***
Центральная площадь Цайи, украшенная флагами различных орденов, представляла собой целую череду гостиниц, в которых радушно и за весьма весомую плату готовы были предоставить кров заклинателям и простым смертным из всех земель. Вэй Усянь, увидев, как зловеще темнеет над головами небо, предложил пройтись по этому известному местечку, которое помнил еще со времен путешествия вместе с Цзян Чэном. Лань Ванцзи было запротестовал, сославшись на то, что короткий путь к Облачным Глубинам лежит через другие ворота города, однако омега, ведомый воспоминаниями и желанием потянуть время, рванул вперед, теряясь среди прохожих, торопившихся поскорее достигнуть крова. То здание, в котором Вэй Усянь когда-то останавливался в составе делегации Юньмэна, еще было живо и стало, кажется, даже краше. Светлое его дерево выделялось на фоне остальных, так что перепутать эту гостиницу с другими было невозможно. Остановившись у ее парадного входа, омега невольно улыбнулся. Подумать только! Всего-то год назад ночью они с братом выбежали из вот этих самых скрипучих дверей, прячась от света фонарей случайных встречных, добрались до набережной, спустились к пирсу и до рассвета целовались в лодке среди мешков с семенами лотоса и риса, укрытые пурпурным флагом. Кажется, они были счастливы, хотя и до ужаса боялись, что из-за своего сумасбродного чувства потеряют всё. Но юность так наивна, что мнится, будто всё обязательно будет хорошо. И в самом деле, верно говорят мудрейшие: «У души не будет радуги, если в глазах не было слёз». Как подтверждение этой великой мысли на лоб упала крупная капля с неба. — Что случилось? — голос Лань Ванцзи осторожно коснулся его, словно юный наставник заметил, что мыслями Вэй Усянь вовсе не здесь, не у старейшей гостиницы Цайи. Рассказывать праведнику о том, что он возлежал с собственным братом, не рискнул, поэтому, как и всегда, когда было нелегко, широко улыбнулся, обернувшись: — Кажется, дождь начинается. Заночуем тут? Может быть, появился шанс увидеть радугу?.. Второй Нефрит такому предложению не обрадовался, судя по сведенным к переносице бровям, но, подняв голову, здраво оценил, что нерезонно отправляться в пеший путь в сезон дождей, когда все небо напоминает цветом любимое ханьфу Вэй Усяня, в котором он прибыл в Облачные Глубины. Следующие капли, ударившие ему на щеку, казалось, убедили его окончательно. И, смахнув их, будто слезы, кивнул в сторону входа в ту самую гостиницу. Внутри же, к какой-то тихой радости омеги, ничего не изменилось. Всё та же стойка, за которой услужливо улыбался человек в фартуке, который, кажется, просто приклеил себе эту дежурную улыбку на все рабочее время, потому что, что бы ни слышал, не менял своего выражения лица. Словом, был рожден для встречи гостей, особенно высокородных, кои часто тут и останавливаются. — Господа бессмертные заклинатели, — на всякий случай, повышая статус важности двух посетителей сразу, произнес служащий и радушно поклонился, но больше все же Лань Ванцзи, заметив его одежды и лобную ленту с вышитыми плывущими облаками. — Желаете у нас остановиться? — Братец, — Вэй Усянь, понимая, что сейчас важно сделать всё, чтобы уменьшить контроль своего наставника, тоже заискивающе улыбнулся и навалился на стойку, чтобы дотянуться до уха мужчины, явно беты, раз не впечатлился прекрасным альфой по правую руку от него. — Нам бы две комнаты. Наверху. Год назад они тоже останавливались на втором этаже, так что теоретически была возможность даже оказаться в той же комнате, откуда, как он еще помнил, есть чудеснейший выход на лестницу, а оттуда — во двор. Когда-то этот ход уже выручил его, ну неужели подведет и в этот раз? Человек, сияя всеми зубами, кивнул и уже вышел было, чтобы проводить дорогих посетителей в их комнаты, как вдруг Лань Ванцзи на фоне шума расходящегося дождя спокойно произнес: — Одну. Вэй Усянь едва не поперхнулся слюной, когда услышал это. Уж такого поворота он точно не мог просчитать наперед. Теперь приходилось, выглядя перед ничего не понимающим служащим, экстренно ориентироваться и выкручиваться. Ну Второй Нефрит!.. Где же твоя хваленая праведность? — Ты чего, Лань Чжань? — обескураженно шепнул, встав на цыпочки, омега. — Как это «одну»? Что про нас подумают, а? Но тот даже бровью не повел, выжидающе смотря только на мужчину в фартуке, который его молчание верно растолковал как его решение, которое весит куда больше, чем мнение его субтильного спутника с алкоголем в руках. — Одну минуту, господа бессмертные, я подготовлю для вас лучшую комнату, — человек наконец ожил и тут же исчез на лестнице на второй этаж, оставив весьма странную парочку наедине. Черт их разберет, этих заклинателей с гор. Проводив его взглядом, а вместе с ним и свои планы отвязаться от тотального присмотра, Вэй Усянь осуждающе нахмурился, судорожно соображая, что теперь делать. Оставалось лишь очевидное: давить на совесть: — Я же замужем, гэгэ. Ай-я-яй, в какое неудобное положение ты меня ставишь… Плевать ему, конечно, было на все сплетни, какие могут возникнуть за его спиной. Беспокоило его