в тревожном сне, тем самым предавая своему спальному месту крайне неблагоприятный вид, попросту сминая до этого гладкое постельное бельё, то и дело издавая всхлипы и наполненные болью полустоны. Кажись, сон был далеко не добрым и милым. Юноша, пребывая в своеобразной агонии и не замечал, как к нему пару раз заглядывал старший брат с самым хмурым выражением лица, уж очень недовольный таким поведением «овоща». Когда Альбедо просто молчит - вообще не интересно. Даже развлечься нечем и один только взгляд на еле вертящееся в кровати ослабевшее тело младшего заставлял будто бы перенять эту жуткую тоску. Попинать спящего и беззащитного? Ну это постыдно даже, в своем обычном состоянии Альбедо хотя бы плачет и просит остановиться, а тут.. Он едва ли голос подаст, максимум прошепчет что-то невнятное, даже руками толком не закрываясь. Решив проверить свои догадки, Ру с немалой силой ткнул младшего в бок, надавливая на яркий бордово-фиолетовый синяк, оставленный рукой отчима. Альбедо действительно даже не вскрикнул, лишь приоткрыл глаза и тускло глянул на Рубедо, ещё больше сжимаясь в комок и слегка хмуря брови от появившегося чувства тянущей боли. Старший блондин нахмурился. Ну явно что-то не то, чего-то не хватает. Даже того восторга и покалывания не вызывал этот видок братца. Казалось, от этой скуки смертной Ру сейчас так и приляжет рядом с Бедо и превратится в такую же размазню от отчаяния. – Стрёмный ты. Обычно и так красотой не блещешь, но сейчас даже смотреть противно. Знаешь, будто старая-старая убитая тряпка, которую используют для самой мерзкой работы, ведь на другое она и не годится. – Решив разбавить молчание, Ру делает «комплимент» брату, не получая взамен никакой реакции, даже малейшего поворота или вздоха. Да что ж такое то? – Говорить разучился? – Новая попытка обратить на себя внимание и по возможности запугать точно так же игнорируется. Схватив брата за подбородок и насильно приподнимая с кровати, Рубедо заставил его смотреть в свои, точно такие же, глаза, полагая, что хоть сейчас мелкий хотя бы заплачет, испугавшись, что его в очередной раз разобьют. Но нет, этот маленький придурок лишь стал чаще дышать, словно боясь, что его на ровном месте придушат, смотря своими мутными глазами. Судя по напряжённой челюсти у старшего, он явно начинает закипать, а значит, такой исход будет вполне ожидаем. – Вот ведь идиот, ты чего молчишь? Отвечай, я с кем, разговариваю? Язык тебе ещё не вырвали, в чём твоя проблема, выродок ты чёртов. – агрессия на Альбедо всё росла, голос срывался на крик. Он ведь специально злит, доводит до лихорадки и лишь трепетно вздыхает, спасаясь позицией жертвы. – Извини, Ру, я нехорошо себя чувствую и мне тяжело отвечать... Надеюсь, ты не слишком зол. – Хриплым, тихим и то ли безэмоциональным, то ли до ужаса уставшим голосом проговаривает Альбедо, не выдержав таки давления. Такие, казалось, банальные слова из рандомного сериала. Однако, они смогли мгновенно шокировать Рубедо, от чего вся злость ушла на второй план, сменяясь явным недопониманием. Он мог ожидать от брата чего угодно, даже попытку сопротивления, но не это. –.. Идиот, вот и сиди подыхай один. – И хоть сказанная фраза прямо веяла абсолютным безразличием, удивительно спокойный голос полностью выдавал его смятение. Отпустив брата, блондин быстрым шагом вышел из его комнаты, даже не оглянувшись, будто бы в испуге, а затем подошёл к зеркалу в прихожей. Оттуда на него смотрел крайне удивлённый и растерянный парнишка, глаза его так и бегали по самому Рубедо. Казалось, он сам не поверил в то, что так легко отпустил брата. Наверное, ему стало его впервые жаль. Яростно покачав головой в попытках отмахнуться от фразы, казавшейся чем-то совсем уж нереальным, юноша схватил планшет брата и взял его наушники, отгоняя все мысли о произошедшем на второй план. Всё же, музыка куда важнее какой-то там полуживой сопли. Наверняка через месяц сдохнет.

