Серый Феникс

      Когда драконица буквально на последнем издыхании отшвырнула от себя Фелицию, сердце Лелианы, казалось, остановилось. Застывшая ледяной статуей лучница созерцала, как алая фигурка подлетает в воздух, а затем приземляется в один из сугробов и... уже не поднимается. Даже не шевелится.       Парализованная шоком бард не могла поверить своим глазам. Неужели удар Лже-Андрасте оказался смертельным, или же покалечил Фелицию настолько, что её тело теперь было всего лишь нафаршированным осколками костей куском мяса? После того, что они прошли вместе, после всех вечеров, проведённых в беззаботных, и таких понимающих, разговорах…       Это не могло быть правдой. Эта девушка не могла просто взять и умереть вот так!..       Победа над таким могучим противником должна была вызывать неудержимую радость, гордость за себя, облегчение от того, что бой окончен. Но лежащая в снегу молодая Страж ощущала только опустошение. Схватка отняла все силы, и всё, чего воительница сейчас хотела — продолжать лежать в холодном и мягком сугробе, который хоть как-то пытался остудить горячее тело. И пусть снег вообще накроет её с головой — пошла эта жизнь, в которой не было ни минуты отдыха, в самую глубокую задницу!       Впрочем, чувство долга вовсе не собиралось уступать. Желание полежать ещё немного потерпело сокрушительное поражение, и, сознающая, что спасать мир всё равно придётся, девушка с кряхтением начала подниматься на ноги. Это движение не осталось незамеченным, и стряхнувшая оцепенение и уже бежавшая к подруге Лелиана ощутила, как накрывшая её пелена отчаянной тревожной боли за состояние девушки сменяется всепожирающей жаждой надавать командиру подзатыльников. И не только их.       Эта рыжая определённо издевалась над её искренним беспокойством.       — Фелиция Кусланд! — звенящим от гнева и волнения голосом отчеканила сжавшая кулаки лучница, и собеседница замерла, поражённая такой реакцией. — Вы самая бессовестная дева! И безответственный командир! И самая большая садистка на моей памяти!       Совершенно обалдевшая от речи и такого бурного взрыва спутницы Страж только хлопала глазами, не в силах выдавить из себя хоть слово. Бывшая послушница уже второй раз за сегодня вела себя так несдержанно и нетипично. И если в первый раз её разозлило именно вероотступничество жителей Убежища, то вот сейчас виной была сама Фелиция. Которая, со своей точки зрения, поступала правильно, взяв на себя взбешенную драконицу, чтобы отряд, атаковавший чудовище по её приказу, получил передышку.       Командир просчиталась, вступив в эту неравную по силам схватку, но она исправила свой ошибку. Так почему она сейчас ощущает себя нашкодившей девочкой, которую поймали аккурат в момент совершения шалости?       Глаза Лелианы, в которые всё же посмотрела Фелиция, оказались вовсе не серыми. Падавший на лицо лучницы лунный свет, равно как и сдерживаемые слёзы, словно развеяли, смыли серую тень, которая, подобно утреннему туману, скрывала истинный цвет. Небесно-голубые самоцветы взирали на Кусланд со жгучей смесью беспокойства, боли, злости и самого настоящего облегчения. И это осознание обрушилось на бывшую аристократку пылающим торнадо.       Эта девушка с дивным голосом совершенно искренне переживала за неё. Волновалась так, как волнуются только за самого близкого человека. И все те моменты, когда они оставались наедине, и в животе Фелиции начинала появляться приятная лёгкость вместе со странным туманом в голове, вмиг стали кристально ясными. Тайная симпатия на самом деле оказалась полностью взаимной.       Как она могла быть настолько слепой, чтобы не понимать этого? Как допустила то, что неосознанно причинила боль той, к которой действительно привязалась? Чувства вины и замешательства продолжали бичевать Кусланд, молча слушавшую теперь уже вполне справедливый крик своей спутницы. Которая, казалось, совершенно не замечала изумления той, на которую сейчас орала, и резкими взмахами рук рубила воздух, словно виноват в этом беспокойстве был он.       — Ты совсем себя не бережёшь! Лезешь в самое пекло! Подвязки Андрасте, а если с тобой что-то случится?! Кто тогда будет останавливать Мор?!       — Я… — заплетающимся языком выдавила Фелиция, и это было единственным, что ей дали сказать.       — Разумеется ты! — продолжала распаляться покрасневшая Лелиана. — Конечно же, ты полезешь в драку с Архидемоном даже если тебе оторвут всё, что можно! Зачем же думать о своих товарищах, которым ты нужна! Сами себя на постах поменяем! Сами ужин себе отнесём! Морриган сама по себе устанет беситься от Алистера! Ну а обсудить причёски и платья я могу и в своей голове, пока такая самостоятельная воительница прёт напролом, наплевав вообще на все чувства!       Едва прозвучала последняя фраза, Фелиция, ощущая себя последней скотиной и желая хоть как-то успокоить лучницу, порывисто обняла её. И опустила голову к своей спутнице, осознавая, что та практически не дышит, но прижимается в ответ так, словно старается раздавить доспех. Словно боялась, что из-за одного неверного движения или вздоха уцелевшая Кусланд, которой и правда было больно от последнего удара, превратится в прах.       Но эта боль стоила того, чтобы немного потерпеть. Потому что именно она и столь бурная реакция Лелианы наконец помогли Фелиции окончательно принять то, что спутница нравится ей не только как подруга. И, наконец, развеять страх невзаимности чувств. Если раньше последняя представительница знатного рода ещё допускала мысли о том, что она может погибнуть в ходе своей миссии, то теперь ей хотелось Жить. Наперекор всем и всему, и именно из-за появившегося в её жизни близкого человека.       