теперь только то, что из комнаты будет весьма проблематично улизнуть незамеченным. — Я обещал за тобой следить, ты ушел под мою ответственность, — равнодушно ответил наконец бездушный камень. — Если ты будешь жить отдельно, можешь уйти беспрепятственно. Омега ошарашенно округлил глаза. Так, оказывается, Лань Ванцзи его уже раскусил! Но ведь даже слова не сказал, не упрекнул ничем! Невольно ухмыльнулся и восхитился выдержке и проницательности своего юного наставника. Может быть, это на Второго Нефрита так повлияли слова о том, что для него Облачные Глубины — тюрьма, и просто он позволил, как и просили, предоставить немного свободы, целую ночь без насилия и принуждения?.. Весьма щедрый дар, да только этого уже мало, когда вот она, настоящая воля, за стеной дождя, и эту стену преодолеть куда проще, чем стены монастыря в горах. — Господа бессмертные, — служащий наконец вернулся и в поклоне указал на лестницу обеими руками, — пожалуйте. Ваша комната уже вас ждет. Понимая, что деваться некуда, Вэй Усянь уже с крайне недовольным выражением лица вздохнул и направился вперед, как вдруг мужчина поинтересовался у Лань Ванцзи: — Как я могу в книгу записать наших великих гостей? — видно было по хитрым глазкам, что ему не только ради работы любопытно, поэтому, опережая Второго Нефрита, который наверняка бы честно выложил всю правду, сильно скомпрометировав свое честное имя коротким сожительством с чужим омегой, если вдруг слухи дойдут и до Облачных Глубин, Вэй Усянь, свесившись с перил произнес, вторя этому мужчине подобострастной улыбкой: — Господин Лань — мой муж. Так, по крайней мере, к его белым одеждам вопросов не будет. Наверняка этот неприятный тип постесняется лезть с таким дотошным расспросом, однако глаза Лань Ванцзи нужно было видеть. Он как будто только что впервые увидел откровенную ложь и онемел. Это было так забавно, что омега не удержался и подбросил в этот огонь дров: — Пойдем, господин Лань, пора заняться супружеским долгом. Мы так долго в пути, что ты задолжал мне — не расплатишься всю ночь. И пока нефритовая статуя пораженно хлопала ресницами на пару с служащим, рванул наверх, хихикая, довольный своим безобразием. Но реакция юного Ланя была просто восхитительной и после, когда он, будто белое облако в темноте комнаты, оказался у порога и хмуро просверлил его взглядом. В такой момент он ужасно напомнил Цзян Чэна, который, как ёж, пыхтел и ворчал, когда его омега выкидывал подобный номер. Однако Лань Ванцзи же предпочитал раздувать ноздри молча, видимо, рассчитывая на досрочное покаяние провинившегося. — Бесстыдник, — через некоторое время, так и не дождавшись повинной, коротко процедил сквозь зубы праведный Нефрит, стиснув меч до побелевших костяшек пальцев. — Как можно было?!.. — А разве я солгал? — Вэй Усянь уже успел освоиться в комнате и, развалившись на подушке у стола с открытым кувшином в руке, засмеялся. — Господин Лань - действительно мой муж. Или ты забыл, гэгэ? Конечно, он понимал, что тем самым раззадоривает и без того злого наставника. К слову, отметил для себя юноша на чисто омежье-интуитивном уровне, Лань Ванцзи очень шел такой разъяренный облик. В такие мгновения его лицо будто становилось острее, вытянутее, но вместе с тем суровее, как подобает взрослому альфе, полному решимости установить порядок. Но, кроме невольного любования, была и иная цель у этой опасной игры: необходимо было заставить праведника настолько выйти из себя, чтобы он потребовал предоставить ему отдельные покои. — Зачем остальное сказал? — игнорируя уже «гэгэ» и странный логический выверт, строго спросил Второй Нефрит. «Чтобы позлить тебя, конечно», — в уме ответил Вэй Усянь, но вслух произнес иное, все с той же беззаботной широкой улыбкой: — Чтобы он не лез с лишними вопросами к моему гэгэ. Но, кажется, теперь к этой детской непосредственности омеги возникли серьезные подозрения, потому что Лань Ванцзи, хоть и явно не остался доволен поступком юноши, все же усилием воли собрался и, словно стряхнув с себя дурной настрой, вернул своему лицу бесстрастное выражение лица. Пройдя мимо собеседника, вливающего вино себе в горло, сделал вид, что не видит его неподобающего поведения, и сел напротив ровный и правильный вдоль и поперек: — Заканчивай пить. Отправляйся спать. Скоро Час Свиньи. Утерев рукавом губы, омега сильно удивился, ведь все опасения его о тотальном контроле имели основания сбыться: — А ты? — сколько еще ужасных идей в этой прекрасной голове? Неужели он будет всю ночь его караулить?! — Я не буду спать, — невозмутимо ответил наставник, прикрывая глаза для медитации и показывая тем самым, что разговор окончен. — Иначе ты еще что-нибудь натворишь. Ну это ни в какие ворота уже не шло. С тем, что юноша ограничил его личное пространство своим присутствием, запер его с собой наедине в одной комнате, еще можно было как-то мириться, но тут, когда не остается даже возможности сбежать, возмущенный до предела, Вэй Усянь не удержался от сердитого замечания своему наставнику: — Лань-лаоши, так ведь всем спать положено, не только мне. Что за