Contraratio

Contraratio — с лат. противоположность

— Оливия, подготовь договор о слиянии. — отец толкнул ко мне толстую папку с документами. С шелестом, она скользила по лакированному столу, словно масло по раскаленной сковороде. — Конечно, отец. — сухо ответила я, проведя пальцами по плотному картону. — И ещё, сегодня приедет Генри, оденься прилично. — так же не меняя интонации, добавил он, даже на секунду не оторвавшись от своих бумаг. — Конечно, отец. — так же сухо ответила я. Тихо взяв документы о предстоящем слиянии, я направилась скорее к выходу, желая покинуть столь ненавистный кабинет. — Твоя помощница сказала, что ты сегодня уснула за работой. — бросил он мне в спину. Я замерла всего в шаге от заветной двери. — В чём дело?       Его интонация изменилась, пронзая меня холодной сталью. Такой тон никогда не сулил мне ничего хорошего. Я обернулась на дрожащий ногах, стараясь не выдать свое волнение. Главное не показывать эмоции… Не дать ему повода думать о том, что я могу быть занята чем-то другим… — Вчера работала до полуночи, поэтому не выспалась. Этого больше не повторится. — ответила я, сглотнув ком в горле. — Я на это очень надеюсь. Не позорь меня! — рявкнул отец, бросив на меня холодный взгляд серых глаз. — Да, отец. — Я с трудом выдавила из себя эти слова, сжимая папку в руках до побелевших костяшек. Глаза щипали подступившие слезы, благо отец вернулся к своим бумажками. Я поторопилась покинуть кабинет до того, как меня окончательно поглотит мандраж.       Позор — это единственное, что волнует моего отца, а я… Я должна быть послушной, улыбаться и быть его гордостью. Несмотря на то, что отец никогда мной не гордился. К сожалению, я его единственный ребёнок. Или может и к счастью? Наверное было бы нечестно желать, чтобы кто-то страдал так же как я.       Надо менять помощницу, — подумала я тогда. — Эта точно уже сосёт моему отцу и сливает про меня информацию. Как, собственно, и все предыдущие. Я даже не могу осудить мать за то, что она убежала из дома. Как с таким тираном можно жить?       Вернувшись в свой кабинет, я бросила чёртову папку на стол и нажала на кнопку селектора, попросив зайти помощницу. — Звали меня, мисс Резенфорд. — она тепло мне улыбнулась, но по глазам я увидела её чувство превосходства надо мной. Это так раздражает. — Да, Аделаида. — холодно спросила я скрестив руки на груди. — Ты же вроде моя помощница, неправда ли? — Конечно, мисс Резенфорд. — Аделаида напряглась. Я заметила, как на её тонкой шее проступили сухожилия. Занервничала. Боже, с каким восторгом я бы прошлась канцелярским ножом по её горлу. — Так объясни мне, откуда мой отец знает о том, что происходит в моём кабинете? — я подняла брови вверх, но тона не изменила. Аделаида замерла в удивление. — Или ты думаешь, что самая умная здесь? Пытаешься влиться в доверие моего отца? Или думаешь, раз он трахает тебя, ты скоро войдёшь в нашу семью?       Я поднялась из-за стола, размеренным шагом подошла к помощнице. Я увидела её страх. Трясётся, как лист на ветру, пытаясь подавить слёзы, которые уже подступили к ярко накрашенным глазам. — Ты ошибаешься. — заверила её я, едва усмехнувшись краешком губ. — Знаешь, сколько таких как ты уже было здесь? Сюзи, Габи, Мария, Анна. Да их не сосчитать, даже если постараться. Запомни раз и навсегда, Аделаида. Я — твой непосредственный начальник и если не хочешь отправиться отсюда напрямик на биржу труда, тогда ты закроешь свой рот и больше не будешь лезть не в своё дело. Поняла меня?       Я прошипела ей это всё в лицо. Жаль, что мои помощницы забывают самое главное — никто не смеет лезть в мои дела. Для этого у меня есть отец. — Поняла. — коротко ответила Аделаида, потупив свой взгляд в пол. — Сделай мне кофе, я ужасно устала. — безразлично кинула я, вернувшись за свой стол.       