Your last Sunday

      Маг вылетел из оранжереи, не обращая никакого внимания на собравшихся, и трансгрессировал. Беллатриса, на правах хозяйки дома, направилась в зимний сад и увидела там вполне ожидаемую картину: на мраморном полу у стены сидела Вайолет Певерелл, опустив голову и обхватив ладонями колени. Худенькие плечи мелко дрожали, медные локоны накрыли лицо, но все было ясно и без этого. Вайолет плакала. И, судя по всему, плакала уже давно. — Ленора… — Белла приблизилась к несчастной.       Воспоминания о том, как когда-то очень давно, точно в прошлой жизни, леди Певерелл так же сидела вечером, после того, как ей объявили, что Регулус больше не вернется, накрыли, будто волны бурной реки. Вайолет подняла голову и Белле показалось, что в её красных от слез глазах отражалось небо. Огни таких же, как те воспоминания, далеких звезд. Женщина выдохнула. — Белла… — взмолилась Певерелл. — Помоги мне, пожалуйста… Ты знаешь заклинание. Прошу, сделай это… А Ему скажи, что я сама… я сама… — ее голос сорвался, она зарыдала снова.       Беллатриса опешила. Долгие двадцать восемь лет она убивала по приказу и собственному желанию. Двадцать восемь лет, десятки, нет, сотни смертей, от её руки, но сейчас ее просила о смерти та, что, в сущности, не сделала ей ничего плохого. Невинная девочка, первая любовь Регулуса.       Белла вспомнила зимний вечер, когда Вайолет прибыла на день рождения Вальбурги. Маленькая, чистая малютка. А теперь… вместо нее на полу сидела сломленная молодая женщина, и умоляла ее о смерти. Красивая кукла, которой срезали её веревки. Лестрейндж поморщилась. — Ленора. — Белла поначалу растерялась, но, сумев взять себя в руки, продолжила: — Почему? Почему ты так хочешь умереть? Вайолет подняла на нее заплаканные глаза, умоляюще схватила ее за рукав мантии. — Белла… Белла… Потому что только после смерти Он оставит меня в покое… — прошептала женщина, — Ты и сама это знаешь…       Беллатриса прекрасно поняла, о ком говорит давняя знакомая. За долгие годы службы ей приходилось видеть разбитых, уничтоженных Темным Лордом людей. Многие просили её о смерти. Об облегчении их мук и страданий. Но по какой-то причине именно эта просьба что-то задела в давно истлевшей душе. Ведь казалось бы, очевидное решение: Вскинуть палочку, произнести заклинание, сказать, что смерть произошла «Случайно». Но Лестрейндж слишком замешкалась. Она крепче сжала палочку, готовясь нанести последний удар, как вдруг вздрогнула.       «Белла, скрась одиночество нашей гостьи.» За этой невинной фразой скрывалось ничто иное как: «Только посмей ей как-то навредить — ты обо всем пожалеешь!».       Она не смогла. Не посмела поступить так. Никакие чувства: жалость, злость или даже ревность, не давали ей права поступиться своей клятвой верности. И еще до того, как с губ Беллатрисы сорвалось короткое: — Dejiu… — Вайолет уже увидела в глазах Лестрейндж, что не умрет. Уж точно не от её руки.       Сознание покинуло леди Певерелл и она, точно мягкий, нежный, шелковый платок, опустилась на скамейку. Белла взмахнула палочкой снова, наколдовав из воздуха носилки и бережно уложила на них гостью. А потом, вспомнив привычное заклятие левитации, просто пошла наверх, держа носилки в воздухе при помощи магии.       