несправедливость? Почему ты нарушаешь режим, а я должен ему следовать? Чему же ты учишь меня, какой пример подаешь? Но ни одно увещевание не попало в цель. Невозмутимая нефритовая статуя даже не ресницами не дрогнула. Тогда омега взялся угрожать, качая в руке кувшин вина: — Тогда и я не лягу, раз так. Будем сидеть вместе. И все равно — ничего. Идеальное во всем изваяние, казалось, даже и не слышит, пребывая где-то в более высоких материях, которые не иначе как снабжали его колоссальным терпением и выдержкой. Но и Вэй Усянь был упрям. Он уселся в позе лотоса поудобнее и принялся без умолку болтать о всякой ерунде, чтобы не дать Лань Ванцзи погрузиться в глубинное состояние, при котором тело умудряется отдохнуть без сна и остается в абсолютном сознании. О таких практиках, доступных лишь заклинателям высокого порядка, омега был лишь наслышан, но не рискнул проверять, способен ли на такое его юный наставник. И в самом деле: Второй молодой господин Лань от неудержимой чуши, которую самозабвенно нес Вэй Усянь, периодически кривил губы, что явно свидетельствовало о том, что сосредоточиться при таком шуме просто невозможно. Еще бы, хмыкнул про себя омега, это вам не Облачные Глубины с мертвецкой тишиной. Это настоящая жизнь, в условиях которой сложно оставаться идеальным и уравновешенным. — И тогда я потянулся за лотосом, — не унимался Вэй Усянь, заливая некоторые слова вином, — сорвал его и съел все-все семена, какие смог выковырять. А потом услышал, как с берега меня проклинает какой-то чудак. Оказывается, это было его владение! Представляешь, Лань Чжань, — он дружелюбно пихнул неучастливого собеседника в плечо, — кто бы мог подумать, что у каждого пруда в Пристани Лотоса есть свои владельцы!.. На эту тысячную, кажется, историю из его веселого детства, наконец, Лань Ванцзи открыл глаза и недовольно уставился на источник шума с явным требованием в золоте глаз прекратить это безобразие. Вэй Усянь хитро ухмыльнулся и завел следующую песню: — А знаешь, что у меня было нацарапано над кроватью? В ответ было еще большее нахмуривание идеального лба. — Фигурки целующихся парней, — будто самую смешную в мире шутку, выдал громко омега и сам расхохотался. — Представляешь? Прям один на другом… Вэй Усянь уже было взялся показывать на пальцах, как именно было все изображено, как вдруг ладонь наставника звонко шлепнулась об стол: — Хватит! Соблюдай приличия! Коварная ухмылка коснулась пухловатых губ, и он, не сбавляя оборотов, продолжил: — Я вообще-то хотел сделать их голыми, но совершенно не умею изображать такие анатомические подробности! А мне очень хотелось показать, какое было весомое достоинство у альфы… — Вэй Усянь! — Лань Ванцзи предсказуемо покраснел до кончиков волос и подскочил на ноги. — Бесстыдник! — А я предлагал лечь спать, — пожал плечами, будто совершенно не ожидал такой реакции, невинный омега, решимость и наглость которого активно подпитывалась выпитым. — Просто пытаюсь скоротать дождливую ночь… — Довольно, — еще раз, жестче, заявил Второй Нефрит, взяв себя в руки, и взялся за чай. — Иди спать. — Ну уж нет, Лань Чжань, я тебя одного не оставлю. Будем вместе не спать. И это было худшим предложением, которое мог услышать многострадальный Лань Ванцзи. Он, конечно, стоически попробовал снова спастись медитацией, промучался так еще где-то с добрый час, но потом, чувствуя, что голова начинает плыть от нехватки сна, сбитого режима и миллионной истории от Вэй Усяня, снова взялся за чай. Подозревая, что в отваре действительно добавлены бодрящие травы и чай предназначался для завтрака господ, омега сунул нос в чайник и убедился в своей догадке. Чуткий нос и опыт травника его в очередной раз не подвели. И потому, понимая, что наставник протянет без сна точно до дна объемного чайника, решился на откровенную дерзость. Он совершенно притих и позволил Второму Нефриту пару раз отдохнуть с закрытыми глазами, делая вид, будто тоже захмелел и вот-вот уснет. Для пущей убедительности даже положил руку на стол и опустил на нее голову, устало сомкнув веки. Такая благостная тишина между ними на фоне умиротворяющего дождя за окном и вкупе с теплом комнаты должна была сыграть на руку. И так и случилось: в один момент, приоткрыв глаз, понял, что Лань Ванцзи ослабил контроль над ситуацией, отключившись от этого мира, и потому ловким движением опрокинул часть вина из своего кувшинчика в чайник. Полученный чай с вином должен окончательно расслабить и усыпить этого надзирателя. Разумеется, сделав пару глотков, наставник обнаружит подмену, но, возможно, и этого будет достаточно, чтобы достигнуть своей цели. И Лань Ванцзи, услышав стук крышечки чайника, тут же встрепенулся и посмотрел на Вэй Усяня, который, зевая, словно случайно задел своим сосудом свою пиалу и даже виновато пожал плечами. Привыкшему к четкому режиму бороться со сном без вспомогательных средств уже было невозможно, и он налил себе еще порцию чая, принюхался, удивленно посмотрел на сонного подопечного и все же отпил. — Вино?.. — ему оказалось достаточно и одного короткого глотка, чтобы понять, что