Аделаида в ту же секунду вылетела из кабинета. Ненавижу быть такой. Я становлюсь прямо как отец. Это ужасно! Не хочу быть как он! Но, как говорит мой дядя — яблоко от яблони…       Какой долгий рабочий день… Хочется поскорее закончить и вернуться домой, чтобы меня все оставили в покое. Ещё и Генри снова приезжает из Лондона для официального подписания документов.       Отец явно решил мою судьбу, выбрав мне подходящую партию. Мне даже не жаль, я всё равно уже мертва… Осталась только оболочка. Может быть с Генри не будет так плохо, как я думаю. Хотя ведёт он себя точно также как отец…       Вполне очевидное будущее: работа у меня есть, достаточно высокооплачиваемая, чтобы я могла часть денег спрятать на «чёрный день», потом выйду замуж за Генри, рожу ему детей столько, сколько он хочет, он начнёт мне изменять, а я ему. Вот только…       Раньше я бы действительно с этим смирилась, если бы не загадочное сообщение о пропавшей Ханне Донфорт, новые знакомые и загадочный хакер, которые ворвались в мою жизнь самым неожиданным образом. Они стали глотком свежего воздуха, которого мне так не хватало, но…       Про таких, как я, говорят: «Птица в золотой клетке». Это действительно так. За мной по пятам ходит охрана, приставленная отцом. Он контролирует каждое моё движение, каждое действие. Я даже не уверена, смогу ли я завершить наше расследование. Мне пришлось постараться, чтобы он ничего не узнал.       Когда я была младше и не заслуживала доверия отца, он мог спокойно зайти в мою комнату в любое время дня и ночи, проверить телефон или ноутбук. Один его строгий взгляд парализует. Смотрит, как удав на мышку. Я не могу сопротивляться, не могу сбежать. Я ничего не могу.       Иногда, лёжа в постели, я воображаю, как Ричи или Джейк придут за мной и вызволят из плена собственной семьи. Это всё, что у меня есть — возможность думать, мечтать, воображать. Больше ничего нет. Только маленькая капля надежды в море огорчений и разочарований.       Я вышла из офиса, где меня ждали личный водитель и охрана. Я села в комфортный салон автомобиля и выдохнула. Несмотря на то, что у меня есть права, последний раз я садилась за руль, когда сдавала экзамены по вождению. Однако, отец на корню обрубил моё желание ездить самостоятельно. Сославшись на то, что это «не престижно». И в целях безопасности мы ездим на разных машинах.       Я так завидовала девочкам из школы, которых забирают их папы. Видела их любовь и заботу в глазах. Мой же отец присылал за мной водителя и единственным его вопросом было: «Как дела в школе?». Это означало, что я должна показать свои отличные отметки, не иметь замечаний. Я быстро усвоила уроки. Каждая моя плохая оценка заканчивалась побоями и наказаниями. Потом, когда отец подумал, что в школе слишком много соблазнов, он забрал меня на домашнее обучение. И тогда моя свобода прекратилась. Я не могла ни с кем разговаривать, смеяться и шутить.       Я часто думала: возможно, я была бы счастливей, если бы мать смогла меня забрать. Но когда она приехала за мной в мой шестой день рождения, отец избил её так, что она полгода пролежала в больнице. А он настолько влиятельным был уже тогда, что за избиение человека, ему даже ничего не предъявили.       После этого случая моя мать сбежала жить в Италию. Я не видела её ни разу. У меня нет фото, видео или даже её телефона чтобы тайком позвонить. Отец обрубил все связи с ней.       Часто я фантазирую о том, как долго и мучительно пытаю его… На его же гладком столе из цельного красного дуба, среди груды проклятых бумаг и папок. Как раз за разом с силой бью по его голове пресс-папье в виде слона, привезённого из Индии.       Невозможно так жить. Каждый день одно и тоже. Подъём в пять утра, утренняя пробежка, потому что «ты стала слишком толстой и такую я не смогу выдать тебя замуж». Душ, завтрак, сборы на работу. Долгая работа в офисе, встречи, договоры, контракты, замятие косяков и грехов членов совета директоров и больших шишек отцовской компании. После я возвращаюсь домой, ужин, душ, чтение перед сном и сон.       