Когда твой истинный ‒ мудак (Лютер)

      — Ух! Клёва! — как-то немного завистливо протягивает Девен.       — Что именно? — Лютер удивлённо приподнимает брови, явно не понимая реакцию парня.       — Имя твоё. Ну, точнее, его значение. Воин — это так альфачно! Наверняка тебя отец так назвал. А вот меня — мама. Ну и, собственно, добрый день, я — олень.       — Ну… Олени очень красивые и грациозные…       — Да-да, — быстро отмахивается Девен, прерывая Лютера, — вот только когда люди слышат слово «олень», никто не представляет себе животное с ветвистыми рогами. Максимум меня… с рогами.       — Ну так не веди себя как олень, и никто так думать не будет, — резонно замечает парень.       Девен смотрит на него слегка опешив, а я — глазами полными уважения.       — Но, знаешь, если твои друзья — настоящие, то ты будешь им дорог, несмотря на все недостатки, — добавляет Лютер, и я почти влюбляюсь.       Девен тяжело вздыхает и неопределённо поджимает губы. Он собирается что-то ответить, но в этот момент раздаётся мелодия телефонного звонка. Парень быстро достаёт увесистый «кирпич», по которому сразу видно, что «мозгов» в нём мало, но зато он неубиваемый, как раз для пыльной работы, и, тут же меняясь в лице, отвечает.       — Привет, Рэйф! Да не далеко. Сильно теранул? Если царапины неглубокие, хорошенько шлифанём, и твоя мать ничего не заметит. Да не ссы! Сейчас подойду, и там посмотрим глубокие они или нет. Ты же меня знаешь, в любом случае сделаю всё в лучшем виде! Так что расслабь булки. Скоро подойду, жди.       Девен заканчивает разговор и быстро кладёт мне купюру за выпивку. Его глаза сияют, а губы непривычно растягиваются в довольной улыбке.       — Спасибо за компанию, Лютер! Айд, я ещё обязательно загляну! Всем пока!       Мы с Лютером киваем ему вслед и прощаемся. Я убираю стакан с недопитым алкоголем и протираю стойку. Без Девена атмосфера резко стала натянутой.       — А он, действительно, как преданный пёс… — едва слышно произнёс Лютер, задумчиво глядя в свою кружку. — Поманили, и он тут же побежал…       — Просто он очень по ним скучает и не может переварить тот факт, что люди взрослеют, и у каждого появляется своя личная жизнь. Но это пройдёт. Как только он встретит свою омегу — всё изменится.       Лютер отрывает свой взгляд от кружки и впивается им в меня.       — А что, без омеги нельзя быть полноценным альфой? Как будто в мире больше нет никаких увлечений.       — Ну конечно, есть. Развитие никто не отменял. И каждый человек, вне зависимости от первичного или вторичного пола, самодостаточен изначально. Но мне кажется, что практически всем людям, не считая единичных случаев, хочется любить и быть любимыми одним единственным и неповторимым человеком. Разве нет?       Лютер снова опускает взгляд в кружку и неопределённо пожимает плечами.       — Прожить жизнь можно прекрасно и одному.       — Можно, — киваю я, — вот только счастливо ли?       Лютер не успевает ответить. В этот момент раздаётся звон бьющейся посуды. Я тут же кидаюсь к Соне.       — Ты как?       — В… порядке. Прости.       Я смотрю на неё и тут же понимаю причину её неуклюжести.       — Сона, ну ты чего! Почему не сказала, что начинается течка?       — Хотела доработать, немножко же осталось!       Я устало закрываю глаза и тяжело вздыхаю.       — Теперь понятно, почему с самого обеда ты не заходишь к Ватли. Ох, дурында!       Услышав имя своего альфы, Сона закусывает губу и пытается сдержать стон. Не получается. В её золотистых от линз глазах так и читалось крупными буквами «ХОЧУ!». Что ж, я знаю, что нужно делать.       Я даже не пытаюсь помочь Соне подняться с пола. Разбитая посуда не причинила ей никакого вреда, а значит помочь сейчас ей может только один человек.       — Уважаемые посетители, — громко произношу я, поднимаясь, — к сожалению, мы вынуждены закрыться сегодня пораньше.       Посетителей было немного, и все они, понимающе закивав, стали собираться на выход.       — Нужна помощь? — слышу я за спиной тихий голос Лютера.       И вот в ту же секунду меня вдруг охватывает такая злость, что я сам себя испугался. Но почему я злюсь? Он альфа и вполне естественно, если он в такой ситуации предлагает свои услуги, ведь так? Он же не знает, что у Соны есть истинный. Да и как ополоумевшее от желания животное себя пока не ведёт.       Я поворачиваюсь к парню и произношу:       — Не нужна. У Соны уже есть… — и тут я осекаюсь, глядя в совершенно чистые глаза цвета мокрого асфальта.       — Есть? — вопросительно приподнимает брови Лютер, словно совершенно не понимая, что сейчас происходит.       — Ватли. Нужно позвать Ватли. Он в комнате охраны. Только он может помочь сейчас Соне, — быстро тараторю я, отчего-то чувствуя огромное облегчение. Да что со мной?       — Мне сходить? — уточняет парень, сбитый с толку моим поведением.       — Да. А я пока осколки подмету, а то в ЭТОМ состоянии они могут порезаться и не заметить.       Я смотрю вслед парню, на его широкую рельефную спину и на мгновение мне кажется, что томные и нетерпеливые стоны вырываются из моего горла, а не из горла Соны.       — Айд… — вдруг жалобно хнычет подруга, вырывая меня из оцепенения. — Я такая бесполезная… так хочу… так мокро… так пусто…       — Потерпи, моя девочка, — ласково произношу я, наскоро подметая разбитую посуду. Бесполезная… кто-кто, но точно не Сона. Если она смогла дотерпеть до такого состояния, что мозги уже от желания плавятся, то она вообще герой!       Топот стремительно приближающихся массивных ног эхом раздался по опустевшей кофейне.       — Сона! — практически прорычал Ватли, бросаясь к девушке. И вот в мгновение ока его карие с лёгкой зеленцой глаза превращаются в адские чёрные пропасти.       При виде своего альфы Сона словно оживает. Движимая животным желанием она кидается к Ватли навстречу и по-хозяйски просовывает руку к нему в штаны. Её вторая рука нетерпеливо начинает тянуть за ремень, стараясь высвободить огромный пульсирующий член, обхваченный её ладонью. Даже невооружённым глазом было видно, что проделывает она это далеко не в первый раз, потому что ремень быстро поддаётся, и оголяется крайне интимная и довольно пугающая меня лично часть Ватли. Я не понаслышке знаю, что члены альф большие, но у этого гиганта и «агрегат» соответствующий. Совершенно не представляю, где он там помещается в таком миниатюрном и хрупком теле Соны.       Конечно же, я тут же отвернулся, не желая пялиться на чужого альфу, вот только за все эти годы я столько раз видел фрагменты его оголённого тела в подобных ситуациях, что пазл в голове с полностью обнажённым Ватли уже давно сложился.       — Дай его мне… Хочу почувствовать тебя внутри! Возьми меня… Скорей! — Сона жалобно стонала, цепляясь пальцами за альфу. Голова её совершенно не хотела обрабатывать постороннюю информацию, не касающуюся охватившего её пламени похоти.       — Малыш, не здесь, — твёрдо произносит Ватли слегка охрипшим голосом. Он уверенно убирает маленькие ладошки со своих интимных мест, но я краем глаза вижу, как сильно бьётся венка у него на шее. Напускное спокойствие ему явно давалось очень нелегко. В этот миг моё больное воображение нарисовало яркую и крайне возбуждающую меня картину, которая так идеально дополнялась их смешавшимися усилившимися запахами. На ней Ватли снимает ногу с тормозов и выпускает своего внутреннего зверя на волю. Раскрасневшаяся Сона лежит под ним с широко раздвинутыми ногами, вздрагивая каждый раз от мощного толчка, едва не разрываемая пополам от сочащегося смазкой гигантского члена. Её губы сильно припухли от яростных поцелуев, а алый цвет им придавали не только засосы. Вся её длинная тонкая шея багрела от укусов, которые кровью выводили одно единственное эгоистичное слово «моя».       — Я хочу здесь! Тебя! — прохныкала Сона, несогласно мотая головой.       — На тебе костюм. Надо его снять, — снова попытался достучаться до девушки Ватли и тут же перехватил её руки, кинувшиеся срывать с себя вмиг ставшую неудобной одежду. — Нет. Ох, Сона, ты же не простишь меня потом за испорченный костюм! — теперь настала очередь Ватли жалобно скулить. Силы его явно стремительно испарялись, поэтому, не говоря больше ни слова, он быстро перекинул свою омежку через плечо и кинулся прочь из кофейни. Жили они в соседнем доме, так что я был совершенно уверен, что до своей квартиры Ватли домчит их в два шага.       Но когда за охваченной страстью парочкой закрылась дверь, я вдруг осознал, что дышу практически так же часто, как моя подруга. Вот только у меня не было сейчас никакой течки! Ебучее воображение! Чтоб тебя…       В трусах стало тесно, а в жопе — мокро. Я попытался вспомнить, когда у меня был последний секс, и информация оказалась неутешительной. Так давно, что зад мой точно успел обнулиться. Но я ведь сам принял это решение — подавлять течку таблетками. Не хочу больше никаких отношений. Мне было достаточно боли…       Я закусываю губу, понимая, что сейчас мне так сильно хочется, что плевать на любую боль. Не давая себе времени подумать, я поворачиваюсь к стоявшему за моей спиной альфе.       Лютер выглядел растерянным. Его щёки покрывал лёгкий румянец. Видать, вся эта ситуация сильно его смутила.       — У тебя есть пара? — решил уточнить я, не желая нарваться на отказ.       — Пара? Нет, — Лютер удивлённо захлопал ресницами.       — Тогда поможешь… мне? — не без усилия выдавил я. Почему-то мне было страшно услышать «нет».       Лютер нахмурился, словно не понимая, на что я намекаю, но в следующее мгновение его брови сошли с переносицы, и он коротко и как-то даже добродушно кивнул.       В этот момент с моих плеч свалилась такая гора, что я бы даже нервно рассмеялся, если бы вовремя себя не одёрнул. Мои ладони тут же зазудели, так мне захотелось дотронуться до рельефного торса Лютера. Я не удержался и сделал шаг к нему навстречу, но в этот момент под моей ногой раздался хруст незамеченного ранее осколка.       Я посмотрел на пол, затем обвёл взглядом кофейню. Мне захотелось громко застонать от досады. Если я сейчас оставлю своё детище в таком виде, то завтра мне придётся с утра несладко. А если ещё и Сона это увидит, то будет винить себя во всех смертных грехах, а я этого совершенно не хочу. Блять! Что ж делать-то?       — Давай я подмету. В уборке я, честно говоря, просто отвратителен, но постараюсь. Дома у меня всегда младший брат убирался. У него в этом талант, — Лютер прошёл мимо меня, хватая веник. Чувства были двоякие. С одной стороны, я очень обрадовался, что парень оказался настолько чутким, что предложил помощь, но с другой — пиздец как обидно! Он так легко проигнорил мой порыв, переключившись на уборку, что я практически готов расплакаться.       Собрав всё своё мужество в кулак, я последовал примеру Лютера. Я привёл в порядок все столики, грязную посуду поместил в посудомоечную машину.       — Я подмёл, что дальше мне сделать?       — Нужно пропылесосить коврики, особенно входной, и подлокотники со спинками кресел. Моющий пылесос вон там, в нише. Сейчас покажу.       — Пропылесосить кресла? — удивился парень. — Зачем?       — Не просто пропылесосить, а помыть. Мне нравится, когда моя кофейня сверкает чистотой.       Выдав специальный компактный моющий пылесос и быстро показав, как им пользоваться, я достал автоматического мойщика стёкол и установил его на первое окно. Затем я направился к кассе. Рассчитывая выручку и заполняя журнал с товарами, я краем глаза наблюдал за воюющим с пылесосом парнем.       