5 лет спустя
Столовая семьи Чон была огромной. Уже как месяц её украшали гирлянды, новогодние свечи и небольшие искусственные ёлки. За большим овальным столом, заполненном праздничным ужином, собрались все члены семьи, лишь коты и собака лежали у камина, безотрывно разглядывая яркие языки пламени. — Неужели мы тоже были такими? — голос Тэхёна был пропитан негодованием. — Не припомню, чтобы меня хоть раз назвали девчонкой. — Зато я помню, — хмыкнул Чонгук, приподняв уголки губ. — Не было такого. — Было. Тебя тогда не было в кабинете, поэтому ты об этом даже не знаешь. Один умник обозвал тебя девчонкой из-за длинных волос, и я сломал ему нос. — Правда?.. — Правда, поэтому не стоит так из-за этого переживать, — на последних словах альфа положил руку на бедро взволнованного омеги, которого всё семейство старалось успокоить. Никто не хотел, чтобы взвинченный Тэхён после каникул поехал в академию с намерением со всеми там переругаться. Глянув на своих цыплят, Чонгук произнёс будничным тоном: — Зу, просто сломай тому магу нос и всё. Старшие дети переглянулись между собой, вспомнив инцидент трёхмесячной давности, когда Зуко едва не сломал нос одному из обидчиков Стефана. Севро же, расположившийся между братьями, громко хихикнул, решив, что тоже, когда вырастет, будет ломать носы всем своим обидчикам. — Папочка, меня много кто обзывает... — протянул одиннадцатилетний омега, исподлобья глянув на отца. — Значит, Зу сломает много носов, так? Чонгук не видел ничего плохого в переломанных носах. Многим людям по-другому даже и не объяснишь — они не поймут. — Конечно, отец, — два тёмных взгляда пересеклись, и Зуко кивнул. — Они с Ваитом и так меня всегда защищают, — продолжил Стефан, потянувшись за запечённой курицей. — Ваит тогда тоже сломает несколько носов. Маленький омега был очень благодарен своему соседу по комнате, который абсолютно всегда вставал на его защиту. Маг Земли был благородным, добрым и заботливым, а ещё сдержанным, но в меру. Когда требовалось, Ваит становился холоднее льда и злее огня. — А может, я просто поговорю с директором? — в голосе слышалась надежда на мирное разрешение проблемы. — Ведьма, не нужно ругаться с директором, — проведя рукой по длинным светлым волосам, собранным в высокий хвост, Чонгук обвёл внимательным взглядом блёстки, которыми Тэхён украсил как своё лицо, так и лицо Тэфи. — Я сказал «поговорю», а не «поругаюсь». — Ты уже как-то сходил «поговорить». Чонгук даже вспоминать не хотел, как Тэхён на втором году обучения цыплят едва не подрался с директором, когда Стефану разбили губу. Омега тогда, бросив все дела, мигом помчался в академию, стоило лишь увидеть по видеозвонку ссадину на щеке цыплёнка. Казалось, ещё бы чуть-чуть, и на здание хлынула бы тёмная магия — настолько разозлённым был Тэхён. Вся академия в тот день стояла на ушах, с половиной профессоров пришлось переругаться, нескольким пригрозить, чтобы наконец начали следить за порядком среди учеников. — Да, пап, не нужно ходить к директору. На нас с Тэфи потом все смотрели как на ябед, — Зуко хотелось произнести иное слово, но рядом с папой язык не поворачивался так сказать, зато отцу он рассказал, как все называли их «крысами». Тэхёну не хотелось ни с кем ругаться, но он не мог ничего с собой поделать, когда видел своих побитых мальчиков. Если с ссадинами на лице Зуко ему ещё удавалось смиряться, то когда синяки оказывались на лице Стефана, он не мог себя контролировать, как бы сильно ни старался. Сердце тревожилось, когда дети предпочитали звонить не по видеосвязи, будто скрывая новые итоги драк. — Цыплёнок, может, попробуешь сжечь чьи-нибудь волосы у всех на глазах? — предложил Чонгук, глядя на маленького омегу, чьи волосы были собраны в такой же высокий хвост, как у папы. — Не бойся себя показать. Ты владеешь двумя сильнейшими стихиями. Не бойся ударить в ответ, когда к тебе лезут. Шакалов не отпугнуть красивыми глазками, но можно отпугнуть грозным рыком. — Я не хочу никого обжигать... — вымолвил Стефан, невольно глянув на папу. — Это, наверное, очень больно, да, папочка? В первую секунду Тэхён не смог ничего произнести, а после, устремив взгляд на шёлковую ткань рубашки, скрывающую ожог на руке, громко вздохнул, переведя взгляд на Чонгука, в чьих тёмных глазах каждый раз читалось сожаление, стоило вспомнить об увечье. В сердце больше не осталось обиды, она вся была прогнана прочь любовью, в которой он купался благодаря самому лучшему мужу и отцу. Стоило коснуться губами шрамированной щеки, альфа вновь расслабился, окутав его талию рукой. — Да, солнышко, это очень больно, поэтому не нужно никого обжигать. Лучше скажи мне имена и фамилии тех, кто вас обижает, и я поговорю с их родителями, а не с директором. — Не надо, пап, ты что... — у Зуко во взгляде мелькнула паника. — Не переживай, у нас всё нормально. Я не дам никому обижать Тэфи. Ваит тоже всегда его защищает, да и Тэфи сам может сильно ударить. — Ладно, но чтобы больше никаких синяков. Я буду звонить вам по видеосвязи и проверять. — Скоро вас начнут учить боевой магии, вот тогда начнётся всё веселье, — Чонгук говорил с многообещающей улыбкой на лице, хоть и ощутил лёгкие нотки напряжения в сердце. — Не напоминай мне об этом, и так тошно, — Тэхён поднялся на ноги, решив доложить детям ещё еды, которой было слишком много на столе. — Как представлю, что кого-то из вас ударят молнией, или обожгут, или проткнут корнями, или... — Папочка, не думай об этом, — стоило папе приблизиться, Тэфи поцеловал его в щёку и указал пальцем на пирог, стоящий в центре стола. — Мы вчетвером самые сильные в академии и никому не даём себя в обиду. — Я тоже буду вас защищать, когда поступлю в академию, — у трёхлетнего Севро в глазах сияло предвкушение. — Я не выдержу, если ещё и вы с Томми будете драчунами, — поцеловав макушки всех детей, Тэхён наложил младшему традиционное вифинийское блюдо из рыбы и вернулся на своё место. — Когда я уже буду учиться в академии? — Через пять лет, солнышко, — Тэхёну хотелось, чтобы время никуда не спешило, чтобы Севро ещё долго пробыл дома. Воистину радостной новостью для многих родителей стало решение властей вернуть изначальный возраст поступления детей в академии. Если Стефан и Зуко поступили в академию, когда им было по шесть, то Севро начнёт учиться в восемь лет. Ещё одной прекрасной новостью стало увеличение каникул в течение учебного года. Раньше ученикам разрешалось уезжать домой только на всё лето и на зимние каникулы, длившиеся три недели. Отныне же к летним и зимним каникулам прибавились осенние и весенние, длившиеся по две недели. Переговоры касательно этого вопроса длились целых полгода, после которых Министерства Образования всех стран Содружества ввели новый порядок вещей, обрадовавший, должно быть, практически всех родителей. За прошедшие годы Содружество Пяти Стихий добилось равноправного отношения к представителям всех стихий. Отныне было законом запрещено как-либо ущемлять людей Льда. Нарушения порядка строго карались, мало кто решался открыто показать ненависть, даже если в душе она лишь крепла. В Новом Содружестве только дети могли позволить себе вольно высказываться в сторону стихийников Льда. Порой Тэхёну хотелось, чтобы детей тоже начали наказывать. Может, тогда бы никто не смел называть Зуко «ледяной тварью». В такие моменты он вспоминал слова, брошенные Стефану, и подобные желания сразу стихали, ведь дело было не в ненависти к представителям ледяной стихии, а в детской глупости, которая, хотелось верить, искоренится с годами. — Так долго... — насупившись, Севро загнул пять пальцев левой руки. — Я хочу уже сейчас начать учиться. — Сев, наслаждайся бездельем, — усмехнулся Зуко, зарывшись рукой в чёрные волосы братика и помассировав его макушку. — В академии будет много уроков и домашки. — Пап, можно я увезу с собой ещё несколько твоих картин? Хочу украсить нашу с Ваитом комнату, — доев пирог и запив всё детским шампанским, Стефан поднялся со своего места, решив посидеть рядом с отцом. — Цыплёнок, можешь даже не спрашивать, — хлопнув по бедру, Чонгук раскрыл руки, в которые тут же попал маленький омега, удобно устроившись на его бёдрах. — Как дела у вашей подружки Агнесс? — У неё всё хорошо, я никому не позволяю её обзывать, — ответил Зуко, немного смутившись, стоило лишь вспомнить яркие светло-голубые глаза красивой девочки. — Молодец, ведьм нужно защищать, особенно своих, — на последних словах Чонгук поцеловал Стефана в щёку, плотнее обвив его руками. — Агнесс не моя ведьма, — щёки маленького мага едва заметно порозовели. — Он ей нравится! — выпалил Стефан, широко улыбнувшись. — Неправда! — Правда-правда! Она так смотрит на тебя... — Как? — не выдержав, Зуко перебил