* * *
Волнение, тщательно сдерживаемое со вчерашнего вечера, когда он пригласил парней на официальную встречу, начинает потихоньку пробивать бреши в привычных стенах самоконтроля. Чан сидит в рабочем кресле, подперев щёку левой рукой и расчерчивая тёмно-изумрудной лакированной ручкой лежащий перед ним лист на сегменты, и размышляет. Если его предположение не подтвердится, то он окажется у исходной точки при полном отсутствии дополнительных данных. Кроме обрезка записи и собственных ощущений у него ничего нет, а игнорировать происходящее не выход. Непредсказуемость событий и их последствий может повлиять на работу, безопасность, всё то, что для него является приоритетным в жизни. Вот только работы выше крыши, китаец настаивает на своём непонятном концепте, Директор ему чуть не ковровую дорожку стелит, а мне носиться по делам вчетверо больше. Ну зачем Цветочку нужна нераскрученная мужская группа, если есть женская, дебютировавшая год назад и наработавшая фан-базу, которую можно использовать? Заниматься сейчас всем этим и одновременно искать новые ниточки к «источнику»? Мысленно отмахнувшись пока от лавины забот, что несёт с собой ХуаХуа, Чан доходит в раздумьях до момента, когда его предположение подтверждается. Что делать при таком раскладе? Додумать Чан не успел — с открывающейся прозрачно-матовой дверью пришло всё-таки то самое ощущение «приближения». Значит, гадать уже поздно. Сидящий за столом парень отложил ручку и подался корпусом вперёд, внимательно рассматривая входящих. Почему-то совсем нет страха, как было раньше. Только внутреннее напряжение, направление, немного азарта и что-то ещё, чего ему не разобрать за столь короткое время. Первым входит Чанбин. Неизменная чёрная бейсболка ныряет вниз в приветственном поклоне, парень становится рядом со столом в ожидании остальных, смущённо пряча улыбку. Следом заходят, кланяясь и выстраиваясь за рэпером в шеренгу: Минхо, Ёнбок, Хёнджин и Джисон, заметно нервничающий и зажатый. Все с интересом оглядывают кабинет, стараясь не сильно выдавать своё любопытство. Ёнбок и Джисон никогда не были здесь, и потому удивились, насколько скудная и строгая обстановка подходит владельцу помещения. Вошедших за Крисом Сынмина и Чонина менеджер уже не замечает. Впервые увидев Кристофера вблизи, Чан понял, что это тот «источник», который он искал. У парня даже взгляд такой же, такие же движения тренированного тела — будто в нём переполненный сосуд, содержимое которого нужно не расплескать. Какое-то ощущение заставляет неотрывно смотреть на застывшего блондина. Словно это 3D картинка: чуть перенапрячь глаза, и теряется фокус, изображение превращается в мешанину цветных пятен и элементов рисунка. Его лицо… Это же… … Закручивающийся водоворот чистых ощущений стирает окружающее его пространство. Ни кабинета, ни ребят, ни работы и концептов… Всё, что вовне — утрачивает ценность. Все, кто рядом — незначительны. Глаза… —… Чан! Господин Бан Чан! — сквозь ватную заполненность белым шумом в ушах доносится высокий от волнения зов Хёнджина. Он стоит рядом, не решаясь позволить себе что-то больше лёгкого прикосновения к предплечью. В полушаге за его плечом маячит напуганный и растерянный Сынмин со стаканом воды в руках. — Что?.. Что вы тут делаете? — Чан несколько секунд не понимает, что происходит, в голове совершенно пусто. — Эммм… Вы нас сами вызвали, Господин Бан. Может, Вам нездоровится? Позвать медика? Тот нахмурился, отмахнулся от предложения рукой и забрал стакан у Сынмина. В горле действительно пересохло, будто какое-то время дышал ртом. На третьем глотке он перевёл взгляд от стоящих рядом ребят на остальных. Вода пошла не в то горло… — Кха! Кха-ха, ха. Ха…— Сынмин и Хёнджин аж вспотели от испуга, вдвоём хлопая по спине начальство, помогая откашляться. Хёнджин успел перехватить стакан, а то бы Господин Бан ещё и штаны замочил. Чанбин стянул бейсболку и беспокойно взъерошил волосы. Что вообще происходит с менеджером? И с Крисом, если уж на то пошло? Как зашёл, так и завис, как муха в янтаре. Минхо и Ёнбок усадили его в кресло, когда босс потерял на несколько секунд связь с реальностью. Джисон встал за спиной Криса, желая положить руку ему на плечо в качестве моральной поддержки, но не решился на такой фамильярный жест. Поэтому он просто положил обе ладони на спинку кресла, будто беря его под свою защиту. Хотя, если честно, и сам бы не отказался от подобной «защиты». Вся эта ситуация немного пугала. Постепенно, глядя на обоих Банов, у парней начало складываться «два и два». Странная и единовременная реакция, внимание только друг на друге… Чанбину на минуту показалось, что если менеджера переодеть в нечто неформальное (каким его никогда и никто из трейни не видел) и изменить причёску, то они с Крисом очень даже похожи. Более чем похожи. Форма носа, линия скул и челюсти, разрез глаз. Разве что у Криса есть веснушки, и появляются ямочки, когда тот улыбается… Но, что если веснушки замазать? А если Бан Чан засмеётся (да скорее оденется в спортивки, думаем смелее!)