Санни Сайд

      Когда Джемин предложил заглянуть к себе на обеденном перерыве, Ренджун не рассчитывал, что всё кончится этим: жаркими поцелуями прямо на стоматологическом кресле, чужими пальцами под халатом, тянущими вверх кашемировый джемпер, чтобы прикоснуться кожа к коже.       — Хей, — пробормотал Ренджун, — что, если кто-то зайдет?       Он повернул голову, пытаясь отодвинуться, но из-за мягкого подголовника не смог увернуться. Джемин, ничуть ни смутившись, соскользнул горячими губами на чувствительную кожу шеи, прихватил её зубами и тут же широко лизнул, заставляя жаркий комок внутри вздрогнуть.       — У меня сегодня нет пациентов, — успокоил он. — Да и вообще у нас ещё пятнадцать минут обеда, мы можем многое успеть.       От намёка в его тоне желудок подпрыгнул, сделал сальто: Ренджун невольно вспомнил вчерашний день, влажную тесноту его рта и потрясающий, гибкий язык. Дыхание перехватило, он вцепился немеющими от удовольствия пальцами в широкие плечи.       — Я не могу прийти на приём в таком состоянии. Боюсь, эти пятнадцать минут следует потратить на…       Ладонь внезапно легла на бедро, сладко сжалась, и Ренджун не удержался от короткого «ох». Чёрт, когда Джемин вёл себя так, оставаться с холодным рассудком было затруднительно. Но ещё более затруднительно было бы пойти к себе со стоящим членом, натягивающим ширинку джинсов, и Ренджун вздохнул, взглянул на Джемина украдкой. Губы у него были настойчивые, красные и улыбающиеся, и ощущать их на себе было потрясающе хорошо.       Ладно, ещё пару минут он мог себе позволить.       Запустив руку в его волосы, Ренджун потянул на себя, и дёрнулся от резкого звука столкновения двери со стеной.       — Ты, сукин сын, дай мне хотя бы…       Как ошпаренный, Ренджун оттолкнул Джемина, вскочил. Сердце заходилось в груди так, что было больно, и ноги казались ватными. Донхёк, стоящий на пороге, держась за опухшую щёку, медленно окинул их взглядом, и глаза его потемнели от гнева.       — Тебя это заводит, да? Заниматься таким здесь, на кресле, — выплюнул он, и Ренджун открыл рот, чтобы что-то сказать, оправдаться, но Донхёк смотрел ему за плечо, туда, где неторопливо оправлял халат Джемин.       — Какие личные вопросы, пациент Ли, — холодно усмехнулся тот. — И что же я должен ответить?       — Насрать. Ты уже наговорился, я не собираюсь больше слушать, — яростно выдохнул Донхёк. — Доктор Хуан, у меня есть три записи на приём. Пойдёмте.       Неловко запахиваясь в халат, Ренджун бросил на Джемина вопросительный взгляд, но тот только улыбнулся.       — Всё в порядке, — проговорил он одними губами. — Иди.       Спокойный воздух кабинета действовал отрезвляюще, Ренджун уселся за стол и достал медицинскую карту пациента, хотя в этом явно не было нужды, ведь Донхёку он мог прописать разве что витамины. Тот, вопреки своему привычному поведению, остался стоять посреди комнаты, и гнев из его лица медленно уходил, уступая место чему-то не менее мрачному, только спокойному и отчаянному.       — А это ведь он сделал, — сказал он внезапно, указывая пальцем на свою опухшую щёку, и Ренджун непонимающе на него уставился.       Подойдя ближе, Донхёк перехватил его ладонь, заставляя ручку выпасть на стол, осторожно прижал к своему лицу. Кожа его была обжигающе горячей, и там, за щекой, что-то чувствительно пульсировало.       — Я действительно не заслуживал того, что получил. Но он не имел права, — прошипел он. — Знаешь, каково это, когда наживую выдирают зуб?       Ядовитое пламя блестело в его глазах, и Ренджун завороженно застыл.       — Он вколол мне паралитик, чтобы не дёргался, а потом сунул щипцы в рот. Это была восьмерка, видишь? — Донхёк выпустил его ладонь, чтобы разомкнуть губы, и что-то внутри потянуло болезненно при виде красной, раздувшейся десны. — Пока я захлёбывался кровью, На Джемин рассказывал о том, что я не должен был даже смотреть в твою сторону, и как некрасиво было влезать между вами. Этот сукин сын думает, что имеет на тебя особенные права.       — Донхёк, — шокированно уронил Ренджун, но тот, словно не слыша, продолжил.       — Но он не будет решать, что мне делать, — он сжал кулаки так крепко, что вены проступили под кожей. — Пусть катится ко всем чертям, я не отступлю. Не позволю ему забрать тебя.       — Хорошо, — мягко пробормотал Ренджун. Во рту пересохло, и слова вышли пустыми, неправдоподобными. — Как скажешь.       Донхёку стало хуже. Болезнь стремительно прогрессировала, и Ренджун не мог не задуматься о том, что это его вина. Что, если бы они не переспали? Тогда Донхёк не решил бы, что теперь может доверять ему, не стал бы выплескивать все те травмирующие, искаженные воспоминания. Воронка его психоза разрасталась, втягивала в себя всё больше людей, словно черная дыра поглощая планеты. Нельзя было оставлять его состояние без внимания: Донхёк мог навредить себе или другим, и Ренджун твёрдо решил сегодня же поговорить с его психиатром.       Доктор Ким был моложавым мужчиной средних лет с подтянутой фигурой и непроницаемым выражением лица. Вежливо выслушав, он растянул тонкие губы в улыбке, не достигнувшей его глаз.       — Донхёк здесь на особенном положении, вы понимаете?       То, что он называл пациента по имени в разговоре уже было плохим знаком. Да и кто мог не знать, насколько большими преференциями он пользовался? Донхёк тесно общался с директором Муном, мог позволить себе лежать посреди парковых дорожек и требовать привести терапевта посреди ночи, даже если тот пьян и едва стоит на ногах.       — Да, но какое значение…       — Не стоит лезть не в своё дело — отчеканил доктор, и улыбка его стала жёсткой. — Я знаю, у вас с Донхёком специфические отношения, но он получает необходимое лечение. Не беспокойтесь.       От гнева и смущения кровь прилила к лицу, Ренджун сжал зубы так, что челюсть заныла. Унизительная насмешка резанула внутренности — бритвенно острая, безжалостная. Он не мог сказать в свою защиту ничего, только испытывать эту жгучую, бессильную злость. Да, у них и правда были особенные отношения: кажется, Ренджуну единственному было не плевать на то, что с Донхёком происходит. Но дело было вовсе не в том, что они переспали, он жалел об этом и постоянно возвращался мыслями к той злополучной ночи, не мог перестать винить себя за то, что сделал.       — Он может быть опасен для себя и окружающих, — процедил он, но доктор Ким только хмыкнул.       — В таком случае просто будьте с ним поласковее. Донхёк может быть послушным, если захочет.       Теперь он глумился совсем откровенно, и Ренджун, едва сдерживаясь от того, чтобы не врезать ему, коротко попрощался. Урод. Он не собирался Донхёка лечить и просто пустил ситуацию на самотёк. Как могли обращаться с Донхёком подобным образом в психиатрической лечебнице? Они настолько зациклились на деньгах, что плевать хотели на безопасность собственных пациентов и сотрудников? Может, Марк и был прав в своих подозрениях, и в Санни Сайде действительно было опасно.       — О, ты волнуешься за меня, детка? — Джемин надул губы, очаровательно хлопая длинными ресницами, и Ренджун шлепнул его по плечу.       — Я серьёзно. Донхёк думает, что ты специально вырвал ему зуб, чтобы отомстить за то, что мы переспали.       — А если я и правда это сделал? — приподняв бровь, хмыкнул Джемин, и Ренджун отмахнулся. — Я ведь стоматолог, это моя работа. К кому ещё в Санни Сайде он мог прийти для подобного?       — Он говорит, что ты вырывал без анестезии, под паралитиком, — объяснил он. — Кажется, у Донхёка обострение. Будь осторожен, прошу тебя.       