брата. — По-особенному... — Стефан чуть выпятил губы вперёд, сверкнув глазами цвета моря и земли. — Так же, как ты смотришь на Северина? — Что?! Неправда! Я не смотрю так на Северина! — маленькое сердце панически забилось, щёки окрасились в красный. Чон Стефан не смотрит так на Северина. Глупости! Зуко такой выдумщик! Стефан вообще ни на кого так не смотрит, ему не нравятся ни маги, ни тритоны. К тому же они с ноября не виделись с Северином. Он, конечно, скучал и даже рисовал лучшему другу рисунки, которые планировал подарить на следующих каникулах. Сердце очень ждало весну и лето, предвкушая множество дней у озера, множество разговоров с зеленоглазым тритоном, за которые нужно успеть всем-всем поделиться. Северин за прошедшие годы превратился из обычного мальчишки в принца. Всё в нём кричало о его принадлежности, начиная от статного взгляда, заканчивая поведением. Каким же он станет через несколько лет, если уже сейчас походил на пятнадцатилетнего парня, а не на одиннадцатилетнего мальчика?.. Несмотря на все перемены, Северин оставался добрым, родным сердцу тритоном, который рассказывал интереснейшие истории о подводном мире. Слушать принц тоже любил, жадно впитывая рассказы о жизни в Академии Пяти Стихий. — Уже время, пойдёмте на улицу, — глянув на настенные часы, Тэхён поднялся из-за стола, решив не смущать детей своими комментариями. До полуночи оставалось ровно пять минут. Джин, Маркус, Томми, Соми, Бэк и Хосок наверняка уже подъезжают. Успеют ли друзья загадать желания? — Надевай, — у Чонгука в руках оказалось зимнее пальто, которое Тэхён поспешно на себя надел, прежде чем выйти на мороз. Перед домом стояли снеговики, украшенные гирляндами. Ель было решено не ставить в дом, а украсить несколько деревьев снаружи. Елей вокруг дома было много, к несчастью Чонгука, которому пришлось украсить аж три гигантских дерева. Альфа тогда полдня пыхтел, но всё же справился с помощью Севро. Тэхён в тот день украсил гирляндами гостиную и столовую. Хотелось украсить ещё и спальню, но руки до комнат на втором этаже дошли лишь прямо перед новым годом. — Загадывайте желания! — выкрикнул Чонгук, прижавшись со спины к омеге, пока дети зажигали бенгальские огни. На улице было морозно, но верхняя одежда понадобилась лишь Тэхёну, все остальные выбежали в рубашках и кофтах, благодаря своим стихиям. Оба родителя не смогли не улыбнуться, когда Севро вдел снеговику в голову два бенгальских огня. Стоило двенадцати пробить, все подняли головы вверх, к ярким звёздам, которым принялись загадывать желания. Один омега не знал, что загадать, ведь у него и так всё было. Крепкое горячее тело за спиной было тому доказательством. В лицо вдруг подул ледяной ветер, напомнивший о том, чего у него больше не было. «Вот бы вновь услышать шёпот Воздуха и Земли», — беззвучно прошептал Тэхён, не отрывая взгляд от звёздного неба. — Загадал? — раздался шёпот прямо на ухо. Чонгук уже какой год загадывал одно и то же. У него не было мечт, вместо них его сердце было заполнено целями, которые Чоны неустанно достигали. У них было всё и даже больше, поэтому альфа каждый год загадывал, не переставая, всю жизнь дышать розами. — Загадал, — кивнул омега, перекрутившись в сильных руках. — Поцелуй меня. Соприкосновение губ заглушило детский смех, не позволило ни увидеть свет от фар двух подъезжающих машин, ни услышать радостные приветствия. Всё вокруг на миг перестало существовать, позволив горячим языкам сплестись друг с другом, позволив магу прижать к себе ведьму. Миг был заполнен лишь розами, потонувшими в диком хвойном лесу. Обоим хотелось, не переставая, тонуть, что они и делали, пока голоса не оказались слишком близко.***
In the middle of the night — Elley Duhe
Глубокие поцелуи вырывали стоны из разнеженного тела, лежащего под более сильным. Тэхён обвил талию Чонгука ногами, впившись ногтями в его плечи. Перед глазами мутнело от опьянения, больше вызванного хвойным ароматом, нежели вином. Альфа, зарывшись одной рукой в его волосы, второй сжимал ягодицы, не переставая вылизывать его рот. Оба были возбуждены, оба желали друг друга. Тяжесть массивного тела сводила Тэхёна с ума. Ему до дрожи нравилось ощущать на себе сильное тело, нравилось, когда в него входили сзади, нравилось, когда Чонгук зарывался рукой в его волосы и тянул их вверх, открывая шею, на которой всегда оставлял сотни поцелуев. За все прожитые вместе годы удалось узнать, что именно альфу возбуждало в нём сильнее всего, что именно вызывало волны нежности внутри, а что пробуждало животные порывы. Сильнее всего возбуждали соски, сомнений в этом никаких не осталось. Чонгук обожал подолгу обсасывать их, прикусывать и вылизывать. Длинные волосы однозначно пробуждали животные порывы. Попа же вызывала двойственные желания. Порой альфа обожал просто лежать на ней, выцеловывать её и поглаживать, но чаще всего ему нравилось вылизывать её и наполнять собой. Наверное, лишь лицо и руки пробуждали сплошную нежность. Стоило мокрым поцелуям перейти на шею, Тэхён сильнее вдавил ногти в широкую спину. Шея тоже была слабостью Чонгука, спешившего в любое время дня и ночи оставить на ней свои следы. Из-за этого приходилось частенько носить шарфы, в то время как засосы на шее альфы, оставленные в порыве нежности и страсти, никогда ничем не прикрывались. — Больно... — протянул Тэхён, сильнее задрожав, когда чужие зубы с силой впились в шею. Ощущая слишком сильную нужду впиться зубами в ароматную шею, Чонгук спустился ниже, к соскам, дабы не рисковать. Ему всегда срывало голову от вкуса любимой кожи, каждый раз приходилось себя останавливать, чтобы вновь не искусать омегу, у которого уже имелись две метки. Губы, касаясь нежной кожи ключиц, спустились ниже, не оставив без внимания и опал, тоже получивший поцелуй. Замерев напротив двух красноватых сосков, альфа облизал губы в предвкушении. Низ живота скрутило с немыслимой силой. Стоило вобрать в рот левый сосок, Чонгук вдавился пахом в бедро ведьмы. Всё внутри переворачивалось от дикого желания. Всасывая в себя один сосок, второй альфа поглаживал пальцами. Тихие стоны, лаская слух, вызывали мурашки по всему телу. Вскоре возбуждение достигло пика, невозможно было терпеть. Перевернув Тэхёна на живот, Чонгук приподнял его, безмолвно побудив встать на колени и прогнуться в пояснице. Обернувшись, омега затуманенным взглядом обвёл его торс, а после и член, стоящий колом. — Ведьма, что ты хочешь, чтобы я сделал? — сжав ладонями аппетитные половинки. — Возьми меня, — сильнее прогнувшись в пояснице и уткнувшись лицом в простыни. Сказанное заставило член дёрнуться. Приставив головку ко входу, Чонгук до покраснений сжал нежное бедро и начал медленно входить. Сначала Тэхён дёрнулся, приподнявшись и вдавив ногти в его бедро, а после, минуту спустя, прогнулся сильнее, зарывшись носом в простыни. Поначалу движения были неспешными, тягучими, позволяющими привыкнуть. Тихий стон превратился в громкий, протяжный, когда в светлые волосы зарылась большая ладонь. Тэхён чуть повернул голову вбок, когда ощутил нависшее сверху тело, опалившее приятным теплом. Языки сплелись, движения ускорились. Вскоре Чонгук, навалившись сверху, несильно сомкнул зубы на его загривке. Омега плавился, полностью расслабившись, отдавшись надёжным рукам, обернувшимся вокруг его груди. Шлепки звучали на всю комнату. Когда до пика оставалось совсем немного, Чонгук вышел из стонущего тела и, перевернув Тэхёна на спину, вновь вошёл, закинув стройные ноги себе на плечи. Приоткрытый рот манил, не позволял тёмному взгляду оторваться от себя. — Сильнее... — протянул Тэхён, зажмурившись. Ноги болели от напряжения, возбуждение затуманило разум. Хотелось кончить. Так сильно хотелось... Особо сильный толчок заставил омегу, вскрикнув, кончить, излившись себе на живот. Чонгук продолжал двигаться, с каждым разом ускоряясь. Вскоре и он кончил, низко простонав Тэхёну в рот. Сперма обыденно потекла внутрь, оба лишь плотнее прижались друг к другу. И ведьма, и маг любили сцепку, без которой практически никогда не обходилось. — Мне очень понравился твой подарок, — перевернувшись на спину, Чонгук поцеловал Тэхёна в щёку и окутал руками его поясницу. — Спасибо. — Правда? — омега удобно устроился на крепкой груди. — Правда. На широком запястье красовался толстый браслет из белого золота, в центре которого переливался крупный кроваво-красный рубин. — Я люблю тебя, — прошептав, Тэхён поцеловал длинный шрам, а после и губы альфы. — Знаю, — уголки губ приподнялись вверх. Голубые глаза изучали карие, смотрящие в ответ. Оба замерли, наслаждаясь тишиной, любуясь друг другом. Разум, опьянённый вином и хвойным ароматом, плохо соображал. Тело и вовсе пребывало на грани. Тэхёну хотелось