Это судьба?

Чан с недоумением взглянул на Цзуо Ли. Оба? В эту же секунду в подсознании мелькнула искрой мысль об австралийце, но откуда бы?.. Стоп... Теперь пристальный взгляд пригвоздил Хуа к креслу. По крайней мере Цзуо Ли с внутренним нервным смешком описал бы этот взгляд Чана именно так. Будь взгляд вещественно ощутимым, Ченьюй пришпилило бы, как ту бабочку. —Ты что-то знаешь об этом? Вы в этом замешаны? — вопросы задавались жёстко и без всяких формальностей. Благодушное настроение слетело вмиг. Но мягкость так же пропала из глаз Хуа, и Чану в лицо смотрел мужчина, который не боялся подобных наскоков. — Зависит от того, готов ли ты слушать. Не у одного тебя личные планы рушатся, знаешь ли. В Сеул летим вместе в любом случае, это не обсуждается. Ченьюй отложил салфетку и бросил короткий взгляд на друга, — Отправляйся домой, старина, дальше мы сами. Чан нахмурился. Ответный переход к неформальному общению царапнул слух, но это было справедливо. Обругав себя за несдержанность, он попрощался с радушным Цзуо, который мягкой улыбкой просил прощения за то, что оставляет гостя. Мысленно он пытался найти связь между Крисом и Ченьюй, но в собранной даже с помощью Сонвона информации ни намёка на какие-либо контакты между ними. Если только в творчестве, но в этом направлении он не копал... Всю дорогу до выхода из ТЦ он шёл молча. Хуа, собственно, тоже не торопился рассказывать что-либо ещё, целенаправленно двигаясь в сторону стоящих рядом со входом такси. — Я забронировал тебе номер в уютном отеле, в котором остановился сам. Мы можем поговорить там без суеты, если не устал. Или оставим разговор до завтра, — Ченьюй развернулся к Чану возле жёлтого автомобиля со специальной плашкой на крыше, приглашающе распахнув заднюю дверь. Будто бы у Чана был иной выбор, кроме как положиться на гостеприимство хозяина встречи. Счётчик начал отсчитывать километры, пока машина довольно резво неслась по оживлённым вечерним улицам. Чан смотрел в окно, провожая взглядом яркие вывески магазинов, которым нет числа. Рассчитанные на туристов-шопоголиков, они соревновались в необычных сочетаниях цвета и оригинальных слоганах. Вдоль тротуаров часто попадались палатки и точки с готовой уличной едой, вокруг которых толпились проголодавшиеся гуляки и припозднившиеся покупатели. Будь у него просто свободная поездка, он бы с удовольствием прошёлся по знаменитой Пекинской улице, попробовал бы все виды мяса и закусок, что там предлагаются. Сейчас же оставалось напряжённо размышлять. Вся история с коллабом изначально казалась ему шитой белыми нитками. Разговоры о взаимной выгоде в продвижении Компании в Китае и наборе фанбазы в Корее выглядят полной чушью. Ченьюй гремит в своей стране последние 4-5 лет, зачем ему специально искать выход на Южно-Азиатский рынок? Почему выбрал дебютирующую, абсолютно никому не известную, буквально только зарождающуюся группу? Ладно Директор, кто бы отказался от подобного пиара. И вот эта фраза, выбившая всю почву из-под ног. Вы нужны мне оба... Кто оба? Он и Крис? Он и Директор? Он и Чанбин? Ему не нравилась перспектива быть игрушкой в чьих-то планах, тем более если это связано с работой. Даже Директор больше не имел абсолютной власти над своим менеджером, ради чего Чан столько времени и впахивал. С его голосом и мнением считались, его увольнение грозило Компании большими потерями, ибо Чан был завязан во многих проектах. А тут пахнет многоуровневым замыслом, в котором он ни черта не понимает. Собственные планы ставятся на кон против его ведома. Может быть, давно уже стоят, может, всё это время они были миражом? Долгий перелёт, мысленное напряжение последних часов и плотный ужин немного затуманили разум Чана. Голова всё больше склонялась к стеклу, освещаемому частыми вспышками неоновых реклам. Но он не позволял себе расслабиться окончательно, закусывал щёку изнутри, пытался просчитать варианты развития беседы, линию поведения. Ченьюй всю дорогу не спускал глаз с экрана своего телефона, что-то набирал в месседжере. Было похоже, что его совершенно не волновал предстоящий разговор. Это немного злило Чана, злил сам факт собственной нервозности и волнения, вызванной всего лишь одной фразой. До появления австралийца его жизнь была куда более спокойной и предсказуемой... Они быстро