Сладкая соль

Пастельная улица городка. Утро. Роса испарилась за пару часов до того момента, как наступило 7 часов. Солнце поднялось, а небо лавандовым свечением стало матовым и бархатным, потеряло весь ранний перламутр. Оно превратилось в самое обычное буднее небо. Был самый обычный день, самое обычное утро, самые обычные явления. На полу снова валялись горы фантиков, комната была неубрана и пахла настолько приторно-сладко, что у здорового обитателя города мог сработать рвотный рефлекс. По углам лужами лежали мешки сахара, что кое-где был рассыпан тонким слоем. В этом хаосе мебель совсем не включена - она была в идеальном состоянии и явно использовалась крайне редко. Вместо шкафа хозяин комнаты использовал обычную картонную коробку, вместо кровати - огромная куча разноцветных бумажек. Мусор ярко контрастировал на фоне бледной, неяркой окраски обоев, пола и всего, что было в хорошем состоянии. И вот, тишина дома была нарушена сонным вздохом, который был произнесëн кем-то, кто находился в куче фантиков. Тут же оттуда вылезла ярко-зелëная лапа, затем голова, а потом и вовсе вся фигура, что наигранно потирала глаза от сна. Сладкоежка, Натти или просто Чокнутый - так звали зеленого самца белки, хозяина дома. Он молча, с безумной улыбкой вышел из спальни, совсем не взирая на дестрой. Это была его обычная среда обитания. Тот был настолько привыкшим к этому всему и привязан, что его шаткое сознание не могло воспринимать порядка. Сладкоежка, как совершенно обычный зверь города, зашëл в ванную. Она была уже чище, только ванна грязна - заместо воды была наполнена конфетами, а точнее тем, что от них осталось. Хозяин взял леденец, окунул его в сахар, и... Стал "чистить" зубы. Он едва ли сдерживался от больного смеха - задерживал дыхание, шатался из стороны в сторону, прыгал на месте, иногда похихикивал, задыхался и глухо кашлял. В конце концов, дело было сделано, и Сладкоежка плюнул в раковину, затем, трясущейся рукой, взял банку сладкой газировки и прополоскал рот. Наконец, он истерично засмеялся, слегка завëлся и пошëл обратно в спальню, примкнул к коробке и вытащил оттуда яблоко в карамели на палочке, явно погрызанное, два леденца и новогоднюю сладкую тросточку. Тот прилепил их себе на голову и в область живота, посмотрел в зеркало и полюбовался собой, выдав томное "угу". После всех этих манипуляций тот зашëл в кухню,взял ложку и миску, полез к закоптелой кастрюле и положил в тарелку манную кашу. Потом Сладкоежка полез под стол и вытащил по своему обыкновению килограммовый мешок сахара, бешено вырвал у него верхнюю часть зубами и горкой высыпал прямо в миску, хотя большая часть порошка просыпалась по сторонам. Нетерпеливо и судорожно, не переставая шататься, он взял ложку и стал быстро есть содержимое миски, слегка причмокивая , хохоча и ежесекундно просыпая из ложки чистый сахар прямо на столешницу. Маленькие белые кристаллики были повсюду, кроме потолка и стен, ибо туда хозяин долезть просто не мог. Закончив трапезу, Сладкоежка поднялся из-за стола, развернулся, вышел прямо по коридору и перескакивающей походкой выплел на улицу. Настолько сильно он ничего не ощущал, кроме непонятной эйфории, что даже не закрыл входную дверь - она осталась болтаться на ветру. Из его рта украдкой текла пена, косые глаза дрожали. Его морда была совсем неухожена и худа, несмотря на то, что тот ежеминутно ел горами сладкое. Шерсть спутана в сладкие клочья, где-то испачкана в карамели. Единственным украшением Натти был действительно красивый огромный хвост - многие хотели себе такой же, да вот генетика их не наградила. Шерсть на нём была особенно длинная и пушистая. Сладкоежка пьяно вышел из переулка в оживлëнную часть улицы.