произошло. На сердитое выражение лица уже не было сил, а потому ограничился лишь сведенными к переносице бровями. — Вэй Усянь! Тот театрально тяжело вздохнул: — Я, я за него. В чем я еще виноват? — Ты подлил мне вино в чай, — Лань Ванцзи сокрушенно отодвинул от себя пиалу. — Алкоголь же дурно влияет на меня… На мгновение испугался, что вдруг его наставник превращается в редкостного буяна и теперь с ним будет вовсе не сладить, но напрасно: все тело Нефрита будто весомо отяжелело. Надо же: буквально капля вина способна была сразить наповал такого крепкого альфу. Цепляясь пальцами за края стола, Лань Ванцзи гневно, но как-то обреченно произнес прямо в серые глаза наглеца, что ради своей свободы готов был на всё: — Я теперь усну. И ты… Ты сможешь уйти. И я даже не вспомню, как это случилось. Во взгляде читалось такой силы осуждение и разочарование в нем, как в человеке, что даже как-то стало неловко за содеянное. Захотелось даже зачем-то солгать: — Да не собираюсь я никуда, что ты выдумал… Но, удивительно, его наставник, вмиг ставший словно каким-то простым юношей из Гусу Лань как-то по-ребячески махнул на него рукой, будто совершенно не верил ни его словам, ни обманчивым глазам. Он поднялся из-за стола, придерживая полы своего длинного идеального одеяния, и побрел к постели без каких-либо возражений и увещеваний, что вызывало особое недоумение и, честно говоря, оскорбляло. Прежде Вэй Усянь же ни разу не предавал Лань Ванцзи и даже не выдал его секрета в холодных источниках. Откуда такое презрительное недоверие? Омега проследил взглядом за тем, как Второй молодой господин Лань бережно расправлял себе постель, затем коснулся пояса, но практически сразу опомнился и лег на свое место в верхних одеждах, аккуратно сложив руки в праведном жесте. И все же не удержался от комментария: — Я тут буду. Куда я в такой дождь денусь? Вэй Усянь и сам не до конца понимал, зачем убеждал человека, который стеклянным взором воткнулся в потолок, будто его только что предали. Наверное, потому что ему действительно не хотелось обманывать единственного, кто в Облачных Глубинах относился к нему с добром: — Лань Чжань, ты слышишь? — Мгм, — он прикрыл глаза, видимо, чтобы максимально отстраниться от обманщика. — Веришь мне? Конечно, в ответ последовала тишина. Он бы и сам себе не поверил в такой момент. Но все же не хотелось заканчивать их знакомство на дурной ноте. Пусть он лучше запомнится как коварный, вероломный омега с дьявольской ухмылкой, чем каким-то скрытным лазутчиком, который подставил Лань Ванцзи перед дядей. Страшно даже представить, как его накажут за эту прогулочку… Но Вэй Усянь снова широко заулыбался и игриво прикусил губу: — Давай я лягу со своим гэгэ, чтобы он даже во сне чувствовал, что я рядом? — золотистые глаза распахнулись от услышанной дерзости и скосились в сторону говорившего. Даже сон отступал, когда звучало такое бесстыдство. — Хочешь, я могу даже обнимать тебя всю ночь, касаться?.. Буквально все идеальное ледяное лицо исказилось гримасой боли или отвращения. Ему явно даже физически была противна сама мысль, что между ними может подобное случиться. — Довольно, спи. — Нет, нет, — входя в раж, Вэй Усянь, согретый вином, с трудом поднялся и подошел к постели своего наставника, который испуганно часто задышал. Омеге мало было достигнутого эффекта, и он склонился к губам альфы. Чертовски красивого альфы. Впрочем, «Улыбка императора» все преображает. — Я буду с тобой, гэгэ, пока ты не скажешь, что веришь мне… Стоило бы Лань Ванцзи хотя бы чуть-чуть приподняться, и, судя по его подернувшимся томной поволокой глазам, они бы слились в страстном поцелуе. Вэй Усянь всегда чувствовал приближение этого момента, когда губы его и Цзян Чэна оказывались рядом. В животе сразу завязывался тугой узел нечеловеческого возбуждения, и, что скрывать, даже сейчас от выпитого и близости живого, приятного душе альфы, штаны немного намокли. Но, несмотря на то, как активно Нефрит сглатывал вязкую слюну, что было заметно по перекатыванию кадыка, он не сделал этого шага к сближению. В любой другой ситуации Вэй Усянь горделиво отвернулся бы, но сейчас, опьяненный грядущей свободой, вином, альфьими феромонами, он хотел чего-то простого, животного и хулиганского: — Я украду твой первый поцелуй, гэгэ, если сейчас же не скажешь, что веришь мне… — шутливая угроза становилась все более реальной, чем ниже он наклонялся. Коварный шепот ласкал идеально выверенное лицо. — Клянусь, ты не сможешь никогда меня забыть после этого… То ли Лань Ванцзи смутно подозревал, что это их последняя встреча, и до панических атак боялся никогда не выбросить из головы этот навязчивый облик негодяя с серыми глазами, то ли тоже поддался влиянию алкоголя, одурманенный и очаровательным запахом медового персика, но он выдохнул буквально в мягкие, пухловатые губы омеги: — Я верю тебе. Вэй Усянь как-то растерянно выдохнул и неверяще посмотрел в глаза альфы. Гуль болотный, да он бы сейчас совершенно спокойно мог с ним даже переспать, но Второй молодой господин Лань остался благороден до конца, не покушаясь на чужое даже при таком откровенном соблазнении. Невольно зауважав его за колоссальную выдержку и заметив, как одна рука Лань Ванцзи стыдливо прикрыла низ живота, явно пряча возбуждение, омега грустно улыбнулся: — Вот и чудненько. Теперь спать.***
