Санни Сайд

      Возвращаться в Сеул было словно окунуться целиком в ледяную, жгучую воду. Вначале их самолёт попал в грозу и зону турбулентности, а после посадки начался мокрый снег, то и дело меняющийся на дождь. До стоянки машин Ренджун добрался насквозь мокрый, дрожа, как брошенный котенок, плюхнулся на сидение и ткнул кнопку печки, включая её пожарче.       — Как будем дома, пойдём в душ, — цокнул Джемин. — Ты весь трясешься. Так замёрз?       Ладонь его легла на бедро, мягко сжалась, и Ренджун украдкой улыбнулся. На безымянном пальце Джемина было сияющее обручальное кольцо. Тонкое и лаконичное, оно смотрелось удивительно хорошо на изящных пальцах, и внутри потеплело от мысли, что у Ренджуна на руке сейчас красуется такое же кольцо. Он не мог отвести взгляда от переливающегося ряда камешков. Боже, неужели он и правда был помолвлен, да ещё и с таким потрясающим парнем?       «Марк точно будет в бешенстве, когда об этом узнает», — мелькнуло в голове, заставляя поморщиться. Нет, думать об этом было глупо и бессмысленно, Ренджун только снова накрутил бы себя и начал переживать. Вопреки всему, внутри встрепенулся забытый, подавленный гнев: Марк сделал Джемину больно, пытал его. Он мало ещё получил, отделавшись сильной пощечиной. Кожа вспыхнула зудом от воспоминаний, и Ренджун плотнее перехватил ручку чемодана. Нет, он был не таким человеком. Разве мог он считать себя лучше Марка, если на насилие ответил бы таким же насилием?       Груженый чемоданом с вещами и покупками он вошёл следом за Джемином в полутемный холл общежития, и едва не застонал от досады, когда раздался знакомый голос:       — Ренджун-хён, для тебя посылка.       Промокший насквозь, терзаемый мыслями о бывшем муже, Ренджун чувствовал себя несчастным и раздраженным, но Джисон не заслуживал этого гнева. Он сочувственно и любопытно глазел на него круглыми наивными глазами-бусинами, в ожидании переминаясь с ноги на ногу, и Ренджун натянул на лицо доброжелательную улыбку. Марк прислал ему очередной букет? Не думал же он, что таким образом сможет всё исправить, извиниться? С опаской он подошёл к стойке администрации, и Джисон извлёк на свет большой конверт.       — Экспресс почта. Доставили сегодня утром, курьер сказал, важные документы.       Да, это действительно была посылка от Марка. На приколотом сверху бланке доставки виднелось его имя, и Ренджун скомкано поблагодарил, забирая конверт, подхватил чемодан и пошел следом за терпеливо ждущим его Джемином.       — Ты в порядке? — спросил тот, затормозив у двери. — К тебе или ко мне?       С не успевших высохнуть волос его капала вода, в чертах лица проступала усталость, и на куртке виднелись мокрые пятна, но даже такой Джемин выглядел потрясающе красивым.       — К тебе, — бросив вещи у себя в комнате, ответил Ренджун.       Плевать. Заняться делами можно было и позже, а сейчас ему срочно требовался горячий душ и сухие, хрустящие свежестью полотенца. А ещё тесные, ласковые объятия его жениха.       — Хорошо, — мурлыкнул Джемин, оставляя долгий, многозначительный поцелуй на щеке. — Пойдём, детка. Я помогу тебе вымыться.       После долгого сеанса душа и поцелуев собственные апартаменты показались Ренджуну пустыми, выстуженными и неестественно тихими, и чтобы наполнить их хоть чем-то, он принялся распаковывать чемодан. Отсортировав вещи, Ренджун набил корзину грязным бельём для стирки и убрал привезенные продукты и вино в холодильник. Мысли то и дело возвращались к проклятому белому конверту, сиротливо лежащему на столе.       Что Марк задумал на этот раз?       После того, что он сделал с Джемином, Ренджун не хотел даже слышать о нём. И тот явно знал об этом, ведь не стал приходить с очередным подозрением, просто прислал… А что он, собственно, прислал? Не выдержав навязчивых мыслей, Ренджун разорвал клапан конверта, раскрыл его, потянул наверх бумажную стопку.       