Движения Лютера были немного неуклюжими, но он явно старался. Я думал, что, окунувшись в работу, мой нелепый порыв страсти быстро пройдёт, но не тут-то было. Пальцы парня так невыносимо чувственно поглаживали обивку кресел, проверяя их на предмет загрязнения, что я едва не выл от томления. А когда капля смазки покатилась из моего зада по бёдрам, я понял, что больше ждать просто не могу.       — Как успехи? — быстро подходя к парню, поинтересовался я.       — Да нормально вроде, но, думаю, ты захочешь после меня всё переделать.       — Точно не захочу, ты отлично справился, — улыбнулся я неиспорченным уголком губ.       — Слава природе! А то, если честно, я употел этим заниматься. Вся спина липкая. Как ты только один со всем справляешься?       — А я не один. Неужели ты уже забыл про одну страстную парочку? — снимая автоматический стеклоочиститель с последнего окна, усмехнулся я.       — А, точно. Действительно забыл.       — Ну ты даёшь! — я удивлённо посмотрел на Лютера, закрывая окна расписными жалюзи. Картины на них были с фэнтезийными существами, которые специально для кофейни написал один мой знакомый художник. Практически за символичную плату. Но лично я считаю, что его работы достойны чеков с числами, в которых минимум шесть нолей…       Глядя на то, как парень убирает моющий пылесос в кладовку, я, набрав в лёгкие воздуха, быстро выпалил:       — Теперь пошли со мной.       Лютер посмотрел на меня и, закрыв кладовку, с совершенно равнодушным видом последовал за мной по лестнице наверх в мою комнату.       — Разувайся тут, — показал я на тумбочку для обуви.       Парень без вопросов подчинился, и тут я учуял ЭТО! Чёрные носки Лютера мало того, что разили так, что едва глаза не щипало, так они ещё и были в громадных дырах. Но оно и неудивительно: ногти у него были сильно отросшие и какие-то почти по-звериному заострённые, что мне даже подумалось, что он мог с помощью них спокойно карабкаться по деревьям.       Ну не, так не пойдёт. Я терпел долго, но ради чистого члена и… ног, готов и ещё немного потерпеть.       — Пошли в ванную, — скомандовал я тоном, не терпящим возражений. — Раздевайся и иди в душ. Вот мочалка, вот гель для душа. Чтоб хорошенько смыл с себя последствия от работы с пылесосом, — усмехнулся я, стараясь не пялиться на Лютера.       Парень замешкался, и мне даже на мгновение показалось, что он сейчас откажется, но потом всё же стал быстро раздеваться. Кинув вещи на стиральную машину, он так же быстро скрылся за ширмой.       Я стоял возле зеркала, вынимая из волос украшения. Мне пришлось приложить немало усилий, чтоб заставить себя стоять смирно и не следить за Лютером, пока он раздевался. Пришлось даже напомнить себе, что я ещё успею насмотреться на его обнажённое тело и даже натрогаться, но странное практически неуправляемое нетерпение просто бурлило в моей крови.       Расплетя волосы, я перекинул их на одну сторону и стал снимать с себя свой драгоценный костюм. В этот момент у Лютера что-то упало, и он тихо выматерился.       — Всё в порядке? — решил уточнить я.       — Ага. Просто стараюсь быстрее, чтоб воды много не потратить, вот и выскользнул гель из рук.       — А? Да можешь не экономить так воду. Помойся хорошо.       — А у тебя разве не стоят счётчики?       — Стоят. Но поверь, от того, что ты основательно помоешься, я не обеднею.       — Ну… ладно.       В этот момент напор воды стал действительно более сильным. Уж на чём на чём, но на воде я никогда не экономил. Мои волосы требовали тщательного ухода, чтоб быть такими гладкими, здоровыми и шелковистыми. Да и вообще, постоять под тёплыми струями или поваляться в пенной ванне я любил с детства. Никакой экономии ради такого удовольствия.       