трогать Чонгука, и он трогал, сначала огладив лицо альфы, а после вдавив ладони в его крепкую накачанную грудь. Внутри чувствовался крупный член, побудивший чуть качнуться на сильных бёдрах и ткнуться Чонгуку в шею, которая так манила его губы. Приятные поглаживания в районе ягодиц и поясницы не позволяли провалиться в сон. На часах было уже шесть утра, все лишь около часа назад разошлись по комнатам. И ведьма, и маг думали сразу лечь спать, но невинные поцелуи в спину закончились совсем не невинной сцепкой. Чонгук обожал вылизывать небольшую ель, набитую на стройной спине ровно между двух лопаток. Сначала он выцеловывал ель, а после каким-то образом уже зарылся носом в пятую точку ведьмы. — Ведьма, я так сильно люблю твою попу... — раздалось горячим шёпотом, опалившим нежную кожу. Тэхён в ответ любил язык мага, каждый раз доводивший его до края. — У меня есть для тебя подарок, — зарывшись рукой в длинные волосы. — Ещё один? — удивился омега, приподняв вверх правую руку, на которой красовалось новое кольцо, украшенное двумя любимыми сердцу камнями, что, слившись воедино, напоминали сердце. На прикроватной тумбе лежал серебряный ключ, дожидавшийся своего хозяина. Чонгук перевёл на него удовлетворённый взгляд, приподняв уголки губ. Желание подарить Тэхёну помещение, названное его псевдонимом, возникло совершенно внезапно. Исполнено оно было уже в тот же день. — От чего этот ключ? — в голове не было ни одной мысли. — От небольшого уютного помещения, принадлежащего Тае Во Зе, — стоило озвучить псевдоним, светлые брови приподнялись вверх. — Знаешь такого? Там полно его книг на всех языках, есть и другие книги, которые, быть может, будут ему интересны. Ещё там много моих картин, но, думаю, Тае Во Зе может от них избавиться, если они придутся ему не по вкусу. Растерянность мелькнула на лице ведьмы. Тэхён никогда не думал о собственном творческом помещении вне дома, в нём никогда не было надобности. Он ведь обычно пишет либо дома, либо в офисе. Да и дома у него уже имеется и библиотека, и кабинет. — Но зачем мне это место? — Для фан-встреч со своими читателями, как минимум, — начал перечислять Чонгук, вновь переместив руки на сочные ягодицы ведьмы. — Как максимум, сможешь давать там интервью, проводить конференции. Тае Во Зе достаточно знаменит, чтобы обзавестись личным пространством для подобных мероприятий, не думаешь? Не хочу, чтобы Тае Во Зе приходилось ездить по разным адресам, пусть теперь все ездят к тебе. — И где находится это место? — Тэхён не мог оторвать взгляд от ключа. — Недалеко от «Рубинового гиганта» и «Свободы». Обустроишь место по своему вкусу, только прошу, не меняй вывеску. — Почему? — Она идеальная, — у Чонгука перед глазами промелькнула вывеска, на которой красивым шрифтом был изображён псевдоним ведьмы. — Хочу, чтобы все знали, кому принадлежит это место. — Спасибо, — выдохнул Тэхён, потянувшись к манящим губам. В груди разлилось нечто тёплое, греющее сердце. Даже если он не станет использовать необычный подарок по назначению, всё равно было приятно его получить.***
В голове было пусто. Тэхён смотрел на четыре положительных теста на беременность, ощущая дрожь во всём теле. В один миг в ванной комнате стояла тишина, а в следующий пришлось заткнуть руками уши, лишь бы не слышать бешенный стук собственного сердца. Шум не исчез, вынудив его открыть кран на полную мощность. Больше трёх лет прошло с последнего положительного теста, что был воспринят иначе. Чоны запланировали Севро, ждали его, надеялись увидеть положительный результат. Сейчас же ни о каких детях речи вообще не шло. Они ведь решили остановиться на трёх... Он всего три чёртовых дня не пил таблетки, позабыв взять их на выходные в горы. Глубокий вдох помог немного унять вспыхнувшую внутри тревожность. Чоны не делают аборты, подобный вариант Тэхён даже не рассматривал. Одним меньше, одним больше... Они справятся. С тремя справились, ещё один не должен вызывать такую сильную панику. Стук в дверь вынудил омегу вздрогнуть, схватившись за колотящееся сердце. — Пописал? Я вхожу, — секунды не прошло, как дверь распахнулась. — Ну как? Я был прав? Довольный Чонгук не мог не ухмыляться. Тэхён всегда трепал ему нервы, но за последний месяц омега будто бы с цепи сорвался, постоянно раздражаясь, взрываясь по пустякам. Предчувствие никогда не подводило альфу, надеявшегося на появление ещё одного цыплёнка, а лучше сразу двух. — Все положительные... — вымолвил Тэхён, прикусив губу и подняв глаза к потолку, стараясь сдержать слёзы, грозившиеся затопить всё вокруг. — Мы же не планировали снова беременеть... — Надеюсь, ты решил поплакать от радости, — сократив расстояние, Чонгук обхватил Тэхёна за талию и посадил его на стиральную машинку, встав между разведённых ног. — Потому что я очень рад. Уверен, цыплята тоже будут рады пополнению, особенно Севро. Ты расстроен или просто паникуешь? — Паникую... — Тэхён старался не плакать, но слёзы брызнули из глаз. — Но мы же не планировали... — Ведьма, всё будет хорошо. Да, мы не планировали, но можем запланировать сейчас, чтобы тебе было спокойнее, — начал Чонгук, стирая слёзы с любимого лица. — Может, заведём ещё одного ребёнка, чтобы Севро не было скучно? Я очень соскучился по твоему животу. И по молоку тоже. Поддавшись приятным прикосновениям, Тэхён наконец начал потихоньку успокаиваться. Спокойный голос, заполненный уверенностью, окружал его со всех сторон, обещая обо всём позаботиться. Они смогут воспитать ещё одного ребёнка. Ничего страшного не произошло. Они взрослые люди, у взрослых людей рождаются дети. Это не конец света, даже учитывая незапланированную беременность. Тэхён любил всё планировать, его это успокаивало. Может, действительно стоит попытаться обмануть свой паникующий разум? Прошлая беременность не вызывала подобных эмоций, тогда он плакал от искренней радости, а не от панического страха. Всё нормально. Одним меньше, одним больше... — Думаю, ты прав, нам стоит завести ещё одного ребёнка, — голос слегка подрагивал, но хотя бы слёзы больше не лились. — Мы сможем воспитать ещё одного... — Конечно, сможем, даже не сомневайся. Можем заняться сексом прямо сейчас, чтобы ты как можно скорее снова запланированно забеременел, идёт? — не удержавшись, Чонгук начал покрывать поцелуями лицо ведьмы. — Идёт, — кивнул Тэхён, коснувшись сильного торса, прикрытого чёрной рубашкой. — Запланированный цыплёнок ведь не такой страшный, как залётный, — хмыкнул альфа между поцелуями, расслабленно улыбнувшись. — Мне не нравится твой насмешливый тон, Чон Чонгук, — омега чуть нахмурился, но всё же поднял голову выше, позволив поцелуям перейти с лица на шею. — Ведьма, не нужно раздражаться. Давай уже начнём делать ещё одного цыплёнка, раздевайся, — стоило произнести последние слова, ловкие пальцы принялись за пуговицы шёлковой рубашки лилового цвета. Чонгук наслаждался ароматом роз, нежной кожей, морскими глазами и осознанием новой жизни у Тэхёна под сердцем. Кровь вспыхнула от радости, глаза засветились, а улыбка не желала слезать с лица. Альфа едва не начал задыхаться от радости, грозившейся свести его с ума. Скоро он сможет целовать и гладить большой живот, не говоря уже о сосках, которые обычно опухали во время и после беременности. Будет ли новый цыплёнок светловолосым, как Зуко и ведьма, или же он решит выбрать для себя тёмный цвет волос, как у него, Тэфи и Севро? Решение остановиться на трёх было обоюдным, но Чонгуку всё равно хотелось ещё. Каждый раз, глядя на цыплят, он видел в каждом частички ведьмы. Желание завести как можно больше детей было вызвано не потребностью обзавестись достаточным количеством наследников, а нуждой увидеть ещё одного малыша, выношенного и рождённого ведьмой, всю жизнь сводившей его с ума.***