Это были документы о разводе. Марк наконец отпускал его.       Слёзы подкатили к глазам, Ренджун охнул жалко, зажал рот рукой. От спазма в груди всё вибрировало, натужно и тревожно, и он схватил бутылку воды, чтобы протолкнуть внутрь отвратительный комок, ставший в горле. Это было облегчение наконец получить желаемую свободу? Или боль потери из-за того, что последняя ниточка, связывающая его с прошлым, оборвалась?.. Сложно было поверить, что после всего произошедшего Марк вот так просто подписал документы. Неужели он и правда собирался оставить его в покое, перестать пытаться вернуть?       Трясущимися руками Ренджун вывалил бумаги на стол, принялся перелистывать. Ни одной подписи. Но зачем тогда?.. На стол упала фотография, и он невольно вгляделся в неё, поднёс к лицу ближе. Омерзение и страх заставили внутренности скрутиться в тугую спираль, скакнуть к горлу. Это был труп. Изуродованный, бледный до синевы, он лежал на белой корке снега. Какого черта Марк слал ему такую дрянь? Это было как-то связано с тем расследованием, что он проводил?       Пошарив в бумагах, Ренджун извлёк ещё пару фото, а ещё отчёт о вскрытии. Глаза забегали по страницам, выхватывая всё больше пугающих подробностей.       «Объект осмотра: труп неустановленного мужчины.       ...       …обширные повреждения лица…       ...       Кожные покровы на ладонях отсутствуют.       ...       Удалены зубы при минимальных повреждениях ротовой области.       ...       Бедренная часть левой ноги удалена предположительно осциллирующей пилой, предназначенной для пиления костной ткани при операциях.       ...       В ходе исследования в крови умершего обнаружен ксилазин в не летальной концентрации.       ...       Предполагаемая причина смерти: асфиксия вследствие механического сдавливания дыхательных путей».       В ушах взвился противный звон, от частого дыхания кожу закололо, и на ногах вспыхнули колкие, ледяные мурашки. Что это было? Этот труп на снегу, неужели… Трясущейся рукой Ренджун достал телефон, разблокировал номер и нажал на вызов. Марк поднял всего пару секунд спустя, словно ждал этого звонка.       — Детка, — беспокойно проговорил он, — ты один? Ты в безопасности?       Сердце билось так часто, что изображение перед глазами дорожало. Ренджун едва мог разобрать его слова. Вцепившись в телефон так, что пальцы сводило судорогой, едва дыша он пробормотал:       — Что… что всё это значит?       — Ты видел фото? — тихо спросил Марк. — В районе Сеула нашли тело. Иностранные туристы полезли фотографироваться в заснеженный лес за городом — больше километра прошли ради хорошего кадра — и обнаружили труп. Он лежал там всего дня четыре, не больше, и из-за того, что снегопадов не было и стоял сильный мороз, хорошо сохранился. Впрочем, убийца позаботился о том, чтобы его не опознали: лицо было обезображено, зубы вырваны и кожный покров на руках полностью срезан. Я приложил отчёт судмедэксперта, ты видел? Парня задушили, вколов паралитик, а после профессионально расчленили с использованием хирургических инструментов: это мог сделать лишь мясник или медик, знакомый с основами хирургии и стоматологии. Бедренную часть ноги так и не нашли, и я даже представлять не хочу, что с ней сделали.       Глаза Донхёка были красными от недосыпа и боли, и щека раздута.       «А это ведь он сделал. Вколол мне паралитик, чтобы не дёргался, а потом сунул щипцы в рот».       Джемин улыбнулся, когда услышал об этом.       «Я ведь стоматолог, это моя работа».       В шкафу его уютной городской квартиры рядом с ровными рядами футболок и пальто стояла коробка с сотней ампул ксилазина.       «У меня есть специальное ружье, стреляющее дротиками с успокоительным».       Нервная тошнота подкатила к горлу, Ренджун зажмурился, помотал головой. Нет, этого просто не могло быть. Всего лишь жуткое, странное совпадение.       — Мы провели экспертизу, и если бы не тот факт, что парень проходил по делу об изнасиловании, его бы вообще не опознали, потому что ДНК не было бы в базе, — послышалось шуршание и топот, и голос Марка стал приглушённее, будто он одновременно говорил и собирался. — Понимаешь, Ренджун? Уже весной стало бы поздно, останки бы скелетировались и мы смогли бы установить разве что тот факт, что ногу ему специальной пилой отрезали. Всё сделано чисто и профессионально, и я готов поклясться: этот ублюдок явно не первый раз проворачивает подобное, просто сейчас ему не повезло.       — Ему правда вкололи ксилазин?       В трубке повисло напряжённое молчание. Марк мрачно вздохнул, и в голосе его прорезалась отчаянная мольба:       — Джуни, ты что-то знаешь? Ты видел у него паралитики? Детка, я прошу тебя, не лезь в это дело. На Джемин очень опасен, и у него явно есть влиятельный покровитель. Я попытался на него надавить, но этот урод просто смеялся мне в лицо. Возможно, с ним связан депутат Ли, я проверяю эту версию, хотя мне уже неоднократно намекали, чтобы я не лез не в своё дело. И что-то мне подсказывает, это не из-за того, что я здесь всего лишь по обмену опытом. Милый, давай я приеду и заберу тебя?       Это было просто совпадение. Должно было быть. Всего лишь одна-единственная деталь, этот чёртов ксилазин. Но разве он не продавался в сотнях ветеринарных аптек по всему городу? Джемин был не единственным, кто имел к нему доступ. К тому же если бы у Марка были неоспоримые доказательства его причастности к делам, он вывалил бы их тут же, не став размениваться на мелочи. Он уже не единожды врал, выворачивал факты под выгодным для себя углом, а вот Джемин на подобном пойман ни разу не был. Всего день назад он сделал ему предложение у сияющей Эйфелевой башни, и фантомные отпечатки его губ и рук все ещё лежали на коже.       — Марк, послушай, — пробормотал Ренджун, вытирая глаза, — я никуда не поеду. Ты думаешь, это Джемин? Какие у тебя есть доказательства?       — Опять ты об этом, такой упрямый! — простонал раздражённо Марк. — Они будут, просто позже. Я точно докопаюсь до истины, ты же знаешь меня. Ренджун, пожалуйста!.. Я не могу спать по ночам, когда думаю о том, что ты сейчас с этим человеком.       — Ты говоришь, что исчезновения и убийство могут быть связаны с депутатом Ли, — перебил Ренджун. Решимость наполняла его лёгкие, словно огонь. — Если это так, то я выясню. Донхёк ведь здесь, в Санни Сайде.       — Не надо! — воскликнул Марк, и Ренджун дёрнулся от неожиданной громкости его голоса. — Джуни, я прошу тебя, не вздумай с ним общаться. Он опасный человек, я сам…       — Я сделаю так, как считаю нужным, — отрезал Ренджун. — Не звони мне, пока не найдешь убедительные доказательства.       Повесив трубку, он лихорадочно принялся сгребать документы обратно в конверт, спрятал его в шкафу и поспешно оделся. Поколебавшись пару секунд, он отверг идею написать Джемину о том, что решил отлучиться. Донхёка тот и так недолюбливал, а если подозрения Марка были верны… Нет, думать об этом сейчас не стоило.       В праздничные дни в Санни Сайде находились только дежурные специалисты, и Ренджун смог никем не замеченным пробраться в крыло, где жили пациенты, поднялся на нужный этаж. Стучать пришлось трижды, и каждый раз он принимался оглядываться, мучимый одинаково сильным желанием сбежать или выломать к чертям дверь. Донхёк видеть его явно не ожидал, потому, видимо, и не торопился идти. Одетый в мятые спортивные штаны и расстегнутую олимпийку на голое тело, он выглядел сонным и взъерошенным. Смуглое лицо его вытянулось в удивлении при виде визитёра, а после озарилось озорной, солнечной улыбкой.       — Детка, это что, подарок на Рождество? Так соскучился в своей поездке, что прямо с самолёта прибежал ко мне?       