We'll twist and tangle as our destinies unwind

Джисон не знал, столько времени провел на улице перед своим домом, глядя туда, где исчез Минхо; через некоторое время его мать вышла из дома и накинула одеяло ему на плечи, заставив младшего наконец вернуться к реальности. – Дорогой, я знаю, что сейчас тебе больно, – все казалось медленным и далеким, даже слова матери. – Но ты увидишь, это к лучшему. То, как Джисон сорвался и развернулся с яростью, напугало женщину, которая теперь смотрела на своего ребенка широко распахнутыми глазами. – Как ты можешь такое говорить? – он направился к дому, его мать следовала за ним по пятам. Когда он наконец вошел внутрь, то увидел своего отца, стоящего у лестницы с серьезным лицом. Джисон намеренно проигнорировал его и начал подниматься в свою комнату. – Мы поговорим об этом завтра. Тебя больше никогда так не обманут, – строго сказал отец Джисона, и он замер. Он повернул голову, чтобы посмотреть на своего отца, пытаясь держать свой гнев под контролем, но это не сработало. – Меня не обманули, вы двое – просто осуждающие идиоты, которые не могут смотреть дальше собственного носа. – Джисон! – Нет! Даже не пытайся читать мне нотации, – Джисон спустился по лестнице и с вызовом посмотрел на родителей. – Скольких людей ты уволил? Ты когда-нибудь задумывался о них? – отец ответил молчанием, но с гордой стойкой. – Ты вообще думаешь о них как о людях? Или ты просто думаешь, что они здесь, чтобы служить тебе как рабы? – Джисон горько усмехнулся и покачал головой. Младший повернулся, чтобы подняться по лестнице в свою комнату, но его мать снова заговорила. – Если бы они работали усерднее, у них не было бы этой проблемы. Тяжелая работа окупается, – Джисон на мгновение уставился на них, а затем откровенно рассмеялся. – Вы такие чертовски слепые. Мой парень просыпается каждый день в половине шестого, готовит завтрак и обед, ходит помогать в приют для животных, работает с девяти до пяти, иногда даже до шести, а по выходным он тоже работает. Он работает усерднее, чем ты когда-либо работал за всю свою гребаную жизнь. Отец Джисона серьезно посмотрел на своего сына, на его лице было непроницаемое выражение, которое заставило Джисона подумать, что он, возможно, выиграл войну, что, возможно, его родители наконец задумаются об этом, но затем Джисон увидел, как уголок губ его отца дернулся вверх на секунду, прежде чем он добавил: – Бывший парень. Боль внезапно вернулась в сердце Джисона после оазиса, который устроил ему этот короткий диалог. Это сопровождалось болью и предательством, но также и недоверием; Джисон не мог поверить, что его собственный отец нанес удар ниже пояса. Это было зло, почти жестоко, и мысль, которая мучила Джисона годами, но которая исчезла на некоторое время в последние несколько месяцев, наконец вернулась: его родители на самом деле не заботились о нем, они думали лишь о том, что он мог принести семье. Теперь он осознал, почему его старший брат уехал, как только у него появилась возможность, и почему он так нечасто приезжал домой. Джисон смахнул слезы с лица и отвернулся от родителей. – Я иду спать. Даже не трудитесь будить меня завтра. Я просто… – Джисон вздохнул, поднимаясь на первую ступеньку лестницы. – Мне все равно. Войдя в свою комнату, он закрыл дверь и автоматически подошел к своему шкафу, чтобы поискать что-нибудь из одежды Минхо, найдя его толстовку, он сразу же надел ее и глубоко вдохнул, что сразу же вызвало слезы. Он с несчастным видом дополз до кровати, чтобы попытаться немного поспать, попытаться успокоить свой разум любым возможным способом. Постараться забыть, что Минхо фактически порвал с ним. Он накрылся одеялом в шелковом пододеяльнике и спрятался под ним, в то время как еще больше слез пролилось на подушку. Он ворочался с боку на бок, но никак не мог устроиться удобно; он скучал по теплу кровати Минхо, мягкости его простыней (и, возможно, также по нежности прикосновений его парня, но он не хотел думать об этом, зная, что это принесет только больше боли). Покрутившись в течение нескольких минут (которые показались часами), Джисон наконец выбрался и сел на кровати, спустив ноги вниз, пока