На лестнице Лестрейндж снова столкнулась с Темным Лордом. Последний, едва увидев спящую женщину, недовольно нахмурился. — Это что? — спросил маг. — У меня не было выбора, мой лорд. Она билась в истерике. — тихо сказала Белла, умолчав о том, что перед этим Вайолет умоляла ее произнести убивающее заклятие. — Как отнесешь и уложишь, зайди ко мне, Беллатриса. — на этих словах агатово-черные глаза Лестрейндж вспыхнули от радости. — Да, мой лорд. Я попрошу Долохова присмотреть за ней, и тотчас приду. — ответила пожирательница, улыбаясь той самой улыбкой, улыбкой истинной леди Блэк, которой она являлась даже сейчас, много лет спустя. Маг ушел, не произнося более ни слова, а Беллатриса открыла дверь спальни Вайолет, носилки послушно плыли за ней по воздуху, замерли рядом с кроватью, Белла осторожно перетолкнула спящую женщину на постель, накрыла покрывалом, и замерла, вглядываясь в лицо несчастной, поражаясь, каким неизмеримо светлым и чистым был ее облик.       Пятнадцать лет Азкабана, прожитые только благодаря памяти об обожаемом повелителе все чаще и чаще напоминали о себе ночными кошмарами. Со временем, даже начинали исчезать воспоминания о днях молодости, об учебе, но только образ повелителя — был неизменно вечен и оставался в воспаленном разуме.       А теперь — Лестрейндж понимала — она потеряла свое прежнее положение. Но осталась самой верной слугой, самым исполнительным рабом, самой преданной сторонницей и самой… послушной ученицей величайшего волшебника всех времен, которым она, несомненно, считала только Лорда Волан-де-Морта.       Появилась Она, та, другая. Вайолет много лет считалась пропавшей без вести, навсегда потерянной, несчастной малюткой, запутавшейся в этом мире и в самой себе. А теперь ее нашли, ее вернули на прежнее место. Только… Бедняжка Ленора явно не желала себе золотой клетки.       Она якшалась с маглами, с предателями крови, воспитывала магловских сироток, каждый день забывая о своем подлинном происхождении, Беллатриса же легко шла по трупам, калечила судьбы людей, тенью следуя за спиной Темного Лорда.       Тьма и Свет. Ночь и День. В Вайолет, точно маленькая свечка, теплилась жизнь, Беллатриса же приносила с собой только смерть, где бы не появлялась. Но при всем этом… Две противоположности не могли существовать друг без друга. С первой минуты, увидев Вайолет еще малюткой в Хогвартсе, Белла неосознанно испытала странное желание оберегать эту малышку, защитить ее от жестокого мира. И легко поддержала стремление ее родителей держать девочку в родовом замке на юге Ирландии.       Узнав о ее помолвке с Регулусом, Лестрейндж, тогда еще леди Блэк, впервые была рада подлинной, достойнейшей паре для чистокровного семейства. Но тот вечер, день рождения тетки Вальбурги, резко перечеркнул все ее надежды. Через три месяца после этого события Регулус Блэк исчез при невыясненных обстоятельствах, а его несчастная мать отпустила малютку-невесту и вскоре сама сошла с ума от горя.       Еще через два с половиной года бесследно исчезла и сама Вайолет. Исчезла, точно лучик солнца скрылся за тучами.       Оторвавшись от печальных мыслей, женщина призвала домовика и велела разыскать Долохова. Вот кто точно мог управиться с леди Певерелл без лишних чувств и переживаний. И хотя сама Белла уже давно не считала себя склонной к жалости и сопереживанию, всё же вновь вернувшаяся Вайолетт пробуждала в ней именно эти чувства. Опасные. Неконтролируемые.       