— Всего три чёртовых раза... — даже спустя несколько дней не удавалось поверить в случившееся. Откинувшись на спинку стула, стоящего недалеко от края пирса, Тэхён перевёл на Джина растерянный взгляд. Четыре дня постоянных мучительных мыслей сказались синяками под глазами. Стоило услышать в больнице о двойне, казалось, земля ушла из-под ног. Он ведь только смирился с мыслью о малыше, как малышей оказалось сразу двое. Чонгуку тогда пришлось целый час его успокаивать... — Сперматозоиды Чона воспользовались шансом, — усмехнулся Джин, поднеся ко рту кружку с горячим шоколадом, идеально сочетающимся со спокойным, хоть и зимним днём. — Нужно было быть внимательней. Зима в этом году выдалась, на удивление, тёплой. Джину нравилось приезжать в загородный дом Чонов, нравилась уютная атмосфера, витающая в воздухе. Сидеть на краю пирса в тёплых куртках ему тоже нравилось. Изо рта выходил пар, перед глазами царил холодный покой, оседающий белоснежным снегом на елях, стоящих за озером, которое не тронул лёд. — Поверить не могу, что у нас ещё одна двойня... Тэхён не мог найти истоки паники, засевшей внутри. Почему он ощущает страх? Откуда этот страх взялся? Он ведь взрослый человек, у него есть муж, дом, деньги. Они смогут позаботиться обо всех своих детях, сколько бы их ни было. И детей ведь он тоже любит нежнейшей любовью. Ему нечего бояться и незачем переживать. Может ли дело быть в том, что новость оказалась неожиданной? Наверняка, так и есть. Вскоре он осознает новое положение дел, примет его и начнёт радоваться. У них будет ещё два маленьких сладеньких цыплёнка. Вскоре эта мысль будет ощущаться без паники, нужно лишь немного подождать. Сколько бы времени ни потребовалось, он его себе даст. — Срок ведь пять недель, правильно? — ледяные глаза сканировали омегу, закутанного в плед поверх тёплого пуховика. Совсем скоро живот и так бы вылез, устроив сюрприз забывчивым родителям. — В целом, ты и без теста скоро бы догадался, что залетел. — Вообще-то, мы запланировали малыша... малышей... — Запланировали вы в начале этой недели, а залетел ты в прошлом месяце, — цокнул Джин, не дав другу забыть о своей оплошности, но всё же минуту спустя протянул более ласковым тоном: — Не кисни. — Да не кисну я, — фыркнул Тэхён, глядя на мальчиков, играющих в снежки рядом с озером. — Просто я не ожидал сразу двоих. — Ты вообще никого не ожидал. Всё, что ни делается — к лучшему. — Скоро я привыкну к этой мысли. Трёхлетние Чон Севро и Чо Томас, унаследовавшие стихии своих отцов, были одеты в лёгкие кофты, в отличие от своих пап, по горло закутанных в шарфы. Маленькие альфы едва ли не с младенчества стали лучшими друзьями, проводя всё своё время вместе, посещая одни кружки и один детсад. В академию они тоже пойдут вместе. Оба были шумными, активными и озорными, оба любили оставаться друг у друга на ночёвках, сводя с ума то семью Чон, то семью Чо. Да и внешне мальчики были похожи, смахивая на братьев. Собственно, все и так считали их двоюродными братьями, всегда шедшими в комплекте друг с другом, напоминающими двойняшек, рождёнными в апреле с разницей в неделю. Оба были темноволосыми и кареглазыми, унаследовав гены отцов. Тэхёну и Чонгуку не пришлось долго выбирать имя для третьего сына, в отличие от Джина и Маркуса, которые тогда знатно намучались. Севро был назван в честь главного героя самой первой трилогии, которую омега написал, а в следствии и опубликовал. Томаса же изначально планировали назвать Намджуном, но по итогу Джин решил, что для него это слишком. Маркус его тогда с радостью поддержал, его эта идея изначально отталкивала, забивала голову грузными мыслями. Оба решили оставить прошлое в прошлом, оба решили не нарекать сына именем, имеющим слишком грустные ассоциации. Томас возник в семье Чо внезапно, покорив обоих. Джину и Маркусу впервые удалось услышать песни известного исполнителя Томаса Профитта в машине по радио. После оба влюбились практически во все песни исполнителя родом из Вифинии. Так и было решено назвать первенца в его честь. — А Чон как отреагировал? Небось, вылизал тебя с головы до ног! — Джин на секунду сморщился, представив себе тошнотворную картину. — И не только вылизал, — облизал губы Тэхён, едва заметно покраснев. — Конечно, он рад. И я тоже рад, просто... мне нужно больше времени, чтобы принять эту мысль. — Сев будет рад пополнению, да и Томми тоже, — поставив кружку на деревянный пол, Джин натянул на голову капюшон. — Тэфи и Зу ещё не в курсе? — Скажу им на следующей неделе, — Тэхён неосознанно положил руку на живот, принявшись его гладить. — Надеюсь, в этот раз токсикоз не будет таким мучительным, как было с Севро. — Даже вспоминать не хочу, как тебя постоянно рвало. Эти огненные маги, что в животе были слишком активными, что сейчас, — нахмурив белоснежные брови, Джин в упор глядел на двух проказников. — Томас, Севро, хватит закидывать собаку снежками! Кидайтесь друг в друга! Джин точно сойдёт с ума, если в следующий раз у них с Маркусом снова родится альфа с огненной стихией. Теперь им нужен маленький спокойный омега, чьё сердце будет расположено к любимой Земле. И никак иначе.***
Till I See You Again — UNSECRET feat. The Powder Room
— До свидания, мистер Чон, хорошего вам вечера! — раздалось доброжелательным тоном. — И тебе, Кэсси, до встречи! — кивнул Тэхён, махнув рукой и войдя в лифт. На четырнадцатой неделе беременности всё тело было заполнено нескончаемым потоком энергии, вызывающим постоянное желание двигаться, что Тэхён и делал, засев в своём кабинете на четвёртом этаже офисного здания, решив выполнить недельный список дел за один день. Лишь под вечер тело начала сковывать усталость. Приблизившись к зеркалу, Тэхён решил распустить собранные в высокий хвост волосы. На лице ничего, кроме лёгкого слоя хайлайтера, не было. Иногда ему нравилось подкрасить глаза, нанести лёгкий тон, но сегодня ему хватило лишь эстетичного блеска. Нацепив резинку на руку, омега хотел было развернуться, как вдруг вздрогнул, едва не вскрикнув. Сердце упало в пятки, ледяной холод окутал всё тело. Зажмурившись и непроизвольно сделав два шага назад, Тэхён столкнулся спиной с закрытыми дверьми лифта, которые секунду спустя распахнулись. Ноги, не спрашивая разрешения, понесли его на выход из здания. Мысли путались, дыхание стало прерывистым. Что это было?.. На улице витал лёгкий весенний ветер, подувший прямо в лицо, вынудив его громко, сухо всхлипнуть. Казалось, воздух вот-вот закончится... Тэхён не помнил, ни как сел в чёрный джип, ни как получил обыденный поцелуй в губы. Машина двигалась в сторону детского сада, Чонгук рассказывал о новом проекте, а в голове было слишком шумно, чтобы хоть что-то разобрать. Могло ли ему показаться? Точно нет. «Они вернулись!» — звучало в мыслях так громко, что Тэхён прижал руку к груди, опасаясь, как бы сердце не выпрыгнуло. В момент, когда голубые глаза окрасились в фиолетовый, под натиском замерцавших в теле молний, мир пошатнулся. Так сильно, что не удавалось вымолвить ни слова. Страшно было позволять себе думать. Ему только дай волю, он такое напридумывает, что придётся потом горько-горько плакать, ведь чудеса не случаются просто так. «Они не могли вернуться!» — вопила разумная часть мозга. Быть может, всё же показалось?.. Голубые глаза на миг вспыхнули фиолетовыми молниями. Мозг не мог такое придумать. Но как такое могло случиться?.. Тэхён делал глубокие вдохи, стараясь нащупать ушедшую стихию в своём сердце, ничего вокруг не замечая. Стоило коснуться чего-то лёгкого, нежного на ощупь, омега распахнул глаза, вновь прижав ладонь ко рту. На разум обрушилось осознание: Воздух действительно был в его теле, но принадлежал он не ему. Один малыш унаследовал самую чуткую стихию. Настолько чуткую и трепетную, что хотелось взвыть, чего Тэхён не позволял себе делать, кожей ощущая присутствие двух любимых людей рядом, одного из которых не хотелось пугать. Он даже помыслить не мог, что Воздух однажды вернётся, хоть и не к нему. Быть может, лишь в мечтах, настолько потаённых, запертых на тысячу замков, что помыслить о таком можно было лишь во снах, стёртых наутро. Потеря всегда сидела в сердце тихо, стараясь о себе не напоминать, не желая тревожить. Даже так Тэхён порой ощущал дикую тоску по своим ушедшим стихиям. Чаще всего тоска одолевала в лесу, на свежем воздухе, возле крепких высоких деревьев. Именно там потеря ощущалась сильнее всего. Случалось это нечасто, но когда грусть накатывала, не удавалось себя сдерживать. Не только грусть сидела внутри, но и вина. Их не забрали, не украли — он их отдал. Взял и отдал. Тэхён ни разу не пожалел о своём решении, он бы вновь поступил именно так, но сердцу ведь не объяснить, что так было необходимо. Вина одолевала и в моменты, когда он изо всех сил старался не думать, позабыть о них, ведь без осознания потери нет и боли. Больше десяти лет прошло, а сердце порой ныло, напоминая о двух вырванных крыльях. Стихийник никогда не сможет забыть о своих стихиях. Всю жизнь придётся вспоминать, тосковать. Такова цена жизни, о которой он никогда не станет жалеть. — Ведьма, что-то случилось? Что тебя тревожит? — задал вопрос Чонгук, остановив машину возле дома. — Севро уснул? — Тэхён тут же отреагировал, услышав сказанное из-за вдруг смолкшего в ушах шума. — Почти сразу, как сел в машину, — положив руку на бедро омеги, альфа сжал его, вновь повторив вопрос: — Что случилось? Тэхён не смог сразу произнести пришедшее в голову. Они много раз говорили о стихиях. Бывало, Чонгуку приходилось успокаивать его истерики, бывало, всё проходило спокойно, но отчего-то всё равно странно было сказать вслух то, что появилось в сердце. — Один малыш