Пытаясь хоть как-то загладить вину за беспокойство, Феникс осторожно и неловко гладила лучницу по напряжённой спине, и та, наконец, начала расслабляться, осознавая, что всё в порядке. Возможно, что обе хорошенькие девушки стояли бы так вечность, обнимая друг друга, если бы не подошедший Алистер, на лице которого застыла улыбка.       — Обожаю, когда орут не на меня, — ехидно прокомментировал Страж, наблюдая, как на лице командира проступает желание дать брату по Ордену хорошего пинка. Лелиана тут же отцепилась и густо покраснела, из-за чего улыбка на лице Тейрина стала ещё шире.       — Исправить это я могу, не сомневайся, — поддерживаемая Стэном Морриган тяжело опиралась на посох, но голос ведьмы сохранял чистоту и ясность. Веселье Алистера вмиг улетучилось, однако колдунья вовсе не собиралась доставать его, поскольку смотрела на Фелицию. Пристально, не мигая, словно на допросе. — Позволь спросить мне: что в голове твоей гуляет? Неужто сказочной Андрасте Прах кому-то мыслить ясно очень уж мешает?       — Он — наш единственный шанс спасти эрла Эамона, — столь же спокойно ответила Кусланд, глядя в жёлтые глаза собеседницы. Дочь Флемет, казалось, пыталась прожечь командира взглядом, однако та и бровью не повела. — Его не смогла вылечить даже Винн, которая, со слов Первого чародея, является лучшей целительницей в Круге. А Прах обладает такими лечебными свойствами, что, цитирую, может заставить хромых танцевать, а слепых — видеть.       Прервавшись, Страж бросила короткий взгляд в сторону мёртвой драконицы. Командир знала, что сейчас спутница вновь начнёт высказывать своё недовольство. Она прекрасно представляла ворчание Морриган о вере в сказки и хорошее. О том, что в её видении уже даже Алистер начинает казаться умнее по сравнению с командиром. И, вполне возможно, Стэн отчасти разделял точку зрения ведьмы.       Им были нужны ответы. Объяснение принятых решений. Кусланд понимала это и продолжила говорить, стараясь сохранять голос спокойным, без какого-либо раздражения, хотя оно и присутствовало в глубине души. Но по большей части на своё бессилие и невозможность завоевать окончательное доверие и уважение у своих спутников. Пусть нельзя быть хорошей для всех, но ей было нужно хотя бы понимание её восприятия мира. Доверие к её решениям.       Потому что иначе их сотрут в пыль нескончаемые орды Порождений.       — Ты помнишь, что я сказала, когда твоя мать отправила тебя с нами? — вопрос застал открывшую было рот Морриган врасплох, и озадаченная ведьма только молча кивнула, позволяя девушке продолжать монолог: — Если ты или кто-то ещё считаете, что я поступаю глупо, нецелесообразно — вы считаете правильно. Потому что я не могу соответствовать вашим ожиданиям. Но делаю всё, что в моих силах, чтобы задача — НАША задача — остановить Мор была выполнена. Мы вступили в бой с Высшей драконицей, потому что Архидемон похож на дракона. И он явно намного сильнее, чем она. Что до Праха… будь у меня возможность вылечить Эамона без него или же собрать армию по щелчку пальцев — думаете, я бы не сделала этого? Конечно, сделала. Но я не всесильна. И не смогу остановить Мор без вашей помощи. И доверия к моим решениям.       Высказавшись, леди-воительница умолкла, ожидая каких-либо слов или же ухода, но ответом ей была лишь тишина. Вся четвёрка выжидательно смотрела на огненновласую деву, которая, вытерпев минуту, благодарно кивнула в ответ. А затем повела свой практически небоеспособный отряд ко входу в гору.       Разумеется, у неё спросили каким образом она собирается справляться с возможной угрозой внутри, причём задал вопрос именно Стэн, а не Морриган. И был полностью удовлетворён ответом, что Кусланд задержит возможного противника, а остальные незамедлительно отступят. Ведьма же раздала всем целительные снадобья, а командиру сунула последний флакон с настойкой из глубинных грибов.       Совсем рядом со входом в гору обнаружились довольно многочисленные останки, среди которых угадывались обрывки деревенской и рыцарской одежды, обломки оружия, искорёженные чудовищной силой куски доспехов. И всё это было покрыто снегом, смешанным с пеплом. Но никаких следов того, с кем или чем столкнулись культисты.       — Ну и силища была у кого-то, — Алистер присвистнул, глядя на масштаб жертв. — Ты уверена, что нам надо именно внутрь? Если оно перебило столько людей и духов пепла, мы ему даже не перекусить и закусить. Проглотит и не заметит.       — Людей и каких духов? — Кусланд озадаченно посмотрела на соратника.       — Тела они себе из пепла или праха создают, — севшим голосом ответила Морриган, сглотнув и сжав посох сильнее обычного. Ведьме было совсем не по себе. — Владели вы бы магией, быть может, вышло нам с одним хотя бы сладить. С тремя — с большим трудом, но хоть с каким-то шансом. Но не когда их столько…       — Тогда я пойду первой, — Фелиция решительно шагнула в сторону искусно вырезанных в скале двустворчатых дверей. — В башне магов моё оружие разило призраков и демонов гнева. Может, и духи пепла поддадутся клинкам Феникса.       Но кинжалы так и остались в ножнах. Потому что едва Серый Страж шагнула в сторону прохода, как в её душе появилась какая-то непоколебимая уверенность в том, что никого из её отряда не тронут. Словно подтверждая её ощущение, каменные двери бесшумно распахнулись, пропуская уставший отряд в небольшую приёмную, очень похожую на ту, что была в башне магов.       