«Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигрима,
И, не смыкая утомленных глаз,
Я вижу тьму, что и слепому зрима.
Усердным взором сердца и ума
Во тьме тебя ищу, лишенный зренья.
И кажется великолепной тьма,
Когда в нее ты входишь светлой тенью.
Мне от любви покоя не найти.
…И днем и ночью — я всегда в пути.»
Последних строчек Ушик так и не дождался. Он прекрасно знал, о чём стихотворение и как оно завершается. Тихо встав, он покинул помещение под грустный взгляд выступающего. Через час он прислал Тэхёну односложное сообщение с извинениями и сказал, что ему нужно уехать на время в другой город. С тех пор они больше не виделись. Ким снова замкнулся в себе. Каждый день думал о том, почему всё так вышло, в каком месте повернул не туда, в какой момент всё испортил, но глубоко внутри понимал, что Ушик давно знал о чувствах младшего. Их невозможно было не заметить, но, видимо, взаимны они не были. Намджун, видевший состояние брата, всячески пытался помочь, но Тэхён на контакт не шёл, боялся поделиться тем, что, кажется, влюбился в парня; не знал, какая реакция последует от членов его новой семьи. Что, если они его выгонят? Что, если отправят в психушку? Тэхён читал о гомофобии, видел неоднократно в фильмах, слышал от знакомых и прохожих на улицах неприятные слова в адрес людей нетрадиционной ориентации. Он размышлял: «Почему люди так себя ведут по отношению к близким? Тем более почему так относятся к незнакомым людям? Почему кого-то вообще волнует чужая любовь, чужие поцелуи и чужой секс?». Однажды старший увидел в истории браузера гей-порно, сложил два плюс два и решил поговорить с Тэхёном. — Я знаю, ты запутался. Сначала смерть родителей тебя разбила. Ты ведь себя собирал заново, по крупицам, когда начал ходить в литературный кружок. Ты был на седьмом небе от счастья, начав общаться со своим Ушиком. Теперь же я по вечерам слышу, как ты плачешь. Он обидел тебя? Отверг, не принял? Или же ты сам себя не принимаешь? Позволь мне помочь тебе понять себя, — Намджун медленно подходит к парню ближе, стягивая с себя футболку. — Ты можешь посмотреть на меня, на моё тело, можешь потрогать. Я могу поцеловать тебя, чтобы ты понял, нравится тебе это или нет. Может, у тебя просто травма не прошла… Я сделаю всё, что угодно, лишь бы тебе больше не было больно, Тэхён. Тэхён в недоумении пялился на брата с широко раскрытыми от шока глазами, пока Намджун продолжал сокращать между ними расстояние. — Остановись, прошу, — Тэхён выставил руку вперед и зажмурил глаза от страха и смущения. — Мне кажется, травму я получил только что. Я сто процентов не люблю парней, — младший продолжал держать глаза закрытыми, но открыл их, едва услышав смех Джуна. — Я рад, что мне не пришлось ничего делать. Но ты должен знать, я не боюсь, что ты окажешься геем, мне нет до этого дела. Я просто действительно готов на всё, чтобы помочь тебе, — он подарил ему искреннюю улыбку и тепло в глазах. Это был максимально странный шаг со стороны Джуна, даже стыдно рассказать кому-то об этом, но Тэхён понял истинное значение этого поступка: Намджун готов пойти на риски для самого себя, готов сделать что-то себе во вред, если будет знать, что это может помочь. С этого момента Тэхён по неведомой причине перестал интересоваться гей-порно. Возможно, потому, что образ брата всегда теперь всплывал перед глазами. Возможно, просто обманывал самого себя, не желая повторения прошлой ошибки. А ещё он удалил номер Чхве. И переписку с ним, и общие фотографии. Он остался лишь в воспоминаниях. И в тех — ненадолго. Тэхён, не взирая на боль, собирался вырвать их с корнем. Конечно, чувства не прошли бесследно. Он иногда всё же вспоминал о нём, но очень редко с теплотой. В основном Тэхёна разрывало от обиды и злости, поэтому каждое упоминание однополых отношений отдавалось болью в его груди. Больно от того, как с ним поступили. Больно от того, как был глуп и наивен.***