унаследовал Воздух... — всё же произнёс Тэхён таким охрипшим голосом, будто бы неделю ревел без передышек. — Я ощутил свою стихию. Ощутил. Ощутил, представляешь?.. Каждое слово давалось с тяжестью, из глаз невольно брызнули слёзы. Как же давно хотелось произнести эти слова. Прошло одиннадцать лет, за которые он ни разу не ощущал в сердце Воздух... — Тише, не плачь, — Чонгук видел в глазах напротив надежду, в которую чувствительное сердце опасалось верить. Маг, бывало, пытался представить себя без Огня, но у него не выходило. Ни разу так и не вышло. Стихия и стихийник — неразделимы, они не могут существовать друг без друга. Мысль о потере сразу двух стихий сжимала Чонгуку сердце, побуждала сцеловывать слёзы, дарить обещания о времени, которое обязательно полностью излечит. Подобные дни случались редко, не чаще раза в полгода, но альфа искренне ненавидел такие дни. Ему хотелось убить и Джина, и Хосока, когда на Тэхёна вдруг накатывало, и он начинал писать письма стихиям, непрерывно при этом рыдая. Когда такое случалось, ему ни на секунду не хотелось покидать омегу. Стерев с нежных щёк слёзы, Чонгук сначала поцеловал глаза, после лоб, щёки и только потом опухшие губы. — Отнесёшь Севро в дом? — прошептал Тэхён, оставив на щеке альфы поцелуй, пропитанный благодарностью. — Я хочу сходить в лес. Один. — Я приду, как только уложу его, хорошо? — карие глаза опустились на небольшой животик, который тут же захотелось как расцеловать, так и погладить. Коснувшись рукой округлости, прикрытой свитером, Чонгук напомнил так же тихо: — Тебе нельзя много плакать, не забывай о наших цыплятах. — Я постараюсь не плакать, — кивнул Тэхён, открыв дверь машины. — Не торопись, я хочу побыть один. В один миг он сидел в салоне, пропитанном хвойным ароматом, а в следующий ноги уже вели его в лес. Стоило, преодолев озеро, ступить в обитель высоких деревьев, омега, одетый в тёплый нежно-голубой свитер и светлые джинсы, обнял себя двумя руками, точно зная, что не сдержит обещание. Какую стихию унаследовал второй малыш? Призрачная надежда зародилась в сердце в считанные минуты. Сердце скучало по обеим стихиям. Хотелось нырнуть вглубь себя в надежде ощутить нечто строгое, могущественное, заботливое, когда-то ставшее щитом. Шансы велики. И всё же Тэхён боялся услышать треск собственного сердца, если надежды не оправдаются. Он ведь даже не смог с ними попрощаться... Столько писем написано, столько мыслей сказано, но ведь их никто не услышал... Они не услышали. Тэхён бы так и брёл дальше, если бы со рта не сорвался громкий всхлип, испугавший нескольких птиц в округе. Глянув на умиротворённое небо, омега сделал глубокий вдох, набираясь храбрости. Лишь десять глубоких вдохов спустя морские глаза распахнулись. Последняя слеза скатилась по щеке, и он поднял глаза выше, изо всех сил сдерживаясь. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Окинув взглядом ряды ароматных деревьев, Тэхён начал шептать выученное больше десяти лет назад заклинание, призывая две стихии, всё же решив рискнуть, хоть и с угрозой надлома сердца. Губы двигались, лес заполнил проникновенный шёпот, в каждом слове которого слышалась мольба. Стоило дочитать заклинание, омега с силой прикусил нижнюю губу. Лес окутала тишина. Придут ли?.. Тэхён боялся звать. Так сильно боялся, что вновь схватился за сердце, громко всхлипнув. — Воздух?.. — прозвучало едва слышно надломленным голосом. — Ты меня простил?.. «За то, что предал. За то, что отдал тебя», — не смог произнести омега. — Воздух любит свою ведьму... — невесомый шёпот вырвался будто бы из сердца. — Отпусти печаль... Вместе с едва слышимым шёпотом в лицо подул тёплый ветер, пронизанный прошлым, просящий отпустить. Громкий всхлип сорвался с губ, глаза вновь и вновь наполнялись слезами, плечи затряслись. Тэхёну казалось, что ещё чуть-чуть, и он точно потеряет сознание. Стоило ладоням засиять от вдруг вспыхнувших молний, омега вскрикнул, упав на колени и обняв себя двумя мерцающими руками. — Прости меня... прости... — рыдания охватили всё тело, но на сердце вдруг нахлынула лёгкость. Воздух его слышит. — Я отдал тебя, прости меня. Твой последний поцелуй всё ещё ощущается на коже. Пожалуйста, прости меня. Я не хотел отдавать вас, не хотел, честно... — Отпусти печаль, — зазвучавший шёпот вынудил ведьму зарыдать с удвоенной силой. — Воздух никогда не злился на свою ведьму. Воздуху не за что прощать свою ведьму. Его ведьма. Тэхён больше не был его ведьмой, но слышать это было так приятно. Каждая клеточка тела ощущала ласковые молнии, никогда не причинявшие боли, всегда лишь оберегавшие тело стихийника. Сильнее сжав себя руками, омега плакал с улыбкой на губах, ощущая вместо своих объятий объятия трепетной стихии, закружившейся вокруг. — Я предал тебя, я отдал тебя, — мотнул головой Тэхён, впившись ногтями в свои плечи. — Ты должен злиться на меня, но ты никогда на меня не злился. Ты самый нежный, самый чуткий. Прости меня... Я не мог поступить иначе, прости меня... — Воздуху не за что прощать свою ведьму, но Воздух дарует прощение, раз сердцу ведьмы оно необходимо, — не только ветер и молнии окутывали тело, но и исцеляющий шёпот. — Спасибо... спасибо... спасибо... — шептал, купаясь в ласковых прикосновениях. — Я так сильно скучал... Тэхён не сразу ощутил нечто странное, но стоило, распахнув глаза, увидеть корни, обвившие ноги, дыхание перехватило. Тело атаковал ураган эмоций, с которыми ранимое сердце не могло справиться. Хотелось рыдать, что он и делал, хотелось молить Землю о прощении, но изо рта вырывались лишь всхлипы. Корни поползли вверх по телу, окутав талию, плечи и руки. Невесомые объятия обрели плоть. — Земля... — вырвалось хриплым голосом. — Я так скучал! Прости меня! Прости... прости... прости... Тэхён вновь не мог остановиться, принявшись безостановочно молить о прощении самую строгую стихию, которую унаследовал второй малыш. Объятия крепчали, не доставляя боли. Грудь сотрясалась от рыданий, но на душе стало так легко, будто бы временами появляющееся бремя наконец оставило сердце, забрав с собой тягучую боль потери, одиннадцать лет сидевшую внутри. — Земля понимает свою ведьму, — лечебный шёпот донёсся откуда-то снизу. — Земля не злится на свою ведьму. Желанные слова залечивали рану на сердце, попутно стараясь успокоить рыдающую ведьму. Происходящее казалось сном, но всё было по-настоящему. Тэхён кожей, сердцем, душой ощущал реальность происходящего. Вцепившись пальцами в корни, омега желал как можно дольше пробыть в родном лесу, рядом с родными сердцу стихиями. — Мои бравые защитники. Мои Воздух и Земля, — в голосе пылала тоска, смешанная с безграничной любовью. Тэхён всегда скучал по своим бравым защитникам. Пусть они вернулись не навсегда, пусть они покинут тело в нужный срок — он будет наслаждаться каждым мгновением, он расскажет всё, что сидело внутри, он сможет проститься по-настоящему, без спешки, страха и паники. Его Воздух и Земля.***
Всё тело окутывало приятное умиротворение, которое вредный омега напоказ скрывал, дуя губы и хмуря брови. Сердце ощущало сразу три стихии, внутри росли малыши, посланные будто бы самими стихиями, рядом сидел единственный желанный мужчина, но Тэхён всё равно обиженно сложил руки на груди. — Долго будешь дуться? — поинтересовался Чонгук, в упор глядя на нахмурившегося мужа. — Долго, — буркнув, омега перевёл взгляд в панорамное окно. В обеденное время в одном из любимых ресторанов семьи Чон было малолюдно. За дальним столом сидело несколько пожилых мужчин, одетых в деловые костюмы, у окна сидел взрослый мужчина, занявший его любимый столик. Тэхён смотрел куда угодно, лишь бы не на Чонгука. — Насколько долго? — До следующего похода к врачу, — прозвучало недовольным тоном. — Если, конечно, ты соизволишь прийти вовремя. — Цыплёнок, я же сказал, что был на собрании, — вздохнул альфа, положив ладонь на бедро омеги. Он опоздал всего-то на пятнадцать минут, за которые практически ничего не пропустил. Глянув на насупившееся лицо, обрамлённое длинными густыми волосами, Чонгук повёл рукой выше, к выпуклому животу. — Будем надеяться, что наш папочка подобреет, когда поест. Зазвонивший телефон вынудил Тэхёна громко цокнуть, едва не топнув ногой. В голубых глазах на секунду вспыхнули яркие молнии фиолетового цвета, после чего омега произнёс сухим тоном: — Тебя даже сейчас не могут оставить в покое? — Отец в отпуске, ты же знаешь. Он прилетит уже на следующей неделе, не дуйся. Я отойду на пять минут, — не дав вредному омеге и слова сказать, альфа поцеловал его в щёку и двинулся в сторону выхода, не желая нервировать его ещё и разговорами о работе за столом. Тэхён на подобное лишь снова цокнул, но не отодвинулся, позволив себя