Ворон на красном дереве

I want to go to the devil I want to be evil, I want to spit tacks I want to be evil and cheat at jacks I want to be wicked, I want to tell lies I want to be mean and throw mud pies I want to wake up in the morning With that dark brown taste I want to see some dissipation in my face I want to be evil, I want to be mad Just as mean and evil as I can be! Она сидит на подоконнике дома, беззаботно болтает ногами, глядит куда-то вдаль и улыбается чему-то своему. Ветер ласково гладит ее по щеке, игриво треплет ее волосы, играет с ними, словно ребенок. Она с нескрываемым удовольствием подставляет лицо и вдыхает приятный летний запах, еще сохранившийся в воздухе. Ей хочется продлить это мгновение, она не торопится возвращаться в реальность, наслаждаясь почти забытым ощущением свободы. А когда ветер в очередной раз слегка подбрасывает ей волосы и они змеями уползают вниз по плечам, девушка тихо вздыхает и убирает от лица прядь, чтобы заново полюбоваться игрой солнца на еле уцелевших окнах жилых домов. Давно она так не расслаблялась. Даже забыла, как это делается. И хоть впереди еще оставалось столько дел, можно было позволить себе немного счастья. Почему бы и нет. Ведь сегодня она целый день была одна. Совсем одна... Улицы города пусты, никто не торопится по своим делам, никого не тревожит музыка или детские голоса. Никого не волнует даже дальний шум дороги. Кроме ветра. Он тихо-тихо подвывает где-то над асфальтом и быстро-быстро гонит прочь пыль и сухие листья. На улицах не встретить редких прохожих, спешащих домой после работы, и редких машин, несущихся по шоссе за горизонт. Нет ни одного движения. Ни одной живой души. Тяжелая подошва ботинок врезается в карниз, отчего тот жалобно скрипит, врезалась так резко, что громкий звук неприятно царапнул по ушам и Габриэлла мягко соскальзывает вниз. Ноги нащупывают опору в виде пожарной лестницы. Девушка цепляется за скользкие стальные перекладины, которые продолжают скрипеть, когда она движется вниз по лестнице. Старые доски сгнили, но железные балки, ввинченные в бетон, не прогнили. По ним уже много лет никто не ходил. Стоит ли удивляться, что они не шатались под ногами? Прыжок. Потом еще один. И она уже оказалась на земле. В груди горячей лавой растекалось новое ощущение. Мерное, ровное и одновременно такое сильное, что можно было считать его просто первым ударом молота об голову. Чувство предвкушения, ничего больше. Оно наполняло тело силой, и было сродни тому, как бьется сердце – уже не равномерно и не сразу, а рывками, толчками, силясь поспеть за мыслями. Дыхание вырывалось наружу короткими выдохами, мелкими, делавшими ее похожей на рыбу, вытащенную из воды на берег. У нее всегда возникало подобное чувство перед битвой. Во время схваток с врагами оно делалось особенно интенсивным, потому что именно в такие моменты ощущалась жизнь, бьющаяся в каждой клетке. Это опьяняло. Жуть как опьяняло. Габриэлла встрепенулась, отгоняя наваждение прочь. Не сейчас, рано. Ей не надо пока думать об этой грани, надо беречь силы, они еще понадобятся. *** Окно распахнулось, и в комнату со свежим вечерним воздухом вошла Габриэлла, окутанная ночной тенью. Кипы бумаг сорвались со стола, вихрь документов пронесся по комнате и словно конфетти разметались по полу. Со стен на девушку смотрели портреты каких-то важных персон, вывешенные в незапамятные времена и не менявшиеся с тех пор. Все они казались на удивление мрачными – свет ламп их не смягчал, а подчеркивал их аристократическую неприступность. Кабинет огромный похож на музей, где много всяких раритетов – как старых уже давно увядших, так и новых, сочащихся еще не опознанным временем агрессивным мраком. Кроме бумаг на столе она заметила японский чайный сервиз (изящный и, главное, необычный), бутылку дорогого вина и бокалы. Слегка покачиваясь, она подошла к столу, уселась в огромное кожаное кресло, которым, как подумала девушка, очень удобно пользоваться при ее росте. Подозрительно сощурившись, она налила себе в бокал темного сухого