Дословный пересказ любви

      Пообещал, что будет любить, даже если тот сломает его жизнь. Он обещание сдержал, хотя этого не требовалось.       Джейсон неуклюжий. Рейчел все годы работы с ним удивлялась, как он ещё не расшиб себе голову об какой-нибудь косяк. Так мало того, стал Лейтенантом и отлично справлялся со своей работой. И всё выше перечисленное — правда. Рейчел знает Колчека не хуже других, порой даже обгоняет в этом Ника, что уж скрывать.       Джейсон действительно неуклюжий, во всех смыслах и делах. Когда он ещё был на службе, и дня не обходилось без столкновения с чем-нибудь или кем-нибудь. Но последнее обычно заканчивалось куда хуже, помимо себя Колчек калечил ещё и других. Ник постоянно отшучивался, что тот сносит на своём пути всё, а ведь это была далеко не шутка. Рейчел даже как-то предлагала убрать из его комнатушки тумбочку, об которую Колчек спотыкался практически каждое утро.       В то время по вечерам Рейчел бережно мазала, а потом и перевязывала покалеченного лейтенанта, тихо приговаривая что-то. Джейсон смотрел на неё, и вспоминал сестру. Это были тогдашние, тёплые воспоминания. Если конечно не приписывать к ним всё остальное детство. Тогда его сестра казалась единственным лучиком света в жизни маленького Джейсона. Возможно так и было.       Почему лечением Колчека занималась именно она? Возможно, потому-что она видела в Джейсоне кого-то из родни. Может, брата, а может и сестру. Он не знал тогда, да и сейчас не знает.       Но даже сейчас ничего не изменилось. Хотя нет, изменилось. Если бы кто-то два года назад сказал Джейсону, что он влюбится в своего врага, то он бы рассмеялся этому человеку в лицо, и переехал бы кулаком. Но вот она, реальность. И всё так, как есть. И он рад, безумно рад. Он любит этого человека, а это главное.       Но привычка крушить всё на своём пути, хоть и подутихла, но ни куда не пропала.       Солнечный свет пробивается в окна и освещает всё помещение. Июнь медленно, но верно подступает, придаёт Лондону новые, живые краски. На улице приятно тепло. Не холодно и не жарко, просто тепло. Лёгкий ветерок проникает в помещение через приоткрытое окно и слегка обдувает, заставляет мурашки пробежать по телу.       Тишину разбавляет звук воды, бьющейся об дно раковины. Джейсон делает напор чуть послабее, потому что звук не очень приятный, да и напора поменьше будет вполне хватать. В одной руке он держит губку для мытья посуды, а во второй тарелку. Колчек прикидывает, сколько примерно он будет потеть с этой тарелкой и принимается намывать её. Джейсон не особо любил, да и не особо умел мыть посуду, но, что ж поделаешь.       — Тебе помочь? — Салим отпускает ручку сковороды и делает газ чуть слабее. Он поворачивается к мужчине, предварительно перед этим прикрыв сковороду крышкой. — Не-а. — медленно протягивает Джейсон и спокойно вздыхает. — Просто хочу побыстрее закончить с этим, я пиздец как хочу есть. — Ну, придётся ещё минут пятнадцать потерпеть. — Салим слегка улыбается и подходит чуть ближе к мужчине. — Понял. — как по команде говорит Джейсон. Он натирает губкой поверхность тарелки, но грязь на ней никак не хочет отмываться. — Блять… — тихо говорит мужчина про себя, и смачивает губку под напором воды.       Салим внимательно смотрит на возлюбленного, следит за каждым движением. И Джейсона это буквально сводит с ума, во всех смыслах. Его бесит, что он даже не знает, о чем сейчас он думает.       — Тебя возбуждает то, как я мою посуду? — язвит Колчек и слегка усмехается. Шутки — лучшее его оружие, но, кажется, у Салима иммунитет к огнестрельному. — Меня возбуждаешь ты, а не то, как ты моешь эту бедную тарелку. — Джейсон замирает, как давно он знает этого человека, но удаётся очень редко услышать такие откровенности.       Резкий гул стоящего на плите чайника заставляет Джейсона вздрогнуть, и практически полностью вымытая им тарелка летит на пол и с громким треском разлетается на сотни осколков.       — Блять! — от неожиданности мужчина отскакивает в сторону, но делает только хуже. Ну, это же Джейсон. Он подскальзывается на уже успевшей образоваться луже после разбитой тарелки, и грамотно приземляется на жопу, конечно, прихватив с собой пару осколков.       