Легкомысленно пожав плечами, Джемин улыбнулся, притянул его ближе, чтобы оставить звонкий поцелуй на макушке:       — Конечно, милый. Я всегда осторожен. Кстати, ты свободен в субботу? Мы давно не выбирались в город, и я хотел бы тебя с кое-кем познакомить.       После тишины пригорода Сеул казался шумным, грязным и беспокойным: здесь даже днём мигала со всех сторон яркая иллюминация витрин и реклам, и Ренджун невольно ощутил себя потерявшимся в этом обилии звуков и красок. Идущий рядом Джемин мягко сжал его ладонь в своей: он никогда, кажется, не стеснялся держать его за руку, хотя наверняка на них смотрели осуждающе. Даже в Канаде Ренджун то и дело натыкался на колкие, возмущенные взгляды окружающих, оказываясь с Марком слишком близко. А здесь, в Корее, ситуация обстояла ещё хуже, и если бы не крепкая хватка этих нежных пальцев, точно сунул бы руку в карман. Сложно было снова учиться доверять, позволять себе быть беззащитным и открытым, но Ренджун больше не хотел и не мог держать эту глухую оборону и собирался просто позволить себе чувствовать. Даже если пока влюбленность эта мешалась в равных пропорциях с волнением.       — Детка, нам сюда, — Джемин потянул его к ресторану с яркой вывеской, и Ренджун удивлённо спросил:       — Мы что, будем есть хот пот?       Это был приятный сюрприз, но разве Джемин не говорил, что познакомит его с кем-то? Ответ на свой невысказанный вопрос Ренджун получил уже спустя пару секунд: за дальним столом сидела девушка, она ярко улыбнулась Джемину и помахала рукой, привлекая внимание.       — Нана, я здесь! Заняла нам столик.       Она была чуть старше, темноволосая и красивая, и Ренджун почувствовал, как колени наливаются слабостью от страха. Что, если это была бывшая невеста Джемина? Но зачем тогда было их знакомить? Что, если ему нужно получить её одобрение на то, чтобы встречаться с Джемином?       — Ох, он ещё более милый, чем я представляла, — объявила девушка, и Джемин радостно кивнул.       — Это Сыльги, моя лучшая подруга, — представил он её. — Нуна, Ренджуни ты уже знаешь, пускай и заочно.       — О, мелкий о тебе болтал так много, что я думала, мои уши отсохнут, — фыркнула Сыльги, блестя весельем в глазах. Она отодвинула в сторону стул и пригласительного похлопала. — Ты знаешь, что ты для него первый мальчик? Называй меня нуна.       Горячая волна смущения и благодарности заставила щеки вспыхнуть, Ренджун опустил голову, пробормотал:       — Приятно познакомиться, Сыльги нуна. Я… догадывался, хотя Джемин не очень много рассказывал.       Тот факт, что он недолюбливал мужчин, говорил сам за себя. Устроившись за столом, Джемин, показательно надувшись, принялся листать меню.       — Он такой с детства, — доверительно поделились Сыльги, окидывая его теплым взглядом. — Никогда не говорит, если его что-то беспокоит. Когда Нане было девять, он пришёл ко мне в соседнюю квартиру попросить супер клей, чтобы склеить кружку. Вся левая штанина ниже колена у него была в крови, и я от ужаса чуть не откинулась, а Джемин только нахмурился и извинился, что испачкал мне пол.       Она потрепала его по голове, и Джемин вздохнул:       — Нуна, я позвал тебя сюда не для того, чтобы ты позорила меня перед парнем. Я угощаю, выбери себе самое дорогое здесь и считай это взяткой.       — Не для того, чтобы позорить? — ахнула девушка. — А зачем тогда? Детка, ты же знаешь, я сама могу купить себе всё, что захочу. И тебе тоже. Милый, — она обратилась к Ренджуну, — я угощу тебя. Возьми говядину, здесь она просто потрясающая.       