Только в этот раз здесь было куда светлее и теплее. Весело трещали закреплённые на каменных колоннах факелы, на стенах красовались несколько фресок, изображающих жизненные моменты Пророчицы Андрасте. Но самой выделяющейся фигурой был человек, ожидавший отряд у ещё одной двери, на этот раз деревянной. Незнакомец был облачён в тяжёлые доспехи, выкованные из неизвестного металла, и рука Фелиции вдруг дёрнулась в сторону незнакомца. Феникс словно тянул свою хозяйку к этому странному воину, и девушка решила последовать этому зову.       Быть может, именно этот незнакомец хоть немного прояснит ей, что творится с её доспехом?       — Добро пожаловать, паломники, — неизвестный обратился к гостям только тогда, когда они подошли совсем близко. Внешне мужчина выглядел, как обычный человек, но что-то в его обличье было не так. Доспех отливал синевой, но явно был выкован не из сильверита. По загорелому бородатому лицу было невозможно хотя бы предположить возраст. Взор глаз неопределённого цвета, казалось, пронзал насквозь, и даже глубокий и приятный голос отдавал каким-то потусторонним эхом.       Это явно был принявший человеческое обличье могучий дух. Потому что кому ещё было под силу остановить столько культистов и духов пепла, особенно если они атаковали разом?..       — Серые Стражи приветствуют тебя, доблестный воин, — почтительно кивнула Фелиция, и неизвестный ответил тем же. — Позволь узнать кто ты, и куда мы прибыли в поисках урны со Священным прахом Пророчицы Андрасте?       — Я являюсь Стражем-защитником сей реликвии, — ответил воин, и Лелиана тут же почтительно опустилась на одно колено, сложив руки в молитвенном жесте. Стоявшая рядом с девушкой Морриган брезгливо скривилась и шагнула в сторону, но промолчала. Впрочем, защитник Урны никак не отреагировал, поскольку его внимание было обращено на Кусланд, чувствовавшую себя весьма неуютно. И оттого рассматривавшую нагрудник воина, не в силах смотреть тому в глаза. — Долг мой — хранить Урну и открывать путь истинно верующим, пришедшим поклониться Андрасте.       От услышанного командир отряда потеряла дар речи. Она относилась к Создателю и Пророчице с должным почтением, но никогда не ставила своим приоритетом соблюдение церковных заветов или обязательное чтение стихов Песни Света. Творец и Его Невеста были в глазах Фелиции чем-то недостижимым и могущественным, занятыми недоступными её пониманию делами, но всё равно порой обращавшими хотя бы частичку внимания на Тедас. Потому что по-другому объяснить, почему в трудные минуты в голове мелькали строчки из Песни Света, повторение которых хотя бы немного успокаивало и приободряло, Кусланд просто не могла.       И её, спокойно и смиренно относящуюся к Высшим силам как к чему-то естественному и недостижимому, а посему не стоящим беспокойства её просьбами о помощи в порой трудных, но явно несравнимых с Божественной деятельностью, ситуациях, вдруг называют истинно верующей? И ладно бы Алистера и Лелиану, куда более тесно связанных с Церковью, но вот её и, тем более, Стэна и Морриган?       — Подождите, — заметивший ступор сестры по Ордену и молчание ожидавшего реакцию Защитника Алистер решил немного подтолкнуть беседу. — То есть дракон, который чуть не сделал из нас поджаренный фарш, не являлся Андрасте? А то один сумасшедший ну очень убедительно считал, что это действительно она.       — Нет, — собеседник отреагировал совершенно спокойно на кажущийся богохульным для любого церковника вопрос. — Истинная Андрасте ушла к Создателю и более на землю не вернётся. Потомки собратьев моих, что жили в деревне, ныне именуемой Убежищем, постепенно забывали Пророчицу и данные ей клятвы.       — И стоило в этой глухомани показаться чему-то сильному, то есть дракону, как ему тут же бросились поклоняться, считая возрождённой девой, — хмыкнул Стэн. — Как же тут не остаться: спокойное место гнездования — есть, стража гнезду — в наличии, еда — да сколько угодно. Умно, в отличие от жителей.       — Увы, в заблуждении своём они так и считали, — впервые в голосе Защитника Урны промелькнула горечь. — И, повинуясь лидеру своему, к Праху против воли Невесты попасть пытались. Даже жизни не жалея.       — Мы можем пройти к Урне? — Кусланд, опомнившись, кашлянула, по-прежнему избегая смотреть в глаза Защитнику. — Нам, если это, конечно, дозволительно, очень нужна хотя бы щепоть Праха. Чтобы исцелить смертельно больного эрла.       — Не мне решать это, а самой Андрасте, — тем же спокойным тоном ответил воин, заложив руки за спину. — Коль Она сочтёт вас достойными — коснётесь Праха Её беспрепятственно. Три испытания вас ждут, и первое вы почти прошли. Осталось лишь ответить на один вопрос. — Леди кивнула, показывая свою готовность, и Стражник продолжил: — Ты оставила отца и мать в руках Рендона Хоу, зная, что не будет милосердия от него. Чувствуешь ли ты себя виновной перед ними?       Фелиции показалось, что её ударили молотом по голове и одновременно вырвали позвоночник, заменив его сосулькой. В горле мгновенно пересохло от волнения и нахлынувшей душевной боли от, казалось бы, надёжно похороненных воспоминаний. Её спутники уставились на Стражника с нескрываемым изумлением, не понимая, как он, впервые встретившись с ними, знал то, о чём их командир практически не говорила. Даже Стэн выглядел озадаченным. Впрочем, если перед ними действительно был могущественный дух, стоило ли удивляться его знанию самого сокровенного в душе пришедших к нему «паломников»?       