Верный Пожиратель смерти явился точно стоял за дверью и только ждал, когда его призовут. Он с порога подошел к спящей, взял ее за руку, отсчитал пульс. — Ладони ледяные, что произошло? — спросил Антонин, глядя на Беллу, и накрыл Вайолет еще одним одеялом. — Я нашла ее в зимнем саду. Она билась в истерике, пришлось применить заклинание. Она вообще не смогла бы идти от слез. Беллатриса, умолчала об их разговоре, и о том, что в зимний сад Певерелл уходила вместе с Темным Лордом. Но пожиратель смерти все понял и без ее слов, а потому смерил Лестрейндж насмешливым взглядом. — И только? — усмехнулся Антонин. — Опять умничаешь? — скривилась леди. — А что ж ты не скажешь, что в оранжерее она была с Темным Лордом? Я вообще удивлен, что ты ее успокоила, а не упокоила. — съязвил Долохов. — А я удивлена, что ты перепутал всего пять капель, а тебя всего лишь пожурили. — отбрила Беллатриса, хотя слова Антонина ее заметно задели, — Присмотри за ней. И проследи, чтобы этот червяк Хвост не приближался ближе, чем на километр. Этот кусок дерьма весь ужин на нее таращился. — Не по Сеньке шапка. — ухмыльнулся Долохов, когда Беллатриса уже обернулась в дверях. — Что? — не поняла пожирательница, на что мужчина улыбнулся: — Старинная русская поговорка, Белла, не более. Иди же, повелитель не любит, когда его заставляют ждать.       Беллатриса прикрыла за собой дверь. Да, Лорд Волан-де-Морт очень не любит, когда его заставляют ждать. Кинув последний взгляд на дверь, женщина торопливо ушла. Несмотря на трепет от скорой встречи со своим хозяином, какое-то неприятное чувство, будто пикси, залетело к ней в сердце, заставило Беллу подернуть плечами.       Долохов, что остался в комнате со спящей Вайолет, обошел кровать и встал возле изголовья. Женщина спала, лежа на спине, то и дело вздрагивая во сне и сжимая ладонью край одеяла. Певерелл тяжело дышала, несколько слезинок скатились по щекам из-под сомкнутых ресниц. Антонин не удержался от сочувствующего вздоха. Дамочку стоило только пожалеть.       Внимание пожирателя смерти привлекла вторая тумбочка около ее кровати, вся заставленная странными коробочками и баночками всех цветов радуги. Под графином с водой лежала записная книжка, явно купленная в маггловском магазине, и простой карандаш. Столько лекарств и ни одно из них не похоже на то, что назначают целители в больнице святого Мунго. Мужчина взял в руки одну из баночек, прочитал название: «Зарнестра» — Чушь какая-то… — пробормотал Долохов, но и остальные лекарства были не лучше. — «Преднизолон», «Иматиниб мезилат», «Гливек», «Октагам» — все они явно что-то значат. Интересно, зачем леди столько подозрительной дряни? И не это ли имел в виду Петтигрю, когда говорил о ее слабом здоровье? Этих баночек и пилюль слишком много, и это очень даже неспроста.       Антонин взял в руки записную книжку, выдрал из нее чистый листок и записал карандашом названия некоторых препаратов. Странно, даже сам вид этих банок и коробок не внушал ему ничего, кроме подозрений. Все они явно были куплены в маггловской аптеке.       Долохов только успел положить блокнот на место, когда тихий голос позвал его по имени. Мужчина обернулся и замер. Вайолет Певерелл лежала на спине, а из ее носа стекали две алые струйки. — Леди Певерелл… — пробормотал он, глядя, как Вайолет равнодушно закрывает нос белой тканью. Антонин быстро приблизился к кровати, помог женщине сесть, и положил под спину побольше подушек. — Спасибо, — улыбнулась Вайолет, бледная после перенесенных рыданий и слабости, — А теперь, будьте добры, дайте мне, пожалуйста, черную шкатулку с тумбочки и стакан воды. Не волнуйтесь.       