Они лежали и смотрели друг на друга, каждый со своей постели, сквозь тьму комнаты, буквально пару минут. Их немой диалог взглядов шел, скорее всего, о том, что такое доверие и почему, в конце концов, когда оба знали, что Вэй Усянь обманывает, все же охотно играли в полное доверие. Но, когда он заметил, что Лань Ванцзи крепко уснул, омега тихо крался, ступая по полу практически бесшумно, но уже без ощущения сладкой победы над наставником. На губах так и замер неслучившийся поцелуй, будто печать, которую теперь придется носить всю жизнь, вспоминая эти чистые и светлые глаза золотого цвета. Накинув темный плащ, найденный на первом этаже у стойки служащего, Вэй Усянь еще раз обернулся на лестницу, ведущую наверх, и печально вздохнул. Искренне, насколько умел, попросил прощения у Лань Ванцзи за те наказания, что ему назначат за содействие в побеге молодого супруга Учителя, и одновременно поблагодарил его за то, что позволил ему уйти. Они могли бы стать хорошими друзьями в иных обстоятельствах. Но… как сложилось. Дождь, ударивший ему в лицо, был так на руку сегодня, укрывая его следы. Ему даже не пришлось особенно петлять, добираясь до набережной, поскольку в такой темноте никто бы все равно не узнал его среди таких же случайных прохожих. Важно было только придерживать подол белых одежд, чтобы не выделяться в ночи. Он точно знал, что ему необходимо только спрятаться где-нибудь среди лодок, уговорить какого-нибудь торговца взять с собой, посулив большое вознаграждение от ордена Юньмэн Цзян. Одно только плохо было: неизвестно, когда закончится дождь, который помешает судоходству: ни один здравомыслящий человек в такую погоду в путь не отправится. У пирса он и вправду не нашел ни единой души. Только грустно бились друг об друга и о берег оставленные судна. Посидел там, свернувшись в маленький одинокий клубок, обхватив колени руками, вымок до нитки и решительно поднялся на ноги, осознав, что ждать бесполезно. Ливень даже не думал переставать. Покинуло его везение. Но и возвращаться было невозможно. Второго раза сбежать Лань Ванцзи точно не предоставит. Поэтому, навернув пару кругов по дощатому пирсу, спустился на берег и пошел, рассекая песок ногами, в сторону скромных домишек, стоявших в стороне. Там наверняка были какие-нибудь гостиницы для торговцев. Ему и надо только кому-нибудь со слезами упасть на грудь, жалясь на тяжелую судьбу. Главное — не нарваться на какого-нибудь богача, который мог знать Вэй Усяня в лицо и доставить к госпоже Юй в обход Цзян Чэна, у которого, по плану, омега планировал на короткое время попросить помощи и покровительства. Один вид таких заведений удручал: они не шли ни в какое сравнение с той гостиницей, в которой остался Второй Нефрит. Темное отсыревшее от частых дождей дешевое дерево, скрип половиц под ногами, запах затхлости и крепкого высокоградусного алкоголя, косые взгляды недоверчивых посетителей и мрачные лица служащих. В такие моменты очень не хватало даже лживой услужливости того мужчины у стойки, который готов был расстелиться лично перед благородными гостями. Но Вэй Усянь, запахнувшись посильнее в свой плащ, раз твердо решил вернуться в родные земли, набрался смелости и подошел к хозяину одной из гостиниц, угрюмо натирающего посуду у полки. — Эй, братец, — омега привычно улыбнулся, надеясь расположить его к себе, — подскажи-ка, среди твоих постояльцев есть торговцы из Юньмэна? Седоватый грузный мужчина в фартуке лениво обвел взглядом сидевших в зале, служившем и столовой, и спальней одновременно для тех, у кого не было достаточно средств для остановки в приличном заведении. Несколько человек, поймав его взгляд, заинтересованно осмотрели юношу в мокром плаще, босые ноги которого были чудо как тонки и изящны. Один постоялец даже чуть приподнялся со своего места, чтобы заглянуть в лицо интересного посетителя. — Какое тебе дело? — пробасил хозяин, вернувшись к своему рутинному занятию. — Я хорошо заплачу, — настойчиво улыбался Вэй Усянь, чувствуя себя неуютно под такими пристальными взглядами. — Мне нужен человек из Юньмэна. Я из тех мест, хочу вернуться домой. Тогда владелец унылой гостиницы перевел взгляд на видневшиеся из-под черного плаща белые одежды. Пожевал губами, видимо, что-то обдумывая, а потом вдруг ехидно усмехнулся: — Что, надоели Лани? Какая поразительная проницательность. По одному краешку одеяний верно истолковал причину его нахождения здесь. Омега, желая установить некую доверительность, чуть приблизился и шепнул честное: — Занудели до смерти. Так что, поможете? На его ответ хозяин вдруг громко рассмеялся, привлекая окончательно все внимание и тех, кто до этого мирно хлебал какую-то похлебку, и тех, кто вел неспешные ночные пьяные беседы, и тех, кто спал полусидя. — Я и сам не люблю этих монахов, — наконец тяжелое лицо мужчины