получили свои ключ-карты на ресепшене на удивление миниатюрного в этом царстве высоток отеля, имеющего всего три этажа. В вечерних огнях отблесками стёкол привлекала к себе внимание оранжерея-кафетерий на территории отеля, зелень буквально заполняла воздушное помещение с аккуратными столиками из дерева. Чан задержался взглядом на ней, положив себе позавтракать утром именно здесь. Ченьюй рассеянно предложил отложить разговор на утро, посетовав на внезапные трудности со своим концертным режиссёром. Испытав одновременно облегчение и досаду, Чан просто кивнул и открыл дверь в свой номер. Соседняя дверь в номер Хуа хлопнула одновременно, но будто издевательски громко. Номер оказался довольно светлым, с деревянными панелями тёплого цвета и большой напольной ванной у широкого окна. На просторной кровати лежали две забавные плюшевые акулы, что вызвало мимолетную усмешку на лице уставшего Чана. Он повесил пиджак на спинку стула, вытащил из компактной командировочной сумки зарядку на смартфон, бутылочку воды и блистер с таблетками. С сомнением повертев последние, он положил их рядом с водой на небольшой столик напротив кровати. Новый рецепт, старые проблемы. Открыл воду в ванной, присел на бортик, закатал рукав рубашки и подставил ладонь под струю, настраивая температуру. Шум льющейся воды и тугие струи, бьющие по коже запястья, ослепительно белый цвет покрытия ванны — погружали его в ещё большую меланхолию. Иррациональная обида на Криса за его непрошенные сны, на Директора и Хуа за их недомолвки и теневые игры, на самого себя, что совершил столько глупых и опрометчивых поступков за последние недели, на свою нынешнюю беспомощность и невозможность контролировать ситуацию. Можно взять отпуск от всего этого? Рубашка и брюки аккуратно развешены на вешалке, найденной в крохотном шкафу у входа в номер. Горячая, на грани терпимости вода заставляет с осторожностью погружаться, смирять своё желание скорее смыть с себя усталость, физическую и моральную. Она не примет спешки и болью напомнит, что не всё можно получить здесь и сейчас. Долгий выдох разнёсся по тишине номера. Чан не стал включать плазму на стене. Общая усталость, будто бы таящаяся в нём последние годы, внезапно стала находить бреши в защите, неожиданно накрывая бессилием. Хотелось просто покоя и умиротворения, желательно вечного. Чан усмехнулся, представив себя в ванной в вампирском плаще, и жёстко потер ладонями лицо, шумно фыркая. Под действием температуры тело приобретало расслабленную тяжесть, сонное состояние с удвоенной силой надавило на голову и веки. Он откинулся затылком на бортик и закрыл глаза, расслабляя уставшие от долгого перелёта и сидения то в машине, то в ресторане мышцы. Засыпать в воде — не лучшая идея, тем более в глубокой ванне, но сил на мытьё не нашлось бы даже при всём желании. Поэтому Чан взял смартфон с широкого угла ванны, включил любимый плей-лист с поп-музыкой, переложил устройство на стоящую рядом табуретку и погрузился в воду с головой. Глядя на пузырьки воздуха, поднимающиеся над ним к поверхности воды, ощущая всем телом такие же, что срывались со дна и огибали его, щекотно скользя по коже, он услышал сквозь приглушённую толщей воды летнюю мелодию шум волн и крики чаек. Или вспомнил, он сам был не уверен в этом. С каждой секундой, проведённой под водой, воспоминание становилось яснее. Запах моря, детские крики, лай Бэрри, смех мамы — всё это словно всплывало со дна, становясь громче, чётче, реальнее... Стук в дверь глухо ворвался сквозь воду, разрушив мираж. Чан вынырнул резко, расплескав воду, шумно и глубоко дыша. Дезориентированный взгляд не сразу поймал в фокус дверь в номер. Мокрые волосы мешали, перекрыв тёмные глаза, но Чан не спешил их убрать. В этот момент единственным чувством, которое он мог в себе определить, была чистая ярость. Если... Если стук повторится, то стоящий за дверью на своих двоих не уйдёт. Стоп... Его пальцы на бортике ванной разжались с большим трудом. Что это со мной? Он сел ровно, опустив поднятые ранее в порыве плечи. Закусив губу, смотрел на опущенные в воду ладони, лежащие на бёдрах. Почему я разозлился? Мелодия в смартфоне сменилась на другую, словно переключив собою кадр. Страх змеёй прошёлся по открытой части спины и осел на правом плече, заставив