вина и осторожно сделала глоток, потом еще один. - Какая ску-у-ука, - продекламировала она, не отрывая взгляда от бумаг, лежащих на полу, будто там ей открылось что-то интересное. Кроме бумаг и друг не особо интересных вещей на столе она заметила сложенные стопкой географические атласы и кожаные папки, заинтересовалась, взяла одну и раскрыла ее. – Ой-ой-ой! Господа, у меня для вас неприятные новости. Очень неприятные. А вы все там висите, как памятники мертвым и даже не понимаете всего веселья. Девушка прыснула, глядя на портреты, еще раз пробежалась взглядом по документам навострила глаза по тем, что оставались на столе, подняла следующую бумагу, потом еще одну, и еще. Ее лицо приобрело задумчивое выражение, словно она старательно собирала в памяти какие-то образы, а перед глазами у нее, мелькали знакомые строки, которые она бессознательно повторяла про себя, чтобы сохранить в голове. Наконец она так же механически положила бумаги на место, взяла первую попавшую под руку папку и стала ее перелистывать. Исследования в области оружия Императорской Демонической Армии Японии, документы о создании проклятий и так далее. Интерес, однако, был направлен не на это. В папке были распоряжения и отчеты о действиях разведывательных отрядов японского штаба. И одна самая интересная бумага, где четко, по пунктам описывались процессы экспериментов над людьми. А вот это уже интересно. Даже очень. Ну-ка, ну-ка... Тот, кто готовил такую мерзость, должен был понимать, какой резонанс в мире она вызовет. И вызвала. Вот оно, чуть ниже, абзац на странице 42: "... его семья были экспериментами секты Хакуя..." А ну, отлично, просмотрим-с... Ага, "...Специальный солдат..." "...один из Последних Серафимов..." И пазл сложился. А то, судя по описаниям, мерзкое существо, которое, совершенно не осознавая, на что способно разгуливает по миру. Плохо, очень плохо. Уничтожить его надо, уничтожить обязательно. Девушка пробежала глазами бумагу и положила ее на стол, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Они учли все, все учли и придирчиво собрали в свои отчеты. Глупые, какие же люди глупые. Раздражение сменилось интересом, постепенно переходящим в азарт. Да, несомненно. Глупые, но это додуматься надо. Ей-Богу! Мысли забегали быстрее, пожирая друг друга в нетерпении, высчитывая последствия. Следовало действовать быстро, чтобы догнать их. Она оглядела кабинет, что бы на минуту отвлечься от урагана в голове — и остановилась на пепельнице, над которой в последний раз вспыхнуло пестрое солнце бликов от золотой зажигалки, может час назад. Как вдруг послышался щелчок дверной ручки. Она замерла. Щелчок повторился, и в дверях показался силуэт неслышно вошедшего генерала Тэнги Хираги. Неуверенно замерев на пороге, он хмуро уставился на нее, словно проверяя, кто из них двоих представляет большую угрозу друг для друга. Он выглядел, на удивление, спокойно и, кажется, даже умиротворенно для неожиданного гостя у него в кабинете — но настороженность в нем была, правда, какая-то хорошо придавленная обстоятельствами. Дверь за его спиной глухо хлопнула, ударив по нервам, эхом отозвавшись в коридоре. Девушка всматривалась в его незримую уязвимость, оставаясь внешне совершенно спокойной. Массивные протезы по всему телу мужчины выглядят так, будто у него не осталось и кусочка живой плоти. Весь бок и плечо закрыты большими медными пластинами. Они выглядят не особо эстетично, зато совершенно надежно, если во что-нибудь врежешься, они не погнутся. От каждой пластины до самого кителя протянута толстая цепь с массивной оковкой. Ну просто неприступная крепость какая-то. Видно, что человек серьезный и привык к своему положению. - Вас смущают мои протезы? - грубый голос выдергивает девушку из оцепенения. Напряжение постепенно отпускает. - Ой, нет, ничуть. Такое интересное сочетание материалов. К тому же у вас столько достоинств, вполне можно обойтись и без кожи. Да и ощущение, э-э-э, солидности? - Девушка пожимает плечами. - Только не люблю слово «протез». Слишком примитивно. Скорее