***

Возможно, Рубедо бы посмеялся, если бы вспомнил о своих же словах спустя месяц, когда его братишка попал в реанимацию. Несложно догадаться, что попал он туда не без помощи отца и подлых выходок брата. От вечных избиений малый был постянно апатичен, аппетита совсем не было, да и сам он стал выглядеть чересчур болезненно, раздражая тем самым ещё больше, чем когда либо, вот Ру от злости и добавил ему в еду крысиный яд. Откуда он мог знать, что у Альбедо настолько слабый организм? Да и вообще, мог бы себе хоть кто-то представить, как сложно было дождаться момента, когда Бедо наконец соизволит поесть, так ещё и незаметно добавить ему эту ерунду? Что же касается врачей - они не могли не заметить следов насилия на детском теле, улавливаете? Им плевать. У них полная больница больных и раненых, какое им дело до какого-то мальчишки? Когда к нему приходила семья - они выглядели ухоженными и хорошо одетыми, а значит - мелочь просто на улице много дерётся, наверняка хулиган. Вся медицина, пиу пау.

***

Прошло с тех пор немало времени. Рубедо уже целых 16 лет, и ему стоит уделить отдельный абзац этого произведения. За всю свою жизнь он повидал многое: и голодал целыми днями, и ходил живым кровоподтёком, и убивал животных, и избивал детей, включая родного брата, ожесточался, бесился на мать, но.. Он справлялся с теми моральными травмами, что нанесло ему тяжкое детство. Несомненно, он стал чересчур агрессивным, лишённым эмпатии и очень уж беспощадным, но он не был сломлен. Пару лет разговоров с психотерапевтом - и он бы стал нормальным человеком.. ..В отличие от Альбедо. Как раз таки его удалось сломить, убить в нём того милого и жизнерадостного мальчика с потрясающими планами на жизнь. Семья их скатывалась - мать и отец вспомнили о существовании алкоголя и всё, прошла материнская любовь, наступил этап полнейшего идиотизма. Отчим мог позволить себе избивать Альбедо до крови прямо на глазах Рейн, а та лишь пьяно улыбалась и делала очередной глоток из стеклянной бутылки. В общем, полный комплект психологически неуравновешенных: мать-алкоголик, отец-абьюзер, старший сын-агрессор с моральными траблами и адским недостатком внимания, младший сын- зашуганный ребёнок, вздрагивающий только лишь от взмаха руки. К счастью, Ру мог позволить себе уходить и целыми днями гулять, дабы не видеть того ужаса, что происходил в семье, ну а Альбедо был предоставлен в то время только самому себе. Напомню, изначально младшего били в качестве наказания, обязательно с фразой: – «Вырастешь - спасибо скажешь и будешь нормальным, достойным человеком». И без лишнего текста понятно, как это травмирует детскую психику и мировоззрение. Вот так вот Альбедо и пришёл к самоповреждениям, постепенно наказывая себя самостоятельно. Сделал что-то не так, как надо - сразу бледнеешь, заламываешь пальцы и прокусываешь губы, сжимая ладони так, чтобы ногти в прямом смысле в ладонь впивались. А потом он случайно заметил кухонный нож после очередной, так сказать, драки с отчимом. Он спокойно свалил гулять, мать спит пьяным и крепким сном, Ру, как обычно, не дома, рискнуть стоит. Уверенно подходя к своей цели, тот не спускал глаз с острия. Лезвие будто бы поблескивало, явно заманивая. Мысли туманились, то пропадая, то повторяя «Порежься, порежься, порежься». Словно его тело уже не подвластно ему и всё происходящее какой-то кошмар. В ладонях оказывается орудие для свершения наказания. Рукоятка сжимается до побеления в костяшках, сердце ускоряет ритм, отдаваясь своим биением аж в ушах, перекрывая остальные, столь неважные в данный момент звуки. Резкий взмах руки, тихий вскрик, шипение, последующий плач и скулежь. Только сейчас, когда предплечие стремительно окрашивались в алые осторожные капельки, сознание вернулось в его бедную больную голову. Как так случилось, что Альбедо, смертельно боящийся боли, смог нанести себе три пореза подряд? Интересный вопрос, не имеющий точного ответа. Зато теперь противное чувство вины в душе ушло на второй план, сменяясь удовлетворением, спокойствием. Даже дышать стало легче и тело удивительно легко расслабилось. От чего же он ощущал себя виноватым? Если бы он сам знал. Как-то в детстве кто-то ляпнул, что дети и подростки очень быстро учатся и развиваются, вырабатывая привычки. Кажется, этот кто-то не соврал. Альбедо хватило всего месяца, чтобы изуродовать своё тело шрамами, ужасными и противными метками, указывающими на его явное несовершенство. Глупо? Естественно. Даже противно, но, увы, Альбедо не знал, как ещё справиться с самоосуждением. А так - разрезал себе руки в мясо, слизывая сладковатую кровь, после чего хотелось мигом пойти и проблеваться от отвращения к себе и её металлическому привкусу, получил долю наказания - и пошёл себе дальше плакать в подушку. Длинная кофта и штаны хорошо скрывали ожоги, порезы и царапины, что позволяло не показываться семье со своим постыдным занятием. Конечно, несколько раз отчим замечал странные шрамы на теле ребёнка, но благополучно относил это всё в папку «Это все от моего воспитания, а значит нормально». Правда, появилось ещё кое-что. Рубедо счёл забавным забегать в душ к младшему, пугать и назло разглядывать его, загонять в краску и заставлять прятаться комочком, лишь бы не видеть этой гадкой ухмылки. А что касалось замка - в ванной был обычный, старомодный замок, который за 5 секунд откроешь шпилькой. Рубедо научился это делать за секунды три, тихо и очень умело, в одно движение. Лучше бы разучился. В очередной раз он резко раскрыл дверь, медленно вошёл в комнату и посмотрел в угол, где была ванная. Вот сейчас Альбедо начнёт стыдливо прикрываться и сжимать ноги, прося уйти и..- Поток мыслей резко оборвался, стоило Ру увидеть сидящего в красной от собственной крови воде Альбедо, что смаргивал слезы и слепо тыкал ножом по руке, стараясь достать до вены. Ручьи крови стекали по стенкам ванной, скапливались небольшими лужицами и расплывались в мутной воде, делая зрелище ещё более шокирующим.