Салим стоит секунду немного в ахуе, но потом подбегает к Джейсону, грамотно обступая осколки.       — Аллах, Джейсон… — он присаживается рядом с возлюбленным, тот в свою очередь очень старательно намотал одну руку на майку. — Ты как? Порезался? — Салим внимательно со стороны осматривает мужчину. — Ну так. — на лице появляется лёгкая ухмылка, но довольно-таки болезненная. Джейсон с особым усилием разворачивает ткань голубой майки, хотя таковой её уже тяжело назвать, и протягивает руку.       «Ну так» в контексте с тем, что есть на самом деле, звучало вообще неуместно. От кончика большого пальца до практически конца запястья тянулась не глубокая, но большая рана, а уже на её конце торчал довольно-таки внушительный осколок. Кровоточила она сильно, и уже даже на майку Салима каким-то волшебным образом попало.       — انت فرحتي… Ну как ты так умудрился? — Салим аккуратно берет возлюбленного за локоть и помогает подняться. — Подожди, я сейчас газ отключу, и пойдём обрабатывать. Ты больше нигде не ударился и не порезался? — Да вроде нет. — Джейсон смотрит на свое запястье. Слегка щипит и покалывает, неприятно, но не сильно больно. — Это я ещё получается удачно упал.       Салим возвращается обратно к мужчине за локоть ведёт к ванной. Джейсон не сопротивляется и спокойно идёт. В ванной он усаживается на пол, и ждёт пока Осман найдёт всё нужное. Колчек слегка придерживает руку в таком положении, чтобы капли крови не капали на пол, а попадали на майку. Холодный кафельный пол придаёт холодок, и ощущение пылающего огня он неприятных ощущений смешивается с ним.       — Снимай майку. — Салим присаживайтся рядом с возлюбленным, а рядом с собой ставит небольшую коробку со всякой медицинской хернёй. — Она и так вся запачканная, потом снимать будет неудобно. — не увидив практически никакой реакции с другой стороны, он помогает Джейсону стянуть майку и кидает её в корзину к остальным вещам. — Ты такой заботливый. — Колчек усмехается и смотрит в глаза напротив, практически полностью позабыв, зачем они здесь. Эти бездонные карие глаза притягивают, как магнит, и отпускать не хотят, да и Джейсон не против. — Не язви, будешь выделываться ещё и штаны придётся снимать. — Салим пытается показать всю серьезность, но не может сдержать лёгкой ухмылки. — Я, знаешь ли, не против. — Джейсон тепло улыбается.       Мужчина ничего не отвечает, только улыбается в ответ. Он достает из мини аптечки всё, что ему нужно и поворачивается к возлюбленному.       — Будет больно. — честно говорит Салим. — Успокоил. — Джейсон слегка вздрагивает от предстоящих мучений, но всё равно ждёт.       Салим аккуратно обрабатывает рану перекисью перед тем как доставать осколок. Колчек шипит, перекись ещё с детства ему не нравилась, а тогда он очень часто ею пользовался. Пинцетом мужчина аккуратно достаёт осколок, старается лишний раз не дергать рукой, чтобы не принести ещё больше дискомфорта. Неприятно, но терпимо. Он разворачивает чистый и новый бинт. Салим берёт руку Джейсона за локоть и притягивает чуть ближе. Медленно он начинает наматывать бинт, внимательно следит за лицом возлюбленного, следит за реакцией. Джейсон шипит, но терпит, неприятно, однако.       — Всё. — ножницами мужчина режит бинт на конце, обматывает вокруг запястья и завязывает узел. — Ну как? — Ахуенно, спасибо. — Джейсон рассматривает свою перебинтованную руку. — Ты это, прости… — За что? — на лице Салима появляется лёгкое удивление. — Ну, за тарелку. — Колчек отводит взгляд от мужчины и смотрит куда-то в пол. — Разве эта была не та, которую тебе ещё жена подарила? — Ты придурок. — Салим усмехается и притягивает мужчину к себе. Целует, нежно и аккуратно. Словно у Джейсона болит далеко не рука. Но он отвечает практически сразу, чувство вины отходит на второй план уступая чужим ласкам, и Джейсон буквально начинает плавится от этих прикосновений. — Ты такой придурок, но я тебя так люблю. А тарелка, да и чёрт с ней. Главное — что ты в порядке.       И Джейсона несёт, Салим всегда умел выбивать из Джейсона все плохие мысли. Разными способами.       Сломать можно что угодно, но не обязательно это должна быть чья-то жизнь.