Валеты могут и без королей

Стены балетной школы встречают снова горячо и приветливо. Когда Пик и Феликс бредут к кабинету, шаркая по пустым коридорам, внутри оба чувствуют непреодолимое волнение и восторг. — Пикуль, знаешь, я… — у блондина привычка начинать разговаривать в тишине, и, может, это даже только хорошо в данной ситуации. — …Я вот никогда не чувствовал себя персонажем фильма. Главным героем, тем самым юношей, вокруг которого крутится роман. — Червовый валет поправляет прядь за ухо, смущённо потупив глаза в пол. Его голос звучит мягко и совсем слегка неуверенно, полуоткрытые уста приподняты в улыбке. — Но сейчас, прямо в этот момент, я отчётливо ощущаю, что в моей жизни настал период, когда, ну… Ну просто драматическая комедия с элементами приключения. — на одном дыхании выпаливает Феля, после немного согнувшись в порыве лёгкого смешка. Пик волочит ноги рядом, внимательно слушая да иногда мило хмыкая, в качестве реакции. — Я-я просто чувствую, что в последние недели всё так поменялось. Как-то… По-другому стало. Всё будто классная история! — С хорошим концом, я надеюсь? — в привычной манере потешается Пиковый Король. Феликс на это закатывает глаза и широко улыбается, слегка пихнув фиолетововолосого в плечо. — Конечно же, с хорошим, дурачок. Пик делает вид, что ему также весело, но сам незаметно хмурится, отворачиваясь, и тихо выдыхает. Он тоже правда очень надеется, что финал окажется удовлетворительным для всех действующих лиц. — Как думаешь, Куро будет рад, что его валетёнок отныне щеголяет на балетной сцене? — парень не может успокоиться, переполненный позитивом и энергией, которые нужно куда-то тратить. Король молчит, до конца вдумываясь в странный вопрос, и находит ответ весьма быстро. — Я считаю, — медленно говорит Пиковый, — что Куромаку изначально не повезло. Это же надо словить «джекпот», что твой валет — пятилетка. Если бы мой Вару был ребёнком, он сидел бы в детском саду вплоть до самого закрытия. Может, даже уборщицам помогал бы в конце смены, но лишь бы не тусовался дома. Феликс трясётся, будто стиральная машинка, и задорно хохочет в кулак, чтобы вышло не слишком громко. Как ни как, во многих классах ещё проходят занятия. Надо стараться быть чуть потише. Наконец, отдышавшись, блондин продолжает разговор. — Твоего зелёного боялись бы не то, что уборщицы, а даже преподавательницы. — забавно звучит, однако максимально правдиво. Пик громко вдыхает на «твой зелёный», замаскировав своё тайное торжество от этих слов на кашель. Феля не останавливает бьющей потоком речи. — Да, и тем более, он довольно продвинутым был бы пацаном. Резвым таким, с юмором. Зонтик, наоборот, слишком закрытый в себе: их невозможно сравнивать. Пиковый в знак согласия заторможенно кивает, не проронив ни слова, и дальше юноши идут в абсолютным молчании. Феликс с неосязаемой улыбкой, читаемой разве что по ясным глазам, а фиолетовый крепко задумавшись. А и вправду, если бы Зелёнка был ребёнком? Наверное, Пик тогда бы считался в глазах общественности очень плохим отцом. Иногда матерящимся, не любящим читать сказки и детвору в целом. Смотрящим весь день телевизор и тикток, гоняющим ночью на самокате, и учащим своё чадо разным нехорошим шуткам. Необычное сочетание. Ну, или, может, был бы угрюмым старшим братом. Строгим таким, круглосуточно занятым студентом, у которого нет ни времени, ни желания проводить время с роднёй. Бр-р-р, даже как-то сочувствие появляется к Вару. Ему пришлось бы не очень-то здорово — жить без детства. А вообще, собственно, Вару и так ведёт себя, как дитё, словно его это «детство» затянулось. Но какое у него отношение к своему Королю? Как к брату ли?.. Очень сложно. Пик опоминается только тогда, когда перед ним открывается дверь, слепящая ярким солнечным светом. Парень словно вынырнул из воды на