чмокнуть. «Рубиновый гигант» обычно не вызывал столько негодования, как в последнее время. Быть может, дело было в беременности. Быть может, в отпуске господина Гвансона, славившегося полной концентрацией на отдыхе в отпуска. Тэхён всё ждал день, когда Гвансон вернётся, чтобы насильно утащить своего мужа куда подальше, желательно на другой материк. И уедут они туда без телефонов. А если упрямый альфа вознамерится протащить с собой смартфон, то тут же его лишится. Пусть берёт пример со своего отца. — Это вам, — внезапно раздалось совсем рядом, а перед носом показалась тарелка с тирамису. — Мы ещё не заказывали десерт, — вымолвил удивлённо Тэхён, глядя голодным взглядом на кусок торта. — Это от того мужчины, — официант незаметно указал на столик у окна, за которым сидел альфа, на вид лет сорока. Первой мыслью было отказаться от торта, но стоило моргнуть, он уже держал тарелку в своих руках, ощущая тягучую слюну во рту. Неистово захотелось съесть этот торт. В животе заурчало, отчего он прикусил губу, сильнее впившись пальцами в тарелку. Поблагодарив официанта, омега, даже не глядя на мужчину, заказавшего торт, начал его есть, решив не отказывать ни себе, ни своим малышам. — Когда ты успел заказать торт? — Чонгук вернулся даже раньше обещанного времени. — Я не заказывал, — пожал плечами Тэхён, съев половину. — Добрый человек за столиком у окна меня угостил. — Издеваешься? — рыкнул альфа, скрипнув зубами. Тёмный взгляд медленно пополз по помещению, пока не остановился на наглом темноволосом мужике. — Тэхён, дай-ка мне эту тарелку. — Не дам. — Ты не будешь есть угощения от других мужиков, — процедил Чонгук, сделав глубокий успокаивающий вдох. — Мы уже едим, нам очень вкусно, — мотнул головой Тэхён, засунув ложку в рот. Проглотив вкусность, он вдруг поднял на альфу удивлённый взгляд и выпалил, чуть улыбнувшись: — Чонгук, ты что, ревнуешь? — Я закажу тебе десять таких кусков. — Почему ты ревнуешь? Мне неинтересен тот мужчина, мне интересен только торт. Тэхён бы не принял угощение от незнакомца, если бы не находился здесь со своим мужем, который в случае чего тут же отвадил бы того альфу. Еда была вкусной, так ещё бесплатной. Зачем отказываться? Человек ведь явно видел, что он пришёл сюда не один. Быть может, он увидел небольшой живот и решил угостить беременного омегу? Гвансон часто его угощает... — Отдай мне тарелку, — не унимался Чонгук, выжидающе сверля Тэхёна напряжённым взглядом. — Отдам, если закажешь мне ещё один торт. — Десерт будет после ужина. — Я хочу сейчас, — протянул упрямым тоном. — Ведьма, тебе же не пять лет, чтобы спорить по этому поводу. — Внутри меня два четырёхмесячных ребёнка, я имею полное право съесть столько тортов, сколько захочу, в любое время дня и ночи! — Ладно, закажем прямо сейчас, — всё же вздохнул Чонгук. Сильное сердце всегда было слишком слабым перед своими цыплятами. — Отдай мне тарелку, пожалуйста. В этот раз Тэхён решил не упрямиться и молча протянул альфе тарелку с недоеденным тортом. Сверкнув нехорошим взглядом, Чонгук двинулся в сторону щедрого мужчины. Внутри зародилось лёгкое беспокойство, отчего омега накрыл двумя руками живот. Лишь бы только не пришлось никого разнимать... Сократив расстояние за считанные секунды, Чонгук с силой поставил тарелку на чужой стол, злостно что-то выпалив. Тэхён тут же выпрямился, едва не подскочив со стула. Не станут ведь они драться?.. Сегодня вообще не хотелось ни смотреть на драки, ни участвовать в них, в отличие от вчерашнего дня, когда внутри сидело желание с кем-нибудь поругаться. Наклонившись к мужчине, Чонгук выплюнул ему в лицо явно недобрые слова и, ударив кулаком по столу, развернулся. Мужчина, не поменявшись в лице, так и остался сидеть на месте. — Что ты ему сказал? — прошептал Тэхён, стоило Чонгуку вернуться на место. — Что сожгу его заживо, если он снова посмотрит на моего беременного мужа. Не будь рядом ведьмы, маг бы точно не сдержался. Беременного Тэхёна нельзя было ни пугать, ни расстраивать, поэтому пришлось, переступив через себя, словами донести свои намерения. На удивление, мужик оказался понятливым или, быть может, трусливым и молча сожрал все угрозы. Поднеся ладонь ко лбу омеги, Чонгук провёл по его коже большим пальцем, вновь сверкнув глазами от возникшего внутри желания. — Что ты делаешь? — Тэхён прикрыл глаза, поддавшись приятным прикосновениям, позабыв о том, что, вообще-то, обиделся на альфу. — У тебя слишком чистый лоб, — прозвучало серьёзным тоном. — Давай поставим тебе метку прямо на лбу? — Давай поставим парные, — уголки губ невольно потянулись вверх. — У тебя тоже чистый лоб. — Договорились, — тёмный взгляд оглаживал умиротворённое лицо омеги, закрывшего глаза, а палец так и продолжил поглаживать нежную кожу. Вскоре официант заставил стол едой, на которую тут же набросился Тэхён, напомнив о тортах. Заказав все десерты из меню, Чонгук тоже приступил к обеду. Сегодня вместо ужина всё семейство будет есть сладкое. — Когда у тебя презентация книги? — поинтересовался альфа, разлив сок по стаканам. Отчего-то все беременности всегда были сопровождены эмоциональными взрывами, и это касалось абсолютно всех аспектов жизни, включая писательство. Тэхён, бывало, мог сутками напролёт писать, позабыв обо всём на свете, а после, считанные дни спустя, не мог даже смотреть на экран ноутбука, испытывая дикую усталость и тошноту. До и после беременностей дела обстояли иначе: он писал равномерно, следуя плану, а не урагану внутри. Новая, седьмая по счёту история была окончена совсем недавно. Предстояло ещё много работы, но о книге было решено заявить заранее, на небольшой конференции. Тэхён каждый раз переживал, не мог ни пить, ни есть перед мероприятиями, но в назначенные даты всегда просыпался с чистой головой, без каких-либо страхов. — На следующей неделе. Надень что-нибудь симпатичное. — Я в любой одежде симпатичный, — ухмыльнулся Чонгук, сжав бедро ведьмы, от которого не отрывал руку. Тэхён бы, может, поспорил из вредности, да язык не поворачивался. Чон Чонгук действительно был шикарным в любых вещах, будь то хоть спортивки, хоть пижамные штаны, хоть дорогущие брюки. Сейчас альфа был одет в чёрную рубашку, закатанную до локтей и такого же цвета брюки. От альфы несло роскошью, что вперемешку с хвойным ароматом каждый раз сводило омегу с ума. А если глянуть на татуировки, то... Негромко кашлянув, Тэхён засунул в рот кусок сочной рыбы, стараясь не думать о столь возбуждающих вещах в общественном месте. Не все татуировки на крепком теле скручивали низ живота, но часть из них уж точно каждый раз вызывала желание искусать не то собственные губы, не то ароматную кожу. Последней сделанной татуировкой на теле мага были красные розы, оплетающие всю левую руку. Множество роз различных оттенков красного и листья с одним длинным стеблем, из которого прорастали все цветы, украшали руку, которую омега постоянно порывался поцеловать. — У тебя осталось на спине место ещё для двух цыплят? Тэхёну вспомнились татуировки, сделанные несколько лет назад. Эти татуировки заставляли сердце утопать в нежности. Спину Чонгука украшали четыре цыплёнка: два жёлтых и два тёмных. Три цыплёнка на рисунке едва вылупились, вокруг них витали стихии, принадлежащие их сердцам, и лишь один цыплёнок стоял на своих лапках. Вокруг этого цыплёнка кружили сразу три стихии. — У меня большая спина. Если захотеть, можно вместить ещё трёх-четырёх цыплят, — на последних словах губы Чонгука чуть приподнялись вверх. — Даже не думай об этом. Эти цыплята — последние, — в голосе пылала уверенность. — Скажи это своей забывчивости. Цокнув, Тэхён надул губы и со всей силы шлёпнул засмеявшегося альфу по бедру. Он, значит, вынашивает Чонгуку двух цыплят, а над ним ещё смеют насмехаться! Наглец! — Чон Чонгук... — Давай не будем драться вне дома, — альфа тут же перебил насупившегося омегу, который, казалось, уже планировал снова обидеться. — Ты замарался. Ни секунды не думая, Чонгук потянулся к лицу Тэхёна и облизал уголок его губ, испачканный в соусе. Секунду спустя юркий язык вновь прошёлся по нежным губам, чтобы наверняка ни следа не осталось от солёного соуса. Подобные действия были настолько привычными, что альфа, не обратив внимание на покрасневшего мужа, продолжил обедать. Сколько бы лет ни прошло, Тэхён каждый раз терялся при проявлении подобной заботы прилюдно. Чонгука в такие моменты ничто не волновало, кроме его замаранных губ. Глава семейства о салфетках вообще ничего не слышал. В его лексиконе не было такого слова. Но стоило признать, что Тэхёну до бабочек в животе нравилось, когда Чонгук так делал. Так было всегда.***
