Омежьи грёзы романтичного верзилы, или счастья желают все

Где-то далеко-далеко, во владениях фон Флипперов

— Ебучий опохмел! — прокряхтел миловидный парнишка, открывая глаза, и, с трудом обернувшись, встретился взглядом с вылупившимся на него черноволосым альфой. — Как же так?! Ты-ты ведь пах иначе! Мы же были истинными! Что случилось?! — испуганно тыкал пальцем мужчина в того, кто должен был быть Тилианом, но больше им не был. — Ой, достал! Итак башка ломится, ещё и ты орёшь! Захлопнись, бл... СТОП! — заорал парень, прервавшись на полуслове. — НУ-КА БЫСТРО ВЫТАЩИЛ СВОЮ ЕЛДУ ИЗ МОЕЙ ЖОПЫ! Я ТЕ ЩАС ВТАЩУ!       Альфа в мгновенье ока отскочил от своего, как он думал ранее, жениха и подпёр стену, прикрывшись ниже пояса ладонями: — Ты не Тилиан! — убеждённо закивал представитель сильного пола, наблюдая за тем, как его недавний любовник поднимается, агрессивно хрустнув шеей, разминает кулаки, надвигаясь на него и, невзирая на хрупкое тело, наводит настоящий ужас всем своим видом. От одного взгляда можно было опростаться, что и захотелось сделать сию же минуту, поэтому альфа быстро выскочил в дверь уборной, закрыв её, и закричал оттуда: — Нет, не убивай меня! Ты не можешь так поступить с будущим отцом своего ребёнка! — Какого, мать твою, ребёнка! Ты у меня, сука, землю жрать будешь! — навалился омега на дверь, пытаясь её вынести. — Такого ребёнка! Ты беременный! — Раз беременный — значит сам воспитаю! Без сопливых! Допился, сука! — выплюнул парень, осознав всю бесполезность своих действий, напоследок ещё раз пнув несчастную дверь, и сел возле неё, прижавшись спиной. — Не, надо бросать пить... — проговорил он еле слышно, а потом гаркнул: — Тебя как звать, уёбище?! — Т-трэвис, — промямлили из-за двери. — А я Толян, — представился блондинчик. — Знаешь что, Трэвис? Слишком ты борзый, раз нормальных пацанов чпокаешь, пока они в отключке валяются. Может, ты, конечно, тоже не в себе был, но мне как-то пох. Только выйди оттудова, башню снесу, как пить дать — заслужил. Так что не обессудь.       Но Толян ещё не знал, куда он попал, что больше не был самим собой и что всё теперь у него кардинально изменится, ведь он больше не был двухметровым верзилой, бывшим военным, способным обезвредить противника на раз-два. Отныне он пребывал в другом теле — в теле сладкого омеги, в утробе которого уже начала развиваться новая жизнь.