поёжиться. От этого движения дракон, овивающий участок шрамированной огнём кожи, будто сместился по кругу, потревоженный этим действием. Капли воды блестели на тёмных чешуйках татуировки под ярким светом гостиничного номера, пока Чан пытался понять, почему он потерял контроль над собой. Никогда в жизни он не испытывал таких чувств, никогда в жизни ему не хотелось кого-то просто... уничтожить... Почему? За то, что разрушил видение? Это чужое, не моё, это даже не чужой сон — его отголосок. Почему я так... Хотел сохранить, оставить себе? Чушь, Чан, очнись! Что за идиотизм! Это даже в руках подержать нельзя, это чужое прошлое. У тебя есть план, есть цель, для которой нужно работать и работать. Ладони в воде крепко сжались, как и веки под мокрой чёлкой. Вереница детских лиц пронеслась перед глазами привычно, едва смазано, будто стёршаяся от времени и использования фото-плёнка. Чан тяжело поднялся из воды, перешагнул борт ванны и взял в руки большое белое полотенце, висящее на стойке-вешалке рядом. Жёстко прошёлся пушистой тканью по всему телу, пока кожа не покраснела. Навел порядок за собой, высушил волосы местным феном, проверил почту и месседжер. Музыка всё ещё играла, когда он взял в руки блистер с таблетками. Прошлые таблетки продавались в пузырьке, от них тошнило по утрам, хоть и едва ощутимо. Эффект пропал слишком быстро, увеличивать дозу было бы неблагоразумно, пришлось искать новый рецепт. Сегодня нужно выспаться, поэтому без них не обойтись. Два глотка воды запить и лечь в кровать. Новое сообщение уже даже почти не разозлило. Ченьюй предложил позавтракать в 9 утра в той оранжерее, которая так понравилась гостю. Чан скрипнул зубами. Когда этот хмырь успел заметить, да ещё и правильно понять? Поставил будильник на 8 утра, телефон на зарядку, музыку выключить, беззвучный режим. Всё. Откинувшись на расстеленную чистую кровать, он едва не замурчал от удовольствия. Распаренная кожа на прохладной ткани просто ликовала от восторга. Он с упоением потянулся всеми конечностями, повернулся на живот, сгрёб подушку рукой и зарылся в неё лицом. На разум упало тёмное и мягкое бессонное ничто. Ченьюй постоял возле двери в соседний номер еще пол минутки. Может, он уснул? День был долгий, перелёт, столько часов в пути. Но чуткий слух улавливал играющую из номера негромкую мелодию. Вряд ли Чан уснул под музыку, но кто его знает. Ченьюй вздохнул и вернулся к себе в номер. Он и сам устал за сегодня до невозможности, а тут ещё сложности с доставкой аппаратуры, из-за крупной аварии на межгороде транспорт компании перевозчика застрял в многокилометровой пробке. Сроки ещё не горят, но любой форс-мажор выбивал его из колеи. Чао-гэ, который занимается организацией его концертов уже не первый год, в такие моменты мог из любого душу вытрясти, лишь бы ХуаХуа не волновался, но это не сильно помогало. В этом отеле Ченьюй жил уже четвёртый день, поэтому номер выглядел более обитаемым, нежели у Чана. На столике напротив кровати стояла пара органайзеров, из одного торчали провода зарядок и переходников. Планшет и телефон, вода, ваза с фруктами и пепельница, открытый блокнот. Ченьюй снял майку и шорты, оставшись в одном белье. Глядя в блокнот, на вчерашние наброски новых костюмов, он снимал с себя браслеты, цепочки и серьги. Когда ни одного постороннего предмета не осталось, он сел за стол и закурил. В голове бесконечно проматывался момент, когда Чан услышал тщательно выверенную фразу. Взгляд был просто ошеломительным. Такой резкий, безжалостный, словно выстрел в упор. Ченьюй прикрыл глаза, мысленно смакуя воспоминание. При всём намерении помочь, он не мог отказать себе в мелкой шалости, эдакой заочной мести. А заодно оценил выдержку парня: любой другой на его месте залез бы на голову с ногами, требуя объяснений. Предстоящее дело было сложным. Невероятно сложным психологически. Любое слово могло всё разрушить или же всех спасти. Ну ладно, не всех, такой исход не предусмотрен. Но был бы выбор, возможность справиться с меньшими потерями. Хуа слегка трясло от осознания, что вот-вот всё начнётся. Что один из них уже рядом, за стеной. Уже не где-то там, в словах матери и бесконечных размышлениях, а буквально на расстоянии шага. Затушив тлеющий окурок, Ченьюй написал ему сообщение с приглашением на завтрак.