Теперь у меня есть ребята из Дасквуда и поэтому теперь я подолгу не сплю, ища ответы на вопросы.       Но теперь, когда Лили так сильно ополчилась на меня, я боюсь последствий всей этой ситуации. Что будет дальше? Это глупое голосование… Детский сад, не меньше!       Дом, милый дом. Ненавижу всё это до скрежета зубов, до боли в животе и голове. Вокруг всё серое, мрачное. Отец любит такое сочетание, называет это «Стиль готического замка в современной интерпретации». А я жалею, что у нас нет статуй горгулий, которые могут свалится на него и размозжить его черепную коробку да так, чтобы мозги разлетелись по всему двору, оставляя следы на белом мраморе. — Мисс, ваше платье и обувь готовы. Мистер Резенфорд просил вас поторопиться. — сухо сказала встречающая меня экономка.   Ну вот опять. Я коротко кинула и поднялась в свою комнату.       В гардеробной действительно было платье. Чёрное, с глубоким декольте. Стильное, но без излишеств. Чёрные, лакированные лодочки, стояли внизу. Чёрный комплект, как вся моя жизнь…       Как же всё надоело. Мне кажется, что через пару лет я точно решусь открыть окно и выпрыгнуть на твёрдый бетон, которым покрыт подъезд к дому. И тогда не будет никаких проблем, потому что и меня не будет. Если мне повезёт, то я выпрыгну из окна в доме Генри. Тогда отец не будет осуждать меня, а переключится на Генри. Хотя это не очень правдоподобно. Они скорее всего объединятся, будут говорить о моей безответственности, слабости, дурости, а на глазах миллионов людей будут «скорбеть» по моей персоне.       Я — фарфоровая кукла. Красивая упаковка, яркое платье, блестящие волосы, миловидное нарисованное личико. А внутри звенящая пустота. Так и должно быть. Так правильно…       Я сходила в душ, чтобы ледяные капли воды, унесли тяжесть прошедшего дня и мои мысли. Конечно же меня это не взбодрило, и вода не может унести все мои проблемы в канализацию. Высушила волосы, накрасилась. Красная помада. Ненавижу этот цвет на губах. Но Генри такое любит. Значит так надо. Оделась.       Вроде ничего, но можно и лучше, если это возможно при стабильной бессоннице. Синяки под глазами, кожа пожухла и не сияет. Но вряд ли это из-за недосыпа, а не из-за моих внутренних терзаний. Я бы начала себя резать, но если отец это увидит, то снова изобьёт. Такой круговорот избиений в семье. Последние несколько лет я вела себя хорошо, так что физически он меня не трогал. Только морально уничтожал, что тоже не очень хорошо, но мне хотя бы не приходится скрывать синяки и ссадины под тонной косметики как раньше.       Надеюсь, моя помощница больше не будет на меня стучать, иначе мне придётся изменить тактику. Осталось понять, кого она боится больше, меня или моего отца. А боятся стоит обоих. — Мисс, прибыли гости. Мистер Резерфорд скоро спустится. — я услышала голос в дверях мои поклев. — Так же прибыл ваш дядя.       Экономка как всегда говорила сухо, без эмоций. Иногда создаётся ощущение, будто бы она робот. Я бы не удивилась. В этом доме запрещены эмоции. Только деньги, смирение и покаяние.       Спустившись вниз оглядела зал. Дядя как всегда уже был со стаканом виски, оперевшись спиной на камин. Помню, как он рассказывал, как работает нейрохирургом, да к тому же лучшим, которого можно только придумать.       Дядя Коллин младший сын в семье. Поскольку дедушка считал, что деньги должны работать, они решил передать бизнес моему отцу. И деньги действительно начали работать, хотя дядя и обиделся на такое недоверие. Мартин Резерфорд стал лучшим из лучших и искренне считает, что все в его семье должны соответствовать. Поэтому, как и мой отец, так и дядя стали лучшими. Когда родилась я, эта задача автоматически легла на мои плечи. Я всё должна была делать лучше других. Я обязана быть лучше. — А ты красавица. — сказал дядя, жадно облизывая губы. — Даже жалею, что мы родственники.       