сушу, только крайне неожиданно. Зонтик стоит у порога, перекачиваясь с пятки на носок, и просто физически сияет радостью, смотря своими большими выразительными очами на старших. На мальчишке, наконец-то, будто появилось живое лицо: румяные щёчки, блестящие глаза, крошечные ямочки от улыбки. Руки ребёнка заведены за спину, будто он стеснительно ждёт похвалы, и оба пришедшие клона умиляются. Даже Пик. Феликс сдавленно всхлипывает от счастья, и быстро падает на колени, сжимая Зонта в тёплых объятиях. Голубовласый явно теряется, не зная куда деть свои ручонки, но медленно тянет пальчики, робко кладя на шею Червовому. Тот что-то пищит под нос от умиления, положив подбородок на изящное плечико Зонта. А Пиковый остро ощущает важность своего присутствия в этот момент, поэтому постепенно присаживается рядом. Детки вокруг, походу из одной группы Зонта, кидают любопытные изучающие взгляды. Им, должно быть, дико интересно и непонятно, что за дивная семья привела мальчика на балетные танцы и сейчас ещё плачет на полу у двери. — Зонтичек! Скажи мне, моя крошечка драгоценная, моя жемчужинка, — чувства хлещут из Феликса волной, воплощаясь в бесконечный набор эпитетов, — скажи, мой золотой ребёнок: ты сейчас счастлив? Зонт молчит, в шоке приоткрыв ротик, и только наивно хлопает глазками, полностью не зная, что ответить. Пиковый потирает лоб, так как неловкость быстро заполняет изнутри. — А как это — «счастлив»? — вырывается трогательный вопрос у трефа. Феля вытирает указательным пальцем свою слезинку, невольно поджимая дрожащие губы, и рвано вздыхает. — Я п-просто не совсем понимаю. Точнее, совсем н-не понимаю. — Зонтик запинается, словно остерегаясь совершить ошибку, за которую последует наказание. И это так глупо, так странно, так непонятно?.. Ведь ему никогда никто не запрещал выражать свои чувства. Откуда эти сомнения? Фиолетовый Король делает вид, что стоит задним планом. Снаружи он молчалив и холоден, будто скала, но внутри трепещут тысячи переживаний и мыслей. Этот миг, почему-то, кажется надолго запомнившимся уже наперёд. — «Счастлив» — это… Когда ты понимаешь, что всё сложилось так, как могло в лучшем случае. — говоря это, Феля уже не разбирает ничего, кроме сущей боли и счастья вперемешку. Смысл объяснять любому человеку, какого быть счастливым?.. Ситуация кажется такой неправильной и правильной в то же время. — Я сейчас счастлив. Потому, что ты теперь можешь заниматься делом. Я надеюсь, тебе понравился первый урок балета? — Я… Почувствовал… Облегчение? — каждое слово Зонта звучит с предельной осторожностью, будто ребёнок сам точно не знает, какие чувства охватили его. Речь звучит пошагово, как учатся читать. Феликс ловит букву за буквой, подняв глаза на дитя перед собой. Это признание? Пик резко встаёт и смотрит на часы, отчего оба сидящие на полу вздрагивают. — Я думаю, нам уже пора. — отрезает Пиковый Король, прервав сентиментальную пьесу. Нога парня слегка постукивает об пол, создавая ритм. Он явно в ожидании. — Мы что-то задержались. Мне Куро написывает, что мы опаздываем на 1 минуту, 5 секунд и 233 миллисекунды. И с каждой секундой присылает новое сообщение. Давайте поторопимся. — Да вы задга-а-али-и-и. — явно шуточно тянет Зонт, вызывая волну смеха у парней. Феликс смотрит пронзительно пару секунд на Короля, затем кивает и отклеивается от Зонтика, нашёптывая тому «дома расскажешь, как прошло занятие?». Парни поправляют курточки и застёгивают змеечки, Трефовый натягивает лыжные штаны и тёплую ветровку. Наконец, толпа покидает кабинет. Когда трое идут по коридору, все молчат в тихой радости. Фелю хоть и распирает от желания узнать, понравился таки ребёнку балет или нет, он отлично усведомляет, что слово из Зонта не вытянешь. Ни задобрением, ничем. Этот маленький человечек только сам решает, что готов обсудить, если