Брюнет просыпается в отвратительном состоянии. Головная боль до конца не прошла, но, по сравнению со вчерашними мучениями, казалась незначительной. Сколько сейчас вообще времени? За окном темно. Неужели поспал всего несколько часов? Или же проспал так долго, что прошли уже целые сутки? Тэхён приподнимается на кровати и оглядывает комнату. Вчера бросил вещи на пол, сейчас же они сложены и лежат на стуле. Кто-то точно приходил. Парень чешет голову, расчёсывает волосы руками и сидит так несколько минут с закрытыми глазами. Собравшись с мыслями, лениво встаёт с кровати и подходит к шкафу. Несколько минут ищет нужную вещь, устраивая беспорядок. Достаёт чёрные шорты и такого же цвета футболку, одевается и спускается вниз. Спускаясь по лестнице, Тэхён чувствует запах жареного мяса. Слышит, как звенит посуда, и шумит электрический чайник, нагревающий воду. На самой кухне он видит Намджуна, напевающего под нос какую-то мелодию. Он, почувствовав тэхёново присутствие, оборачивается и улыбается. — Доброе утро, соня. — Сколько сейчас времени? — Тэхён заглядывает через плечо Намджуна и вдыхает аромат мяса. — 21:57. — Алкоголь, видимо, был паленый, Джун, — обречённо вздыхает Тэхён. — Мне так хреново никогда не было. Думал, что умру от головной боли, — младший, минуя Намджуна, направляется к холодильнику. Достав банку газировки, сразу же открывает её, делает несколько глотков и плетётся к столу. — Уверен, что дело в алкоголе? Я даже не видел, чтобы ты пил. И пара баночек перед приездом ребят не в счёт — знаю, этим тебя не возьмешь, — блондин заканчивает приготовление своего блюда и несёт тарелку к столу. — Возможно, стоит возобновить курс лечения и начать принимать медикаменты на постоянной основе? — с беспокойством спрашивает Намджун. При виде аппетитного блюда глаза Тэхёна начинают светиться от радости, а во рту скапливается слюна. Он не слышит, что ему говорят о таблетках. — Я сегодня уже говорил, как сильно люблю тебя? — улыбается брюнет, протягивая руки к приготовленному братом бургеру. — Сегодня ещё нет, — опускает лицо в свои ладони и любуется присутствием брата. Его чертовски не хватало здесь, рядом, на общей кухне. Такого домашнего, голодного, привычного. Без острых иголок в венах, без больничного халата, без баночек с таблетками у прикроватного столика. — Я люблю тебя, Намджун, — искренне говорит Тэхён и приступает к еде. Уголки губ старшего тянутся вверх. Несколько минут он молча смотрит, с каким удовольствием съедают приготовленное им блюдо. Затем он тянется к пульту и включает на телевизоре спортивный канал, где показывают баскетбол. Тэхён молча ест и следит за игрой. И даже вибрация чужого телефона не отвлекает его. Убедившись, что младший не обратил никакого внимания, Джун отходит на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанным и принимает звонок: —Да?… Минут 10 назад… У него сильно болела голова… В порядке… Мы ещё не говорили об этом… Постараюсь выяснить… Пожалуйста, только не нервничай… До связи, — блондин сбрасывает звонок и возвращается. — С кем говорил? — спрашивает Тэхён, продолжая пялиться в телевизор. Он слышал каждое слово. Секундная заминка. Намджун не ожидал, что его услышат. — Юнги интересовался твоим состоянием, — на одном дыхании проговаривает старший, словно заготовил эти слова заранее. — Он уехал рано утром, дела по работе, — и невинно пожимает плечами, натянув неловкую улыбку до ушей. — Ясно, — безразлично отвечает Тэхён, смотря на брата со скепсисом. — Как посидели с Санни? — взгляд Тэхёна, фокусируясь на одной точке, становится каким-то стеклянным. Дожевав последние куски бургера, он отодвигает от себя тарелку и складывает руки на груди: — А ты откуда об этом знаешь? — голос спокойный, но Намджун отчётливо улавливает в нём недовольство. — Ты же знаешь, мои глаза повсюду, — переводит всё в шутку и старается звучать максимально дружелюбно. — Ты