Они принялись спорить, чуть ли не вырывая друг у друга меню, и Ренджун невольно улыбнулся. Даже если у Джемина было сложное детство, рядом находился кто-то, способный помочь и поддержать. Сыльги казалась серьёзной и совсем взрослой, и было в её отношении к Джемину что-то нежное, покровительственное: то, как она, улыбаясь, смотрела на его набитые едой щеки; слушала, подперев подбородок ладонью, новости из клиники; невзначай подкладывала в тарелку особенно вкусные кусочки. Они были близки, и тот факт, что Джемин решил познакомить его с кем-то настолько важным, отзывался в сердце щемящим теплом.       Заказав хот пот и соджу, они долго обсуждали обстановку в Санни Сайде, Сыльги интересовалась тем, как они познакомились, и много шутила, припоминая забавные истории из детства. Ренджун так много ел, пил и смеялся, что не сразу заметил, как остался с ней наедине, и Джемин удалился в уборную. Вздохнув, девушка окинула его неожиданно трезвым, острым взглядом.       — Не обижайся на меня, ладно? — сказала она. — Я вижу, что ты неплохой парень, но всё равно должна спросить: ты серьёзен по отношению к Джемину?       Проглотив ставший комом в горле кусок, Ренджун отложил в сторону палочки. Руки почему-то дрожали, и в груди взвился холодок. Действительно ли он был серьёзен? Имел ли право утверждать, что чувства его настоящие, а не попытка закрыть гештальт, ощутить себя нужным и любимым после того, как остался с разбитым сердцем? Выпитый соджу кружил голову, жёг щеки румянцем и мешал думать.       — Мне Джемин очень нравится, — пробормотал Ренджун, ненавидя то, каким слабым и неуверенным прозвучал его голос. — Я знаю, что не заслужил его и этих отношений, но буду очень стараться никогда не сделать ему больно.       Покрутив бутылку соджу в руках, Сыльги неспеша налила себе и ему, а потом залпом опрокинула стопку.       — Спасибо за честность, — проговорила она наконец. — Я тоже буду откровенна. Когда Джемин переехал с родителями к нам в соседнюю квартиру, он показался мне совсем маленьким. Тощий был, бледный и большеголовый, как спичка. Одни глаза. Джемин совсем не улыбался, и только позже я узнала, почему. Отец его был алкоголиком и становился буйным, как выпьет. Он бил миссис На за любую провинность, за неповиновение, а Джемин не мог этого терпеть и совался под горячую руку. Он стыдился своих синяков, считал их проявлением слабости. Тот урод сломал в нём что-то. Джемин не умеет просить о помощи, плохо ладит с мужчинами и до сих пор борется с ненавистью к себе. Ну, и ещё не переносит алкоголь, — она упёрлась взглядом в полупустую бутылку и вздохнула. — Джемин хороший человек, но сложный. И хотя я не знаю, почему он вдруг решил порвать с Миён и влюбился в парня, могу сказать: для него это по-настоящему важно. Ты для него важен. Так что если для тебя Джемин — просто способ развлечься в новой стране, то не стоит.       Ренджун ухватился за стакан с водой, будто пытаясь запить, протолкнуть внутрь эту мучительную, новую информацию. Да, он подозревал о том, что рассказ Марка о его прошлом был правдив, но слышать это от близкой подруги Джемина всё равно оказалось больно. Избиения, алкоголь, невозможность защитить самое дорогое для тебя существо — Джемин оказался травмирован в столь раннем возрасте и носил на себе эти шрамы даже сейчас, но ни разу не пожаловался и не попросил помощи или сочувствия. Он был таким сильным, заботливым и внимательным: когда Ренджун из раза в раз отвратительно напивался, приносил похмельный суп, и ради него пытался пить вино, не желая оставлять без компании в тот тяжёлый день. Проводил вместе долгие часы своего свободного времени, приглашал на ужин и возил в Сеул за покупками. И что Джемин получил взамен? Рассеченную ренджуновым бывшим губу, а потом занозу в сердце, когда застал его после ночи с Донхёком?       Нет, Ренджун определенно не заслуживал иметь Джемина рядом. Что он мог дать ему? Своё разбитое, исполосованное сердце? Измождённое тело, упакованное в скучную одежду?       — Он не говорил мне, — всхлипнул Ренджун, кусая губы, чтобы не заплакать. — Я… не знал. Я должен был быть более внимательным к Джемину.       