Подарок Трикстера

      Сердце внезапно сдавило спазмом, но быстро отпустило, будто и не было ничего. Потом же пришло странное ощущение холодного огня. Он уже чувствовал его силу, но теперь он словно засел внутри, волнами расходясь по телу, заставляя разум отключаться в странном ощущении боли и удовольствия, доставая до кончиков пальцев. Кожу словно взрезали острые когти, проникая в плоть и пуская туда холод и жар одновременно, что сменялись в такт ускоренному биению сердца. Схлынуло это небыстро, после чего снова появился привкус крови на языке с остротой недавно сотворённой магии.       С трудом отрешившись от подобного необычного и вместе с тем приятного чувства, откинул голову на холодную стену, взглянул на заплесневелый потолок.       Большую часть ночи и предрассветные часы он провёл в темнице. Судя по ощущениям в округе, основная часть тюремщиков спала, а те, которые вынуждены были патрулировать внутренний двор и внешние стены – нет.       Вампир силился понять, чего хочет добиться Теодор? Сначала сломить его морально и только потом переходить к физическим наказаниям? Возможно. Слабый духом о многом передумает после ночи в камере на неудобной лежанке, среди писка крыс, запаха человеческих выделений и ночного холода. Даже если тот ни в чём не виноват, то порой такие терзания оказываются не хуже клещей палача. Последнему в такой ситуации оставалось сделать только половину работы. Закрепить результат.       Шаги он различил лишь под утро, но то были не подкованные солдатские ботинки, а женские сапожки, а потом уловил запахи сирени и крыжовника.       Когда дверь отворилась, на пороге предстала Йеннифэр и упёрла руки в бока, словно, будет отчитывать недалёкого сына:       – Ты долго будешь так сидеть, и смотреть на меня? Идём, у нас мало времени, пока все не проснулись.       – Так всеобщая сонная болезнь – твоих рук дело? – удивился Регис, перехватывая ремень сумки. – Право слово не следовало так…       – Регис, не заставляй меня проверять к каким ещё магическим трюкам ты можешь оказаться уязвим. Идём быстрее, Амина сказала, что попытается тебя вытащить и пропала, – заявила ему Йеннифэр и пошла по коридору.       Услышав, что с женой могло что-то случиться, он всё-таки покинул камеру, забыв обо всём. Чародейка открыла портал, ведущий к их дому, и они очутились на заднем дворе, где по обыкновению мало кто ходил, особенно в утренние часы.       Первое, что они увидели – труп Венса, он лежал неподалёку. Мужчина умер с выражением ужаса на лице, сердце его разорвалось от страха, и тот сполз по стене, держась за грудь и распахнув глаза.       – Ха, а вовремя он умер, – заметила вдруг Йеннифэр. – У меня есть план.       – Боюсь, сейчас не время его обсуждать, – заметил вампир, прикрывая глаза и прислушиваясь.       В соседних домах мирно спали люди, кто-то уже просыпался, кто-то матерился, поскольку спозаранку шелудивая псина начала брехать. Но самое главное – он почти не слышал того, который доносился из их дома.       Он едва не обратился в туман, хоть в этих переулках нарваться на прохожего почти нереально, но всё же иногда здесь пробегала ребятня и странные личности, явно желавшие скрыться от городской стражи. Заметь они исчезновение Региса и тут же не миновать вопросов и новых подозрений.       – Стой, – чародейка поймала вампира за рукав и аккуратно передала потрескавшуюся призму. – У тебя будет только один шанс, и использовать её должен ты.       – Как оно?..       – Направь на своё отражение и ваш кошмар завершится… может быть.       – Не слышу уверенности в твоих словах, но пока что это – всё, что у нас есть.       – А я потолкую с Теодором, – хитро улыбнулась она и глянула на труп Венса.       Регис не стал больше ни о чём спрашивать, едва подавляя желание, чтобы не взлететь по лестнице на второй этаж. Стук второго сердца он ощутил не сразу, видимо, его молодая копия всё время сидела в засаде, лишь затаилась, чтобы насладиться очередной победой.       Зайдя в спальню, тут же скинул сумку и подбежал к Амине. Она лежала обнажённая, с раной от укуса на шее, но на счастье там наросла корка, а сердце пусть и глухо, но билось. Волосы её были растрёпаны, на боках виднелись мелкие царапины от когтей, а в воздухе витал вязкий запах близости.       Злость комом застряла в горле, хотя он знал, что так случится, он слишком хорошо знал своё отражение, даже надеялся, что Амина не станет больше сопротивляться. Тогда был хотя бы маленький шанс, что он оставит её в живых, чтобы напоследок поиздеваться. Так и случилось, но это не избавило от проблесков ревности и желания порвать глотку наглецу.       – Я же говорил, что так и будет, – он сидел на стуле, подперев лицо рукой.       Красные проблески в черных глазах были настолько явными, а парочка потёков крови на подбородке говорили сами за себя. Он был пьян, хотя раньше для подобного состояния его могла довести только очень большая доза крови.       – Знаешь, я начинаю понимать эту… как она у людей называется? – он говорил медленно, подбирая слова, стараясь пробиться сквозь туман эйфории. – Точно! Что количество и качество – не одно и то же.       – Что ж, я оказался прав, раз ты не стал её убивать, то…       – Заткнись! – приказал молодой Регис, мигом изменяясь внешне и совершенно не обращая внимания на странный предмет в руке старшего вампира.       Тот в свою очередь предпочёл выполнить приказ и очень медленно приблизиться. Сейчас его реакции были замедлены из-за опьянения, и соображал он довольно тяжело, но всё же следовало подойти ближе, чтобы бить наверняка.       – Я не убил её… просто потому… дьявол, да потому что не захотел! – вскричал тот, откидываясь на спинку стула. – Скажи, как? Как она только подпускает к себе такое бесхребетное чучело, как ты?       – Ты уже и так всё понял, просто сейчас отрицаешь это, чтобы твоя картина мира не разбилась вдребезги, – всё-таки привычку говорить многословно изжить у него не получалось, даже перед лицом опасности. Хотя и получилось подойти довольно близко к отражению.       – Нет, надо было всё-таки перегрызть тебе глотку, хотя… – вампир встал со стула, прикрыл глаза, шумно вдохнул. – Твоя ревность, как бальзам мне на душу. Теперь эта женщина – моя, и я не допущу, чтобы кто-то другой, кроме меня, её касался!       Регис усмехнулся, глядя на своё пьяное отражение, сжал призму, из которой выпало несколько мелких осколков.       – Да, теперь ты всё понял.       Молодой вампир не успел среагировать, когда темнота сферы заволокла его. Артефакт задрожал в руке и рассыпался пылью, вместе с собой унося и молодого вампира. Регис испугался, что сейчас исчезнет и сам, но даже спустя несколько мгновений, а может и минут, не стал истаивать дымкой или же прекращать существования.       Следовало позаботиться об Амине, которая сейчас была обескровлена гораздо серьёзнее, нежели в прошлый раз.              – Вы серьёзно, госпожа Йеннифэр? – Теодор с сомнением смотрел на труп ошивавшегося возле дома Региса сумасшедшего.       Да, ему уже тогда показалось странным и даже жутким его безумие, но что именно этот облезлый и босой юродивый – монстр, верилось с трудом.       – Абсолютно серьёзно, – заметила чародейка. – Этот человек был давним пациентом мастера Региса, но, к сожалению, травы не могут исцелить безумие, даже магия тут бессильна.       – И как вы объясните его привычку пить кровь? – капитан всё считал, что его просто дурят.       Мало того, что эта наглая баба посмела выпустить заключённого, так она явно покрывает настоящих преступников! А работник морга сидел за столом и записывал какие-то бумаги, явно собираясь отправить бродягу на кладбище в общую могилу для нищих.       – К сожалению, безумие часто сопровождается странностями, но на то оно и безумие, ведь так? А Венс давно вёл себя агрессивно, увы, даже в таком состоянии считая, что мастер Регис обязан его лечить. Не так давно, похоже, случилось серьёзное обострение, и он перешёл от мучения животных к людям.       – Предположим, но почему вы ничего не сказали страже? – не унимался тот.       – Во-первых, мы были до конца не уверены в своих предположениях. Во-вторых, вычислить безумца крайне сложно. Так что нам повезло, что он чего-то так сильно испугался, раз это привело к разрыву сердца. И, в-третьих, – Йеннифэр красноречиво скрестила руки на груди. – Разве это – не ваша работа? Охранять покой наших граждан? И вместо того, чтобы искать виновника, вы вцепились в уважаемого человека, который вынужден был доказывать свою невиновность. А я вынуждена тратить и без того ограниченное время для помощи друзьям!       С каждым словом её речь звучала всё более угрожающей, и Теодор уже горько пожалел о завязанном споре. Конечно, хотелось бы спросить, а как же свидетель, который явно увидел Региса перед похищением, но предусмотрительно не стал этого делать.       – Надеюсь, императорская охрана ничего не потеряет после вашего повышения и впредь вы будете заниматься действительно важными вещами, а не просто очернять невиновных. Всего хорошего, майор.       