***

Очередной день стремился к своему завершению. С приближением ночи в голове появлялось всё больше и больше тревожных мыслей, от которых Альбедо уже по привычке избавлялся сильными щипками своих порезов, заставляя те вновь открыться и испачкать внутреннюю часть рукава. Перед тем, как направиться в ванную комнату, юноша заскакивает на кухню, почти что бесшумно хватая свой излюбленный для наказаний и успокоения нож, пряча на всякий случай под собственной одеждой. И вот спустя считанные минуты Альбедо уже раздетый в горячей ванне с ножом, нервно перебирая рукоять пальцами, постукивая и вздыхая. Делать первый порез после перерывов всегда волнительно, отвращение к собственным действиям заставляет одуматься, но желание боли и быстрого успокоения, а так же дозы лёгкого наслаждения, всегда побеждает. Поджимая губы, блондин касается остриём кожи, быстро проводя вниз. И ещё. И снова. Голову вскружило от нарастающего чувства желания продолжить. Разум снова в плену у странных желаний, перед глазами занавеса из тумана. Кровоточащая рука опускается в воду, после чего сразу же слышится приглушённый болезненно-довольный стон. Горячая вода заставляет поджать ноги от удвоившейся боли. Взгляд задевает выступающие синеватые венки. Кровавый образ в голове заставляет сердце в миг забиться чаще а руки схватывает мелкая дрожь. Неужели он решится? Поднося лезвие к запястью, юноша уже готовится сделать свой последний разрез. Но вдруг самым кончиком бьёт в место пониже, ахая от нежданного укола боли. Действие повторяется, уже становясь смелее, образуя настоящую красноватую точку, но до мяса так и не достаёт. Своеобразная тренировка, чтобы всё точно произошло как надо. Хотя, по правде, Альбедо сейчас просто не ведает, что творит. Возможно, мальчишка совсем тронулся головой. Наконец, он чувствует себя готовым к главному. Область запястья окрашивается кровавыми ручейками, но даже чувствуя скованность действий из-за шока и инстинкта самосохранения, юноша, окончательно выключив угосающие мысли, продолжил тыкать в надежде проткнуть вену и скончаться куда быстрее.

***

Альбедо лишь сейчас заметил брата, в ужасе поднимая на него мрачный взгляд. Впрочем, реакция была не такой уж выраженной, скорее даже замедленной, он успел потерять немало крови, от чего всё плыло, мысли путались, и вообще.. К чёрту, он все равно надеялся, что сейчас помрет и что Ру - лишь предсмертная галлюцинация. – Блять – Выругавшись, Рубедо грохнулся на колени перед унитазом, извергая туда свой обед. Или, может, завтрак? В любом случае, это не важно. Постояв так ещё около минуты, стараясь побороть оцепенение, Рубедо резко поднялся и на подкашивающихся ногах подошёл к почти «спящему» брату, осторожно, кажется даже, впервые с некой нежностью и заботой, забирая нож из его руки. Благо, хоть кровь смылась в воде с лезвия, оставив лишь непонятно-красные разводы, ведь вода тоже чистотой не блещет. – Ма..Мама! МАМА! Голос юноши сорвался на пронзительный крик. Не каждый день он видел брата, который почти вскрылся в ванной. А ведь изначально старший всего лишь хотел испугать своего младшего братишку, лишний раз побесить, смутить и уйти с чистой совестью. Нехорошо выходит.

***