Перекрёсток запретных визитов

Январь, 2013 Лайт напряжённо переминался с ноги на ногу, пытаясь понять, куда он попал. Он судил тысячи, нет, даже десятки тысяч людей – а сейчас сам стоял перед столом, за которым сидела какая-то бабка, собиравшаяся куда-то его направить. В связи со старческой заторможенностью она слишком медленно писала что-то на пергаменте времён Тутанхамона, отчего Лайт решил заняться привычным делом – наблюдением и изучением чужого поведения. Старуха подозрительно напоминала ему кого-то, но только кого – он никак не мог вспомнить. Была бы возможность, он поскорее сбежал бы из этой комнаты… Хотя это даже комнатой нельзя было назвать! Кабинка, пусть и с алыми стенами высотой семь-восемь метров. Лайт условился называть это кабинкой. На всякий случай он вынул из кармана потрёпанную бумажку и покоящуюся там же ручку, записав: «Кабинка». Чтобы случайно (и незаслуженно) не наречь сие помещение комнатой. Здесь было красиво только на первый взгляд: ослепительность помещения начинала резать глаза уже через три минуты, а старинные картины, изображающие ангелов и демонов, вперемешку с распечатанными артами (с ними же) из Интернета отвлекали своей абсурдностью. «Стоп, – Лайт высоко поднял брови после того, как до него дошло. – Если тут висят странные картинки с чертями и ангелами, значит, старуха собирается отправлять меня либо в Рай, либо в Ад… Рюук, скотина! Он же обещал мне, что я просто умру, не имея проблем на том свете! Так какого же чёрта…» – Плюс два очка Аду. Снова подсчитывать придётся… – пробормотала старушка, продолжая выводить пером тридцать седьмую строчку в отчёте. – Что?! Какие ещё два очка… – возмутился Лайт. – А такие, – бабушка прервалась и, посмотрев на несостоявшегося бога, сладко улыбнулась так. – Ты подумал слово «скотина» – раз очко, ты подумал слово «чёрт» – два очко. Слово «старуха», несмотря на выраженное им неуважение ко мне, не засчитала только потому, что я женщина скромная и не обидчивая. Таким образом я и подсчитываю, в какую из этих трёх дверей тебя отправлять. Стараясь не покрывать бабку ругательствами за умение читать мысли, Лайт невольно взглянул на три двери, манящие его с начала пребывания в ком… кабинке. Первая дверь была белоснежной, с наличниками из настоящего зелёного золота; вторая – благородного серого цвета, с жёлтыми наличниками; третья же – чёрной с розовыми. Заметив удивлённые светло-карие глаза и прочитав мысли их обладателя, старуха соблазнительно поджала губы (Лайта передёрнуло, когда он осознал это): – У чёрной двери наличники раньше были из зелёного золота, да и серая дверь такие же имела… Просто раз в тысячу лет их менять надо, а ангелы коррупцию развели, вот демонам и не хватило денег на дорогое зелёное золото. Пришлось из дешёвого розового ставить… – Вахтёрша поднесла сморщенный палец к глазу, чтобы, кажется, слезу смахнуть. Это была очень печальная история, требующая некой грустной романтики. – И тварям, тем, что за серой дверью обитают, тоже средств не хватило, но, по крайней мере, на жёлтое золото денег было достаточно, в отличие от демонов… Грустная романтика удалась – Лайт сделал расстроенное лицо, покорно опустив руки вдоль туловища, как студент, слушающий рыдания экзаменаторши. – Вы там пишите, пишите, – выдал он, прервав поток речи. К счастью, его попытка возымела успех. Сам он задумался. «Ну конечно. За белой дверью – Рай, за чёрной – Ад, за серой – Чистилище, как