— Хо, месяц — это слишком много, мы и сами соскучились по мальчикам. Может, заберёшь их хотя бы на пару недель? — протянул Тэхён, поставив телефон на громкоговоритель, чтобы было удобнее собирать чемодан. В целом у них ещё было целых четыре дня на сборы, но отчего-то внутри возникло неконтролируемое желание как можно скорее собрать чемодан. Подобные порывы возникали часто, и он никак не мог с ними бороться. Гвансон, к счастью, вернувшись, сразу занялся делами «Рубинового гиганта» переняв часть обязанностей на себя. Тэхён тогда сразу сказал Чонгуку о своём желании погреться на солнце гостеприимного Нехена. Будь его воля, он бы с радостью улетел на целый месяц в тёплую страну, но, увы, им удалось вырваться лишь на пятнадцать дней. Благо, хотя бы мальчики без споров согласились лететь. Севро и Томми всегда путешествовали вместе, поэтому если летела лишь одна семья, то всё равно летели оба мальчика. — Ладно, так уж и быть. Тогда я покупаю билеты? — Хосок предпочитал покупать билеты заранее. — Чонгук купит. Ты лучше расскажи, почему именно Таксила? Вы же с Бэком вроде планировали слетать летом в Вифинию. — Соми поменяла наши планы, — улыбнулся Хосок, глянув на фото своих омег, стоящее на рабочем столе. — Её соседка по комнате постоянно рассказывает ей о красотах Таксилы, но Соми привлекли не красоты, а слова о самом огромном парке развлечений на свете. — Мальчики будут рады там побывать. — Вам с Чоном будет некогда скучать по мальчикам, — бета сразу распознал в голосе друга тоску по первой двойне. — Когда у тебя роды? — Через четыре месяца, в августе, как раз перед вашей поездкой, — сложив несколько летних рубашек в чемодан, Тэхён глянул на самую высокую полку, на которой лежали его шляпы. — Вы точно справитесь вдвоём? — Тэфи, Зу и Соми, в принципе, уже взрослые, а вот с Севро и Томми придётся попотеть, но нам в радость, — Хосок любил возиться с детьми. В будущем они с Бэком планировали завести ещё как минимум двоих. — Хорошо. Приедете на выходных? — Приедем. Хочешь, попрошу бабушку Бён, испечь тебе малиновый пирог? — Очень хочу, — просиял омега, услышав о вкуснейшем десерте. — До встречи, Хо. — Увидимся. Отложив телефон на кровать, Тэхён оглядел шкаф, прикусив губу. Живот уже был достаточно большой, отчего ему постоянно хотелось то прилечь, то присесть. Малыши пока несильно пинались, через месяц-два вновь придётся каждый раз охать и ахать при малейших пинках, если опираться на опыт с первой беременностью. Засунув в чемодан пижаму, омега решил передохнуть. Внутри порой слишком сильно вспыхивало желание оказаться во власти Земли и Воздуха, это желание тоже не удавалось контролировать. Спустившись на первый этаж, Тэхён направился к выходу, решив полчаса побродить в лесу до приезда Чонгука и Севро. Стихии ощущались в крови, но сердце всё равно рвалось наружу, нуждаясь в свежести ветра, мощи корней, ярком свечении фиолетовых молний и едва слышимом шёпоте, отдававшимся теплом в каждой клеточке тела.***
Final Hour — UNSECRET feat. Ruelle
Тридцать два года не удавалось надышаться розами. Прижимаясь к Тэхёну со спины, Чонгук водил носом по светлым шёлковым волосам, вдыхая насыщенный аромат, всю жизнь сводивший с ума. И в пятьдесят, и в сто лет он будет, как обезумевший, прижиматься к своей ведьме, стараясь впитать в себя розы, мечтая залезть ведьме под кожу. Седьмой месяц беременности в этот раз проходил довольно спокойно. Тэхён, бывало, истерил, но было это крайне редко, в отличие от прошлых беременностей. Сейчас омега вместо истерик предпочитал долго нежиться в постели и гулять в лесу в компании своих стихий. — Почему ты так вкусно пахнешь? — раздалось в тишине ночи. — Потому что ты меня любишь, — улыбнулся Тэхён, не открывая сонные глаза. — Ты пах вкусно даже тогда, когда я тебя ещё не любил, — было произнесено задумчивым тоном. Чонгук так и не смог найти в своей памяти момент, когда его сердце начало таять по отношению к Тэхёну. Быть может, ступил он в воду в восемь лет, а окончательно и бесповоротно тонул все прожитые вместе годы... Быть может, его сердце всегда было неравнодушно к красивому омеге, чьи глаза и волосы пленили с первого взгляда... — Я буду скучать по своим стихиям... В ранимом сердце бурлила нежность, смешанная с тоской о скором прощании. У него осталось совсем мало времени, вскоре малыши родятся, а стихии уйдут вместе с ними. Тэхён каждый день старался бороться с тоской, каждый день пускал по телу молнии, каждый день проводил время в лесу, зарываясь пальцами ног и рук в траву, стараясь насладиться, насытиться. — Так необычно снова ощущать их в своём теле, — тоска ощущалась в каждом слове. — Я думал, что уже никогда не смогу их почувствовать. — Ведьма, они не злятся на тебя, тебе больше не нужно корить себя, — Чонгук плотнее прижался к любимому телу. — Если бы не Терра и Агаар, я бы не смог снова ощутить Землю и Воздух, — продолжил Тэхён, позабыв о том, что ещё не поделился с альфой красивыми именами, найденными в книге истории Вифинии. — Терра и Агаар? — большая ладонь, лежащая на животе ведьмы, вдруг напряжённо замерла, прекратив гладить обнажённую кожу. — Терра с вифинийского переводится как «земля», а Агаар — «воздух». Стоило узнать пол малышей, все мысли какое-то время были заняты выбором имён. Сердце изначально приняло решение, а вот разум узнал о планах сердца лишь недавно. Душа хотела назвать двойню, зачатую случайно, в честь своих бравых защитников. Чонгук вряд ли будет против таких красивых имён. По крайней, мере хотелось в это верить. — Ничего не скажешь? — подал голос Тэхён, насторожившись из-за двухминутного молчания. — Агаар и Терра, — медленно произнёс альфа, стараясь распробовать имена. — Звучит красиво. — Назовём их так? — Думаю, имена хорошо подходят нашим цыплятам, — Чонгук бы не посмел возразить против особенных имён, даже если бы они ему не понравились. Язык бы не повернулся. — Воздух и Земля всегда будут рядом с тобой, надеюсь, ты больше не будешь сильно грустить. В сердце сидела грусть, но нынешняя грусть отличалась от того, что было в сердце раньше, стоило лишь вспомнить об ушедших стихиях. Если раньше Тэхён ощущал тоску, пропитанную чувством вины, то сейчас внутри сидела светлая грусть, ведь прощаться всегда грустно. Отныне он без трещин на сердце сможет шептать слова лесу и небу, рассказывая новости, наслаждаясь природой. Отныне он не будет надеяться на ответ, не будет ждать, обливаясь слезами, ведь сердце точно будет знать, что они рядом, хоть и безмолвно. Пусть он не сможет ощутить их физически, душа всё равно сможет их увидеть. — Я буду очень скучать, — прошептал Тэхён, вытянув руку вперёд и выпустив наружу яркие фиолетовые молнии, змеями поползшие по ладони. Сильное тело за спиной мгновенно напряглось. — Помнишь, как несколько раз бил меня своими молниями? — поинтересовался Чонгук, не сводя глаз с сияющих рук ведьмы. — Помню, — чуть закусив губу. — Было больно? — А ты как думаешь? Вместо ответа альфа получил поцелуй в губы. Такой ответ его вполне устроил. Обнажённый омега вызывал разные желания: хотелось и зацеловать до смерти, и залюбить. Хитрая улыбка украсила шрамированное лицо, когда Чонгук плотнее прижался обнажённым телом к чужому. Уже и не вспомнить, когда именно они начали ложиться в кровать полностью голыми. Быть может, он настолько достал Тэхёна тем, что постоянно раздевал его посреди ночи, поэтому омега решил и вовсе не надевать пижаму. Так приятная привычка и вошла в их жизнь.***
Нежные лучи летнего солнца, пробиваясь сквозь листья высоких деревьев, ласкали кожу ведьмы и двух магов Чон, расположившихся у самого крупного дерева, стоящего недалеко от дома. Все трое были расслаблены, все трое наслаждались выходным днём, который было решено провести у озера. — Животик уже такой большой, — Севро, сидя на коленях отца, гладил папин живот, кажущийся слишком огромным, будто бы вот-вот и лопнет, как воздушный шарик. — Скоро ты уже сможешь познакомиться с братиком и сестричкой, — улыбнулся Тэхён, поглаживая двумя руками большой живот, прикрытый рубашкой лилового цвета. В этот раз отчего-то в сердце не было волнения перед родами. — Уже примерно через неделю. — А они будут красивыми? — маленький маг чуть приподнял рубашку папы и поцеловал живот, желая разбудить братика и сестрёнку. — Сев, они будут самыми красивыми, как все вы, — Чонгук глядел на сына, что был точной копией его самого, а после взгляд поднялся к ведьме, чьи солнечные волосы изящно струились по плечам. — У меня нет некрасивых цыплят. — А почему их двое, а я один? Тэфи и Зу тоже родились одновременно... — Потому что ты особенный цыплёнок, — ответил Тэхён, вновь потянувшись к маленькому магу, пахнущему древесно-маслянистым кедром. Их дети не только были самыми красивыми, но и самыми вкусными. — И ты не один, у тебя ведь есть Томми, вы