повеселело, и он, подперев бока весомыми кулаками, зычно крикнул. — Эй, господа нищеброды, есть кто из Юньмэна? Тут омежка ланьская домой хочет. Аж мороз по спине прошелся от такого определения. В миг одновременно захотелось и сорвать с себя эти осточертевшие белые одежды, и бежать обратно в гостиницу, под бок к Лань Ванцзи, безупречные манеры которого никогда бы не позволили к нему такого обращения. — Я, — отозвался тот самый, что больше всех заинтересовался новеньким, и поднялся. Здоровый, почти с типичного Ланя ростом, одетый, может, чуть лучше остальных, но с масляным взглядом. Плохо дело: он альфа, судя по настойчивому кислому запаху. — Иди сюда, хороший, договоримся. Вэй Усянь, пожалуй, именно в эту минуту осознал, что совершил ошибку. Глупо было соваться в такое заведение, да еще и ночью. Один, физически слабый, он точно не смог бы справиться с таким громилой, который медленно приближался. — Знаете, я… Я передумал, — стараясь не давать губам дрожать от страха, снова улыбнулся он, ретируясь к дверям. — Меня муж ждет в гостинице неподалеку, мы лучше вместе домой съездим, навестим мою родню… — Так муженек же надоел, — подначивал хозяин, явно довольный такой забавной сценкой. — Смотри-ка, сколько тут веселых господ. Не то что эти зануды. — Точно, точно, — подхватил второй, на свету одежды которого из темных и вправду показались грязно-пурпурного цвета. Никогда еще столько страха не вызывали эти одежды, как теперь, когда Вэй Усянь вдруг понял, что ему закрывают дорогу к выходу. — Идем, сейчас повеселимся, а с утра поплывем… Наивно было полагать, конечно, что его просто так теперь отпустят, так что, оказавшись меж двух огней да еще при зрителях, которые явно одобряли все возможные низости, которые могут с ним сотворить, омега судорожно стал соображать план спасения. Ударить хозяина по голове какой-нибудь тарелкой, оттолкнуть этого верзилу, желательно — с ноги. Тогда можно будет между рядами столов проскочить к дверям, выбежать на улицу, спрятаться за соседними домами, а оттуда — к Лань Чжаню, к человеку, который точно его не даст в обиду. Пожурит, обидится, что все же нарушил данное слово, но сначала защитит. Между ними определенно есть какие-то тонкие нити, так что Лань Ванцзи поведет себя как истинный альфа. Решено — сделано. Не теряя времени, Вэй Усянь ловко подпрыгнул, схватил с полки какую-то увесистую миску и со всей дури ударил ею наотмашь по лицу владельца, который от неожиданности только охнул и схватился за нос, по которому, видимо, пришелся основной удар. От такого повыскакивало на ноги остальное грязное и убогое население гостиницы, не зная, что предпринять. — Ты что творишь?! — возмутился юньмэнец, тут же рванувший к омеге. Его поддержали еще двое, которые, похоже, решили воззвать к правосудию и которые совершенно не входили в первоначальные планы Вэй Усяня, так что, как он ни пытался бросать и в них посуду, отступая к окну сшибать на ходу столы, как ни вырывал ноги из неожиданных хваток людей, чей покой он нарушил, в конечном итоге в одно мгновение оказался схваченным в чьи-то крепкие объятия, как в железное кольцо. Брыкаясь и ругаясь на юньмэнском, Вэй Усянь приподнял голову и увидел лицо своего пленителя. Высокорослый, мускулистый, пахнущий отвратительным пойлом, мужчина-бета сдавил его, не оставляя возможности сопротивляться. Похоже, он был не торговцем, а гребцом, судя по силе в руках. Ошалелый взгляд практически стеклянных глаз вкупе с уродливым лицом, покрытым шрамами, наводил ужас. — Господин, — оказалось, что у него еще и есть хозяин, который внезапно отыскался в том самом юньмэнце, который победно заулыбался, потирая руки. — Куда его? — Давай сюда, в угол, — и несколько театрально пожал плечами в ответ на разочарованные взгляды других желающих схватить такого омегу, — нужно же помогать землякам. Вэй Усянь был не дурак и сразу сообразил, как именно ему собираются помогать, а потому озлобленно принялся целиться ногами четко в колено своему похитителю. И едва ему удалось вывернуться поудобнее и ударить пяткой, как сам застонал от боли: его удар пришелся на деревянный протез. И потому его, такого слабого и беззащитного, мужчина доволок до своего хозяина и, несмотря на все сопротивления, передал новому владельцу, дожидавшемуся в темном углу гостиницы. — Ну, ну, тише, — в одно мгновение рука «земляка» залезла ему в штаны и грубо приласкала член. — Иди ко мне… Это еще хуже, чем с супругом, противным стариком Лань Цижэнем! Вэй Усянь извернулся, влепил было пощечину кулаком, но его руку еще в полете за запястье перехватил тот бугай — гребец. — Не хочешь по-хорошему, давай вот так, — обозленно зашипел альфа, больно схватив омегу за волосы, и скомандовал своему слуге — держи его крепче. Тот послушно схватил за руки Вэй Усяня, стиснув так болезненно, что только от этого хотелось выть. Никогда прежде с ним так не обращались, даже Лань Цижэнь. Невольные слезы от обиды на себя же, дурака, накатились и мешали смотреть, хотя ногами еще пытался отбросить от себя этого мерзавца. — Раз любишь погрубее, — мужчина сдернул с него