видимо. Раз она говорит, что ангелы нелегальными путями заработали на новые наличники, значит, они имели доступ к средствам демонов. Напрашивается вывод, что из-за одной двери можно попасть за другую. Если бабка отправит меня в непристойное место, я попробую сбежать оттуда…» Непристойным местом в данном случае он считал всё, кроме Небес. Даже кабинку, почти уютную и безопасную. Безопасную, если старуха не имела на Лайта зуб. Лайт, вспомнив, что она умеет читать мысли, быстренько затормозил отдел мозга, вырабатывающий злобные планы, и посмотрел на вахтёршу. Та давно опустила седую голову на стол, начав слюнявить «документ». Лайт успокоился – вряд ли она услышала что-то из его задумок, будучи спящей. Решив улучить момент, он попытался открыть белоснежную дверь… и она поддалась. Правда, оттуда вылетела какая-то девушка, которая, столкнувшись нос к носу с Лайтом, грозно на него посмотрела, будто оскорбилась, и убежала за серую дверь. Белая захлопнулась. Лайт, нервно сглотнув, эксперимент повторять не стал, а вместо этого решил улучить другой момент: подкрался к столу, как вор – к экспонату в музее, ловко (стиснув зубы) вытащил из-под пальцев бабушки перо и собрался уже добавлять очки к Раю… – Ах да, – вахтёрша очнулась и сладко взглянула на понравившегося ей парня. – Помнится, ты назвал Рюука скотиной… – Эм… мадам… – выдал Лайт первое пришедшее в голову. Заметив, что она пожирает его взглядом, как маньяк (сексуальный маньяк) – свою беззащитную жертву, Лайт беспалевно вложил перо ей в руку, изобразив из себя самое невинное существо на свете. – Называй меня Кэмеко-сан, – проворковала старушка. (Кэмеко – яп. «черепаха». – Прим. автора.) – Кэмеко-сан, скоро ли вы закончите… подсчёт баллов? Ноги уже затекли, стоять не могу. – Да я его уже завершила… – Она посмотрела на пергамент и, увидев последний абзац, покачала головой. – Ох, нет. Я не написала ещё про последний год твоей жизни… Дай мне немного времени… Лайт со стоном грохнулся на пол. Стопы уже давно покалывали тысячи иголочек. – Так я ж не договорила! – радостно возвестила Кэмеко-сан и выложила на стол незнакомый конверт. – Помнишь, ты назвал Рюука скотиной? Он написал тебе записку, и я её запаковала. Держи. Старуха кинула конверт, и Лайт на лету подхватил его. В нём лежал лист точь-в-точь как из тетради смерти. Скорее всего, Рюук выдрал страницу из своей тетрадки. Лайт нахмурил брови, когда прочитал следующее: «Дорогой Лайт. Ты знаешь, как я не люблю отвечать на вопросы, особенно тогда, когда они не заданы. Но мне нужно было написать тебе это письмо, потому что я предсказал заданный тобой вопрос. Ты попал в Загробный мир по моему желанию. Я попросил нашего Короля предоставить тебе возможность отдохнуть на том свете. Я никогда не говорил тебе, что после твоей смерти тебе прямая дорога в мир шинигами. Мне не хотелось бы видеть тебя у нас, и вот по каким причинам. Во-первых, ты непременно стал бы богом смерти. Мне было немного неприятно представить тебя страшилой. Всё-таки я уже привык к твоей симпатичной мордашке. Во-вторых, от тебя было бы мало толку в нашем мире. Занимать лишнюю территорию, не принося пользу, – скука. В-третьих, ты бы пристрастился к яблокам, растущим на наших деревьях. Мне их самому мало. И не только мне. Как только узнаю, куда ты попал, навещу. Кстати, из-за того, что я избавил тебя от скуки мира шинигами, ты мне должен яблоки. Много. Жду их в первый же свой визит.

Рюук».