кончики пальцев ног почувствовали мягкость ковра. Он в ярости сжал простыни в кулаке, прежде чем встать и с тревогой оглядеть комнату. Его мысли были громкими, слишком громкими, события ночи прокручивались в его голове снова и снова, как заезженная пластинка. Минхо не сказал, что сожалеет о встрече с Джисоном, он не сказал «давай расстанемся», и он не сказал, что больше не любит его, так что Джисон был на сто процентов уверен, что Минхо все еще любит его и, следовательно, это тоже причиняет ему боль. Взгляд Джисона наконец остановился на кресле у окна, и он бездумно направился туда. Он посмотрел на него, и лишь на секунду, слова Минхо о том, что это был единственный предмет мебели, который, по его мнению, нравился Джисону, вызвали улыбку на его лице. Он сел в кресло и натянул одеяло, которое лежало на нем, себе на колени, глядя в окно. Его разум на мгновение опустел, внимание потерялось в танцующих огнях на улицах, а затем образ Минхо, вытирающего свои собственные слезы и уезжающего, снова поразил разум Джисона, заставив влагу выступить на его глазах, которую он сразу же попытался стереть рукавами толстовки Минхо. В конце концов, Джисон так и заснул, убитый горем, плачущий, с теплым одеялом на коленях и именем Минхо на губах. Мягкий свет первых солнечных лучей разбудил Джисона. Он почувствовал резкую боль в шее, скорее всего, из-за неудобной позы, в которой уснул прошлой ночью. Джисон лениво потер глаза, пока они не привыкли к свету в комнате. Затем, взяв с собой одеяло и накинув его на плечи, встал и прошелся по комнате в поисках своего телефона со слабой надеждой, что Минхо отправил ему сообщение, или позвонил ему, или... что угодно, на самом деле. Он просто хотел поговорить с ним, чтобы все исправить… если бы можно было что-то исправить, потому что прошлой ночью единственное, что казалось сломанным – это отношения Джисона с его родителями и большие надежды, которые супружеская пара возлагала на парня своего ребенка. Но когда Джисон разблокировал свой телефон, от Минхо не было никаких уведомлений. Ни сообщений, ни пропущенного звонка. Ничего. Джисон почувствовал, как слезы собираются у него на глазах, и боролся с желанием плакать и кричать. Трещины на его сердце снова открылись, глубокие раны кровоточили, и Джисон на долю секунды пожалел о встрече с Минхо. Но эта мысль ушла также быстро, как и пришла; как мог Джисон даже думать о том, что сожалеет о встрече с Минхо после всего, через что они прошли, даже если результатом было разбитое сердце. Он не мог заставить себя ненавидеть Минхо; его сердце было переполнено любовью и привязанностью к механику. Джисон на секунду задумался над идеей снова лечь в постель, но он знал, что не сможет отдохнуть, не говоря уже о сне, отчасти, из-за своего психического состояния, отчасти потому, что знал, что не сможет спать в такой кровати: такой причудливой, такой богато украшенной, такой... безличной. Он чертовски скучал по квартире Минхо и не хотел оставаться в своей комнате один. Он бросил быстрый взгляд на часы; было еще рано, так что, возможно, он мог бы пойти в библиотеку, попытаться немного поработать над своей дипломной работой и попытаться отвлечься от всего этого. Он подошел к своему шкафу и схватил несколько спортивных костюмов, давным-давно забытых в одном из ящиков. Глядя на свое отражение в зеркале, такое грустное и разбитое, явно убитое горем для любого, кто осмеливался смотреть на него на мгновение дольше обычного, его взгляд остановился на толстовке… толстовке Минхо… и он решил не снимать ее. Схватив свою сумку с ноутбуком и несколькими книгами, он направился в библиотеку, никуда не сворачивая, прямиком из своей спальни до входной двери, даже не проверив, были ли его родители в доме, оставили ли они для него записку. Он даже не подумал о том, чтобы оставить им записку, события и боль прошлой ночи все еще были слишком свежи в его сердце. По дороге в колледж Джисон надел наушники и включил самую громкую музыку, какую только мог, на максимально возможной громкости, желая, чтобы ритмы могли заглушить его чувства. Оказавшись в библиотеке, он сел в самом углу, единственной мыслью в его голове