штаны, и юноша явственно ощутил, как его лону приставили крепкий член. — Давай погрубее. Он даже успел толкнуться, пытаясь разомкнуть плотно сжатое колечко и придерживая за талию сопротивляющуюся жертву, как вдруг дверь в гостиницу распахнулась, впуская внутрь холодный дождь и человека в кипельно-белом, который вымок до нитки, но не растерял решимости в движениях. Этот тонкий благородный силуэт было невозможно не узнать. — Лань Чжань! — не веря своему счастью, во весь голос крикнул обрадованный Вэй Усянь, — Лань Чжань, я тут!.. Тот молча строго посмотрел на людей, которые, еще взбудораженные недавним событием, не уселись за столы, и вдруг замахнулся на них мечом, светящимся голубым сиянием. Простым смертным, впервые видевшим такое чудо, стало не на шутку страшно, и многие попятились от него в противоположную сторону, невольно расчищая ему дорогу. Его высокая, жилистая фигура, окутанная в заметно тяготящие от намокания белые ткани, прошла безмолвно мимо всех столов и совершенно никак не реагировала на крики Вэй Усяня, сердито сверля его взглядом. — Ты еще кто такой?! — возмутился юньмэнец и кивнул своему слуге остановить Лань Ванцзи. — Это мой муж, — улыбнулся омега, несмотря на всю угрюмость пришедшего на помощь альфы, — господин Лань! Второй молодой господин Лань хмуро свел брови, услышав бесстыдную ложь, но ничего не ответил, отвлекшись на появившегося перед ним крепким мужчиной, который стеной встал на его пути. Правилами этикета было предписано попытаться остановить конфликт словесно, но Лань Ванцзи, все-таки недовольно кривя губы, первым сделал выпад, нарочно держа меч плашмя, чтобы не ранить безоружного. Гребец было увернулся, но ему, привыкшему к рукопашным дракам в кабаках, было не тягаться с изящной техникой Гусу Лань: не успел он и моргнуть трижды, как мягко, но настойчиво оказался воткнутым в угол, а кончик меча уколол его кадык. Мужчина даже попытался что-то злое пробормотать, но осекся, заметив, как юный гусуланец осуждающе покачал головой, видимо, не советуя даже дергаться. Пользуясь тем, что «земляк» остался без поддержки, Вэй Усянь, хоть и был зачарован тонкостью техники боя, все же рванулся вперед, и его захватчик не успел его удержать, ловя спадающие штаны. Не удержался от искушения и ударил согнутым коленом в пах неудачливому альфе, который тут же согнулся, корчась от боли: — Ну спасибо тебе, братец, — зло улыбнулся омега. — Век не забуду твою «помощь». И в самом деле, даже в какой-то степени был благодарен за такой страшный урок. Теперь, по крайней мере, ему и в голову не придет шататься одному по подобным заведениям. Прав был Лань Цижэнь… К сожалению, прав. — Паскудина! — сквозь зубы процедил юньмэнец, краснея от напряжения лицом, и неожиданно схватил Вэй Усяня за шиворот, и юноша даже не успел среагировать должным образом, машинально поддался. Но в следующий же момент голубой молнией что-то проскользнуло между ними, и вдруг ханьфу отпустили. Ответом на недоумение Вэй Усяня стал дикий вопль мужчины и звук упавшей на пол отсеченной руки. Брызги крови запятнали и без того грязные одежды, и в нос ударил резкий запах, от которого замутило. — В Облачных Глубинах запрещено трогать чужого омегу, — бескомпромиссно заявил Лань Ванцзи, в руку которого вернулся меч. Ликуя от такого поведения своего наставника, Вэй Усянь счастливо заулыбался ему, но тот сохранял такой сердитый облик, что практически сразу пришлось улыбку стереть и со своего лица, почувствовав жуткий укол совести. Наверняка кто-нибудь из посетителей этого заведения мог бы попробовать вступить в драку с Вторым Нефритом, но не рискнул. Даже хозяин гостиницы, потирая ушибленный нос, предпочитал не высовываться. И, видимо, не дождавшись, что будут какие-то претензии, Лань Ванцзи, так и не сказав и слова омеге, развернулся и молча пошел к выходу, словно его совершенно не волновало, пойдет ли он следом. Но Вэй Усяню уже было достаточно приключений на эту ночь, так что он, поправив одежды, тут же поспешил за своим «мужем», боясь теперь даже отходить от него, хотя, признаться, и рядом с ним теперь было неуютно. Пристроившись под его широкий шаг и прячась под капюшоном от непрекращающегося дождя, он виновато поглядывал на альфу, который шел, практически не замечая, как мокрые волосы облепили его лицо, как одежды прилипали к коже, как вода мешала глазам. — Прости, Лань Чжань, — осторожно произнес Вэй Усянь. — Я подвел тебя. Но ожидаемо не последовало никакой реакции. Видимо, одного извинения было маловато. Тогда омега опередил его и пошел спиной вперед: — Слушай, ну мы же оба понимали, что я попробую сбежать… — золотистые глаза смотрели будто сквозь него. Тогда рискнул зайти с другой стороны. — И все же ты пришел мне на помощь, хотя даже видеть не хочешь… Однако внезапно омега понял, что Лань Ванцзи и вправду его не видит: он будто ходит во сне, совершенно не реагируя ни на слова, ни на мельтешение рукой прямо перед лицом. Зная, что Второй молодой господин Лань слишком благороден для того, чтобы откровенно игнорировать или притворяться, Вэй Усянь осторожно позвал