имплантат. Причем много функциональный. Вы к этому слову подходите просто идеально. Слова обволакивают мужчину с обеих сторон, как кокон, и постепенно он оказывается в центре этих нитей. И девушка все говорит и говорит, не останавливаясь ни на секунду. - Именно так. Знаете, звучит современно, брутально и… Грубо. Тем более вам очень идет. - Подождите-подождите, - раздраженно говорит мужчина, и на его скулах появляются желваки, которых раньше видно не было. Его голос звучит сипло. Ему надоело, что ночная гостья говорит ни о чем. - Да? - поднимает девушка брови. - Вы зачем здесь? Что забыли в моем кабинете? Она откидывается в кресле, словно обращаясь к невидимому собеседнику, как-то невежливо вытягивает ноги над столом. - Ну, если вы не знаете, почему мы обычно приходим к людям, то-о могу объяснить подробнее. - Знаю, это явно не благая весть. - Мужчина перебивает свою собеседницу, скрещивает руки на груди и поднимает взгляд на девушку. Во взгляде подозрение. Или страх. Эмоции читаются с трудом. Чего его так перекосило? Он реально опасается. - Я жду объяснений. Я требую объяснений. И, знаете ли, у меня мало времени. - Времени у вас и вправду осталось мало. Но это не ваша проблема. И времени... Нельзя требовать объяснений, к сожалению. Уж вы то точно нет. Вы их точно не получите. Разговаривать с Генералом Тэнги Хираги было одно удовольствие, несмотря на его стремление выглядеть яростным и грубым, чтобы собеседник чувствовал себя не в своей тарелке. Любого другого, попавшего в это общество, подобные слова вогнали бы в краску. Это могли быть и насмешки, и укоризненный взгляд, но взгляд генерала казался всегда одинаково ледяным, а тон несколько презрительным, словно он сомневался в способности собеседника понять скрытую глубину его слов. Зато разговор в подобном обществе мог растянуться на неопределенное время, надолго отравив жизнь. Вальяжно расположившись в кресле генерала и закинул ноги на стол(хоть это малость и оскорбило Тэнри) девушка между разговором пропускала через себя вино. Кроме сладостных ощущений от спиртного, это давало ей возможность беседовать с одним из самых влиятельных людей в Токио, который каким-то образом знал все и обо всех. Вино с весьма приличным вкусом, что не так часто встретишь даже в таком роскошном месте. Нет, его хозяин не пил слишком много, как могли подумать случайные посетители. Вино было на особые случаи, или, может быть, для пользы дела, если речь шла о сложных операциях и их обсуждениях. Если бы Габриэлла могла опьянеть до такой степени, чтобы затуманить ум и снизойти до грязных низменных пороков. Если бы она могла впасть в тот самый грех, которого так жаждала. Если бы могла, она бы так и сделала. Увы ангелы не пьянеют, что слегка расстраивает и делает и без того скучную жизнь еще скучней. Генерал внимательно рассматривал китель своей собеседницы, ненароком зацепившись взглядом за эполеты на плечах, изящно украшенные золотом погоны, краем глаза, чуть задев тонкие ключицы. Он вовсе не был дурным человеком. Да и вообще, генерал Тэнри любил иногда позволить себе не слишком вести себя как человек, случайно оказавшийся в компании таких дам. Габриэлла поймала его заинтересованный взгляд на себе и улыбнулась. С хитрым прищуром она склонила голову на плечо. Пряди волос каскадом скользнули по обнаженной шее. - Максимум год. Может меньше, намного меньше. Кто знает, жизнь порой преподносит не особо приятные подарки судьбы. Сказала так, будто говорила о чем-то простом и не стоящем особого упоминания. Генерал почувствовал легкую досаду. Такого ответа он не ожидал. Задумчиво наморщился, Тэнри тряхнул головой и залпом допил бокал. - Так мало... - задумчиво пробормотал он. - Столько усилий, чтобы... Просто умереть? Чего он ожидал от неё? Чего угодно, только не этого. Во взгляде Габриэллы появился холодный и расчётливый блеск. - Все когда-то умрут. Все когда-то потеряет свой смысл. Время никого не жалеет, ведь это бессмысленно. Люди такие странные существа. Их цель, прожить как можно дольше. Вот только