было, чтобы никто не смотрел на него, даже не воспринимал его. Его сердце никогда так не разбивали, он ни разу не чувствовал такой боли, как та, что терзала его сердце в тот момент, и единственное, чего он хотел – это побыть одному. Он усердно работал над своей дипломной работой, освобождая разум от любых мыслей, кроме разнообразных теорий о живописи, технике и философии, применяемых к искусству. И... на удивление, это сработало. Когда Джисон закончил главу, над которой работал неделю, всего за один день; солнце уже садилось. Но как только он сохранил документ, его сердце снова заныло. Джисон достал свой телефон, слезы снова навернулись ему на глаза, когда он не увидел никаких уведомлений от Минхо. Он открыл свой чат со старшим и увидел, что Минхо не подключался к приложению со вчерашнего дня с 7:30 вечера, когда он отправил Джисону последние сообщения перед тем, как выйти из дома. [Минхо 7:30] Выхожу из дома, приеду на мотоцикле Увидимся совсем скоро Люблю тебя Джисон перечитывал это последнее сообщение снова и снова, пока не почувствовал, что ничего не видит от чрезмерной концентрации. Он посмотрел на время и поборол желание заплакать. Это сообщение было отправлено менее двадцати четырех часов назад. Мог ли Минхо разлюбить его за это короткое время? Мог ли Минхо отказаться от всего, что они строили месяцами, менее чем за один день? Покачав головой, Джисон попытался избавиться от этих мыслей, прежде чем собрать свои вещи и выйти из библиотеки. Как только свежий воздух коснулся лица Джисона, младший подумал о том, чтобы отправить сообщение Минхо; ему просто нужно было знать, все ли с ним в порядке. Его пальцы нервно стучали по клавишами, пока сами по себе не закрыли мессенджер, чтобы открыть журнал вызовов и позвонить Минхо. Не успел он опомниться, как уже звонил Минхо, укрывшись за зданием библиотеки, как подросток, спрятавшийся за школой, чтобы покурить и сделать то, что, как он знал, ему не следовало; он знал, что это плохо для него, но это нужно было делать в любом случае, даже если это было нерационально. При первом гудке сердце Джисона готово было выскочить из груди. Второй и третий гудки только усилили его беспокойство. Но к четвертому Джисон понял, что Минхо не возьмет трубку. Впрочем, ему было все равно, он подождет, пока не появится сообщение голосовой почты. И вот он, этот роботизированный голос, велящий ему оставить сообщение. Так Джисон и сделал. – Привет, Мин… Это Джисон, – Джисон сделал глубокий вдох, чтобы попытаться успокоить свои нервы, попытаться скрыть дрожь в голосе. – Ты... не отправил мне сообщение прошлой ночью, так что я не знаю, благополучно ли ты добрался до дома. Я надеюсь, что так и было, – еще одно молчание, прежде чем он продолжил говорить, все еще держа свои чувства в клетке, не смея выпустить их на свободу. – А сегодня утром ты не написал мне, чтобы пожелать доброго утра… Я скучал по этому, знаешь. Я... я скучаю по тебе. И я прошу прощения за прошлую ночь. Можем мы просто... встретиться, чтобы поговорить о том, что произошло? Мне нужно тебя увидеть, пожалуйста. Мне правда очень нужно. Джисон прикусил губу, как только понял, насколько отчаянно это прозвучало, насколько он был сломлен и опустошен. – В любом случае, как прошел твой день? Я пошел в библиотеку и закончил ту главу, которую не знал, как написать. Помнишь, я тебе рассказывал об этом? – Джисон слегка усмехнулся, представив, как Минхо по другую сторону слушает его и отвечает ему тем же. – Я надеюсь, что у тебя был хороший день, и… Надеюсь, ты сможешь мне перезвонить? Я... – голос Джисона сорвался прежде, чем он смог произнести эти слова, но снова быстро успокоился. – Спи спокойно, детка. Я... я люблю тебя. Очень сильно, – Джисон отнял телефон от уха и посмотрел на экран, прежде чем повесить трубку. Он глубоко вздохнул, сдержал слезы и направился к своему дому. Когда Джисон проснулся на следующий день, первое, что он снова сделал, это проверил свой телефон. Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он увидел новое уведомление, но упало в желудок, когда он увидел, что это было сообщение от Хенджина. Он вздохнул и открыл чат. [Джинни 8:05] Хэй Мы собираемся пойти пообедать позже Хочешь присоединиться? Джисон на секунду задумался и прикусил нижнюю губу. Затем набрал краткое оправдание для Хенджина, что-то о желании закончить еще одну главу своего диплома как можно скорее. Джисон с нетерпением ждал ответа, желая, чтобы его оправдание было достаточно веским, и его друг ответил сразу же. [Джинни 8:35] Конечно Не переутомляйся И если захочешь выпить кофе, напиши нам Джисон послал быстрое «окей» и встал с кресла; боль в спине просто убивала его после того, как он спал там вторую ночь подряд. Он не хотел спать на своей кровати. Он не мог. Всегда чего-то не хватало. Ему нужно было, чтобы Минхо обнял его, поцеловал в висок. Это было глупо, как сильно ему нужно было держать Минхо за руку, видеть, как его татуировки слегка искажались от малейшего движения. Подойдя к зеркалу, Джисон снял толстовку Минхо. Он слегка приподнял руку и посмотрел на отражение татуировки, которую сделал не так давно, уже почти полностью зажившую, и почувствовал, как слезы наворачиваются при воспоминании о том дне, когда он сделал ее. У него не было возможности сказать Минхо, как много значила для него эта татуировка, как он был благодарен ему за предложение подарить это маленькое произведение искусства, которое останется с ним навсегда. И теперь, возможно, он никогда не сможет этого сделать. Тяжело вздохнув, Джисон взял свой телефон, и его пальцы снова начали искать контакт Минхо, но он боролся с желанием позвонить ему. Он не хотел беспокоить Минхо во время работы, поэтому Джисон взял свой ноутбук и сел за стол, чтобы начать работать. Он усердно работал, писал и проверял свои записи, отказываясь думать о Минхо, о своем разбитом сердце. Обо всем, что не было работой. Он отправил несколько электронных писем своему преподавателю, спрашивая ее о том и о сем, отправив ей несколько уже законченных глав, чтобы она одобрила его работу. И вот так прошел еще один день; когда Джисон выглянул в окно, солнце было уже очень низко. И Джисон снова перестал чувствовать что-либо. Он прожил весь день, не думая ни о чем, кроме диплома, закрыв свое сердце, чтобы из него не пролились никакие чувства. Два дня – это слишком много. Ему нужно было увидеть Минхо или, по крайней мере, поговорить с ним. Ему нужно было знать, что с ним все в порядке, он здоров и хорошо питается. Джисону нужно было знать, что Минхо не переутомляется, что он заботится о себе и спит столько часов, сколько ему нужно. Младший достал свой телефон и снова набрал номер Минхо, на этот раз лучше продумав все, что собирается сказать, однако, все слова забылись, как только голосовая почта велела ему оставить сообщение. – Привет, котенок. Как прошел твой день? Мой был… честно говоря, довольно скучным. Знаешь, это очень очевидно, что тебя нет рядом. Это отстой, – Джисон грустно улыбнулся, сидя в кресле и натягивая одеяло на колени. – Я подумал, что, может быть, мы могли бы поговорить? Завтра я буду в библиотеке весь день, и, возможно, смогу подождать тебя на нашем обычном месте после того, как ты закончишь работу, в кафе после твоей смены. Я буду ждать тебя там, хорошо? Чтобы мы могли поговорить. И… – и? Что тогда? – И мы можем это исправить, потому что я скучаю по тебе, – Джисон рыдал в трубку, не заботясь о том, насколько разбитым он может показаться. – Я скучаю по тебе, и это отстой. Потому что ты не хотел уходить, и я тоже не хотел, чтобы ты уходил. В этом нет никакого смысла, – Джисон глубоко вздохнул, прежде чем закончить сообщение, прежде чем он пролил больше. – Спи спокойно, котенок. Я люблю тебя. Джисон повесил трубку и положил его на полку позади себя, затем свернулся калачиком в кресле и попытался немного поспать. Заснуть все еще было трудно, но, похоже, его тело снова привыкало к одиночеству. На следующий день, как и обещал, он пошел в библиотеку и работал там до тех пор, пока не узнал, что Минхо ушел с работы. Затем он направился в кафе и сделал свой обычный заказ. Он сидел в задней части кафе и ждал старшего. Время от времени он выглядывал в окно, надеясь в любой момент увидеть Минхо на своем мотоцикле. Он видел, как разные люди приходили и уходили, заказывали кофе и