Ты меня бесишь! Параллельная история

Устроить вечернюю вылазку по просторам Энканто Маноло показалось не такой уж и плохой идеей. Энканто — довольно живописное место. Высокие могучие горы возвышались кольцом на всей территории, цветастая растительность, аккуратные дома и постройки, также украшенные растениями, которые создавали небывалый декор, чистая плитка бежево-коричневого цвета, выстилающая дорожки. Вечером, собственно как и в дневное время, Энканто оживлен: кто-то продолжал работать, а кто-то и вовсе присел на скамье отдохнуть после тяжелого трудового дня, наслаждаясь вечерней прохладой, смиренным пением цикад и сверканием маленьких огоньков, которые создавали светлячки. Чем дольше смотрел на эту, пусть и житейскую, но довольно невообразимую природную красоту Энканто, тем сильнее Маноло подтверждал тот факт, что в городе подобного нет. Пустые и объятые полумраком улицы города не шли в сравнение с прекрасно освещенными, украшенными цветами и оживленными людьми улочками этого места. Когда ходишь по подобным местам, возникает ощущение некоего уюта, а на душе становится тепло и спокойно. Примерно тоже самое сейчас испытывал и Гонзалес. К тому же «приятным бонусом» прогулки был Камило, который с энтузиазмом и чистым рвением познакомить гостя поближе с Энканто, чуть ли не без умолку ведал Маноло обо всех закоулках, рассказывал про каждого жителя, кто и чем занимается, как именно его семья помогает их общине. Все время Гонзалес слушал парня с интересом, внимал каждому слову, порой даже отшучивался по тому или иному поводу. Зная свое отношение к ровесникам, Маноло даже удивляло то, что с Камило он быстро нашел общий язык: юноша был общительным, активным, ярким. Даже когда Маноло подолгу молчал, он старался вывести его на разговор, посмеяться вместе или подурачиться. После нескольких часов прогулки двое парней решили все-таки присесть передохнуть. Потянувшись, Маноло озвучил свой вердикт: — Даа. Все же Энканто неплохое место. Хэх. Зря я раньше не пошел с Сильвией, когда она предлагала. — А почему раньше отказывался? — Мадригаль изогнул бровь, недоумевая причину, по которой парень отказывал сестре в вылазке. Сам же он за весь вечер разговорился до такой степени, что голос отдавал хрипотой. — Ну… — юноша почесал затылок, не зная, как правильно выразиться, — Просто я не любитель спонтанных решений, а уж тем более спонтанно их принимать. Да и в городе я никуда кроме набережной не выходу. Я больше домосед. — Поближе к еде что ли? — чуть ухмыльнулся Камило, пытаясь перевести разговор с жанра «драма» на «юмор». И ему это удалось: Маноло чуть прыснул со смеху. — Можно и так сказать. Хотя уличная еда тоже ничего. Их светскую беседу прервал женский голос: — Камило! Помоги пожалуйста с Андресом! Я не могу его успокоить. За спинами юношей показалась женщина не старше 30 лет с двухлетним ребенком на руках, который не переставал кричать и извиваться в объятиях матери. Камило намеревался было встать, но развернулся к парню, сказав «Извини, я сейчас», а уже после подошел к женщине и взял ребенка на руки. Женщина, облегченно выдохнув, прилегла на лавочку неподалеку. На руках Мадригаль ребенок тут же успокоился и на веселой ноте стал верещать что-то на своем. Маноло был необычайно удивлен смене настроения этой крохи. Решив не держать вопрос при себе, он спросил: — Почему у тебя на руках он быстро успокоился? — Кто знает? — пожал плечами Камило, в воздухе чуть подкинул кроху, поймал и сел обратно на место, — Может из-за того, что я веселый и обаятельный? — и поиграл бровями. — Не мели чепухи. — А как тогда ты бы объяснил? Маноло