? Сынмин растерянно смотрел по сторонам, на лица ребят. Господин Бан и новенький зависают, остальные напряжены, но не выглядят испуганными или сильно удивлёнными. Что вообще происходит? Он обернулся к Чонину, что стоял в отдалении от остальных с того момента, как Сынмин кинулся наливать воды из кулера. Парень внимательно и сосредоточенно наблюдал за всеми, механическим движением прокручивая меж пальцев свой сотовый. Это немного удивило Сынмина, не такой реакции он ожидал от младшего… — Выйдите все на время. Парни переглянулись, но поклонились и молча вышли из кабинета. Джисон ушёл последним, не желая оставлять хёна в такой ситуации одного. Лишь когда Минхо дёрнул за рукав его майки, увлекая за собой, младший рэпер поплёлся следом. Крис даже не шелохнулся в кресле. Ему не нужно было озвученной просьбы остаться, не после того, что чувствовал минуту назад. Даже если бы попросили выйти… Он изучал взглядом фигуру менеджера, скрытую под белой офисной рубашкой, лицо, так похожее на своё собственное, если бы он жил не в солнечном Сиднее, а в душном и часто укрытом смогом Сеуле. С каждой секундой всё больше убеждался, что в кресле напротив сидит его двойник. Губы той же формы, нос (наверняка с искривлённой перегородкой), даже родинку в брови можно разглядеть под мейком, если знать о ней. В конце концов, он посмотрел в глаза Чану, изучающему его с равным интересом и вниманием. Он тоже чувствует всё то, что происходит внутри? Испытывает то же притяжение, искристое напряжение, словно набирающая силу и готовая сорваться электрическая дуга? Госпожа Хван, неужели Вы об этом говорили? Неужели всё должно начаться буквально сейчас? Куча вопросов к сидящему напротив вертится на кончике языка, но открыть рот и озвучить не получается физически. Словно не бояться тигра, встретив его на узкой дорожке — тело не отвечает на команды мозга. В один момент движение обоих началось, и началось синхронно. Они медленно встали, не разрывая зрительного контакта, и двинулись навстречу друг другу, огибая стол. Дуга напряжения становится сильнее, низко гудя где-то под рёбрами, щекотно потрескивая в лёгких. Белый шум в голове с каждым вдохом обретает звуки, краски, запахи, эмоции. Да только не свои… Чан слышит только шум в ушах. Бурлящий, пенящийся, заглушающий резкие и звонкие крики детского веселья. Вдох, солёно-сладкий и долгожданный — горящие от нехватки кислорода лёгкие навёрстывают потерянное. И снова шум в ушах… Вода покалывает кожу прохладными иголочками, прокатываются по груди и плечам игривые пузырьки воздуха, когда он шлёпает ладошками-лодочками по поверхности воды, устраивая «джакузи». Наблюдая за облаком серебристых шариков, что идут из зёленой глубины, он отдыхает после очередной попытки задерживать дыхание под водой на время. Солнце нежно греет плечи и голову, пронизывает лучами верхний слой мелких волн, мягко толкающих в спину — большие океанские волны не доходят до специально огороженного «лягушатника», где дети учатся плавать и нырять. Рядом ребятня вовсю плещется и визжит, окатывая друг друга брызгами, пока родители отдыхают на берегу или плавают рядом на цветных надувных матрасах. Но он здесь не только для развлечения. Отец обещал, что если он научится не дышать две минуты, то его запишут в секцию плавания, о которой мальчик мечтает с прошлого лета. Уже несколько месяцев тренировок в ванной дали результат — почти две минуты, несколько секунд не хватает. Но мальчик старается, он не бросил идею и ни за что не отступит. Быть таким же, как отец — вот его цель. Знакомый собачий лай заставляет его обернуться. Мама, такая красивая в лёгком белом платье и широкополой соломенной шляпке, возвращается с долгожданным мороженым в руках. Любимая Берри несётся впереди, смешно подпрыгивая, и лает на вальяжных чаек, что бродят среди отдыхающих. Счастье тёплым пузырём распирает изнутри. Сидящий на шезлонге загорелый отец с таймером в руках взмахом руки зовёт его на берег…~ ~ ~
