Исправить тебя

      — Ханьгуан-цзюнь?       — Входи.       Вэй Усянь мягко прикрывает за собой дверь, подходит, и, оставив поднос с едой на краю столика, смиренно замирает поблизости опустив взгляд в пол.       В комнате по-прежнему тихо, слышен лишь мягкий шелест бумаги от прикосновений кисти. Так проходит несколько минут, но дальнейших указаний не следует, как и разрешения уйти. Поэтому Вэй Усянь послушно стоит в той же позе, не смея ни пошевелиться, ни напомнить о себе. Лучше бы о нём вообще никогда не вспомнили, но это, к сожалению, невозможно. Несмотря на то, что человек за столом явно занят своими делами, и на то, что Вэй Усянь стоит неподвижно и не издает ни звука, о его присутствии вовсе не забыли. Его просто вынуждают ждать. Не то чтобы это делалось прям намеренно, дабы поиздеваться. Скорее это было знаком небрежности, безразличия. Человек за столом знает, что Вэй Усянь будет ждать столько, сколько потребуется, поэтому совсем не торопится. Хотя, возможно, и доля издевки тут есть тоже. По крайней мере порой это ощущается именно так.       Если бы его планировали просто отпустить, это сделали бы сразу. Иногда, когда этот человек действительно был очень занят или утомлен, так и случалось. И Вэй Усянь каждый раз надеялся на подобный исход событий. Но такое происходило весьма редко.       Необходимость ждать заставляет Вэй Усяня нервничать, потому что даёт время подумать о том, что может последовать дальше, не имея при этом возможности этого избежать. Прокручивать в голове различные варианты и понимать, что всё равно не сможет предвидеть всё. Этот человек зачастую умудрялся удивить его чем-нибудь новеньким. И ему оставалось лишь терпеть, чувствуя как надежда отделаться сегодня малой кровью тает с каждой минутой.       Тихий скрип влажной кисти о бумагу наконец утихает.       — Убери.       Вэй Усянь поспешно собирает со стола все письменные принадлежности и убирает бумаги на книжную полку. Вернувшись, аккуратно раскладывает принесенные ранее тарелки с едой на столике и протягивает палочки, немного отвернувшись и всё так же не поднимая глаз.       Белый рукав появляется в поле зрения, изящные пальцы тянутся к нему, но вместо того, чтобы взять палочки, цепляются за его запястье и тянут вниз, усаживая сбоку от себя. Вэй Усянь несдержанно морщится и выдыхает, но послушно садится, пытаясь принять наименее дискомфортную в этом положении позу.       — Корми сам.       Вот сейчас над ним и правда издеваются. Подавив раздраженный вздох, Вэй Усянь перехватывает палочки поудобнее в правой руке, берет ими случайное лакомство и подносит ко рту своего мучителя. Глаз выше полноватых, красиво очерченных губ не поднимает. «Мучитель» ест медленно, тщательно и долго пережевывая каждый кусочек. А Вэй Усянь терпеливо ждёт, не отрывая взгляда от этих губ, чтобы поднести ко рту очередное лакомство, как только он закончит с предыдущим. Человек кушает степенно и аккуратно. В его действиях нет поддразнивания или нарочитой неспешности, дабы подольше его помучить: он действительно всегда так ест. Но эффект вызывает именно такой. И Вэй Усянь тщательно сдерживает растущее раздражение.       Для того, чтобы дотягиваться и до еды и до чужого рта, при этом не садясь хозяину этого самого рта на колени, приходится сильно наклоняться над столом. Спина и руки уже начинают затекать из-за необходимости находиться в этом полусогнутом состоянии так долго. Об усталости в ногах и пониже спины и говорить не стоит. Когда, поднеся очередной кусочек к чужим губам, у него в последний момент от напряжения в руке выскальзывает из палочек пища, мазнув при падении по чужому подбородку, Вэй Усянь испуганно вздрагивает. Он извиняется и торопливо тянется с чистой тряпицей, чтобы вытереть, но его руку ловят и слегка сжимают запястье.       — Ртом.       Вэй Усянь длинно и зло выдыхает сжав зубы, но подчиняется. Собирает губами жирные капли с чужого подбородка, облизывается, повторяет.       — Тщательнее.       Вэй Усянь понимает, что тот имеет в виду и послушно проводит пару раз языком по тому же месту, потом протирает насухо тряпицей и отстраняется. Остаток трапезы проходит без происшествий. Только в конце ему приходится тем же способом протирать чужие сомкнутые губы.       Что же, его мучитель нашел сегодня ещё один способ его унизить.