же тоже как двойняшки. — Да-а! Мы с Томми двойняшки! — выпалил радостно Севро, позволив папе обнюхать себя и оставить приятные поцелуи на щеках и лбу. — Мы с Томми будем такими же сильными, как отец, да? — Конечно, солнышко, вы будете самыми сильными стихийниками Огня. Кивнул Тэхён, с каждым днём всё больше поражаясь схожести во внешности сына и мужа. В памяти всё ещё мелькал восторг, исходивший от Чонгука, когда он, впервые увидев Севро, разглядел в нём свою маленькую копию. Столько гордости и ликования плескалось в тот день в тёмных глазах... — Скоро ты с лёгкостью сможешь делать так же, — Чонгук вытянул вперёд правую руку, вспыхнувшую ярким пламенем. — Покажи ещё! — восхищённо воскликнул Севро, стоило огню погаснуть. — Пусть папочка покажет, его стихии миролюбивее моей. Уголки губ невольно потянулись вверх. Тэхён уже не раз показывал сыну силу стихий. Сколько раз он показывал, столько же раз Севро изумлённо охал и ахал, глядя на представления карими глазами, заполненными восхищением и желанием повелевать стихиями. Вытянув руку вперёд, омега безмолвно зашептал заклинание трёх стихий, призывая корни вырваться из-под земли. Вскоре к стихийникам приползли лианы, похожие на змей, окутавшие ноги маленького мага и ведьмы. Следом в лица подул лёгкий освежающий ветер, сопровождаемый фиолетовыми молниями, окутавшими руки ведьмы. Стоило молниям забегать по всему телу, Чонгук крепче сжал Севро, жаждущего коснуться папочки. Молнии выглядели эффектно, били они не менее эффектно. Решив не выделяться, Вода тоже потекла из рук ведьмы, поднявшись ввысь перед стихийниками, будто красуясь. Глаза Севро светились от радости, тогда как в глазах Чонгука плескалась гордость и желание как можно скорее познакомиться с маленьким магом, который в будущем наверняка будет запугивать всех яростными молниями, и маленькой девочкой, самой первой в их семье, в чьём сердце будет жить беспощадная земная стихия. Эта девочка наверняка родится очень похожей на своего папочку. — Я тоже так смогу? — у Севро в голосе пылала надежда. — Не сможешь, ты же владеешь Огнём, — напомнил Чонгук, вновь позволив огню заглотить свои пальцы. — Скоро ты поймёшь, как тебе повезло. Огонь — самая сильная стихия, все завидуют стихийникам Огня. — Ну всё, прекращай, — вдруг фыркнул Тэхён, опустив руки и покосившись на Чонгука. Кто бы что ни говорил, но маги Огня всегда были и всегда будут самыми хвастливыми. — Идите лучше принесите мне чего-нибудь вкусненького. Желательно чипсы. Или нет. Хочу клубничный коктейль. — Цыплёнок... — Не нужно говорить мне то, что я не хочу слышать, — вновь вернув ладони на огромный живот, жаждущий, чтобы его погладили. — Если у нас нет клубники, значит, возьми и съезди за ней. И возьми с собой Севро. Малыш, ты же хочешь покататься с отцом? — Хочу, отец посадит меня к себе на колени, и я буду водить! — маленький маг невольно раскрыл секрет, о котором все и так знали. — Чон Чонгук... — Он врёт, — шёпотом омеге на ухо. Стоило Тэхёну закатить глаза, Чонгук поинтересовался, стараясь сменить тему: — Больше ничего не хочется? Только клубничный коктейль? — Пока только клубничный коктейль. — А потом? — А потом мне, возможно, захочется чизкейк. — Понял. А ночью? — Манго. — Просто манго? — Много манго, — Тэхён задумчиво закусил губу, водя руками по животу. — Понял, не скучай, скоро приедем. На последних словах Чонгук потянулся к лицу омеги, на котором оставил два быстрых поцелуя: в губы и щёку. Следом Севро поцеловал папу в щёку, и маги двинулись в сторону машины. — И заберите Тэфи и Зуко из кинотеатра! — крикнул Тэхён, всё так же продолжая сидеть на траве, прижимаясь спиной к дереву. В последнее время усталость слишком быстро сковывала тело, постоянно хотелось лежать и спать. Взгляд от небольшой площадки, состоящей из качелей, горок и детских тоннелей, обустроенной на территории, перешёл на собственный живот. — Совсем скоро мы с вами встретимся, вас уже все заждались. Едва слышимый шёпот, последовавший вслед за сказанным, побудил омегу прикрыть глаза. Шёпот леса был приятным и ласковым. Так шептали стихии, которые вскоре покинут его тело вместе с детьми. Отныне стихии будут видеться ему в малышах. — Я хочу попросить вас кое о чём, — начал Тэхён, распахнув глаза и подняв голову выше, к небу. — Вы же будете беречь Терру и Агаара? Пожалуйста, берегите их так же, как берегли меня. Мне так спокойно на душе от мысли, что мои малыши всегда будут под вашей надёжной защитой. Я точно знаю, что вы сделаете всё, чтобы им никто не навредил. Мои жертвенные, преданные, любящие стихии. В ответ левую руку оплели лианы, а в лицо подул нежнейший ветер, пропитанный безмолвным обещанием. — Уже совсем скоро Терра и Агаар родятся, и тогда я больше не смогу чувствовать вас в своём теле. Мне и грустно от этого, и я очень рад, что скоро увижу своих малышей. Тэхён кожей ощущал присутствие стихий, что, внимательно слушая, впитывали каждое его слово. Шёпот, раздававшийся в ответ, не всегда выходило понять и расслышать, но даже так, в каждом слове слышались любовь и преданность. Стихийник будет скучать. И стихии тоже. — Я хочу поблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали, и просто за ваше присутствие. Мы с Водой будем скучать. Очень сильно, — голос был пропитан тёплой тоской. — Отныне вы будете защищать не меня, а Агаара и Терру. О большем я и мечтать не мог. Стихии и малыши стали новогодним чудом ведьмы, загадавшей желание. — Моё сердце всегда будет любить вас, ведь оно точно знает, что при рождении в нём поселились три стихии, а не одна. Мне радостно от мысли, что вы всегда будете рядом. Я буду видеть вас в Терре и в Агааре, буду ощущать вас в тёплых порывах ветра и в неразборчивом шёпоте деревьев. В ответ стихии, окружив собой со всех сторон, окутав лианами, покрыв тело молниями, огладив щёки ласковым ветром, позволяли последние дни наслаждаться собой, шептали прощальные слова ведьме, которую тоже безгранично любили.***
Спальня ведьмы и мага была заполнена вкуснейшими ароматами. Семь стихийников с трудом поместились на большой кровати. Каждый желал понаблюдать за двумя крошечными малышами, родившимися совсем недавно. Терра, обладающая солнечными волосами и глазами цвета моря, была точной копией своего папы. Первая и единственная девочка в семье Чон пахла нежной сладковатой гарденией. Агаар же, названный в честь Воздуха, обладающий смолянисто-чёрными волосами и ярко-голубыми глазами, пах свежим древесным кипарисом. Довольный отец семейства не мог оторваться от малышей, неустанно нюхая их и расцеловывая. У него на спине появились две новые татуировки с двумя только вылупившимися цыплятами, один из которых был жёлтый, а второй — чёрный. Вокруг цыплят клубились две особенные стихии: воздушная и земная. У Тэхёна внутри пылала нежность к крошечным малышам, от которых не удавалось оторваться. Крошечная Терра была его точной копией. Странно и до ужаса трепетно было видеть настолько похожего на себя маленького человека. Маленькая Терра и в более взрослом возрасте будет копией своего папы. Характер у них тоже будет схож, но Терра, окутанная любовью всех членов семьи, вырастет озорной и бойкой. Агаар, перенявший глаза папы и черты лица отца, в будущем станет оплотом спокойствия, который будет так необходим громкой девочке. Маленькие маг и ведьма родились совершенно разными как внешне, так и внутренне. Именно благодаря этому с самого детства оба будут не разлей вода, оба станут идеальным дополнением друг друга. Связь двойняшек будет чрезмерно крепкой. — Когда они научатся говорить? — поинтересовался Севро, погладив пальцем щёчку Агаара. — Надеюсь, скоро, — Стефан, понюхавший светлые волосы вкуснопахнущей Терры, не мог нарадоваться ещё одной ведьме в их большой семье. — Она копия папочки. Такая же красивая. — Очень красивая, как и ты, Тэфи, — мгновенно произнёс Зуко, приподняв уголки губ, чтобы Стефан вновь не начал заморачиваться из-за цвета своих глаз. — Все мои цыплята самые красивые, — было произнесено гордым тоном, после чего довольный Чонгук удовлетворённо сжал плечо Зуко. Вскоре старшие дети убежали вниз, оставив родителей наедине с сытыми, уснувшими младенцами. — Ведьма, спасибо, — шёпот был пропитан нежностью. — За что? — удивился Тэхён, переведя на альфу растерянный взгляд. — За всё, — вложив в два слова всё, что было внутри. Чонгук был благодарен за многое, но, в частности, за дом, которым для него всегда был Тэхён; за цыплят и любовь, поселившуюся в сердце; за спокойствие и удовлетворение, окутывающие душу; за самые любимые глаза цвета моря и неба и волосы цвета солнца; за уют, цветущий как в доме, так и в душе. И за розы, поселившиеся в диком лесу и пообещавшие никогда его не покидать.Конец