Похоже он уже пьян. Смотрел на меня с жадностью, а по моей спине побежал тревожный холодок от его слов. «Даже жалею, что мы родственники». — Это излишне, дядя. — вежливо ответила я, присев на диван в ожидании отца. Главное сохранять спокойствие и не показывать эмоции.       Главное не забыть встать, иначе это будет новым поводом для того, чтобы начать меня морально истязать… — Что есть, то есть. Говорю, как вижу. Ты похожа на мать. — кинул дядя, а у меня под ложечкой засосало. В случае чего, он может мной воспользоваться и мне никто не поможет. Отец скажет, что я сама виновата. Надо держаться от дяди подальше.       У Коллина Резенфорда было за плечами три брака, от которых были забытые и кинутые им дети. Как только женщина беременела, он её выкидывал как ненужный мусор или вынуждал делать аборт.       Где же отец? Почему его так долго нет. Мне так некомфортно. Дядя подходит всё ближе. Шаг. Ещё один. Он буквально в метре от меня. Я напрягаюсь всё сильнее и сильнее, от каждого его шага или движения. Надо выглядеть спокойной. Надо держать себя в руках. Если я его оттолкну или попытаюсь убежать, отец сочтёт это неуважением и накажет меня, а это страшнее домогательств.       Что же мне делать? Как поступить? Скорее бы кто-то уже пришёл, я больше не могу здесь оставаться. Дядя в двух шагах от меня. Пошло, мерзко улыбается, глядя на меня. Если бы я могла, то моё лицо исказила бы гримаса отвращения. От его взгляда по мне становится плохо. Я чувствую, как его глаза лапают меня. Ещё шаг и он рядом со мной. Дядя поставил стакан на столик рядом со мной, наклонился и взял правой рукой мой подбородок. — Какие губы у тебя аппетитные. Красной помадой пользуются те, кто хотят, чтобы ими воспользовались. — от него разит алкоголем и этот стакан виски далеко не первый за сегодня. К горлу подступил неприятный комок. Ещё одно его слово и меня точно стошнит. — Как думаешь, твой папочка не будет против, если мы с тобой порезвимся? — Я бы не рисковала, дядя. — сухо сказала я и рискнула посмотреть ему в глаза. — Шлюхе слово не давали. — ухмыльнулся он и завёл руку мне за голову, резко схватив за волосы.       Теперь я точно не убегу. Отец, спускайся скорее, пожалуйста. Прошу. Кто-нибудь. Помогите мне. — Мисс, пришёл ваш гость. — экономка, словно услышала мои внутренние молитвы. — Пошла вон! — крикнул дядя и отпустил меня, а я, шумно выдохнув, встала с дивана и пошла ко входу.       Надо поправить волосы… Если бы я только могла закрыть комнату на ключ… Надежда только на то, что дядя напьётся до отключки и забудет про моё существование. Как же это мерзко. Кожей ощущаю его похотливый взгляд. Я хочу смыть с себя его запах. А лучше всего, если я смогу содрать с себя кожу. — Мисс, мне стоит сообщать мистеру Резенфорду о том, что я увидела в гостиной? — так же монотонно спросила экономка. — Да, пожалуйста, передайте ему, о том, что случилось. Я думаю, он должен знать. — коротко кивнула я.       К огромной стеклянной входной двери подошёл Генри. Он как-то странно улыбался во весь рост. Иногда меня поражают очень богатые люди, которые покупают всё, что им вздумается. Даже людей. Каждый раз, когда отец покупает что-то дорогое, он улыбается именно так, как сейчас улыбается Генри.       Я прекрасно все поняла. Он не просто купил меня. Он вложился в будущий бизнес, который перейдёт ко мне в управление, когда отец умрёт. А значит, станет бизнесом Генри. К моменту смерти отца, я уверена в этом, мне уже будет в районе пятидесяти лет. Если я конечно не умру раньше. — Оливия, ты прекрасно выглядишь. — Генри развёл руки в ожидании объятий. Я подошла к нему и легонько приобняла, коснувшись щекой его щеки. — Благодарю, Генри. Отец скоро спустится, пока пройдём в гостиную для аперитива. — я любезно улыбнулась, указывая рукой куда идти моему «покупателю» и, кивнув экономке, прошла за Генри.       Он по-хозяйски сел на диван, осматривая обстановку. Дядя прожигал его ненавистным взглядом, усевшись в кресло, закинув ногу за ногу и замер в позе «мыслителя». Генри, заметив меня, похлопал ладонью по месту рядом с собой, приглашая сесть. Я покорно опустилась рядом с ним, а Генри в свою очередь закинул мне за спину руку.       