никто никогда не видела, чтобы они делали это сознательно. Даже сейчас все чем вы занимаетесь - это бред, жалкая попытка обеспечить себе минимум мучений, жалкая попытка исправить ситуацию. Жалкая попытка исправить Ад, в который вы сами себя и загнали. К чему все это? Зачем так долго жить в этом? Вот кто-нибудь вообще понимает, зачем вы живете? Генерал сжал ножку бокала, отчего та жалобно хрустнула. Эта юная девушка ударила в очень болезненную точку, которую он долго не замечал. И теперь генерал, как раненый волк, до конца, бессознательно ощупывал все вокруг и искал глазами, за что можно было бы вцепиться, разорвать зубами, чтобы сбросить напряжение. Он был едва опьянен алкоголем, ослеплен своими жалкими иллюзиями и совершенно не представлял, насколько все, что он говорит, нелепо и ошибочно. Он считал себя стратегом, разумным и опытным человеком, который мог бы ответить за каждое свое слово. Однако сейчас все оказалось попросту омерзительным фарсом. - Твоя философия сейчас не к месту, девчонка. - Заговорил он, взяв себя в руки. - Все это не имеет никакого отношения к действительности, к нашей борьбе. - Ах, ну да! Моя философия, не к месту. Конечно. Для вас происходящее в мире очень важно, вы не хотите слушать меня. Вериться с трудом в мои слова или вы хотите закрыть глаза на правду? А ? - Не тебе судить, что для меня важно. У меня есть своя голова на плечах. И мнение на сей счет есть. Оно не меняется со времен начала этой войны. - Тогда вы вряд ли поймете, кто прав, а кто нет. Я уже говорила это не раз. Думайте головой. А сейчас просто откройте глаза. Перестаньте болтать о всезнании и посмотрите на происходящее. - И что я увижу? Будь ты проклята. Ты не знаешь правды и совершенно точно не в курсе, какой тут ад творится. Здесь ничего не изменится, я же знаю. Уголок губ девушки приподнялся в улыбке. - Ха! Вот оно что. Дьявол, это было сказано очень убедительно. Тень раздражения пробежала по лицу ночной гости. Кажется беседа зашла в тупик, и Габриэлла, не желая еще больше тратить время на пустые разговоры, бросила Тэнри: - Твое право распоряжаться свой жизнью как хочешь, у каждого из нас своя дорога. Я принесла плохую весть, принесла с уважением. Больше я к тебе приходить не буду. И скажу тебе напоследок только одно. Прошу, прими смерть как подобает, с достоинством. И она исчезла с летним ветром.  Оставила за собой шлейф слабого аромата лилий, витавшего в воздухе еще долго после того, как ветер унес его прочь.                 До свидания...                               ...Тэнри Хираги... Затем все стихло, и после вместо нежного аромата в нос ударил едкий запах желчи, вызвавший рвотные спазмы. Генерал быстро вытер лицо рукавом кителя и глубоко вздохнул. Кабинет остался пустым и холодным после ее ухода, словно символ невозвратности, конца. Осталось только чувство пустоты, чуть сковавшее душу. Ее светлый образ отпечатался в сознании мужчины, как тогда, много-много лет назад, когда он повстречал ее до апокалипсиса. С того дня внешне она не поменялась, осталась такой же юной и светлой. Только стала куда умнее и расчетливей. И все так же притягивала к себе. Он всегда находил в ней что-то непостижимое, что мешало ему понять эту девушку. Конечно, вряд ли людям понять их. Бумаги под ногами сминались при каждом шаге, и мужчина устало наклонился, чтобы поднять их и сложить в стопку. Некоторое время он разглядывал их, размышляя о необходимости составления еще одного отчета, который надо было послать завтра вечером в штаб. И заметил, к своему удивлению, что часть важных документов пропала. Эта пропажа поставила точку в его размышлениях и дала пищу мыслям, уже начинавшим крутиться вокруг девушки. - Вот черт, - пробормотал он. - Маленькая дря... Оскорбление застряло в горле, так и не слетев с его языка. Закрыв глаза, он просидел так несколько минут, стиснув зубы, а потом выпрямился. Мысль о произошедшем ужаснула его и заставила действовать. Нужно было во что бы то ни стало исправить ситуацию, иначе последствия могли быть слишком серьезными. ***