Антонин выполнил ее просьбу, а потом смотрел, как женщина закрывает нос ваткой, как выпивает содержимое одного из флакончиков, морщась от горечи, и запивает все водой. Вайолет положила голову на подушку, ненадолго прикрыла глаза, чувствуя, как волны тупой боли в висках быстро утихают. Выждав еще несколько мгновений, она убрала ватку и вздохнула. — Мне сейчас лучше не вставать, — сообщила Вайолет, — Если можно, сообщите об этом Вашему Повелителю. Долохов улыбнулся. Даже несмотря на свое состояние и нынешнее положение, леди Певерелл всё еще могла позволить себе тоненькое, почти незаметное для ушей других, язвительное: «Вашему Повелителю». — Даже не волнуйтесь об этом, леди. — поспешил заверить её Антонин. — Темный Лорд сейчас занят и не вспомнит о Вас в ближайшие сутки. Беллатриса просила меня присмотреть за Вами. Если что-то нужно, просто скажите. Может, позвать домовика, пусть приготовит Вам чай? — Если можно, — согласилась Вайолет, поражаясь, какую заботу проявляют о ней те, чьи имена не внушали ничего, кроме ужаса. Долохов прищелкнул пальцами, еще через несколько мгновений перед женщиной возник деревянный столик с дымящейся чашкой и блюдечко с двумя кусочками белого хлеба со сливочным маслом. — Вам нужно что-нибудь съесть. И еще, мэм, я вижу, Вас что-то беспокоит. — заметил Антонин. — Вас сильно наказали? — поколебавшись немного, спросила Вайолет. Сделав пару глотков горячего чая, она сразу же почувствовала, как постепенно стала исчезать её бледность, а блаженное тепло растеклось по венам. — Нет, не особо. Но… Откуда Вы знаете? — с усмешкой спросил пожиратель, садясь в кресло рядом с ее кроватью. Чай пошел ей на пользу, хорошо, что плакать пока не начала. Не став ничего скрывать, Вайолет ответила быстро и коротко: — Белла рассказала. — Да, Беллатриса любит, когда повелитель злится на кого-то, кроме нее. — Долохов осекся, — Не берите в голову, леди. И извините за Джагсона. Он умом не блещет, и, к тому же, совершенно не умеет разговаривать с женщинами.       Певерелл промолчала. Разборки между пожирателями смерти волновали ее меньше всего. Она молча допила чай, призванный домовик убрал чашку и остатки недоеденного хлеба. — Вам помочь раздеться? — пропищал эльф, на что Певерелл покачала головой. — Антонин, Вы можете идти. Дальше я сама, Вам не о чем беспокоиться. — Я вернусь через несколько часов, леди Певерелл. Если Вам что-то понадобится, призовете домовика. — Антонин поспешил выйти.       Из его головы не выходили странные слова, записанные на обрывке бумаги. Мужчина прошел в свою комнату, достал из шкафа простое черное пальто, и еще через несколько минут стоял на крыльце замка.       Погода испортилась, с неба накрапывал мелкий дождик. Нужно было успеть вернуться до рассвета. Маг трансгрессировал и вскоре стоял на крыльце круглосуточного книжного магазина близ Чарринг-Кросс. Улыбчивые консультантки в форменных рубашках устремились навстречу подозрительному господину с искривленным лицом с такой скоростью, точно он был родственником Королевы. — Мисс, мне нужна литература по медицине, — сказал Антонин. — Общая база или какой-то узкий раздел? — спросила одна из девушек, на что Долохов подал ей бумажку с надписью: «Гливек». — Мне нужна информация об этом препарате. Консультантка заметно выпрямилась, ее глаза как-то странно блеснули, но она промолчала. — Пойдемте, сэр. Я знаю, что Вам нужно. — девушка уверенно зашагала вдоль стеллажей, без труда отыскивая нужный шкаф с табличками: «Онкология» и «Болезни крови». Незнакомка достала три увесистых фолианта и средней толщины книжицу в красной обложке. — Сэр, — начала она, вручая Антонину книги, — В первом томе собрана информация по онкологическим заболеваниям. Вторая книга — учебник по болезням крови. Третья — учебник по анатомии человека, а последний — справочник, где описаны все лекарственные препараты для лечения всех этих заболеваний. Могу предложить словарь, но, думаю, Вы сможете разобраться. Все книги написаны достаточно доступно… — Спасибо, мисс. — Долохов смотрел, как кассир заворачивает книги в пакет, отсчитал несколько банкнот маггловских денег и вышел.       — Стоит, вероятно, начать с лекарств…       Сидя в своей комнате, пожиратель смерти раскрыл справочник, отыскивая в длинном списке хотя бы одно из тех слов, что были написаны на листочке. Как назло, ничего не было. Антонин захлопнул книгу, взял в руки учебник по болезням крови и на первой попавшейся странице увидел фрагмент статьи, посвященной препарату «Иматиниб».       »… Революционное открытие американского гематолога Роберта Гейла, сделанное весной 1986 года после трагических событий в Чернобыле, позволило еще на один шаг приблизиться к победе над раком крови. Целью исследования было определение максимально безопасной дозы препаратов «Зарнестра» и «Гливек», так же известного, как «Иматиниб мезилат». Их можно назначать для лечения хронического миелоидного лейкоза как в комбинации, так и по отдельности…» — Час от часу не легче! — Долохов отложил в сторону первый учебник, взял в руки книгу с табличкой «Онкология». Там, найдя нужное название болезни, пожиратель смерти застыл, ощущая, как неприятный холодок проскользнул по затылку.       Мужчина углубился в чтение, с каждой секундой содрогаясь от панического ужаса. Пожиратель смерти, черный маг, выпускник Дурмстранга, пятнадцать лет проведший в Азкабане, сидел, белее бумаги. Да, целители в госпитале Мунго о таком даже слыхом не слыхивали. А следующая статья, которая рассказывала о возникновении этого заболевания, была еще ужаснее. И пугала тем, что от него не был застрахован абсолютно никто — ни маггл, ни волшебник.       «Хронический миелолейкоз — онкологическое заболевание, приводящее к образованию избыточного количества измененных клеток крови. Опухоль кровеносной системы человека, поражающая, в первую очередь, костный мозг…» — Пся крев… — прошипел Долохов. — Оно еще и смертельно… kurwica… Просто kurwica!       Мужчина открыл последний фолиант и принялся читать, временами делая кое-какие пометки в тетради. Писал на польском, так как понимал: в случае чего, Темному Лорду очень не понравится узнать, что его новая игрушка — на самом деле фактически живой труп.       Все встало на свои места — затяжное лечение, слабый иммунитет, изоляция в больнице, болезненные процедуры, уродующие внешний облик — не мудрено, что Вайолет Певерелл так спокойно рассуждает о смерти и жила среди магглов.       Когда шок от понимания прошел, пожиратель смерти спрятал книги и тетрадь в сейф под столом, оставив в руках только листочек с названиями лекарств, и снова задумался. Вопросов меньше не стало. И был только один человек из прошлого, который мог ему помочь.       Антонин переоделся в домашнее и вышел из комнаты. Ему необходимо было прямо сейчас навестить леди, узнать о ее самочувствии.       Вайолет, тем временем, лежала в постели, держа в руках том Ивана Бунина, уже одетая в ночную рубашку с длинными рукавами и глухим воротником. Когда на пороге ее комнаты возник Антонин, она улыбнулась, отложила книгу в сторону, но маг успел прочитать название. На русском языке «Иван Бунин — Окаянные дни». Долохов отметил, что на щеках женщины — легкий румянец, нет болезненной бледности. Лекарства явно помогают. — Все в порядке, леди Певерелл? — спросил мужчина, садясь рядом с ее постелью. — Да, спасибо. Мне уже намного лучше. — ответила Вайолет, чуть улыбнувшись, — Вам вовсе необязательно сидеть возле меня, словно цепной пес. Я не сбегу. — Темный Лорд выделяет меня, Родольфуса, Рабастана и Беллатрису, леди, — ответил Антонин, — Он доверяет мне то, что представляет для него наибольшую ценность. Позвольте, — он взял в руки книгу, — «Окаянные дни»? Уникальная книженция, жаль, что ее автор — маггл. Довольно странный