выпечку, входили и выходили из кафе. И он ждал, и ждал, и ждал. А потом подождал еще немного, на всякий случай. Но не было никакого намека на появление Минхо. Джисон потерял счет времени и просто вернулся к реальности, когда одна из официанток подошла к нему, чтобы сообщить, что они уже закрываются. Джисон еще раз с тревогой взглянул на улицу через окно, но Минхо нигде не было видно, поэтому он просто встал и вышел из заведения. Не слишком задумываясь об этом, он снова позвонил Минхо, и его отправили прямо на голосовую почту. – Привет, Мин… Ты... не пришел. Я предполагаю, что ты действительно занят и ищешь другую работу на выходные. Сегодня я закончил еще одну главу. Я почти закончил! Мы могли бы... проводить больше времени вместе, как только я закончу, верно? Ты сказал мне, что мы будем… – Джисон продолжал идти по темным улицам к своему дому, пытаясь скрыть холод на пальцах. – Кстати, я видел, что завтра в кинотеатре показывают «The Kid». Я думаю, ты собираешься сходить так что… Я надеюсь, тебе будет весело, – Джисон остановился посреди пустой улицы и позволил рыданию вырваться из его горла. – Я скучаю по тебе. Позвони мне, пожалуйста. Пожалуйста. Дай мне знать, что с тобой все в порядке, дай мне знать, что ты... не жалеешь о нас, – Джисон шмыгнул носом и вытер слезы. – Я люблю тебя, Минхо. Я правда люблю. Очень сильно. Я все еще люблю тебя, хорошо? Я знаю, что ты тоже меня любишь. Просто… Я хотел бы, чтобы ты мог мне напомнить, потому что… мне начинает казаться, что ты больше меня не любишь, – Джисон попытался выдавить улыбку, даже если рядом никого не было, чтобы увидеть ее, даже если вокруг не было никого, кого можно было бы обмануть… только самого себя. – Спи спокойно, котенок. Я люблю тебя. Клянусь, я люблю тебя. На пятый день без каких-либо известий от Минхо Джисон начал целую рутину, чтобы оставаться в здравом уме. Он просыпался в семь, шел в библиотеку, целый день писал дипломную работу, затем в семь или восемь возвращался к себе домой, по дороге всегда звонил Минхо, чтобы оставить сообщение для старшего. – Привет! Ты же знаешь, я почти закончил свой диплом. Моя куратор говорит, что работа действительно хороша. Я не могу дождаться, когда ты прочтешь ее, потому что ты сказал мне, что прочтешь, даже если ничего не поймешь, – Джисон грустно рассмеялся при этом воспоминании, но поспешил покачать головой и продолжить разговор. – Я... купил несколько хороших, теплых простыней для своей кровати. Они не похожи на твои, но сойдет, пока… ну, знаешь, – Джисон бездумно теребил края своей одежды. – В любом случае, я надеюсь, что твой день прошел хорошо. И… Я надеюсь, что у всех остальных тоже все хорошо. Я скучаю по печенью Феликса. В любом случае, уже поздно, и я уверен, что ты скоро захочешь спать. Люблю тебя, детка. Очень, очень сильно. Телефон Джисона был в основном засыпан сообщениями Сынмина и Хенджина, которые спрашивали его, где он, почему он больше не ходит с ними на обед, почему он не звонит, чтобы просто поболтать. И Джисон придумал несколько глупых оправданий, на которые он не был уверен, что его друзья купятся, но у него пока не хватало смелости встретиться лицом к лицу с реальным миром. Ему нужно было больше времени, чтобы зализать собственные раны. К третьей неделе сообщения прекратились; на самом деле это не было решением Джисона – голосовая почта Минхо была заполнена, но, возможно, это было то, что ему нужно. Последние недели он не чувствовал ничего. Совершенно и абсолютно ничего. Он снова начал спать на своей кровати; он почти не отдыхал, но, по крайней мере, боль в его спине больше не убивала его. Он проверял свой телефон пару раз в день, но его надежда увидеть уведомление от Минхо исчезла еще несколько дней назад. Хенджин и Сынмин часто связывались с ним, и Джисон всегда отклонял их звонки, предпочитая отвечать текстовым сообщением. То же самое и с Чаном, который волновался, потому что прошло уже несколько недель с тех пор, как он что-то слышал от своего младшего друга. У Джисона было чувство, что ему все еще нужно побыть одному. Это было не самое лучшее для него решение, он был уверен в этом, но просто не мог встретиться лицом