готов вообще. Пиковый же бредёт не хмурый, а с непривычно доброй моськой. Словно его чем-то рассмешили, рассказали реально хорошую новость, или в жизни что-то изменилось. По другим поводам Король не улыбается. Феля даже как-то сказал: «должен нагрянуть конец света и в последний момент закончиться, чтобы Пик улыбнулся, и то от смеха». Они с Зонтиком в этом схожи. *** Наконец, родные стены родной квартиры. Клоны с шумом вламываются в дом, будто накосячившие грабители, но полицию никто вызывать, очевидно, не будет: ведь все только хотят послушать, как и когда что произошло. Зонта чуть ли не душат, когда обнимают со всей крепкой любовью. Он особо не реагирует, впрочем как всегда, но Червовый валет уже понял зацепку, как вызвать какие-то эмоции у этого загадочного дитя. Конечно же, Феликс всегда делится лучшими новостями со своими самыми дорогими людьми первыми — это и причина, по которой юноша летит в комнату к Ромео с шикарной вестью. Он хочет дёрнуть ручку двери так, чтобы та подлетела к потолку, ударилась и упала, но ремонт дороже необдуманных желаний. Поэтому блондин только скромно стучит пару раз. Слышен приглушённый голос Червового Короля из комнаты. — Феликс, это ты? Если да, то конечно заходи, солнце! Валету два раза повторять не надо, и он открывает дверь, умиротворённо топая в комнату. Рома звёздочкой разлёгся на кровати, читая какие-то поэзии (вероятно, очень любовные), но сразу отрывает взгляд, услышав скрип. Заметив своего вальта, парень смеётся с радостью, а зрачки его увеличиваются. Он приподнимается на локтях, усаживаясь на постели, и улыбается. — Привет, зайка. Иди сюда, я тебя обниму. Феля не смущается, ведь давно привык к подобному приветствию, поэтому решительно садится к своему Королю и умащивается на подушке рядом. Розововолосый перебирает светлые пряди валета, иногда «случайно» касаясь кончиками пальцев лица. — Кайф. — немногословно выражается блондин, чувствуя мягкость дорогого одеяла и наслаждаясь. Ромео хихикает, снова берясь за книгу, в последний раз шутливо тыкнув юношу в нос. — Ты хотел что-то мне рассказать? — интересуется Рома, даже не подозревая, о чём пойдёт речь. Феликс увлечённо угукает. — Ну давай. Я весь во внимании. — Зонтик улыбнулся. И настаёт молчание. Этих двух слов достаточно, чтобы повергнуть Червового Короля в глубокий шок. Он просто смотрит карими глазами в светлые очи собственного валета, на личико которого падают лучи от светильника, и не верит своим ушам. — Ты сейчас серьёзно? — не с игровой интонацией уточняет юноша. Конечно, такие приколы покажутся вовсе не смешными. А то и не правдивыми. — Я читал твое сообщение, но мне показалось, что это… Шутка. Я честно не поверил. — Нет, это не розыгрыш. Зонт действительно улыбнулся. — сосредоточенно чеканит Феликс. Ромео начинает улыбаться с невообразимой нежностью и теплотой, с которыми так смотрит только на Фелю. По его взгляду можно подтвердить, что он действительно гордится, испытывает любовь и волнение. Валету становится комфортно на душе. — Я так счастлив, так счастлив… — Блондин чувствует, как в глазах зарождаются солёные капли, стекающие бриллиантами по щекам. Феликс шмыгает носом и вытирает локтём лицо, отводя глаза куда-то в сторону светильника. — Я тоже счастлив. — честно молвит Червовый Король под тихое сипение Фели. — Очень. Счастлив. — и прижимает светловолосого к себе, с трепетом как хрупкого беззащитного котёнка. Валет заходится откровенно рыдать от счастья, но это совершенно неудивительно ни для него, ни для Ромео. Теперь Феликс точно понимает, что по-настоящему быть счастливым — это плакать в обнимку со своим самым близким в мире человеком. Когда ты утыкаешься ему лицом в вязаный свитер и понимаешь, что такое радость. Когда он оплетает твои плечи крепкими руками, согревает и также рад, как и ты.