выбор для чтения, мэм… — Вы понимаете русский язык? — удивилась Вайолет. — Отчасти. Мой отец воевал в армии Деникина, а мать родом из Польши. Дома говорили одинаково и на русском и на польском. — Антонин заговорил по-русски, практически без акцента, — Моя семья служила российскому министерству магии с конца 16 века. Но со сменой власти у магглов даже у волшебников начались невероятные трудности. Нам пришлось уехать. Мне было пять лет, когда мы перебрались в Краков. Моя мать не выдержала тех кошмарных событий, ее не стало, когда я учился на первом курсе Дурмстранга. Отец был крайне суров… — Антонин вздохнул, точно вспомнил что-то неприятное, — Вам интересно, леди? — Я знаю почти всех своих тюремщиков, кроме Вас, — горько усмехнулась Вайолет. — Да. Думаю, нам стоит это исправить, не находите? — Антонин вполне дружелюбно усмехнулся, — Я ведь помню Вас, леди Певерелл, совершенно другой. Вы приезжали сюда вместе с молодым Регулусом. А потом пропали… Вам явно есть, что рассказать. Но об этом не стоит волноваться, впереди очень много времени, мэм. А сейчас все же постарайтесь лечь и поспать, Вам необходимо беречь силы, леди Певерелл.       Вайолет пришлось подчиниться. Как только погас свет, Антонин вышел из комнаты. Наутро он снова трансгрессировал из поместья, и вскоре стоял на одной из улочек старого Кракова. Польша ничуть не изменилась почти за двадцать лет. Долохов шел по мощеной камнями улочке к еще одному знакомому из своего далекого прошлого.       Марек Любецки, выпускник Дурмстранга и бывший целитель святого Мунго, проживал неподалёку от выезда из Кракова. Окна его кабинета выходили на панораму Вислы. Ныне он был одним из известных в Польше врачом-гематологом и знал абсолютно все о человеческой крови, что стоило ему изгнание из семьи и клейма Предателя.       Пожиратель смерти уверенно нажал на дверной звонок. Как только двери распахнулись, перед ним предстал низенький, полноватый, рыжеволосый мужчина в бордовом спортивном костюме и в очках-половинках. Пронзительные, орехово-карие, глаза, смотрели на мир с явной долей иронии. — Антон? — спросил поляк, увидев знакомую фигуру в черном плаще, — Kurwa mać, сколько лет! — Много, Марек, — ответил Антонин, — Очень много. — Заходи, — мужчина распахнул двери коттеджа шире, приглашая войти, — Каким ветром тебя занесло? — Недобрым, — мрачно усмехнулся Пожиратель, как только они оказались в светлой прихожей, — Доброго дня, пани Любецки, — он кивнул стройной светловолосой женщине в голубом платье. Создавалось впечатление, что он не в первый раз посещает этот дом. — Ирена, — Марек приобнял ее за плечи, — Ты же помнишь Антона? Мы вместе учились в Дурмстранге. — Приятно снова встретить Вас, пан Долохов, — учтиво произнесла женщина, — Пообедаете с нами? — С удовольствием, пани, — улыбнулся Антонин, — Но прежде мне нужно обсудить кое-что с Мареком. — Пойдем. Все вопросы только в моем кабинете. — согласился Марек, — Там все необходимое для работы. Мужчины поднялись по лестнице на второй этаж, и оказались в небольшой комнате с панорамой Вислы из окна. Долохов мысленно надеялся, что леди не наделает глупостей, и что повелитель не заметит его отсутствия на вечерней трапезе. — Итак, — начал Марек, когда они сели за стол его кабинета, — Что же все-таки привело тебя? Судя по твоим глазам, дело не очень простое. Антонин молча протянул ему листок с переписанными названиями, Марек поправил очки и с каждым словом все более мрачнел. Закончив читать, Любецки подошел к окну, достал из кармана пачку сигарет, закурил, выпуская дым на улицу. — А это зачем? И где ты это взял? — спросил поляк, выкурив