Крис стоит в кромешной тьме. Через несколько секунд она отступает, позволяя лунному свету проникать через окна по правую сторону от него и ложиться на старый и потрёпанный линолеум коридора. Двери в левой стене скорее угадываются, чем видны. Но они открывались и закрывались перед ним столько дней, что он нашёл бы их и с закрытыми глазами. Запах дешёвого мыла и моющих средств навечно впитался в стены этого коридора, и даже вездесущие сквозняки не могли его выветрить, лишь холодили ступни и щекотали лопатки под тонкой маечкой. Ночью ему часто не спится, и он иногда выходит на кухню попить. Ночь такая тихая, осмысленно-вдумчивая, спокойная. Не режет слух вечно недовольный голос смотрительницы, не слышны язвительные шепотки мальчишек из другого крыла, что донимают его в обеденный перерыв, кидая комочками салфеток в спину. Он хотел сделать шаг по направлению к своей комнате, когда до его ушей донёсся слабый треск. Сердце пропустило удар, и понеслось вскачь. Знакомый запах дыма вкрался в привычный аромат мыла, окрасил его в серый цвет, оказался за спиной слишком незаметно. Треск повторился, умножился, рассыпался мелкими трещинами в тишине. С трудом повернув голову вбок, мальчик краем глаза увидел позади себя алые всполохи, лижущие стены, высветляя на них детские рисунки в деревянных рамочках и тут же пожирая их. Страх змеёй взобрался по его спине и угнездился там, где он о нём уже никогда не забудет. Каждый миллиметр кожи на правом плече, что будет обезображен ожогом и превратится в шрам, оплачен виной перед теми, кто так и остался за дверями комнат, не успев спастись. Запах гари усиливается, перехватывая дыхание застывшего на месте мальчишки, стискивая горло, туманя разум… Чан нехотя открывает глаза, цепляясь разумом за солнечный миг чужого счастья, пропитавшего его душу впервые в жизни. Открывает, чтобы увидеть напуганный взгляд Криса напротив, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Правой руки, принадлежащей австралийцу, что покоилась на груди Чана раскрытой ладонью точно над сердцем. Она даже не ощущалась, словно являясь частью его тела, тёплая, полновесная, уютная. Но что сильнее удивило и даже шокировало его, так это собственная ладонь, зеркально лежащая на чёрной майке с принтом Нирваны, прямо над сердцем Кристофера. Чувствовать всей поверхностью ладони загнанный ритм чужого сердца на мгновение было интересно, даже приятно. Никогда в жизни он такого не испытывал. Чёрт возьми, что происходит?! Резко отдёрнув ладонь, Чан собирался сделать шаг назад, но влетевший в него Чанбин (привычка у него, что ли?) чуть не уронил обоих на пол. Только теперь он услышал, что парень что-то ему кричит, и судя по тону — уже давно. В это время Минхо тащит за руку так и не отмершего до конца Криса. Запах… Запах дыма… Только не он!.. — Где остальные?!.. — Сынмин выводит их по пожарной лестнице, мы за вами вернулись, — Минхо с силой тянул его за собой, не отпуская руки хёна, будто он мог исчезнуть или наоборот — остаться, что пугало даже больше. Чанбин ещё по дороге к кабинету бросил танцору, чтобы тот уводил Криса вперёд и не давал сблизиться с Бан Чаном — Давай скорее! Огонь быстро приближается, чтоб его… Сработавшая наконец противопожарная система включила полив — под потолком разбрызгиватели ритмично запрыскали, распыляя воду мелкой моросью. Странно, что звуковой сигнализации не было. Ведь должна же быть, верно? Минхо толкал плечом дверь служебного выхода на пожарную лестницу, костеря тугой доводчик и уже мокрую поверхность пола. Рядом с его лицом с глухим шлепком две ладони ударили в створку, придавая дополнительный импульс. Оживший наконец Крис посмотрел в глаза Минхо, кривя губы в неуверенной и одновременно извиняющейся улыбке. Минхо закатил глаза и сильнее надавил на дверь, отвернувшись, чтобы скрыть ответную улыбку. Вот чучело мокрое, такой переполох устроил и лыбится… Чанбин вывел Господина Бана через несколько секунд, дав возможную фору друзьям. Чёрт его знает, как это работает, но близко им лучше не находиться. Вода быстро вымочила обоих, но до двери они добрались без особых проблем. Пропустив Чанбина вперёд, Чан повернул голову и взглянул назад, где бессильно лижущий ещё пластиковые панели стен огонь уже сдавался извечному противнику. Слабые языки пламени казались живыми пиявками, извивающимися, опасными, отвратительными. Правое плечо под холодной от влаги тканью рубашки зудело и чесалось, словно эти мерзкие твари обосновались прямо там, продолжая свой танец…