Ренджун поспешно шагнул внутрь, закрыв за собой дверь. Его явно трясло, и по шее скользнула вниз струйка холодного пота. Что, если Донхёк и правда что-то знал? Если его отец был связан с той чередой исчезновений и найденным за городом трупом?       — Что случилось? — улыбка Донхёка потухла, он потянул Ренджуна за собой, усадил на диван в гостиной.       Теперь, когда Ренджун оказался здесь, в палате, решительность вдруг оставила его, сменившись тяжёлой нервной усталостью. Что он ожидал услышать от Донхёка? Тот ведь был психически болен, не получал лечения и уже не единожды рассказывал ему истории, от которых волосы шевелились на голове — про убийства, каннибализм, грязную политику и слежку.       — Что с тобой? — осторожно переспросил Донхёк. Пальцы его протанцевали вниз, к ладони, чтобы переплестись с ренджуновыми. — Ваша поездка прошла плохо? Джемин тебя расстроил?       Ренджун покачал головой. Кажется, Джемин был на это совершенно не способен, напротив, казался слишком идеальным. Единственным пятном на его безупречной жизни было тяжёлое детство и участие в отправке на тот свет отца-тирана, но это лишь больше подчеркивало то, каким человеком он стал: заботливым, понимающим и ласковым. Готовым рискнуть собой, чтобы защитить тех, кто ему дорог.       — Нет. Просто Марк прислал документы по разводу, и там… — он запнулся, силясь подобрать нужные слова, — там была информация о найденном в районе Сеула теле.       — И что-то заставляет тебя думать, что к этому может быть причастен именно Джемин, потому что иначе ты не пришел бы ко мне, — закончил за него Донхёк.       Осев на сидении, Ренджун накрыл ладонью глаза. Это звучало абсурдно. Он снова себя накручивал, невротично цеплялся за мелкие, ничего не значащие детали, пытаясь сложить их в целостную мозаику.       — Забавно, — хмыкнул Донхёк, и в голосе его не было ни тени смеха. — Я хотел рассказать тебе ещё в самом начале, но ты не стал слушать. Но я не могу судить тебя, уж точно не теперь, когда знаю, какой ты человек. Должно быть, сложно во всех видеть лучшее? Ты ведь даже меня не стал отталкивать, хотя я знаю, какой занозой в заднице могу порой быть.       — Это уж точно, — слабо рассмеялся Ренджун.       Рука Донхёка была теплой, надёжной, и Ренджун, рассеянно сжимая пальцы, отвёл в сторону взгляд. Это было неправильно, наслаждаться его прикосновением? И почему он так страстно искал утешения в присутствии этого человека?       — Как думаешь, почему Джемин ничего не сделал мне даже после того, как мы переспали? Вырванный наживую зуб не в счёт, — невпопад спросил он вдруг, и Ренджун поджал губы.       — Давай не будем об этом, ладно?       — Нет, ты не понимаешь, — хмыкнул Донхёк. Палец его принялся рисовать круги по коже, распространяя приятное тепло. — Думаешь, он не хотел убить меня за это? О, ещё как хотел. Просто Джемин знает: он не может тронуть меня, как сильно бы ни ненавидел. Так же как и я не могу ничего сделать с его присутствием в своей жизни. На Джемин уникальный специалист и не менее уникальный ублюдок, — фыркнул Донхёк. Он окинул комнату взглядом, застревая на некоторых предметах. — Пап, ты же знаешь: мне насрать. Я ему всё расскажу, и ты ничего Ренджуну не сделаешь. Потому что ни я, ни На Джемин не позволим этого.       Невольно тоже оглядевшись, Ренджун поджал губы. От прикосновения Донхёка ему вдруг стало неловко, неуютно, он забрал руку. Донхёк думал, что отец следит за ним. И почему-то сейчас, сидя в этой большой комнате, Ренджун не мог отделаться от ощущения, что на него и правда пристально смотрит несколько скрытых, крошечных камер, ловящих каждое его движение и слово.       — Помнишь, я рассказывал о маленьком хобби моего отца? Так вот, те четверо, кого я убил, были его приятелями по мерзкому клубу каннибалов, а На Джемин поставляет им «мясо». Обычно это просто свежие части тел, но именно в тот чёртов вечер, что я спустился в подвал, они развлекались с живым человеком. Я пытался рассказать, что они жрут людей, но отец замял дело и запихнул меня в эту лечебницу, где я буду тухнуть до самой смерти или депортации куда-то, где меня не найдут и я смогу жить с новыми документами. Но хотя бы таблетками больше не пичкают, и на том спасибо. А то у меня реально поначалу крыша ехать начинала: я им половину лечебницы разнёс, потому что мне не могли препараты нормально подобрать, а потом отец нашёл хорошего специалиста, который и сказал, что у меня обычный невроз и ПТСР. Я полгода сидел на успокоительных и антидепрессантах, но теперь всё в порядке, хотя не скажу, что я полностью смирился с положением дел. Кстати, ты же видел его татуировку? Не думал, почему такой человек, как На Джемин, набил её? О, детка. Он просто хотел позаботиться о том, чтобы стать для тех уродов невкусным, — невесело рассмеялся Донхёк, складывая на груди руки. — Звучит, как полный бред, да? К сожалению, это правда.       — Пожалуй, я пойду, — пробормотал Ренджун, поднимаясь.       На что он рассчитывал вообще, придя к Донхёку? Очевидно, никаких доказательств у того не было и не могло быть, он выдал версию событий, в которую верил, а она звучала, как полнейший бред. Закрытый клуб политиков-каннибаллов, и На Джемин, штатный стоматолог Санни Сайда, поставляющий им человечину. Но почему тогда тот труп несчастного, найденный в снегах, лишился ноги? Что убийца сделал с ней, неужели и правда отвёз кому-то? Воображение рисовало гротескную картинку тёмными, мрачными красками, и Ренджун передёрнул плечами от приступа тошноты. Он будто наяву увидел окровавленный кусок мяса с торчащей из него берцовой костью на разделочной доске.       — Ренджун, поговори со мной, — Донхёк перехватил его у самой двери, обнял нежно и крепко, так, что не вырваться. Сердце его стучало так часто, и от обнаженной кожи тянуло томительным жаром. — Пожалуйста. Я не сделаю тебе больно, никогда. У меня нет убедительных доказательств, но я клянусь, это правда.       Он прижался лицом к изгибу шеи, судорожно вдохнул, и Ренджун обмяк в объятиях. Страшно. Ему было так страшно, чудесная картинка прошлых дней крошилась на глазах, словно сухой песочный замок. Джемин, его руки и губы, и чёрные глаза с тысячей огоньков — он любил его так сильно и глупо, хотя от жутких сомнений едва мог дышать.       — Мне страшно, — всхлипнул он, роняя острую слезинку. — Я так хочу Джемину верить, но не могу. Почему тогда всё равно продолжаю…       — Ещё не поздно, — хватка Донхёка стала теснее, будто он мог шестым чувством определить, что именно Ренджун собирался сказать, и отчаянно не желал слушать. — Ты всегда можешь расстаться с ним и уйти ко мне. Я люблю тебя, детка. Любовники или друзья — не важно, главное, чтобы ты был рядом. Меня Джемин не тронет. Его только и хватит на то, чтобы выдрать зуб без анестезии — мой отец платит ему и подчищает за ним дерьмо. Хочешь, мы уедем? Отправимся туда, где нас никто не знает и не найдёт. Я попрошу отца, он позволит…       Упёршись ладонями в его плечи, Ренджун отстранился, небрежно вытирая увлажнившиеся глаза. Донхёк звучал так искренне, с надрывом и болью, и каждое его слово ложилось на душу очередным порезом. Когда он успел влюбиться? И мог ли Ренджун предотвратить это? Мысль о том, что он должен был не позволять Донхёку вырастить это чувство в груди, отзывалась жуткой тоской. Наверное, Ренджун был эгоистом, но хотя бы попытаться сделать всё правильно был в состоянии.       — Прости, что не могу ответить на твоё признание, — шепнул он мягко. — Но мне правда надо идти.       — Ничего, я умею ждать. Санни Сайд учит и не такому, — горько усмехнулся Донхёк. — Просто помни об этом, ладно? О моём предложении.