Оставшись в одних трусах, я понял, что сильно волнуюсь. А вдруг… В этот момент я скользнул взглядом по своему отражению в зеркале: гладкая светлая кожа на точёном поджаром теле, не лишённая некоторых по-омежьему плавных изгибов; небольшие светло-розовые чувственно топорщившиеся соски; белоснежные кружевные стринги, эротично прятавшие мои интимные места; да и длинные стройные ноги тоже входили в число моих достоинств. Нет, никаких «а вдруг». Я действительно очень привлекателен, ему понравится. Даже шрам несильно бросается в глаза. Всё будет хорошо.       — Я положил тебе новые носки, а твои, извини, но я уже выбросил.       — Эм… ладно.       У Лютера, конечно, были ещё те лапы, но мои носки ему точно налезут. Единственное, в чём я был не уверен, так насколько их хватит, прежде чем отросшие когти прорвут ткань.       Честно говоря, я бы вообще поменял ему всю одежду, а особенно трусы. У меня половые тряпки выглядели намного лучше, чем эти застиранные, давно выцветшие семейники. Не понимаю… такой красивый парень, но совершенно неухоженный…       Немного поколебавшись, я всё же решил снять макияж. Впервые мне было настолько боязно лишиться эльфийского шарма. А вдруг Лютер разочаруется в моей внешности, увидев, что магия перевоплощения исчезла…       Я лёгкими плавными движениями ватного диска уже заканчивал снимать макияж, когда вдруг вода перестала литься. Из-за ширмы послышался слегка смущённый голос Лютера:       — А…?       — Слева, жёлтое, — опередил я его вопрос про полотенце.       Лютер быстро отодвинул ширму и снял с крючка большое махровое полотенце. Он стал наскоро им вытираться, начиная с головы, с которой скатывались оставшиеся капли воды. Я через отражение в зеркале украдкой следил за парнем. Потрясающий… Эти стальные мускулы, перекатывающиеся под загорелой кожей, меня просто гипнотизировали. Во рту даже начала скапливаться слюна от всего этого зрелища, и я поспешил сглотнуть её, а то ещё, чего доброго, она начнёт сочиться из уголков губ, а затем капать с подбородка.       — Слушай, я же тебе заб… — на полуслове Лютер запинается и вдруг впивается в меня таким странным удивлённым взглядом, что мне становится очень неуютно.       Неужели я зря снял макияж? Всё же в образе эльфа я более привлекателен…       — А ты… ты…       — Ну да, я на самом деле не эльф, — попытался улыбнуться я, но улыбка явно получилась вымученная.       — Я не это… — замотал головой парень, подрастеряв весь свой словарный запас.       И тут я заметил то, что словно сладким мёдом растеклось по всему моему телу. Глаза. Чёрные. И просто мгновенная эрекция.       Я тут же прикусил губу, стараясь сдержать расплывающуюся довольную улыбку. Ему нравится. И почему я так этому безумно рад?       Отложив ватный диск, я не спеша подошёл к застывшему парню. Моя ладонь, словно сама собой, потянулась к этому чудесному стояку запястьем вверх. Но стоило мне только до него дотронуться и слегка сжать пальцами, как Лютер вдруг с непонятным возгласом быстро отскочил назад. Из-за того, что я не разжал пальцы, крайняя плоть, прежде чем покинуть объятия моей руки, натянулась на головку, скрывая её полностью. Вследствие этого возмущённо-удивлённый возглас Лютера плавно перешёл в хриплый стон.       Я так и застыл с вытянутой рукой, не понимая, что происходит. Лютер практически в ужасе смотрел на меня и словно неосознанно хлопал себя по груди, как будто что-то искал. По всей видимости, он наконец сообразил, что раздет и кинулся к своим вещам.       — Не та рубашка, — быстро пробормотал он, едва не взвыв от досады. Да что происходит?       — Всё в порядке? — выдал я весьма глупую в данной ситуации фразу, осторожно подходя ближе. Не в порядке было явно всё…       Лютер обернулся на мой голос, крепко прижимая скомканное полотенце к себе. Его грудная клетка ходила ходуном, а в глазах весь «мокрый асфальт» растворился во тьме. Ещё сильнее, чем прежде.       — Да не бойся ты, я не собираюсь тебя насиловать, — попытался разрядить обстановку я нелепой шуточкой. Не помогло.       Лютер, как испуганный зверь, сгрёб в охапку свои вещи и кинулся прочь, максимально огибая меня. Недалеко ушёл. У порога все вещи выпали из его рук, и он, хватаясь за голову, резко присел на корточки.       Я вышел из ванной, но приблизиться к парню не решался. Единственное объяснение такого странного поведения, которое пришло мне на ум, это то, что у него всё же был кто-то, кому он очень сильно не хотел изменять. Но точно не истинный.       — Слушай, раз тебе плохо, я сейчас схожу в… — договорить у меня не получилось.       Лютер резко подскочил и, практически сожрав меня безумным взглядом, кинулся ко мне. Повалив меня на кровать, он стал хаотично оглаживать моё тело, не переставая тяжело и хрипло дышать. Его руки были везде. Точнее, почти везде. Область паха откровенно игнорировалась, но во всём остальном… он сжимал мою плоть, впивался пальцами, мял и даже иногда царапал. На удивление мне не было страшно, просто непонятно и очень шокирующе.       Намяв мою бледную кожу до красноты, Лютер вдруг резко перевернул меня на живот. Схватив меня за тазовые кости по бокам, он быстро рванул на себя, заставляя меня выпятить для него зад. И тишина…       Точнее Лютер словно завис, продолжая заполнять пространство своим тяжёлым дыханием. Не знаю… но в какой-то момент я понял, что с трепетом жду продолжения. А когда пальцы парня наконец-то едва ощутимо коснулись моего колечка, я едва не застонал от нетерпения. Но именно теперь Лютер не спешил. Он осторожно отодвинул ниточку от моих кружевных стрингов в сторону и стал просто прожигать своим взглядом мой анус. А потом…       — Ай! Придурок, больно! — прорычал я, пытаясь отодвинуться. Но Лютер проигнорировал мои слова и, быстро придвинув меня обратно, снова надавил на моё недовольно сжавшееся колечко своим огромным членом. — Я те ща врежу, кретин! — разозлился я, поднимаясь на колени и впиваясь взглядом в парня. Но то, что я там увидел, повергло меня в новый шок.       Выражение лица Лютера было такое несчастное, такое растерянное, что в какое-то мгновение мне захотелось его даже пожалеть.       — У тебя это что, в первый раз? — догадался я.       Лютер не ответил. Он лишь опустил взгляд и крепче впился в мои бёдра пальцами. Как будто я смогу сейчас от него убежать…       — Ложись, — подталкивая его на кровать, тяжело вздохнул я.       Я не был уверен, послушается ли меня Лютер, но в итоге он наконец отпустил мои бёдра и лёг передо мной на спину.       Сняв стринги и встав над ним на четвереньках, я осторожно дотронулся пальцами до его члена, собирая бусины смазки. Оставляя липкий след в воздухе в виде тонкой паутины, я отправил правую руку к своему анусу. Скользкими подушечками я стал наворачивать круги по часовой стрелке, расслабляя сжатое колечко. Нырнув средним пальцем внутрь, я выпустил на волю скопившуюся собственную смазку. Теперь можно засунуть и ещё один палец…       Честно говоря, я терпеть не мог растягивать себя сам. То ли я как-то не так это делаю, то ли просто не достаю до нужной точки, но в этом процессе для меня нет никакого удовольствия. Наверно, именно поэтому я никогда не играю со своим задом. А когда регулярно живёшь половой жизнью, то в этом процессе вообще надобность отпадает. Только когда бывали перерывы, только тогда приходилось прибегать к этому занятию. Хорошо, что благодаря естественной смазке, анус растягивается довольно быстро, иначе я наверно десять раз бы подумал, прежде чем начинать всё это…       Я слышу неровное дыхание Лютера и понимаю, что начинаю дышать так же. Мой член максимально выпрямился, пока я орудовал своими пальцами. Не знаю, раньше такого никогда со мной не бывало, но Лютер так на меня сейчас смотрел, что я едва не обкончался только от одного его взгляда. Меня ещё никогда в жизни так сильно не хотели. И почему это до крышесносности так приятно? Спокойно, Айд, у мальчика просто первый секс, не надумай себе ничего…       Мой анус почти готов, но для полной уверенности надо поработать пальцами ещё немного. Не переношу даже слабую боль. Она у меня всегда убивала всё желание.       