подослал её ко мне?! — Тэхён абсолютно неожиданно прикрикивает, от злости прищуривая глаза. — Чего ты добиваешься?! Сомневаешься во мне? Разве я давал повод с тех пор? — Тэхён сам не осознаёт, с чего вдруг последовала такая реакция, но ему кажется, будто он вернулся в свои семнадцать лет, а Намджун пытается ему «помочь». — Ты о чём? — с искренним замешательством в глазах спрашивает Намджун. — Никого я не подсылал! Вы с Санни всегда проводите время вместе, — чистая правда. — И в чём я должен сомневаться? Намджун ещё со дня выписки Тэхёна был готов к любым нетипичным проявлениям в его поведении. Однако иногда он просто не успевает за ходом его мыслей, за триггерами агрессии и источниками переживаний. Он не всегда знает, как реагировать и что отвечать, чтобы не напугать и не сделать хуже. Он к этому всему не был готов, но старается изо всех сил. — Вы с Юнги отчего-то сильно переживаете за меня и возитесь, как с ребёнком. Меня это раздражает. Я в порядке. Да, я потерял сознание. Один раз! — он вновь повышает голос, выставляя указательный палец. — А вы ведёте себя так, будто я ума лишился, — Тэхён даже не даёт Намджуну возможность отреагировать — резко и с шумом отодвигает стул, встав с места, и добавляет: — Я хочу отдохнуть. Не надо ко мне подниматься. В противном случае мне придётся уехать к себе, — Тэхён холодно бросает эти слова и уходит в свою комнату. Блондин остаётся в полном одиночестве и с повисшей в воздухе агрессией. Хочется догнать, поговорить, успокоить. Но выбора у него нет, потому что Тэхён ведь не шутит — он правда может уехать, это вполне в его стиле. А Намджун не может позволить ему уехать в собственную квартиру, не сейчас. Сейчас ему нужно отдохнуть и прийти в себя, а затем они обязательно решат возникшую между ними проблему. Они справятся, как и всегда. А сейчас Джун принимается за уборку, чтобы после этого самому лечь, отдохнуть и хорошенько всё обдумать.
***
Тэхён проводит в загородном доме несколько дней. Он пропускает учёбу, а Намджун, к счастью, этого не делает, оставляя младшего на некоторое время в одиночестве. Тэхён спускается вниз только для того, чтобы позавтракать и поужинать, а остальное время лежит в кровати. Читает сборники любимых стихотворений, смотрит видео в интернете, много-много спит. На третий день ему становится лучше. Он решает вернуться к повседневной жизни и даже просыпается пораньше, чтобы успеть заехать домой перед учёбой, взять учебники и тетрадку. Он моется и одевается в чёрные джинсы, серую футболку и любимые красные кеды, повязывает на голову бандану такого же цвета и спускается вниз. Быстро перекусив рамёном, находит в коридоре ключи от машины и выходит из дома. Скорость — вторая вещь, после литературы, которая успокаивала Тэхёна. В детстве отец часто брал его с собой в поездки по просёлочной местности. Тэхёну нравилось, когда открыты окна, пропускающие шумный воздух. Любил ловить его руками. Любил, когда волосы развеваются на ветру. Любил прикрыть глаза в удовольствии и просто наслаждаться моментом, в котором он чувствовал себя свободным. Последний раз он ездил на своей машине несколько недель назад. Всё это время она была под присмотром Намджуна, который, приходя в больницу, клялся, что оказывает ей должную заботу и внимание. — Родная, тебя никто не обижал? — ласково интересуется парень, нежно поглаживая рукой по капоту. Ходит вокруг машины, разглядывая со всех сторон. Он проводит рукой по дверцам, а пальцы нащупывают царапины. Брови в недовольстве хмурятся. — Я убью тебя, Джун, — сквозь зубы цедит брюнет, приседает на корточки и начинает рассматривать «рану». Она практически незаметна. Тэхён уверен, старший брат до смерти испугался и наверняка отдал огромные деньги за ремонт, лишь бы хозяин ничего не заметил, но провалился в этом, потому что Тэхён ни миллиметра на этой красавице не оставит без внимания. Парень злится, но больше не хочет