две сигареты подряд. Антонин напрягся. — Одна моя знакомая принимает эти таблетки четыре раза в день большими горстями. И мне интересно, для чего это нужно. — Знакомая… Волшебница? — Да. — Дамблдор — pojebany jestesz! — процедил Марек, скривившись, — Если бы после пропажи Игоря Каркарова он не изъял те книги из библиотек Дурмстранга и Хогвартса, многие колдуны и ведьмы остались бы в живых. Я ушел из Мунго, потому что мне надоело отправлять людей на верную смерть. Эти придурки умеют отличить драконью оспу от ожога бубонтюбера, но не понимают, как лечить человека, который с каждым днем сгорает заживо и никак не могут облегчить ему страдания. — он посмотрел в ошарашенное лицо Антонина, — Прости. — Я не знал… Ты никогда не говорил, почему ушел из Мунго. — потрясенно произнес Долохов, — И все же… Что это? — Все эти препараты применяются в онкологии. Это такой раздел магловской медицины… — Я понял. Для чего они? — Преднизолон в сочетании с гранулами Гливек замедляют рост пораженных клеток крови, Зарнестра и Октагам помогают выработать нормальное количество лейкоцитов. Низкая дозировка Иматиниба закрепляет результат. Эти препараты назначает врач тем, кто перенес два или три курса комплексной химиотерапии, для поддержания ремиссии или до полного выздоровления. — сказал Марек. — Что это за болезнь? — тихо спросил Антонин. — Судя по препаратам это может быть только лейкоз. Рак крови, по-другому. А если совсем по-простому, то — медленная гибель организма. Но какой именно вид лейкоза — сказать не могу. Как давно твоя знакомая болеет? — Что-то около десяти лет. Может больше. Я слышал, у нее были какие-то два рецидива… — прошептал Антонин, — И недавно она полгода провела в больнице. — Это плохо. — мрачно сказал Марек, — Шансы выжить снижаются после каждого рецидива. Сколько еще протянет ее организм — никто не знает. — Kurwica! — прошептал Антонин, побледнев.       Долохов сидел ни жив, ни мертв. Теперь понятно, почему она так неожиданно пропала тогда, почему в больнице к ней не пускали посетителей, почему она так переменилась внешне после выписки. — Марек… Эта женщина… Она… — Долохов осекся, — Она… Я еще не видел таких светлых людей, как она. Если ее не станет, этот мир окончательно превратится в помойку. — Я понял. У тебя мало времени. Тебе нужен некромант и маг крови. А еще «Тайны наитемнейшего искусства». Только там есть этот ритуал, после которого она выживет и проживет долгую, здоровую и счастливую жизнь. Только, Антонин, запомни. Как только у нее опять случиться рецидив, ритуал будет не только бесполезен, но и губителен. — Пся крев! — ничего, кроме мата, на ум не приходило. — У нее хороший врач? — поинтересовался Марек, — Если что, я могу помочь ей. — Ва… Ленора сказала, что доктор Хелен Осборн наблюдает ее уже много лет. — Хелен Осборн? Эта фанатичка? Ну, тогда, может быть, стоит попробовать. Найди книгу и магов. — Спасибо. — ответил Антонин, — тогда я отправлюсь немедленно. — Даже не пообедаешь? Да, ты совсем не изменился… — хмыкнул поляк. — А ты разжирел от семейной жизни, — Долохов не удержался от дружеской подколки.       Они распрощались, точно старые приятели. Рассказ поляка прояснил все оставшиеся вопросы, но все оказалось гораздо хуже, чем можно представить. Все книги по черной магии изъяты, черный рынок уже двадцать лет специализируется на артефактах. Может стоит обратиться к Горбину, но этот старый жлоб почти наверняка заломит цену едва ли не втрое. А времени нет.       Из всех своих наблюдений и размышлений, Антонин предельно ясно уяснил только одно: Вайолет Певерелл должна жить. Просто обязана, невзирая ни на что.