Лайт пребывал в ступоре во время чтения и даже после него. Рюук, конечно, тварь, что не сказал ему про трансформацию в шинигами, но зато избавил его от этой трансформации. Плюсов определённо больше, чем минусов. – Милый, примолкни, – раздался скрежещущий голос вахтёрши. – Твой поток мыслей замедляет скорость моей работы… – А вы попробуйте не слушать то, что у меня в голове, Кэмеко-сан, – озлобленно ответил Лайт, встав с зеркально чистого алого пола. Бабушка промолчала, продолжив строчить пером. Лайт снова опустился на пол, задумчиво впялившись в потолок. Интересно, за какой из этих дверей бродит L? Да даже сомнений нет, он точно на Небесах, зло скривился Лайт. Он же справедливость, лохматый подонок. Или же всё-таки в Чистилище?.. Перо с неприятным звуком скрипнуло, и Лайт недовольно обернулся в сторону стола. – Ещё плюс очко Аду, – промолвила старуха. – Это за подонка, – пояснила она. Лайт неотрывно смотрел несколько секунд в её выцветшие глаза. Когда она снова опустила голову, он подумал недолго и чуть не вскрикнул от неожиданной догадки. «Да это же… Миса-Миса в старости!» – Угадал, – самодовольно молвила Кэмеко-сан. Одна девушка, умершая пару лет назад (знакомая Мисы), тоже это заметила. Лайт, будучи бывшим парнем модели-блондинки, не мог не обнаружить того же. – Похожи, не правда ли? Я прапра… прапра… – она запнулась, но через мгновение продолжила: – Я бабушка Мисы Амане через много поколений. Сижу на этом посту с тринадцатого века, – гордо добавила она. – Устранила случившуюся в Чистилище анархию, за это меня и поставили сюда. Честно исполняю долг свой, души распределяю… – Понятно, – перебил Лайт, ещё не отойдя от шока. – Меня куда направляете? – Точно, я ж подсчёт закончила, – спохватилась бабка. – Эх, милый, если бы не твои действия в течение последних полгода, я бы смело отправила тебя в Рай. Но со сложившимся раскладом тебе только в Чистилище. – Постойте-постойте! – заорал Лайт и, поставив обе руки на стол, заглянул в отчёт. В графе «Итого» количество очков Рая перевешивало количество очков Ада на два. – Но очков Рая больше! На два! – пытался он «образумить» Кэмеко-сан. – По закону разница должна составлять как минимум девять очков. Если меньше – топай в Чистилище. А после уж куда распределят – в Преисподнюю либо на Небеса. Неожиданно заторможенная бабка вскочила на ноги, и по её щелчку распахнулась серая дверь. Огромной силы поток ветра стал засасывать бедного бога нового мира, и через мгновение тот скрылся за хлопнувшей дверью. Возможно, Кэмеко-сан приписала бы ему несколько очков к Небесам – уж больно он ей понравился, – но её напрягли повторяющиеся в «документе» факты: «По его приказу Амане Миса спрятала…», «По его приказу Амане Миса записала в тетрадь смерти…»… Вахтёрша подозревала, что её через несколько поколений внучка страдала от безответной любви и только и делала, что выполняла требования Лайта. Скорее всего, самым правильным пунктом назначения для парня являлось Чистилище. Кэмеко-сан удовлетворённо опустилась в своё роскошное рубиновое кресло, которое Лайт почему-то не удосужился рассмотреть, и, достав приёмник и нажав нужную кнопку, сказала: «Следующий». Из ниоткуда тут же возник Миками Теру, который вообще-то должен был быть перед Лайтом. – Ой, а тут и подсчитывать нечего, – выдала через некоторое время Кэмеко-сан. Ничего не понимая, Миками покорно стоял перед, как ему показалось, устрашающей бабушкой. – В Рай! – воскликнула она, заставив белую дверь распахнуться. Она ни разу не пожалела, что отправила бывшего подчинённого Киры в лучшее во Вселенной место. Прочитав про его школьную и студенческую жизнь, а потом про карьеру прокурора, она поняла, что человеку, настолько яро отстаивающему справедливость, нечего делать за какой-либо другой дверью. Вердикт был вынесен так скоро, потому что вахтёрша по-настоящему быстро умела читать, даже если писала медленно. Не зря же она подрабатывала ведьмой в тринадцатом веке, читая многочисленные заклинания. Вспомнив упоительные годы земной жизни, она вновь достала приёмник и объявила, что передохнёт. Пролистав список следующих жертв смерти, старушка поняла, что у неё нет никакого желания принимать людей, не касающихся дела Киры лично. Чем-то зацепил её этот шатен, уж не внешностью ли?.. «Может, выманю его из Чистилища и поразвлекаюсь немного…» В подобных мечтах родственница Мисы задремала. Если бы не усилившийся за белоснежной дверью грохот – который не прекращался там с недавних пор, – Кэмеко-сан проспала бы гораздо дольше. – В чём дело? – недовольно прокряхтела она из-за появления смирного ангела. – Михаэль Кель и Майл Дживас, – ответил тот. – Думаю, надобности нет об их действиях сообщать. – По-моему, я их в Ад отправляла, разве нет? – спросила старуха у воздуха. Ангел упорно ждал, когда ей кто-нибудь ответит, но после минутного молчания понял, что вопрос был задан ему. – Я, право, не знаю… – Принеси мне беруши. Старые закончились. Ангел скрылся, а бабушка незамедлительно положила голову на не поменявшийся с начала «загробной» профессии стол. Как бы то ни было, салатовый стол, с изображением далматинцев, мало вязался с образом рубинового кресла и дьявольски соблазнительных стен…