Я могу сейчас лишь представлять, что рядом со мной сидит Ричи и обнимает меня. И что я не дома, а где-нибудь в «Авроре». Внутри снова начали распускаться цветы. Мне кажется, я даже чувствую запах цветов. Лилии, розы, орхидеи, сирени, акации. — Мистер Резенфорд, — Генри встал с дивана, вернув меня с небес на землю. Я резко поднялась на ноги вслед за «покупателем». — очень рад вас видеть. — Генри протянул отцу руку, которую последний пожал. А после посмотрел на меня тем самым взглядом. Я встала позже, чем Генри, а значит проявила неуважение… — И я рад видеть тебя, сынок. Прошу прощения, что задержался. — отец улыбается, глядя на будущего зятя, но взгляд излучал холод металла. В прочем, как и всегда. — Ничего, я понимаю. — почтительно кивнул Генри. — Ужин подан. — сигнализировала экономка. — Прошу. — улыбнулся отец и указал на дверь гостиной. — Дамы вперёд. — Генри улыбнулся, а в его глазах пляшут бесята и я не могу понять отчего это.       Улыбнувшись, я прошла вперёд. Отец занял место во главе стола. По правую руку от него сидела я, рядом со мной дядя. Слева, прямо напротив меня расположился Генри, который тепло мне улыбался. Что с ним не так?       Первым разговор начал Генри. Об экономике, кризисе, кредитовании и прочем. Я в этом всё равно ничего не понимаю. Я юрист и не лезу в дела, которые меня не касаются. Этот бизнес достанется не мне, а моему будущему супругу. Если бы у меня была возможность забрать бизнес прямо сейчас, я бы продала его самому ярому конкуренту отца, а большую часть денег с продажи пожертвовала на благотворительность.       Я очень надеюсь, что отца схватит паралич и он останется в беспомощном состоянии до конца своих дней. А я буду смотреть на него, на его беспомощность. Это было бы самым прекрасным зрелищем за все мои 25 лет. — Оливия так похожа на вас, мистер Резерфорд. Вам очень повезло с дочерью. — учтиво улыбнулся Генри. Я не похожа на него. Только не это. — Спасибо, Генри. Ты как всегда любезен. Оливия, документы подготовлены? — вдруг спросил отец, отчего внутри всё сжалось. Прежде чем ответить, мне пришлось выпустить немного воздуха из лёгких, чтобы не выдать своё волнение. — Конечно, отец. Слияние пройдёт на обоюдовыгодных условиях. — кивнула я. — Прекрасно. Завтра и подпишем. — радостно воскликнул отец. — Оливия, — обратился ко мне дядя. — Это твой номер? — Он поднёс телефон так близко к моему лицу, что мне пришлось немного отодвинуться от него. — Да, это мой личный номер, а в чём дело? — безразлично спросила я. — Мартин, а я думал, что у вас всё идеально. — в голос рассмеялся дядя, обдав меня перегаром. Отце непонимающе посмотрел на дядю. — Тут одна девица, по имени Лили Донфорт, сказала, что твоя дочка вместе с двумя людьми, один из которых в федеральном розыске, похитила девушку.       Мое сердце сжалось, а в след и желудок. К горлу подступил неприятный ком желчи. Какого дьявола? Я не смогла удержаться и поморщилась. Телефон, всё это время, лежавший у меня в кармане, беспощадно разрывался в ходе приходящих уведомлений. Я забыла заранее отключить звук. Отец встал из-за стола и подошёл к дяде, посмотреть, о чём он говорит. Мне конец. Мне точно конец. Что же делать?       Плевать, меня и так уже убьют. Я вытащила телефон, открыла мессенджер. Видео действительно быстро набирало популярность. Ребята из чата вызывали к совести или жалости Лили. Похоже, это правда. Она публично обвинила меня, Криса и Джейка в том, что мы похитили Ханну Донфорт, слив так же наши персональные данные. Не могу в это поверить. Что же теперь делать? Как она могла так поступить со мной? С нами! Крис обещал связаться с Джейком и уладить этот вопрос, вот только…       Я подняла глаза на отца. Он досмотрел видео и сейчас пронзает меня тем самым острым взглядом, который я так давно не видела… И молилась о том, чтобы больше его никогда не увидеть…