Я упорно гипнотизирую грудь Лютера, не решаясь посмотреть на парня, и за это время я, кажется, изучил каждый его плоский коричневый сосок, каждую их складочку. Так захотелось провести по ним языком и даже прикусить зубами, но мне почему-то показалось, что сейчас я этим только испугаю парня.       Периферийным зрением я заметил, как Лютер нетерпеливо облизнул губы. Я не удержался и посмотрел на них. Они не были пухлыми или какими-то очень чувственными, но их очертания, рельеф просто манили меня. Мне казалось, что вкуснее губ я не видел никогда в жизни. Не отдавая себе отчёт в своих действиях, я быстро наклоняюсь, желая поцеловать эти неожиданно желанные губы. Вот только… Лютер так же неожиданно отворачивается, и я попадаю в его щёку.       Чувствую себя отвергнутым, и это так… ЗЛИТ! Значит, ему отвратителен мой рот? Шрам… А я, наивный, надеялся, что небольшой шрам — это ерунда, что он не сильно бросается в глаза и не портит моей красоты… Вот ублюдок! Решил похерить мне мою самооценку? Ну я сейчас тебе устрою! Не нравится мой рот? Придётся его полюбить!       Я вытаскиваю три пальца из своего ануса и быстро подношу правую руку к отвёрнутому лицу парня. Я так зол, что совершенно не боюсь возможной бурной реакции Лютера. Не раздумывая, я хватаюсь мокрыми склизкими пальцами за подбородок парня и поворачиваю его голову к себе. Мои ногти впиваются в покрытую густой, неровной бородой плоть, желая крепко зафиксировать.       На мгновение моя решимость дрогнула, когда я вдруг встретился с испуганным и каким-то даже несчастным взглядом парня. Чего он так боится? Но разбираться сейчас в этом мне совершенно не хотелось, а вот узнать вкус его губ — очень.       Я наклоняюсь и максимально возможно чувственно целую Лютера. Совсем слабо, словно из последних сил, он пытается снова отвернуться, но я держу крепко. Мой язык легко скользит по сомкнутым губам, полный решимости ворваться внутрь. Если понадобится, я зажму Лютеру нос, но добьюсь своего! Но к некоторому моему удивлению этого не понадобилось. Такие неприступные губы вдруг сами сдались на волю победителя.       Я нырнул сразу в этот рот, желая изучить его глубину. Лютер лежал теперь едва дыша. Ему словно не верилось, что это происходит на самом деле. Вот же странный тип! И почему я вечно выбираю не тех парней?       Мой язык уверенно скользил по подрагивающему языку Лютера, практически без надежды на ответ. Учить новичков целоваться — не мой конёк. Да я, собственно, и не собирался, но тогда почему мне мало просто пробраться ему в рот?       Я прихватывал губы парня своими губами, посасывал, проводил языком, обводил, изучал и в какой-то момент понял, что практически при этом жалобно поскуливал. Ну что за нах? Злость с новой силой потекла по моим венам.       Желая нормальный взаимный поцелуй, я, действуя интуитивно, скользнул влажными пальцами по подбородку парня в рот и надавил на язык. Не знаю, что произошло, но мне подумалось, что я нашёл потайную красную кнопку. Три, два, один — взрыв!       Лютер подорвался, впиваясь в мой рот жадным и немного неумелым поцелуем. Я сидел у него на коленях, слегка прифигев, а он, собрав мои волосы на затылке в кулак, тесно прижимал моё тело к себе и, по всей видимости, был готов меня просто сожрать. Не страшно ни капельки. А как раз наоборот, дико приятно и до умопомрачения возбуждающе.       