к лицу с реальностью. Он не мог думать о вещах, которые заставляли его что-то чувствовать, поэтому, он существовал на автопилоте и сосредоточился на написании своей дипломной работы, чтобы избежать любых других чувств. И у него все было просто отлично – его слова были точными, его анализ ярким, а выводы – остроумными и логичными. Его куратор была очень довольна этим, и Джисон думал, что он тоже. Но он больше ничего не чувствовал. Джисон вышел из исторического корпуса после того, как представил последнюю версию своего диплома в физическом формате своей преподавательнице, которая поздравила его с отличной работой. Джисон слабо улыбнулся ей и поблагодарил за помощь и поддержку, и она сказала Джисону, что ему придется подождать еще пару недель, чтобы получить оценки, но она уверена, что они будут высокими. После этого он вышел из здания и начал прогуливаться по кампусу, не очень уверенный в том, что теперь делать. Сейчас ему ничего не оставалось делать, кроме как ждать свидания в шесть вечера, поэтому он просто бесцельно шатался. Он был погружен в свои мысли, поэтому не заметил веснушчатого парня, который подошел к нему и похлопал по плечу. Когда Джисон повернулся, его сердце упало в желудок. Феликс смотрел на него с самой яркой из улыбок, и Джисон впервые за несколько недель почувствовал, как его сердце немного успокоилось. – Привет! Давно не виделись, – сказал Феликс, прежде чем броситься к Джисону и крепко обнять его. Джисон почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и моргнул, чтобы сдержать их, затем так же крепко обнял в ответ. Феликс отодвинулся ровно настолько, чтобы посмотреть на Джисона, и нахмурился, а руки переместились к лицу, чтобы мягко обхватить его. – Ты выглядишь таким усталым. И таким исхудавшим, – Джисон виновато пожал плечами. – Минхо говорит, что ты очень занят своим дипломом , но он говорит, что ты почти закончил, так что скоро сможешь вернуться домой, верно? Без тебя было так скучно... Сердце Джисона на мгновение остановилось при упоминании Минхо, и прежде чем он смог полностью осознать то, что говорил ему Феликс, но младший продолжил. – Мне еще осталось немного написать, и так как я уже перевожу вещи в квартиру Бинни, у меня меньше времени. Но что ж, так будет лучше, так, ты сможешь переехать как можно скорее, – Феликс замолчал, когда увидел слезы на лице Джисона и нахмурился. – П-почему ты делаешь это? – спросил Джисон шепотом, и Феликс нахмурился только сильнее. Старший пару раз моргнул и покачал головой, пытаясь понять Феликса и почему он говорит такие обидные вещи. А потом что-то щелкнуло. В конце концов, Джисон все еще знал Минхо лучше, чем он думал. – Минхо не сказал тебе, не так ли? – Не сказал мне что? – спросил Феликс обеспокоенным тоном, схватив Джисона за руку и ища скамейку, на которую можно было бы сесть, подальше от посторонних взглядов и ушей. Джисон глубоко вздохнул и перестал говорить, когда понял, что это был первый раз, когда он произнесет эти ужасные слова, первый раз, когда он произнесет их вслух. И это было страшно, потому что это придало бы им какой-то вес, какую-то правду. После этого они не остались бы невысказанными и в какой-то степени стали бы реальностью. – Мы... расстались, – взгляд Джисона был прикован к земле, но он отчетливо услышал резкий вдох Феликса. После нескольких мгновений молчания Джисон набрался достаточно смелости, чтобы поднять глаза, и его сердце сжалось в тот момент, когда он увидел слезы Феликса. Почему ему было больно? – О чем ты говоришь? Когда? – Пару недель назад. Феликс снова нахмурился с растерянным видом, как будто эта реальность не имела смысла. – Но… он рассказывает мне о тебе каждый день, рассказывает о том, чем ты занимаешься, как продвигается твой диплом… Я не понимаю. Джисон горько усмехнулся и поднял глаза, пытаясь сдержать слезы, затем снова посмотрел на Феликса. – Это так жалко, но… Я звоню ему каждый день, надеясь, что он ответит, но он не отвечает, поэтому я оставляю сообщение. Хотя прошло уже несколько дней с тех пор, как я этим больше не занимаюсь, – Феликс кивнул, и между ними снова воцарилось молчание. Теперь одна загадка была решена; Минхо