Приязненно улыбнувшись, Сыльги накрыла его ладонь своей:       — Сейчас Джемин выглядит более счастливым, чем когда-либо. И я думаю, иногда достаточно просто принимать с благодарностью то, что тебе дают. Не отталкивай его, ладно? Если он и правда тебе искренне нравится. Джемин такой человек: вкладывает всего себя в отношения, для него нет полумер, и некоторые этим пользуются. Я не из тех, кто вмешивается в чужую жизнь, но одной девчонке, что решила дурить ему голову, выдрала все патлы. Так что не вздумай обижать Джемина, понятно?       Хватка её стала железной, и Ренджун жалко пискнул, часто моргая, силясь прогнать накатившие слёзы.       — Что я слышу? Угрозы в сторону моего драгоценного бойфренда? — ахнул Джемин, выруливая из-за угла с чеком в руках, и Сыльги раздражённо простонала, обвинительно ткнула в него пальцем.       — Эй, я же говорила, что заплачу́!       — В другой раз, нуна, — он приземлился рядом с Ренджуном, опустил ладонь ему на бедро, чтобы мягко сжать, бросая вопросительный взгляд, но Ренджун поспешно отвёл глаза в сторону. — Ну же, не веди себя как гангстер. Ты напугаешь Ренджуни и он решит, что я связан с криминалом.       — Можно подумать! И вообще, ты и в прошлый раз говорил, что дашь мне расплатиться, — проворчала девушка, подхватывая сумочку. — Ладно, я пойду, попудрю носик. Не скучайте, мальчики.       Солнечно ей улыбнувшись, Джемин кивнул. Рука его обвилась вокруг талии, притягивая ближе, и Ренджун съежился. Боже, ему было так стыдно!.. И, похоже, предстоял неприятный разговор.       — О чём болтали? — поинтересовался Джемин ровным тоном, и Ренджун схватился за палочки, хотя желудок был таким полным, что дышалось с трудом.       «О том, что отец превратил твоё детство в ад, и из-за него ты ненавидишь всех мужчин. А я неблагодарный и легкомысленный, и не заслуживаю тебя», — сказать этого Ренджун не мог и потому принялся сгребать остатки мяса в тарелку.       — Да так, о всяком.       — Ладно, — не стал давить Джемин, внимательно наблюдая за его действиями, — но ты уверен, что всё это съешь? Детка, я просто хочу убедиться, что ты в порядке.       Уставившись на горстку говядины, зажатой в палочках, Ренджун стыдливо вздохнул. И правда, в него не влезло бы и крошки. Джемин снова заботился о нём, и от заботы этой всё в груди перекручивалось, словно на мясорубке.       — Ты прав. Я…       «Нам надо поговорить. Это важно», — мигнул телефон сообщением с незнакомого номера, и Ренджун поджал губы, поспешно переворачивая экран вниз. Нет, только не сегодня. Он просто не мог вынести ещё встречу с Марком, заставить Джемина проходить через это снова. Старые привычки сложно было оставить: Марк не стал долго терпеть тишину в эфире и выяснил его номер телефона. Он явно продолжал следить за ним, рыться в прошлом окружающих.       «Вы встречаетесь?»       Марк разбил Джемину лицо из-за одного лишь подозрения, а теперь они и правда встречались. Он мог снова ударить, сделать с ним что-то плохое. Может, угрожать, даже отвезти в участок. Ренджун помнил, как однажды там оказался один из его не умеющих принимать отказ пациентов, и вышел тот буквально шёлковый, и, закрыв больничный, больше не появлялся. Тогда Ренджун был мужу благодарен, но теперь не мог не задуматься о том, что Марк с ним сделал.       Джемин не заслуживал его гнева и мести. Разве мало ему было собственных проблем, чтобы получить ещё и ревнивого бывшего своего бойфренда в дополнение?       — Пожалуйста, давай не поедем в общежитие, — пробормотал Ренджун. — Я не хочу возвращаться.       Медленно моргнув, Джемин очаровательно склонил голову в сторону, и выражение лица его смягчилось:       — Конечно, — сказал он тихо, успокаивающе улыбаясь. — Можем остаться у меня.