Наши языки переплелись в скользком и эротичном обмене бактериями. Лютеру понадобилось меньше минуты, чтоб разобраться во всех тонкостях поцелуя, заставив меня быстро забыть, что я сейчас целуюсь с новичком в этом деле. Да и во всём остальном тоже…       Рывок, и вот я уже лежу на спине, обхватив ногами поясницу парня. Член Лютера без предупреждения упирается в мой анус и резко входит. Полностью. В глазах у меня на мгновение потемнело. Я хоть и растянул себя насколько мог тщательно, да и смазка, обильно вытекаемая из моего зада, расслабила мышцы, но БЛЯТЬ! Больно! Я хотел обматерить этого придурка, думающего сейчас лишь членом, но он вдруг запечатал мой рот таким крепким опьяняющим поцелуем, что все логичные мысли тут же повылетали из моей головы.       Толчки были сначала какие-то неуклюжие, словно Лютер примерялся, как ему удобнее или приятнее, а потом начался такой бешенный ритм, что мне сначала показалось, что я его точно не выдержу. В какой-то момент мне даже захотелось попросить пощады, потому что мой отвыкший от интима зад жалобно ныл, не давая получать стопроцентное удовольствие, а потом…       Лютер оторвался от моих распухших губ и уткнулся в сгиб моей шеи. Его язык прошёлся по коже, приятно щекоча. Я прикрыл глаза, чего-то страстно желая. Оказывается, я даже затаил дыхание, отчётливо слыша в ушах стук собственного сердца.       Зубы Лютера прихватили мою влажную плоть и сжали. Стон, переполненный блаженства, тут же вырвался из моего горла, раздаваясь, кажется, по всей кофейне. В этот момент для меня исчезло всё, кроме странного непривычного удовольствия. Тупая боль от вторжения огромного члена в мой не до конца подготовленный зад вмиг перестала существовать. Я чувствовал эти ставшие ещё более жёсткими шлепки, чувствовал, что в меня стали проникать ещё глубже, хотя до этого момента мне казалось, что дальше просто уже некуда, и гостеприимно раскрывался ещё шире.       Лютер вылизывал неглубокую ранку, оставленную его зубами, снова кусал, но уже практически не повреждая кожу, а затем ставил засосы. Такого странного секса у меня ещё в жизни никогда не было! Нет, меня уже кусали до этого. Кусали по-разному, не оставляя метки, и чувства при этом я тоже испытывал разные, но чтоб такую странную эйфорию, которая затягивала и манила куда-то глубже, обещая показать разрывающий фейерверк оргазмов, — никогда.       Лютер перестал зверски долбить мой зад и вдруг замер, тихо застонав. Меня тоже накрыло с головой, но я не сразу почувствовал, что тугая струя моего собственного семени ударила мне на живот. И вот вроде я в сексе далеко не новичок, но сейчас было такое чувство, что всё, что было до Лютера, было каким-то сплошным недоразумением.       Чувствуя, что моё дыхание начинает выравниваться, я открыл глаза и повернул голову в сторону Лютера. Парень тоже наконец-то оторвался от изгиба моей шеи и со странным выражением посмотрел мне в глаза. Я робко ему улыбнулся, собираясь предложить второй раунд, но тут Лютер вдруг заметил несколько белых капель, долетевших до моей груди, и опустил взгляд ниже. Сказать, что он отскочил от меня, как ужаленный — ничего не сказать.       — А ты каждому, кто поможет тебе убраться, свою жопу подставляешь? — вдруг прорычал Лютер с такой злостью, что я чуть дара речи не лишился.       Я сидел на кровати с максимально округлившимися глазами и не мог переварить происходящее. Лютер, посмотрев на меня взглядом, переполненным отвращения, быстро подобрал свои вещи с пола, швырнув при этом что-то в угол, схватил обувь из тумбочки, и я даже моргнуть не успел, как его уже не было в моей комнате. Я перевёл свой стеклянный взгляд в угол и увидел, что мои предложенные ему новые носки остались одиноко валяться на полу. Он выбросил их точно так же, как и меня…