терять лишние минуты. Он обязательно решит эту ситуацию, выскажет Намджуну всё, что о нём думает, но позже. Сейчас он прыгает в машину, хлопает дверью и сидит несколько секунд, вдыхая запах салона. Кажется, здесь всё ещё пахнет счастливым прошлым: папиным парфюмом и мамиными фирменными ттоками с клубникой. Он тянет руку к солнцезащитному козырьку, открывает и достаёт оттуда фотографию. На ней девятилетний Тэхён, стоящий на капоте этой самой машины и поддерживаемый папой за талию. Брюнет рассматривает фотографию с полсекунды, улыбается, прокручивая в голове события дня: мама не могла дозвониться до мужа и уже выплакала всё слёзы от переживания, пока отец и сын объезжали районы Сеула, и пробовали уличную еду в каждом из них. Мама тогда убить готова была обоих, но день в памяти всё равно запечатлён, как один из самых счастливых. В принципе все воспоминания, связанные с родителями — счастливые. Кроме того дня, когда они разбились насмерть. Тэхён аккуратно убирает фотографию обратно, как драгоценность. Он хранит её в машине, потому что здесь её место. Эта машина хранит все самые тёплые воспоминания. Спустя тридцать минут Тэхён подъезжает к своей квартире. Её оставили ему родители, и, когда ему исполнилось восемнадцать лет, опекуны позволили жить в ней самостоятельно. За это он был им благодарен: за доверие, за поддержку, за свободу. Врачи хвалили Тэхёна, говорили, что его состояние стабильно, переживать действительно было не за что. Да и на крайний случай у него есть Намджун. Всегда был и всегда будет. Ким поднимается на пятый этаж высотного дома и входит в однокомнатную квартиру. Комната хоть и одна, но очень большая: на одной половине умещался белый кожаный диван, рядом с которым стеклянный прямоугольный стол и плазменный телевизор с игровой приставкой; на другой — шкаф с одеждой и большая двуспальная кровать у окна. Большего ему для хорошей жизни и не нужно было. Он снимает кеды и в спешке принимается что-то искать. То, без чего он сегодня не мог вернуться к повседневной жизни. Ищет в ванне, на прикроватном столике, за искусственным цветком в горшке на подоконнике и, добравшись до пыльных коробок в шкафу, находит. Но, к сожалению, не то, что хотел. Парень садится на пол по-турецки, пододвигает к себе одну из коробок и рассматривает толстую стопку бумаг в ней. Листок с первым написанным стихотворением, грамота из школы за участие в конкурсе по истории, брошюра с фильмом «Мой парень — псих», мятая валентинка. Положив кучу из воспоминаний рядом с собой, он открывает валентинку:«Напишем же историю на своих телах,
Заклеймив себя словами вечности.
P.S. Давай сделаем общую татуировку?
От: К.Т.
Кому: Ч.У.»
Тэхён в эту же секунду сминает валентинку и с агрессией бросает в сторону. Он помнит, как эту валентинку ему вернули обратно. Помнит, что тогда ответил Ушик: «Тэхён, спасибо за проявленное внимание, но татуировка это слишком, она — навечно». И улыбнулся. Он всегда улыбался. А Тэхён плакал. Потому что очень хотел, чтобы было «слишком» и «навечно». Хотел любить, дарить свою любовь, и быть любимым в ответ. Сейчас он лишь смеётся от своей подростковой глупости и наивности. Сейчас — ему нет дела до парней. Нет дела до вечности, до глупых стихотворений о любви, валентинок и тату. Он повзрослел. Он возбуждается от женских взглядов и прикосновений, пишет стихи о жизни и ценит чистоту своего тела. Но он приехал сегодня в свою квартиру с утра пораньше, с риском опоздать на пары, которые и так пропускал несколько дней, не за этим. Не для размышлений о минувших днях. Не за валентинкой из прошлого с глупой любовью к парню, которая оказалась подростковой ошибкой, ни разу, к счастью, так и не повторившейся. Нет, не за этим. Может, он и правда выжил из ума, раз как безумец продолжает носиться по квартире с одной целью — кое-что найти. Духи, которыми пользовался сам. Духи, которыми, почему-то, пах Чон Чонгук.