слушал голосовые сообщения Джисона, и он не был уверен, испытывал ли он облегчение или злость, потому что, по крайней мере, Минхо скучал по нему достаточно, чтобы слушать его сообщения, но он слышал, как Джисон плакал и рыдал в большинстве из них, находясь на грани панической атаки пару раз, но он так и не перезвонил. Даже сообщений не было. – Что произошло? – Ужин с моими родителями прошел не очень хорошо. Им не понравилось, что я встречаюсь с механиком без образования, они кричали друг на друга, Минхо сказал, что он мне не подходит, мы поссорились и... он просто... уехал, – Джисон все время плакал, но ему было все равно. Тот факт, что Феликс был первым, кто услышал все это, в некотором смысле принес облегчение. Также казалось поэтической справедливостью, что человек, который свел Минхо и Джисона вместе, был также первым, кто услышал об их расставании. – В этом нет никакого смысла. Он не возвращался в течение трех дней после ужина, сказал мне, что остался с тобой, – было такое чувство, как будто кто-то ударил Джисона в живот; Минхо отсутствовал три дня после их разрыва, и никто не знал, где он был. Он солгал Феликсу, сказав, что был с Джисоном, и он солгал Джисону, когда сказал, что собирается домой. Затем Феликс покачал головой и с надеждой посмотрел на Джисона. – Дай мне поговорить с ним, а? Я уверен, что смогу заставить его понять, насколько он глуп. – Все в порядке, Ликс. Это просто… – Джисон вздохнул и посмотрел на свои колени. – Все в порядке. Я все понял. Я не могу заставить его захотеть быть со мной. – Но он любит тебя. Я знаю, что любит. – Я тоже это знаю! – Джисон практически кричал, и это было громче, чем он говорил почти за месяц. – Прости. Я знаю, что он любит меня, но… – Джисон подергал молнию на своей куртке… куртки Минхо, и посмотрел на Феликса, вымученно улыбнувшись. – Я не могу ждать его вечно. – Пожалуйста, просто позволь мне… Это не должно было закончиться хорошо, и Джисон знал. Как будто за ним стоял большой тигр, готовый прыгнуть и напасть в любой момент, и он должен был отпустить его, если хотел освободиться, в каком-то извращенном смысле. Так что Джисон просто отпустил его – У меня свидание, – сказал Джисон как можно более мягким тоном, и Феликс немедленно замолчал. – С парнем из класса Сынмина, – старший почувствовал, как дрожат руки Феликса, и то, как он медленно отнял их от Джисона, и это каким-то образом разбило его сердце еще больше, если это было возможно. Затем он увидел, что Феликс встал, и тоже встал. Однако чего Джисон не ожидал, так это того, что Феликс наклонится и крепко обнимет его. – Мы все еще можем быть друзьями? – голос Феликса был таким хриплым, таким надломленным, что пронзил сердце Джисона, как острый кинжал. Джисон немедленно ответил на объятие, положил голову Феликсу на плечо и кивнул. – Конечно, Ликс, – Феликс шмыгнул носом у его уха и тоже кивнул. – Мне жаль, что все это так закончилось... – Мне тоже жаль. Я... я знаю, это прозвучит очень глупо, – сказал Феликс, отодвигаясь достаточно, чтобы посмотреть на Джисона, – но я действительно думал, что вы с Минхо созданы друг для друга. Например, это было просто смешно, как хорошо вы сошлись… Минхо никогда ни с кем так не общался. На все вопросы Джисон просто пожал плечами. Он не знал, что сказать; он также думал, что они созданы друг для друга. Но, может быть, любовь требовала большего, чем просто схожести, и у них не было этого большего. – Я... мне нужно идти, прости. – Все в порядке, – сказал Феликс, вытирая слезы. – Позвони мне поскорее, пожалуйста. Я испеку тебе немного печенья, – Джисон кивнул и одарил Феликса улыбкой, которая оказалась первой искренней улыбкой, которую он смог продемонстрировать почти за месяц. – Я люблю тебя, хорошо? Очень сильно. – Я тоже, Ликс. После этого Феликс еще раз обнял Джисона, прежде чем младший ушел, и Джисон снова остался наедине со своими мыслями. Когда он смог спокойно вздохнуть, он понял, что… на сердце у него почему-то стало легче. Ему казалось, что у него только что с груди свалился тяжелый груз, которого он раньше даже не замечал. И это было приятно. Может быть, в конце концов, с ним все будет в порядке.