Девушка опустила глаза, пытаясь хотя бы немного совладать с собой. Ранее, стараясь справиться со своим горем, она задавала себе этот вопрос, но вина за содеянное каждый раз оказывалась сильнее здравого смысла. Ненависть к себе, поддавшейся уговорам матери и отца бросить их, трусливо сбежавшей, даже не попытавшись спасти родных от наверняка мучительной смерти, душила, отравляла, сжигала. Раз за разом вызывая горькие слёзы бессилия и злости, желания просто забыться, а то и вовсе умереть, лишь бы перестать ненавидеть себя за своё малодушие.       Но после спасения матерью Морриган из ставшей западнёй башни Ишала это чувство ослабело. Да, оно не исчезло совсем, но в противовес ему пришло чувство уверенности, что останься она с Брайсом и Элеонорой, её жизнь бы гарантированно оборвалась. И она бы не приняла на себя обязанность остановить Мор, не получила необычный комплект Феникса, который, словно почувствовав боль и смятение хозяйки, послал в её душу частицу такого нужного ей тепла. Не встретила бы эгоистично-сварливую, но по-своему правую Морриган, чужого, но прагматичного Стэна, добродушного Алистера и, самое главное, ставшую такой близкой послушницу и барда Лелиану.       И сейчас оба этих чувства — ненависть к себе и уверенность в своей невиновности — бились в ней, Фелиции, последней из рода Кусланд и представительнице Серой Стражи, заставляя её, наконец, сделать мучительный, но столь необходимый для её души выбор.       — Мне… — леди, наконец нарушив тишину сдавленным голосом, всё же подняла глаза на духа. — Обязательно ли отвечать?..       — Решать тебе, — последовал звенящий в самом воздухе ответ.       — Ранее считала, что виновна, — выдохнула девушка. — Я могла остаться с ними, могла хотя бы попытаться спасти их… Но теперь… я стараюсь оставить это позади. Потому что иначе я не выполню свою задачу. И сделаю смерть моих родителей напрасной.       С каждым её словом грызущее чувство самобичевания слабело, отступало в глубины души, пусть и пока не побеждённое окончательно. Ответившая на вопрос одобрительно кивнувшего Стражника Фелиция выпрямилась и расправила плечи, словно сбросив с себя колючую, удушливую и холодную мантию. И ощущая, как в душе играет тихая музыка, словно доспех пытался что-то сказать своей хозяйке.       Которая, пусть и у неё чесался язык расспросить у духа о природе Феникса, всё же молчала, почему-то чувствуя, что вскоре на её вопрос будет дан ответ. В этом храме чувствовалась Сила и, судя по более частой реакции доспеха, она была как-то связана с ним. К тому же... стоило послушать вопросы Защитника и к её спутникам, равно как и их ответы.       Алистеру был задан похожий вопрос: сожалел ли он, что не был рядом в момент смерти Дункана и не смог отразить смертельный удар. Фелиция знала об этой боли, потому как терпеливо выслушивала высказывающегося принца, пытаясь разделить с ним боль потери. Она не говорила ему, что это было похоже на нытьё, выразила стремление помочь соорудить хотя бы могилу в родных краях Дункана. И теперь её усилия давали свои плоды: взглянув на сестру по Ордену, молодой Страж ответил, что после всего произошедшего уже не уверен в том, что нужно сожалеть о случившемся.       Следующей была Лелиана, которая, услышав адресованные ей слова, густо покраснела. По мнению Защитника, всё происходившее с ней было девушке приятно, потому что это помогало оставаться ей в центре внимания. Даже когда её бранили за высказывание своей точки зрения, отличной от церковной, когда она молилась Создателю и Андрасте, прося их о прощении за свою жизнь в роли барда, она всё равно хотела ощущать себя нужной хоть кому-то. Ей было нужно внимание, пусть даже злое. Вспыхнувшая от возмущения лучница, стараясь не смотреть на свою рыжую влюблённость, ответила, что внимания хотят все, но она всегда точно знала, что ей нужно по-настоящему.       Стэн даже не дал Защитнику договорить , поскольку догадался, что тот спросит у него. Кунари всегда признавал, что поступил недостойно и бесчестно, убив спасшую его жизнь семью в припадке безумия из-за потерянного меча. И сейчас повторил Стражнику свои слова глухим, но уверенным голосом.       — А ты, Морриган, дочь Флемет? — наконец повернулся Защитник Урны к, казалось, ушедшей в себя ведьме. — Что?..       — Отвяжись, дух! — неожиданно злобно огрызнулась колдунья. — Не буду играть я в игры твои!       Сердце в груди Фелиции, казалось, пропустило удар. В эту секунду девушка искренне поверила в то, что сейчас их повернут назад, и все затраченные усилия пойдут прахом. Но Защитник удивил даже саму Морриган, из жёлтых глаз которой вмиг пропала вся злоба, смешанная с каким-то тайным страхом.       — Я учту твоё желание, — ответил дух, а затем распахнул дверь.       Помещение, в которое вошли путники, встретило их холодом, пылью и полумраком, но едва шедшая последней Морриган переступила дверной порог, как тут же вспыхнули факелы. Круглый зал, достаточно просторный, но без какой-либо мебели живо напомнил Кусланд тренировочную площадку. Или арену, на которой тут же возникли противники, которых отряд никак не ожидал увидеть.       Потому что люди и коссит стояли напротив своих копий. Полупрозрачных, но совершенно точных двойников. Единственным исключением была Фелиция: её отражение носило на себе то снаряжение, с которым настоящая девушка убежала из родового замка. Сгинувшие в башне Ишала кинжалы и кожаный доспех узнавались безошибочно.       — Сражаться нам, измотанным, уставшим? — взвилась Морриган, взглянувшая на Защитника с неприкрытой ненавистью.       — Не вам, — отрешённый и холодный голос командира заставил ведьму прикусить язык. Кусланд, не отрываясь, смотрела на себя прежнюю, уже догадываясь о смысле этого испытания. И понимая, что её измотанный отряд не выдержит этой схватки. — А мне.       — В одиночку? Против всех? — Лелиана не могла поверить своим ушам. Немногим ранее она высказала воительнице своё беспокойство, но та, словно издеваясь, снова собралась лезть в заведомо проигрышную драку. Кусланд плавно повернула голову, и вертевшееся на остром язычке барда негодование осталось невысказанным, едва голубые глаза встретились с зелёными.       — Вы выбрали меня своим командиром, — серьёзным и уверенным голосом ответила леди-Феникс. — Вверили мне свои жизни, за которые я отвечаю перед собой и Создателем. Из-за моего просчёта вы вступили в бой с драконом и чудом остались живы. И именно я привела вас сюда. Если это было ошибкой, то исправлять её тоже надлежит мне. Если со мной что-то случится — уводи отряд обратно в Редклиф.       И прежде, чем кто-то успел сказать хоть что-то, переступила невидимую черту. Мгновенно возникшая за её спиной стена из серебристого тумана позволяла её отряду наблюдать за ходом сражения, но не вмешиваться в него. В сторону Фелиции шагнула только её копия, остальные двойники, к облегчению девушки, отошли к своей двери, не собираясь мешать поединку.       Видя, что её отражение не спешит нападать, леди-воительница учтиво поклонилась, соблюдая дуэльный этикет, и клон ответила абсолютно идентичным жестом. А затем обе девушки начали схватку, нанося друг другу стремительные и коварные удары, встречаемые оружием соперницы или поражающие лишь воздух. Эхо от звона сталкивающихся друг с другом клинков отражалось от стен и пола, странным образом напоминая музыку, а непрерывно кружащиеся друг напротив друга воительницы словно были своеобразными танцовщицами. Грациозными, завораживающими, смертоносными.       Дух-двойник Кусланд был её отражением не только внешне. Любой удар или попытка вывести из равновесия наталкивались на, казалось, непробиваемую защиту. Проба рассечь полупрозрачной девушке живот — отскок назад. Попытка подсечки — незамедлительный контрудар, вынуждающий не только не довести атаку до конца, но и защищаться самой. Абсолютно безмолвная противница пользовалась тактикой Фелиции, её боевым стилем, и Страж стиснула зубы, понимая, что неподверженный усталости дух измотает её быстрее, чем она всё же сможет нанести единственный смертельный удар.       Начала давать о себе знать и усталость прошедшего дня, и Феникс едва не пропустила удар, нацеленный в её ноги. Она успела отразить атаку в самый последний момент, и тут же полетела на пол, сбитая пинком в грудь. Двойник незамедлительно прыгнула вперёд, но полупрозрачное оружие лишь лязгнуло о каменный пол, поскольку Кусланд успела перекатиться и подняться, пусть и тяжело дыша.       Она ожидала внезапного и коварного удара, который с лёгкостью мог оборвать её жизнь, но копия почему-то медлила. И Фелицию озарило: её вовсе не собирались убивать. Это было лишь попыткой остановить, заставить повернуть назад, потому как в противном случае призрачный двойник действовал бы куда более агрессивнее.       Также, как и её учитель, когда юная Кусланд только-только начинала знакомиться с воинским мастерством. Мужчина, фехтовавший простой деревянной палкой, бил свою ученицу стремительно, коварно, беспощадно, наказывая, казалось, за каждую допущенную ею ошибку. Но никогда не пытался нанести своей воспитаннице серьёзный вред или, тем более, какое-то увечье, хотя с его постоянно меняющимся стилем боя ему ничего не мешало это сделать.       — Благородная и честная дуэль отличается от обычного сражения практически всем, — однажды сказал наставник. — Но одна деталь всегда остаётся неизменной.       — Какая же?       — Ритм, — усмехнулся мужчина. — Ты из благородных, наверняка тебя учили танцам. Так вот дуэль — это тот же танец, только с оружием, иногда прощающий ошибки, в отличие от боя. Но и там ты можешь навязать противнику свой ритм, задать темп сражения, тем самым перехватывая инициативу и стараясь уже не отдать её до победного конца. Как я делаю это с тобой.       Плавно выдохнувшая Фелиция сделала шаг назад, собираясь с мыслями и силами. А затем — снова перешла в атаку, но уже совсем по-другому. Теперь воительница наносила плавные и быстрые режущие удары, позволяя клинкам рассекать воздух практически самостоятельно, не прилагая почти никаких усилий. И незамедлительно отскакивала назад или в сторону, если удар не достигал своей цели. Старалась двигаться так, чтобы её соперница, пытаясь дотянуться до девушки своими атаками, раскрылась или же замешкалась, позволяя Фениксу приблизиться и незамедлительно нанести новый удар.       Теперь уже она владела инициативой, и защита не готового к новой тактике и стилю отражения начала сыпаться. Движения стали более резкими, хаотичными и, наконец, клинки Фелиции пронзили призрачную грудь. Копия неожиданно улыбнулась победившей сопернице, а затем исчезла, позволяя Серому Стражу окончательно перевести дух.       — Второе Испытание позади, — Защитник Урны возник рядом с Кусланд так внезапно, словно всё это время находился рядом с ней, будучи невидимым. — Теперь тебе предстоит пройти последнее, Третье.       — А мои спутники? — блеснула глазами девушка. — Им тоже придётся сражаться?       — Если они того пожелают, — кивнул дух. — Но если нет, то им позволят подойти поближе, чтобы наблюдать за тобой.       Облегчённо выдохнув, Страж прошла в следующий достаточно просторный зал, пусть и меньших размеров, чем арена. И сразу же почувствовала что-то, чего не могла объяснить. Сам воздух в этом пыльном, потускневшем от времени зале был густым, но не удушающим. Возможно, этой почтительной атмосфере способствовала статуя Андрасте, находившаяся на возвышении у противоположной стены. И у ног Пророчицы виднелась небольшая, явно бронзовая урна. Ещё две статуи стояли по правую и левую руку Невесты Создателя, но кого они воплощали — уже было невозможно сказать.       Фелиция замерла, ожидая подвоха. Защитник говорил о Третьем испытании, но если Первое и Второе проявили себя практически сразу же, то последняя преграда на пути к Урне почему-то оставалась тайной. Девушка пошарила взглядом по сторонам, статуям, полу, прислушалась к тишине — не было ни единого намёка на то, что её что-то ожидает.       Стоило ей сделать пару шагов вперёд, как комнату неожиданно разделило на две половины стеной невесть откуда взявшегося пламени. Абсолютно бесшумно горевший огонь был достаточной высоты, чтобы Урна была чётко видна с позиции Кусланд, словно напоминая ей о столь близкой и такой необходимой цели.       Девушка недоверчиво моргнула, равно как и стоявшие за дверью спутники, которых по-прежнему не пускала к командиру очередная туманная преграда. Третьим испытанием был всего лишь огонь? Для неё, которая, не будучи магом, была к нему невосприимчива? Сердце учащённо забилось от волнения: в этом пламени явно что-то было неправильным. Защитник не мог не знать, что доспеху Феникса не страшен огонь — уж если этот дух знал про момент расставания с семьёй, то про комплект он, тем более, был в курсе. И всё равно предложил его хозяйке испытание пламенем?       — Так стоять и будешь, пока вашего Эамона жизнь время отбирает? — раздражённо спросила Морриган. Ведьма явно чувствовала себя неуютно, и, признавая её правоту, Кусланд направилась в сторону огненной стены.       И, сделав всего пару шагов, отскочила назад, пронзительно завизжав от боли. Из-за мгновенно раскалившегося доспеха она чувствовала себя так, словно с неё пытались заживо снять кожу, причём инструментами, которые окунули в кипящее масло.       — Что случилось? — встревоженная Лелиана мгновенно подлетела к призрачной преграде. И, не в силах пройти к командиру, приложила руки к прохладному туману.       — Не знаю… — сдавленным голосом ответила скрючившаяся и пытающаяся отдышаться Фелиция, на глазах которой даже выступили слёзы. — Больно…       Такая реакция Феникса стала для неё полной неожиданностью: доспех, как убедилась девушка, мог поддерживать её или, как это было при расставании с Зевраном, одёргивать от дурных мыслей. Но ни разу до этого момента не причинял ей боль, которая начала плавно отступать. Флемет говорила, что он мог сжечь заживо недостойную, но, если Фелиция уже была его хозяйкой, мог ли Феникс отвергнуть её? Или она сейчас делала что-то неправильное, и этот сигнал брони нужно было воспринимать как крайнюю степень предупреждения?       — Да что с тобой?.. — тихо прошипела воительница, но ответа не последовало. Она повторила вопрос мысленно, но результат был тот же.       Отдышавшись, девушка попробовала подойти к огненной преграде ещё раз, только куда медленнее и почтительнее. Но сразу же отпрянула, едва комплект снова начал греться. Пытаясь не нервничать, леди ещё раз зашарила глазами по залу, выискивая какую-то подсказку. Она явно что-то упускала из виду.       — Сделай шаг назад, — неожиданно окликнул командира Стэн. — Ты на чём-то стоишь.       Фелиция послушно последовала совету. Глазастый коссит оказался прав: прямо под её ногами обнаружилась практически стёршаяся от времени надпись. Опустившаяся на одно колено, рыжая Страж беззвучно зашевелила губами, пытаясь понять смысл данного послания. Но ей удалось разобрать всего три слова: «сбросить оковы» и «очищение». Впрочем, этого хватило, чтобы сделать кое-какие выводы.       Поднявшись, Кусланд сняла перчатку, а затем, протянув руку, осторожно и медленно двинулась в сторону пламени. И стоило пересечь какую-то невидимую человеческим глазам границу, как доспех начал греться. Но голая кожа не чувствовала жара или боли. Совсем.       — Так… — повернувшаяся к своим спутникам Фелиция обратилась к ним срывающимся от волнения голосом. — А ну-ка отвернулись все.       — Чего? — переспросил Алистер, донельзя удивлённый такой неожиданной и странной просьбой.       — Что было непонятного в моей просьбе отвернуться? — раздражённо ответила Кусланд, покрасневшая от осознания того, что ей сейчас предстоит сделать. Ещё и в присутствии членов своего отряда. — Я поняла, как мне попасть на ту сторону. Нечего вам смотреть... на результат «сброса оков».       Теперь покраснел уже Алистер. И торопливо повернулся к девушке спиной, не желая злить и так нервничавшую сестру по Ордену. Тейрин очень хорошо запомнил урок в хижине Флемет, и не хотел его повторять. Стэн отвернулся практически сразу же после первой просьбы, Лелиана в нерешительности закусила губу, но всё же уважила приказ-просьбу своей симпатии. Лицом к Фелиции осталась стоять лишь колдунья, равнодушно смотревшая на командира.       — Морриган, к тебе моя просьба тоже относится.       — Ты вправду думаешь, что интерес к тебе во мне сверкает? — закатила глаза ведьма. — К тому же обе знаем мы, кто по тебе вздыхает.       — Вот и проследи, чтоб не подглядывали! — резко ответила пунцовая воительница. Фыркнув, дочь Флемет показательно медленно выполнила просьбу. Убедившись, что её спутники стоят к ней спинами, Фелиция развернулась лицом к пламени и, собравшись с духом, начала снимать с себя броню и одежду.       Она была настолько поглощена своим занятием, что совершенно не замечала, как люди украдкой вновь повернулись в её сторону. Проигнорировал занятие командира только Стэн: косситу было совершенно всё равно на тело молодой человеческой девушки.       — Что, сзади вид её тебя так впечатляет? — усмехнулась Морриган, пусть и тише обычного. Алистер только заскрежетал зубами от злости, догадываясь, что ведьма опять его провоцирует.       — А с чего ты думаешь, что я смотрю на неё? — огрызнулся в ответ Страж. — Я переживаю, чтобы с ней ничего не случилось.       — При этом обнажённым женским телом не прельщаясь? — продолжала глумиться ведьма. Тейрин сжал кулаки, пытаясь держать себя в руках.       — Говорите тише!.. — взмолилась Лелиана. — Она же услышит…       — И повернётся к нам, чего сейчас желаешь, — усмехнулась колдунья. Вспыхнувшая от возмущения бард не ответила, да и стоило ли? Потому что она, будучи честной перед собой, была действительно не прочь посмотреть на раздевшуюся Фелицию. Особенно теперь, когда они обе поняли, что действительно нравятся друг другу.       Объект пристального внимания своего отряда стиснула зубы изо всех сил, сдерживая себя от порыва описать во всех красках и подробностях всё, что она сделает за неуёмное любопытство. Да, они переживали за неё, но неужели вот просто совершенно необходимо пялиться на её задницу в такой ответственный и волнительный для самой девушки момент?! Ей и так было весьма неуютно из-за того, что надо было раздеться догола в святом месте, а затем шагнуть в огонь, надеясь, что пламя не причинит вреда.       Вздохнув, Фелиция медленно, на негнущихся ногах направилась к огненной преграде, и спутники разом замолчали, наблюдая за предводительницей. Она не чувствовала боли или жара, более того, оказавшись совершенно рядом с огнём, не ощущала какого-либо дискомфорта. Это было… странным, необычным, неправильным. Но именно в это пламя она должна была войти для завершения последнего испытания, пройти к Урне, чтобы взять щепоть праха и вылечить эрла Эамона, поддержка которого будет очень необходима для управления армией, призванной остановить Мор. И свержения предателя-Логейна.       Она должна это сделать. И пусть у неё всё получится.       С этими мыслями зажмурившаяся и собравшая в кулак остатки решимости леди-воительница шагнула прямиком в огонь.       Царившая перед глазами тьма неожиданно взорвалась яркой вспышкой белого света, и поднявшая веки Фелиция замерла, поражённая открывшаяся ей зрелищем. Она стояла в здании, напоминавшем величественную церковь Киркволла, запомнившуюся даже после одного-единственного визита, казалось, навсегда. Только в этом помещении господствовали алый и золотые цвета, в своём переплетении создававшие невиданные и завораживающие узоры. Но куда большее внимание привлекали пять белоснежных фигур, стоявших за небольшими алтарями, расположенных полукругом перед самой Фелицией. И на каждом алтаре, помеченном своим знаком, лежала часть её доспеха Феникса.       — Вы?.. — только и смогла вымолвить поражённая открывшимся ей зрелищем и внезапной догадкой девушка. — Вы и есть Феникс?..       — Нет, — фигуры ответили одновременно, словно являлись единым целым. Их голоса напомнили леди о той самой музыке, которую она порой слышала от своего доспеха. Словно подтверждая её догадку, мелодия вновь зазвучала в воздухе, негромкая, успокаивающая. — Феникс — это ты. Мы — те, кто создали комплект и объединили его в единое целое.       — Но почему вы решили поговорить со мной об этом сейчас? — вопросы посыпались из взволнованной девушки как из рога изобилия. — Кто вы на самом деле такие? Это вы помогли мне в битве с драконом? И, самое главное: почему вы выбрали меня своей Хозяйкой?       — Потому что пришло время, — первым заговорил дух, стоявший за алтарём с нагрудником. — Здесь, в Святом месте, когда твоя душа наиболее открыта, мы можем хотя бы немного и ненадолго ослабить связывающие нас в единое целое узы. Потому что именно здесь питающие нас Свет и Пламя Создателя наиболее сильны.       Кусланд мигом вспомнила страшную ночь в Редклифе. Состояние своего доспеха после ночной схватки с живыми мертвецами. И каким чистым он оказался солнечным утром, когда воительница проснулась и озадачилась, кто мог его почистить.       — Поэтому я неуязвима к огню, — озвучила догадку Фелиция. — Вы питаетесь им, восстанавливая своё творение, свои силы. И то же самое происходит с солнечным светом.       — Мы — духи Чести, Целеустремлённости, Доблести, Долга и Веры, — заговорил другой дух, владелец кинжалов. Причём в голосе этого духа было больше женских нот или леди это просто показалось. — Каждый из нас в далёкие по твоим меркам времена создавал из звёздного металла свою часть комплекта. Потому что так повелел нам Создатель. Я, Мадурай, создала твои парные кинжалы: Миги и Хидари, Рассвет и Закат. Вазарин — сапоги, Зенурик — перчатки, Унайру — нагрудник, а Нарамон — поножи.*       — Это очень необычные имена… — моргнула Фелиция. — Что они означают? И разве у духов могут быть имена?       — Мы и есть воплощение ваших чувств и стремлений, — ответил Унайру. — И вы же можете дать нам имена, если вам так удобнее. Наши имена означают дисциплины, которым когда-то учили великих воинов и воительниц прошлого.       — И какова твоя?       — Делать всё возможное, чтобы Превзойти противника, выдержать любую агрессию, не отступая. Верить, что если противник проиграет тебе в выносливости, бой закончится, так толком и не начавшись. Поэтому я и являюсь создателем твоего нагрудника — он воплощает мою дисциплину.       Девушка медленно кивнула, обдумывая сказанное. Теперь, несмотря на неизвестные имена, ей стало более понятна разумность доспеха, его порой проявляемая реакция на её мысли и чувства. И она начала догадываться, почему они признали её своей Владелицей и Хозяйкой.       — Вы выбрали меня, потому что считаете, что я воплощаю в себе ваши дисциплины? — задала вопрос Фелиция. Ответом был синхронный кивок всей пятёрки создателей, и девушка немало растерялась. — Но я ведь просто человек, мне свойственно оступаться и совершать ошибки…       — Именно поэтому мы и выбрали тебя, — заговорил Нарамон. — Настоящее Понимание противника даёт воину величайшее преимущество. Ты понимаешь, что ты, отмеченная Создателем, несовершенна, что ещё многому нужно учиться, совершая при этом неизбежные ошибки, открывающие путь к новым познаниям.       — Отмеченная Создателем? — ошалела хозяйка комплекта. — Как это понимать? Я уже и так Серый Страж, которая должна остановить Мор…       — И этого пока что для тебя будет достаточно, — теперь в беседу вступил Вазарин. — То, что человек отмечен Создателем, вовсе не означает, что он избран для чего-то. Это означает, что у него есть потенциал, но его реализация зависит лишь от самого человека. Ты хотела оставить в мире свой след, сделать его чище и лучше, твоя просьба была услышана: отныне ты — Серый Страж, которая должна победить Архидемона.       — При этом заплатив дорогую цену, — хмыкнула Фелиция. — А какова ваша роль в этой битве? Просто... помочь мне?       — На данном этапе — да, — настала очередь отвечать молчавшему до этого Зенурику. — Со временем ты поймёшь, что мы создавали комплект не только для борьбы с Мором. Есть и более страшные и тёмные угрозы, но знать о них ты пока что не готова, потому что там нужны силы и понимание, намного превосходящие человеческие. До битвы с Архидемоном не беспокойся об этом, а уже после неё ты поймёшь и решишь: готова ли ты вступить на дорогу, с которой уже нельзя будет сойти до самого конца, или же попрощаешься с нами навсегда.       Закрывшая глаза девушка молчала, обдумывая сказанное. Всё оказалось намного сложнее и глубже, чем она думала изначально. Но, быть может, её незнание было и к лучшему, ведь тяжело сосредоточиться на основной цели, зная, что есть ещё очень много зависящих и не очень от тебя и твоих действий моментов. Пока что стоило действительно сосредоточиться на своей основной задаче, в выполнении которой помощь пятёрки духов будет весьма хорошим подспорьем. А уже потом она решит, что делать дальше.       Тем временем прямо на глазах у изумлённых членов отряда доспех Феникса рассыпался в ало-золотую пыль, которую затягивало в себя медленно закружившееся вокруг рыжеволосой девы пламя. Стоявшая в огне Фелиция не открывала глаз и, казалось, совсем не замечала происходивших вокруг неё изменений. Но едва Алистер открыл рот, чтобы окликнуть соратницу, как комплект Феникса начал вновь материализовываться на её теле. Абсолютно целый, сияющий, словно только что выкованный заново, он подчёркивал всю стать и силу своей хозяйки, которая, наконец, открыла глаза и начала медленно подниматься к Урне, понимая, что последнее Испытание пройдено.       Фелиция печально взглянула на почти стёртые временем черты лица статуи Андрасте. А затем — опустилась на одно колено. Пусть ей теперь позволялось взять щепоть праха Пророчицы, всё же было важно сделать ещё одно: произнести слова, которые, казалось, сами вертелись на языке. Словно их требовала сказать сама душа, и молодая Страж последовала этому стремлению, чувствуя, что поступает правильно.       — О, Создатель, услышь мой плач: Направь меня сквозь чернейшие ночи. Закали моё сердце от искушений зла. Даруй мне отдых в теплейших домах. О, Творец, узри меня, коленопреклонённую: Ибо иду я лишь там, где Ты велишь мне. Стою лишь там, где Ты даровал благословение. Пою лишь теми словами, что Ты вложил в мои уста. Мой Создатель, узнай моё сердце: Забери у меня жизнь из печалей. Возвысь меня над миром боли. Рассуди, достойна ли я Твоей бесконечной гордости. Мой Творец, суди меня, как я есть: Даруй мне Твою благосклонность. Коснись меня огнём, который очистит меня. Скажи, что я песнями заслужила Твоё одобрение. О, Создатель, услышь мой плач: Усади меня в смерти на Твой стороне. Сделай меня единой с Твоей славой. И позволь миру вновь увидеть Твою благосклонность. Ибо Ты — огонь в сердце мира, И лишь Ты даруешь покой.**       Опустившаяся на одно колено Лелиана почтительным шёпотом повторяла слова молитвы, Алистер почтительно склонил голову. Наконец, повернувшийся в сторону командира Стэн молчал, наблюдая за молившейся девушкой и думая о чём-то своём. Даже у скептически-презрительно относившейся к Церкви Морриган впервые не было слов или желания что-то говорить. Потому что это было… неправильным и недостойным. А леди-Феникс, тем временем, закончив молитву, коснулась рукой серовато-коричневого праха, ссыпая его в висящий на поясе мешочек.       Их цель была выполнена. Осталось всего лишь вернуться к больному эрлу.