чуть помедлил, пристально осматривая ребенка, потом все же ответил: — Никак. На ум ничего не приходит. Хотя нет, есть мысль. Может ты просто с ними ладить умеешь? — Возможно. Видимо норовился, когда Антонио был маленьким. У тебя есть младшие братья или сестры? — Нет. Из всей родни я самый младший, — /нахмурился/ — и порой это приносит дискомфорт. Да и дети меня не особо любят. Они боятся. Маноло настолько пристально смотрел на ребенка, что тот под натиском такого взгляда начал прятаться за пончо Камило и плакать. Гонзалес тут же поник и отвел взгляд, направив его на брусчатку. — Я же сказал, они меня боятся. Улыбка исчезла с лица Мадригаль. Вид испуганного ребенка и пригрустившего друга навевали тоску. Он, конечно, знает выход из ситуации, но не знает, как на него отреагирует парень. Камило решил начать с сути: — Знаешь, малютка Андрес очень любит музыку, особенно песни. Я ему часто что-нибудь да напеваю. Может тебе тоже попробовать? Маноло краем глаза посмотрел на парня, недоумевая, то ли он так шутит, то ли говорит серьезно. Прогуливаясь по набережной, он частенько мог встретить детишек, которые строили башни из песка, и стоило ему просто пройти мимо них, чуть приветливо улыбнувшись, они тут же бросались со всех ног домой. И это он был в человеческом обличии, что уже говорить про звериный. Но идея оказалась неплохой. Все-таки он решил попробовать. Маноло глазами стал осматривать округу и заметил в одной из узких улочек «музыкальный уголок», где были выставлены различные барабаны, гармошки и несколько гитар. Он подошел к уголку, взял (предварительно попросив разрешения) одну из гитар и вернулся на место. Камило понравился такой расклад дел и с огоньком в глазах стал наблюдать за дальнейшими действиями парня. Маноло поудобнее взял гитару, положив пальцы на струны, тяжко выдохнул и тут же из-под его пальцев полилась спокойная мелодия, которая понемногу набирала то быстрый темп, то снова медленный. Пару таких аккордов спустя юноша прикрыл глаза и пропел: Кажется так близко, Но пока так далеко. Звезд достигая, Но не удерживая во мне огня. Куда бы я ни шел, Я пытался найти, Но путь так далек и широк, С пустыми руками пытаясь найти. Голос юноши был мелодичным, звонким, словно колокольчик, и настолько прекрасным, что его пение собрались послушать даже те, кто стоял неподалеку от них. Песня парня, хоть и нарушала привычную житейскую тишь Энканто, но как дополняла своим звучанием атмосферу вечера, делая ее более спокойной и размеренной. Собравшиеся послушать мелодию жители даже затаили дыхание. Сидящий рядом Камило настолько зачарованно слушал песню, что никого не замечал вокруг себя. Центром его внимания теперь был юноша, чей голос казался чем-то из ряда вон выходящим. Настолько прекрасного пения он ещё никогда не слышал. Ни одна мелодия на его памяти так не околдовывала, не цепляла, не заставляла затаить дыхание и смотреть, ни разу не сомкнув глаза. Не отрывая взгляд от парня, он буквально чувствовал как с каждым словом из мелодии бегал по телу табун мурашек, а шея и щеки предательски горели. «Прекрасен…» — пронеслось в голове юноши, правда он сам не знал: прекрасен голос или сам Маноло… Когда чарующего голоса больше не было слышно, а мелодия гитары постепенно угасла, Маноло все же открыл глаза. Стоило ему это сделать, как за спиной послышался возглас комплиментов и интенсивные хлопки в ладони, отчего он даже вздрогнул от неожиданности. «Стыд то какой!» — единственное, о чем он сейчас думал, и именно эта мысль заставляла приливать кровь к щекам. Он нервно сжимал пальцами гитару, чуть повернул голову к Камило и