Завывание стаи

Он раздулся быстро. Сережа был счастлив — ему очень хотелось большую семью, с большим количеством детей. Разумовский до узи считал, что сейчас будет четыре щеночка. Олег считал, что ему проще было на всех миссиях спецназа, чем с большим животом и вечно пинающимися детьми в нем. Тяжесть, неповоротливость, боли, невозможность нормально поспать, частые походы в туалет — в общем, беременность далеко не радостное событие. Но потрясающе было другое — реакции Сережи. Олег шипит, потому что щенята опять начали пляски. Кожа живота пугающе натягивалась, а в некоторых местах наоборот образовывались ямки. В первый раз омега застыл от ужаса, другой раз — завыл от боли. Потом Волков привык, а вот Сережа… Альфа навострился, услышав знакомую реакцию, а затем подскочил к Олегу, просяще заглядывая в глаза, садясь перед ним на корточки. — Давай уже, — машет устало Волков, и Сережа тут же цепляет футболку омеги резко поднимая, оголяя живот. Щенки продолжали двигаться, отчего периодически виднелись под кожей следы лапок. Разумовский не мог прекратить смотреть, прекратив дышать. А затем опустил ладони на вздувшиеся места, ощущая рукой, аккуратные толчки. — Малыши, — шепчет благоговейно Сережа, касаясь губами другой лапки сквозь кожу. — Мои маленькие, любимые. Вы еще не родились, а я вас люблю всем сердцем. За каждого готов убить. Очередной толчок пришелся прямо в губы, отчего альфа тихо рассмеялся, потираясь носом о теплую кожу, а затем чмокнул в пупок. — Сильно тебя мучают? — спросил ласково Сережа, поднимая глаза на Олега. — Привык, но буду рад избавиться от этой троицы из своего тела, — усмехается Волков, морщась. — Утихомирь, они тебя слушаются. — Хорошо, милый, — улыбается Разумовский, снова целуя пупок, а затем тихо рыча. — Хватит, мелочь, не мучаем папочку. Давайте, резвая команда, спокойнее… Он продолжал порыкивать, поглаживая живот и периодически прикасаясь к нему губами. Щенки постепенно двигались меньше, а затем замерли вовсе, от чего у Олега вырвался довольный стон. — Господи, Серый, это лучше секса, — усмехнулся Волков, прикрывая удовлетворенно глаза. — Давно ты меня так не оскорблял, — фыркнул Сережа, поднимая руки по мягкому телу к увеличившейся груди, аккуратно сминая ладонями. — Лучше секса со мной может быть только секс со мной. — Ты себя переоцениваешь, — промычал Олег, чуть расставляя ноги. Сережа сполз между коленей, упираясь лбом в живот. — Кстати, а трое… Это твое предположение или тебе врач в последнее посещение сказал? — спросил Сережа, продолжая массировать грудь — почти без сексуального подтекста, просто у Олега она болела, а массаж рекомендовал врач. — Врач, — ответил, вздохнув, омега. — Хотя, это странно, но… кажется, я их начинаю различать. — Почему странно? Они часть тебя, а ты, ну… различия себя понимаешь и чувствуешь, — пожал плечами Разумовский. — В общем, я кажется не очень хорошо объясняю, но это не странно. Все в порядке. — Хорошо, — вздохнул Олег, кладя руки поверх Сережиных ладоней, останавливая массаж, чтобы тот не перешел границ. — Ты не против?.. Хочу ненадолго облегчить свою участь. — Да! — с энтузиазмом вскрикивает Сережа, подскакивая на ноги. — Только не тискай, — предупредил Волков, грозно хмуря брови, хотя в его положении это было нисколько не страшно. — Помоги снять… — Эх, я скучаю по моментам, когда после этого бывало продолжение, — наигранно вздыхает альфа, помогая партнеру подняться, а затем стягивая с него штаны и нижнее белье, пока он расправлялся с футболкой. — Если щенки не будут сильно меня мучать, то можем подумать об этом, — усмехнулся Волков, глубоко вздыхая, придерживая обеими руками низ живота. — Это точно безопасно? — нахмурился Сережа, глядя как Олег настраивается. — Врач разрешил и даже просил периодически так делать, — кивнул омега, пару раз еще вздохнув, а затем… Тело стало меняться. Чуть болезненно, но при этом принося облегчение. Он не мог понять и объяснить, почему ему в волчьем облике легче носить бешенную троицу, но факт оставался фактом — так было лучше. Сережа довольно зарычал, опускаясь перед волчицей на колени, зарываясь пальцами в густую шерсть — с момента беременности и волосы, и шерстка стали мягче, шелковистее, одно удовольствие расчесывать или гладить. Разумовский гладил зверя, расцеловывал острую мордочку, мял ушки. Олег фырчал и порыкивал, лизнув ладони и щеки альфы. — Иди в лежаночку, колобочек, — улыбнулся Сережа, чмокнув мокрый черный носик. Волчица фыркнул, чихнув, а затем встряхнулся, растопырив лапы, а затем поплелся в комнату. Разумовский еле сдерживался от смеха, глядя на бегемотика, который в развалочку шел по квартире, качая пузиком из стороны в сторону. Альфа руки за спину завел, чтобы не сорваться и сдержать обещание не тискать мягкого, теплого, податливого волчика. Но затем все же сорвался, когда Олег, довольно вздохнув, завалился на бок в лежанке. — Наглаживаем, наглаживаем, — урчал Сережа, почесывая живот волчицы, которая могла только беспомощно поднять лапки. — Люблю вас, моя маленькая стая. Олег смог лишь тявкнуть. Но этого достаточно, чтобы вызвать очередную лавину всепоглощающего счастья.