кроваво-красный

– Это даже весело, Кинн, как ты боишься открыть кому-то своё сердце, – Вегс ухмыляется, переводя взгляд с Порша, стоящего за барной стойкой, на Кинна. – Не понимаю о чëм ты, сестра, – он специально подчеркивает эту часть их взаимоотношений, пытаясь хотя бы немного снизить количество мыслей в голове (и поддеть её заодно). Кинн вообще не знает какого чёрта Вег сидит тут. Если быть более точным, то он знает, но в данный момент – у них точно не было назначено буквально никаких встреч. Ни семейно-деловых, ни личных. Хочется её за ухмылки в сторону Порша вздернуть за ворот рубашки и выкинуть за пределы дома - за пределы города вообще. Но Кинн лишь делает глоток крепкого напитка и крутит бокал, смотря на кубики льда. Пытается стать чем-то вроде камня без чувств. Может быть, не стоило поддаваться отцу и нанимать Порша; может быть, тогда Вег не начала бы появляться в доме главной семьи больше дозволенного. В конце концов, от этого бы пострадал только Кинн, и, может быть, его телохранитель никогда бы не кидал взгляды на Вег. Такие же он кидал на самого Кинна, будто чередуя своё внимание, раздавая его так, чтобы хватило всем. Он бы с удовольствием выгнал сестру, забирая Порша себе всего, без остатка. Хотелось сделать это до зубного скрежета; но Порш ненавидит такое, ненавидит, когда его привязывают к себе насильно. Он сам принесёт верёвку и даст связать, когда захочет. Это вызывает голодную ухмылку. Вегс, конечно же, замечает. – Мне кажется, что Поршу пошли бы красные верёвки, – смотрит на Кинна, читает ответ в глазах и улыбается так же хищно. – Как думаешь, он позволит нам двоим управлять им? Разрушить его вместе до дрожи, мольбы и слëз, оставить на нём больше следов в два раза.. Наблюдать за таким было бы интересно, – Кинн скрывает своё дикое и необузданное желание за раздражением. – Тебе бы подошла пуля в виске, сестра, – одним махом вливает в себя остатки напитка и кивает ей. Он не мог ей отказать, её авантюры всегда были слишком хороши и занимательны. Вегс, казалось, вышла из глубин ада, словно само воплощение Лилит. Кинн не мог ей отказать ни в первый раз, ни сейчас. Что-то тягуче тяжёлое между ними всегда будет тянуть друг к другу, что-то сродни ненависти окрашенной в опасный и желанный красный. Вег окликает Порша оглушающе тихо, почти приказом манит к себе пальчиком. Он смотрит на неё и вроде перестаёт дышать на несколько секунд. Кинн ловит взгляд и кивает. Позволяет ему подойти к сестре ближе. Вег улыбается слишком довольно даже от такого. Проводит кончиками пальцев по щеке, по шее, спускаясь до первой застегнутой пуговицы, и оставляет руку там. Кинн дышит, правда старается, держит руки на барной стойке, чтобы не встать, не сорваться сам не знает на что. Желание сломать шею Вег борется с горящим варевом под кожей. – Honey, как думаешь, если мы с Кинном тебя свяжем, тебе понравится? – Порш вскидывается, смотрит на Кинна с паникой, не знает что делать. Однако.. Кинн видит. Видит бурлящее желание на дне глаз. Видит в заломе бровей вопрос (или просьбу). Видит как руки почти сошлись на спине, но вернулись обратно – по швам брюк. Кинн снова кивает и продолжает пожирать глазами их двоих. Вегс поддевает первую пуговицу и почти вырывает её, но нежно ведёт по шее, охватывая её пальцами. Она даже не давит, а Порш уже задыхается от ощущения руки на коже. Кинн встаёт позади сестры, ведёт по её позвонкам еле заметно. – Если ты продолжишь, то он упадёт прямо тут, – Вег переводит восторженный взгляд на брата. Встаёт с высокого барного стула и идёт в знакомом направлении: в спальню. Порша неосознанно ведёт за ней, но он стоит и ждёт. Ждёт, когда Кинн позволит следовать; Кинн перехватывает его за талию, уже плывущего просто от осознания ситуации, направляет вперёд. – Скажи мне, honey, ты же не расскажешь всему клану о том, что сегодня произойдёт? – Вегс уже достала верёвку и сидела на краю кровати. Словно королева. Словно это они зашли в её комнату и уйдут, когда она захочет. Кинн засматривается, а Порш кивает. – Good, – она смотрит на Кинна и он целует Порша. Почти кусает. Чувствует, как Вег подходит ближе и начинает раздевать его телохранителя; свои руки пускает на его тело, выпуская рубашку из брюк. Он уже плывёт. Вегс перехватывает подбородок Порша, целуя в губы ни капли не нежно; отпускает и так же целует Кинна. Они не говорили никому об этом, но иногда делили на двоих кого-то третьего или одну кровать. Наверное, его отец бы снова нашёл в этом выгоду, а его дядя – избил бы Вег. Кинн любил, когда ей больно, но только от его рук. Своего дядю он бы утопил в фонтане с рыбешками Кхуна; однако.. Этого делать было нельзя. Поэтому Кинн делал то, что умел – вытрахивал из неё ощущение никчёмности и слепого поклонения отцу. Вег отвечала тем же, когда связывала Кинна и заставляла кончить лишь от её ступни на его члене или от разговоров. Кинн не знал, впишется ли Порш в эту картинку, но он так идеально выглядел обнажённым, сидя на коленях, ожидая, когда верёвки, ярко-красные, перекроют путь к сопротивлению. Порш не хотел бежать, Порш хотел чтобы его проглотили, пережевали и заново восстановили после. Вег и Кинн слишком хорошо читали это в его поведении; Вег и Кинн сами такие же. Кинн завязывает последний узел. – Ты помнишь правила, дорогой? – Порша ведёт, Порш кивает только спустя минуту. Кинн ухмыляется довольно, проводит по его волосам, разворачиваясь к сестре. – Ты научил его. Как мило, – она тянется к нему, целует, хватаясь за волосы на затылке, почти вырывает. – Посмотрим насколько он хороший мальчик, да?