спросил: — Так пойдет? Что за… Взглянув на парня, Маноло сильно поразило то, что сейчас увидел: Камило теперь сидел почти вплотную к нему, не отрывая взгляд карих глаз с оттенком зеленого от темно-синих, с чуть открытыми губами и, главное, красный как помидор. Румянец, помимо щек, покрывал даже шею. «Такого» Камило он ещё не видел. Гонзалес хотел было отвести взгляд, но что-то сдерживало его от этой мысли, в голове стараясь запомнить этот образ. Внутри бушевал ураган эмоций: смущение, стыд, любопытство, неловкость, интерес. Неизвестно почему, но на пару с этим возникало желание поддаться вперед и… «Что за… Что… Как…». — Камило?.. Чуть шепотом произнес Маноло, не решаясь выйти из транса и оторвать взгляд от этого лица и чарующих глаз. Так продолжалось до того момента, пока светло-серое пончо на нем не стало что-то стаскивать вниз. Опустив взгляд, он заметил ребенка, который всячески вырывался из хватки Камило и маленькой ручкой тянул ткань на себя. Камило, прийдя в себя, с силой тряхнул головой, посмотрел на Андреса, глупо улыбнулся и быстро передал ребенка на руки парня, вываливая из его рук гитару прямо на каменную плитку. — В-Вот видишь! Получилось! Он тебя больше не боится! — и отвел взгляд в сторону. Маноло, переключившись, посмотрел на счастливое лицо ребенка и чуть посмеялся. — Ну да. Получилось. Хаха. Маленький такой. — Гонзалес с охотой стал тискать ребенка, да так, что тот изрядно заливался хохотом. Камило, краем глаза посмотрев на эту картину, снова отвел взгляд в сторону, при этом прикрыв ладонью рот. «Какой же я дурак. Что я вообще творю?!» — подумал парень, в своей голове вспоминая образ юноши с гитарой, ее мелодию и голос, который ей сопутствовал, и заливался краской еще пуще. — Эй, ты чего? — спросил Маноло, не переставая тискать ребенка и смеяться в такт с ним. Ответа не последовало. Через мгновение за спиной вновь послышался женский голос. — Спасибо ребята, что посидели с ним. — женщина забрала своего ребенка с рук парня и продолжила, — Я слушала твою песню. У тебя такой голос красивый! Никогда подобного не слышала. — Вы так думаете? — стеснительно почесал затылок Маноло, после поднялся с места, потрепал маленького Андреса по голове, — Ну мы пойдем, уже поздно. — Конечно. Buenas noches, мальчики. — Buenas noches, синьора. Камило, пошли! — Маноло схватил оцепеневшего парня за кисть и стремительно ушел с ним в сторону виллы Мадригаль. За всю дорогу обратно они не проронили ни слова. Даже не смотрели друг на друга. Обоим было ужасно стыдно: Маноло за песню, а Камило за свою реакцию. Но, как бы сильно не упирался, он честно себе признавал, что голос и впрямь был хорош. Более или менее успокоив бурю в душе и скрыв румянец (хотя бы большую его часть), Камило проговорил: — Ты очень хорошо поешь. Мне понравилось. Маноло, взглянув на парня, покраснел еще больше и быстро отвел взгляд, проговорив несвязное: — Ой, да ладно. Ничего такого. Ха-ха. Песня как песня. Да и на гитаре я только ее и могу играть. Ха-ха. Гитара… Гитара! Я забыл отдать гитару! — и мигом сорвался с места обратно на площадь. Убежать ему помешала рука, которая удерживала его кисть. — Не переживай, ее подобрали. — Камило посмотрел в глаза парня, — Краем глаза увидел, когда ты меня тащил. — Хах. Да? Ну и хорошо. — Гонзалес нервно усмехнулся и резким движением вырвал руку из чужой хватки. — Н-ну пошли уже! А то слишком поздно. Я же у тебя ночую, верно? Мадригаль лишь кивнул и продолжил идти вперед, ведя за собой гостя. Войдя в комнату Камило, Маноло удивился тому, что из себя представляла ее обстановка: стены были в полоску из белых, желтых