своего безупречного наставника, уже подозревая, что тот неспроста практически не разговаривает, не отчитывает его: — Гэгэ, а посмотри-ка на меня… Подобное фамильярное обращение не могло не достучаться даже до обиженного юноши с чистыми помыслями, и тот предсказуемо наконец удостоил прямым взглядом…абсолютно пьяных глаз, нечитаемых и стеклянных. — Вот же я болван, — рассмеялся омега, почему-то безумно довольный своей проказой, — ты же выпил… Надо отдать должное умению держаться прямо и идти, даже не покачиваясь. Потрясающее самообладание дало лишь один раз сбой: он не попытался найти компромисс и сразу лишил обидчика конечности. Но даже в таком состоянии праведный гусуланец сумел процитировать одно из правил: — А я и думаю, причем тут Облачные Глубины были! — весело захохотал Вэй Усянь, невольно умиляясь тому, как вдруг обиженно поджал тот губу и горделиво отвернул голову. — Ты просто пьяный, гэгэ! — Не называй меня так, — сердито и с запинками проговорил Лань Ванцзи и, встряхнув длинным рукавом, заложил руку за спину и важно проследовал в сторону своей гостиницы. Но теперь омега ни за что на свете не мог бы успокоиться. Он всю дорогу до места посмеивался, пытаясь изобличить в очередной раз опьянение своего наставника: то показывал ему несколько пальцев и просил их посчитать, то предложил ему перечислить правила Гусу Лань наизусть. И если на выдумку с пальцами альфа никак не отреагировал, смерив недовольным взглядом, то все же несколько правил из сборника «О благочестии» Лань Ванцзи привел. И все почему-то о том, что недостойно желать чужого омегу. Наверное, он все еще не мог отпустить ситуацию, произошедшую в той гостинице. — Гэгэ, а как ты меня нашел? — уже у самого входа в их покои поинтересовался Вэй Усянь, справедливо предполагая, что тот сейчас может разболтать лишнего. — Притворился, что спал, и проследил за мной? Идеальное лицо неожиданно замерло, будто услышало что-то интересное, прислушалось, но выдало: — Нет. Я же сказал, что верю тебе. — Тогда как? — еще более заинтересованный и польщенный таким доверием, спросил омега. — На одеждах узор, — неохотно с трудом пояснил альфа. — Мы всегда знаем, когда кто-то из наших попал в беду. Сильно удивленный, Вэй Усянь тут же нагнулся, чтобы осмотреть себя, даже распахнул плащ в поисках загадочного узора на белых одеждах, но нашел лишь обычную вышивку плывущих облаков. Неужели в них дело? — Узор заколдован каким-то особым образом?.. Но на этот вопрос Лань Ванцзи не ответил, осторожно отвел его за плечо в сторону, чтобы не мешал пройти внутрь, и легким движением сбросил с себя верхние мокрые одежды, которые на удивление аккуратно развесил, хотя явно даже плохо их видел в полутьме комнаты. Признаться честно, от зрелища нижних одежд своего наставника бросило в жар. Красивый, сильный защитник, который даже в состоянии опьянения бросился на выручку, не мог не возбуждать. Был уверен, что после очередной попытки изнасилования член будет долго мертв, но при виде точеной фигуры Нефрита он откликнулся с завидным удовольствием. Прямо-таки беда. От неловкости такой Вэй Усянь торопливо сел на свою постель и спешно прикрылся снятым плащом. — Уже Час Быка, — невозмутимо произнес Лань Ванцзи. — Давно пора спать. Нервно сглотнув, улыбнулся, стремясь всеми силами отвлечься от мысли, как мог бы сейчас отправиться в постель юного альфы, забраться на него сверху и ощутить, как может быть приятно, когда тобой овладевает гусуланец: — А вдруг я опять надумаю сбежать? Второй Нефрит на мгновение, стоя к нему спиной, замер, но затем все же лег на кровать, складывая руки на грудь. Голос снова вышел не слишком уверенным, в отличие от слов: — Я же сказал, что верю тебе. Невольно грустно улыбнулся такому заявлению. И правда. В отличие от Цзян Чэна, Лань Ванцзи не спорил, просто верил ему и не побоялся ради него даже пойти на нарушение собственных принципов. Он не испугался. Поразительно складывалась судьба. Лань Цижэнь, дядя Второго молодого господина Лань, безоговорочно доверял своему племяннику даже собственного мужа, и тот ни словом, ни делом не дал повода усомниться в себе. Такая устойчивость к страстям не могла не вызывать уважения, что так и крутилось на языке и облеклось в весьма странный вопрос: — Лань Чжань, а ты всегда соблюдаешь договоренности? Ты ведь даже, чтобы не получить мой поцелуй, уже трижды сказал, что веришь мне… Однако с противоположной части комнаты уже не могли ответить: послышалось тихое сопение. Все же привычка рано ложиться и алкоголь в конечном итоге сделали свое дело. Умиленный почему-то такой картиной расслабленного наконец тела в идеальной позе, Вэй Усянь, как истинный бесстыдник, все же позволил себе маленькую пакость: тихо подкрался и коснулся его губ своими так невесомо, что тот даже не проснулся — лишь ресницы слабо дрогнули. — И все же я забрал у тебя первый поцелуй, гэгэ, тебя не спасала вера в меня, прости, — крайне довольный своим безнаказанным безобразием, омега и вправду забрался под одеяло и уснул. Да, он завтра опять вернется в Облачные Глубины, но…совершенно обновленным.