и коричневых линий, как его пончо, в дальнем углу виднелся деревянный шкаф, неподалеку, где-то посередине, была очень большая кровать, а остальную часть помещения занимали многочисленные зеркала. Проходя мимо каждого, облик Камило отражался в них иной: одном зеркале его отражение принимало облик его матери, другом — отца, третьим — одной из его кузин, и так далее. Гонзалес это явление не то чтобы поражало, он в какой-то степени был в ужасе. Хотя облик самого юноши оставался неизменным. Пока парень был в своей прострации, Камило достал из шкафа еще одну подушку с одеялом, чуть помял в руках, не решаясь сказать хоть что-то. Но выбора не было. Придется все-таки сказать. С заминкой в голосе он произнес: — Ну… Эм… Дополнительной кровати у меня нет… А гостевых комнат тем более… Поэтому… Спать будем… На одной. — последние слова он сказал очень тихо, однако в пустой комнате это прекрасно было слышно. Маноло некоторое время переваривал в голове произнесенные слова, потом, после осознания, покраснел еще пуще и чуть ли не взревел: — Ну уж нееет! Знаешь что, я лучше на крыше посплю! Сказал он это, не подумав. В его семье было нормой то, что Маноло в полуоблике гиены нередко поднимался на черепичную крышу и там мог спать часами. Однако для Мадригаль это было во-первых неожиданным заявлением, а во-вторых оно звучало как оскорбление. Вскипая от всей этой ситуации, Камило бросил комплект из подушки и одеяла на кровать и на высоких тонах выдал: — Знаешь ли, во-первых я не могу выгнать гостя на улицу ночевать, а во-вторых… Что тут такого?! Я же не кусаюсь! «Зато я кусаюсь!» — негодовал в мыслях Гонзалес. Маноло имел дурацкую ужасную привычку покусывать что-то во сне. Из-за этой причуды именно ему, раз в неделю, дают новую наволочку для подушки, а старую выкидывают, ибо какая-то часть от нее всегда была разгрызанной в клочья. Плохой оборот всегда принимали случаи, когда юноше снился «быстрый сон» и, под натиском подобного сна, страдала от зубов даже подушка. Но не мог же он подобное сказать новоиспеченному другу, поэтому уклонялся Гонзалес как мог: — И все же я на улицу! — хотел он было выйти за дверь и скрыться… Но этого не случилось. Две сильные руки кольцом обхватили талию юноши, подняли над полом и потащили в сторону кровати. — Не выдумывай и ложись спать! Кровать большая, на разных концах спать будем! — чуть ли не кричал Камило, пытаясь удержать на весу вырывающегося парня. Добравшись до кровати, Мадригаль кинул юношу на один конец и, пока тот не опомнился, сверху накинул одеялом. После сам лег на противоположный конец и зарылся с головой в свое личновыделенное одеяло. — Что за?!.. — видя, что их с Камило разделяет метр с лишним, Маноло чуть успокоился и с неохотой свернулся клубочком, при этом отодвинулся настолько, что чуть ли не сползал с конца матраца. Прикусив губу, он произнес, — Спокойной ночи. — Спокойной… — еле слышно ответил Камило, не высовывая голову из-под одеяла. Все его лицо пылало, от чего становилось невыносимо жарко. И все-таки он принял непоколебимое решение не высовываться вплоть до самого утра. Пока парень не мог уснуть. В голове он прокручивал все сегодняшние события: как он врезался в Маноло, как сидел с ним на кухне, как они вдвоем прогуливались по Энканто, как он пел и играл на гитаре… Он не мог перестать думать о его голосе. Разве можно так прекрасно петь? Думая об этом, он невольно отмечал, как бешено стучит собственное сердце в предвкушении того, что когда-нибудь он услышит это пение снова. — Я говорил не о песне… — шепотом сказал Мадригаль, но едва кто-то, кроме него самого, это услышал.