На этих словах чародейка брезгливо сморщила прямой нос и покинула мертвецкую. Обида и уязвлённая гордость не давали забыть об этом деле, и он всё ещё считал, что мастер Регис был причастен ко всем убийствам. Только к чему теперь это? Он добился повышения не только звания, ещё вчера пришла официальная бумага с распределением в императорскую стражу. Он получил всё, чего хотел, потому не видел смысла препятствовать своему же карьерному росту.              Амина сидела на возвышенности, перед ней ярко горел костёр, а на небе сияли звёзды, ночью становилось прохладно, особенно, на холмах. Она грела руки о кружку с травяным отваром, трусливо сбежав из-под надзора Региса, как только стало лучше, и смогла нормально ходить, не рискуя упасть от потери сознания.       Рана зажила, синяк же пока не сошёл, всё ещё напоминая о том, что она натворила. Как теперь смотреть ему в глаза? Как теперь жить с ним в одном доме? Она его предала, изменила, пусть надеясь, что всё закончится, и она умрёт. Невыносимо больно и гадко было на душе, но ещё страшнее было то, что по взглядам и речам Региса было невозможно что-либо прочесть!       Девушка никогда не думала, что такое подчёркнутое спокойствие будет только сильнее резать по сердцу. Лучше бы он рычал, ломал мебель, злился – это хотя бы можно было понять, но каждый раз смотреть на него и не иметь возможности хоть что-то прочесть по его взгляду, заставляло едва не выть от отчаяния.       Потому она сейчас и сидела здесь, ближе к звёздам, укрытая темнотой и холодом. И лишь остывающий, отдающий пальцам тепло, напиток, что так пах травами, не давал усомниться, что она всё ещё в реальном мире, а не в Отражении.       – Ты так руки сожжёшь, – голос Региса прозвучал неожиданно, отчего она выпустила кружку.       Горячий отвар разлился по земле, в ночной прохладе источая пар. Вампир сел напротив её, склонил голову на бок, а она боялась показаться из-под низко надвинутого капюшона.       – Прости, прости меня, – это были первые слова, когда она пришла в сознание и увидела Региса, своего Региса. – Я думала, он меня всё-таки убьёт.       – Но я тебя не убил.       – Перестань! – это отождествление с тем жутким монстром выводило из себя не меньше, чем подчёркнутое спокойствие. – Ты ведь ревнуешь, злишься, бесишься! Давай хотя бы здесь, где никого нет, ты не будешь разыгрывать спектакль! Я выбрала его, он победил!       – Дорогая, ты, как и я в той ипостаси, совершаешь ту же ошибку – разделяешь два образа, которые, увы, для тебя составляют единое целое. Ты ведь помнишь, что с тобой случилось той ночью, когда лента повязала нас Предназначением, и спустя время ты встретила ту сущность, которая стала лишь отражением той, причинившей тебе боль. А сейчас ты снова столкнулась с ней, как и я, который впервые в жизни смотрел в зеркало.       – Что это меняет? Я ведь сделала это добровольно, он добился своего.       – И снова коварство и шутка Предназначения. У тебя ведь всё время болело сердце, уверяю, у моего отражения – тоже, а всё почему? Потому что вы отрицали то, что вас связало, то, что соединило когда-то меня, в моём нынешнем и предыдущем состоянии, и тебя. Сначала напуганную, маленькую и восторженную девочку, а потом взрослую чародейку.       – Хочешь сказать, что всё произошедшее – это ошибка?       – Помнишь, что ты сказала мне, пока была в сознании? А я вот вспомнил, что свидетельствует не о наших альтернативных сущностях, а о временном парадоксе, которое создал артефакт из твоего мира. А, с учётом того, что в моём поведении, мировоззрении и привычках не произошло никаких изменений, то вывод напрашивается однозначный. Мы всё сделали правильно.       – Я сказала, что приму тебя любым, – из глаз невольно полились горькие слёзы. Пусть слова Региса не были лишены смысла, но она всё ещё чувствовала себя предательницей, по счастливой случайности, оставшейся в живых.       – То, как я изменил жизнь, было продиктовано событием, не зависящим от меня, но оно дало возможность взглянуть на себя со стороны. Ты увидела не только то, чем я был, а чем я могу стать в любой момент. Возможно, завтра произойдёт нечто, что выбьет меня из колеи, из-за чего я сорвусь, и снова стану кровожадным монстром.       Девушка украдкой подняла на него взгляд всё ещё сокрытый под тенью глубокого капюшона. Костёр плюнул углями, Регис подтянул пару поленьев и бросил в огонь. Треск разламываемого от жара сухого дерева немного разрядил напряжённую обстановку, дал возможность обдумать слова и взять необходимую паузу.       – Монстр, чудовище, кровожадный пьяница… Всё это – моя сущность, которую приходиться прятать, зверь, сидящий на цепи и только ждущий одной-единственной слабости, чтобы порвать её. И лишь одно может заставить меня хотя бы быть осмотрительным и подарить чувство насыщения. Ты.       – Это всего лишь Предназначение, – она не могла поверить, что всё так просто, что во всём случившемся нет её вины.       – Даже если и так, то, что живёт в клетке, может проявиться в любой момент. И в такой ситуации каждому нужен тот, кто сможет обуздать это, переключить на себя. Ты смогла это сделать, переступить через страх, боль и панику, приняла чудовище, которое может вырваться на волю так внезапно, как никто даже представить не может.       Амина снова почувствовала предательские слёзы на щеках, а потом и мягкое прикосновение к плечам, легкое объятие. Он сел сзади неё, заставив просто упасть назад, схорониться в его руках, но всё ещё закрываясь от его взгляда.       – Ты выбрала меня и только меня, милая. Мне больно от того, что мне пришлось причинить тебе столько страданий, как физических, так и душевных, но даже не представляешь, как важно знать, что в этом безумном мире, есть не просто любимый, а родной тебе человек.       Повисла тишина, Амина сжалась в комок, кошкой стараясь спрятаться в его ногах, укрывая себя полами плаща. Чувство стыда и предательства никуда не ушли, но хотя бы все те мысли и вопросы, терзавшие душу всё это время, немного притупились.       – Столько на небе звёзд, – сказал ей вдруг вампир. – Молчаливые свидетели многих признаний, тихих шорохов и темных дел.       – Давай останемся здесь до утра? – попросила она его, впервые заглянув в чёрные глаза Региса.       Тот по обыкновению улыбнулся, не разжимая губ, и только сильнее обнял жену, устремив взгляд в небо, не став спрашивать, отчего её старые шрамы теперь стали чёрными.              Росчерки молнии прорезали налитые водой свинцовые тучи. Молодой вампир не успел долететь до поместья, где происходила очередная пьянка перед тем, как разразился ливень. Как итог, пришлось принимать человеческий облик, чтобы капли дождя не порвали туман на клочки, потому зашёл в дом мокрый до нитки и злой, как чёрт.       Пьянка была в самом разгаре, Алдо что-то обсуждал с Кирианом, а у их ног уже лежали двое молодых людей – парень и девушка. Вампиры были в лёгком опьянении, и лишь отметили возникший сквозняк, когда в поместье ввалился Регис.       На перилах второго этажа сидели бруксы и тоже медленно попивали кровь из ослабевшей девушки. Та была ещё в сознании, но не в силах сопротивляться, лишь отвратительно скулила и молила отпустить её домой.       – Ещё есть? – без предисловий спросил уже изрядно надравшийся Регис.       – Поищи, тебе смотрю, наша компания в последнее время не шибко приятна, – отмахнулась вышедшая из соседней комнаты Марина.       Связанный молодой мужчина дожидался её там, она взяла что-то со стола, напоминающее нож и подмигнула вампирам, после чего скрылась за дверью.       На втором этаже слышалась ещё парочка отчётливых биений испуганных сердец, и вампир отправился туда, на поиски добычи. Стоило ему открыть дверь в пыльную детскую комнату, как к окну бросился мальчишка лет десяти. Разъяренный и не желающий сейчас шутить вампир, мигом перехватил добычу и впился в нежную шею.       Паренёк быстро перестал сопротивляться, хотя его сердце всё ещё билось. Нежный вкус молодой крови, оставил на языке сладковатый дурман, и всё равно это было не то. Отцепившись от ещё живой жертвы, в раздражении ударил по пыльному столу, разломив его на части, зарычал раненным зверем.       Ничего не помогало заглушить этот вкус. Кровь и магия, холодное и горячее, опаляющее нутро и заставляющее застывать кровь от холода. Запах нежных цветов и солоноватые нотки на языке. Они будто впитались в сознание, не желали уходить и оглушали, напоминая о себе, в какую бы жертву он не вцепился.       Эта девчонка всё-таки сдержала слово! Он не может её забыть, сколько бы ни принимал, сколько бы ни пытался отдаться ощущениям от нового вкуса крови, но всё его нутро требовало её, возвращая ноющую боль в сердце.       – Я не помешала? – в комнату вошла стройная, красивая брукса.       Её медно-рыжие волосы так напоминали ту прядь в её темных волосах, что хотелось только ответить грубостью, но он покачал головой.       Вампирша подошла к бессознательному пареньку, её челюсть задрожала, она всё ещё была голодна и хотела вкусить этого парнишку.       – Не поделишься с дамой? – поинтересовалась она медовым голосом.       – Бери, – отмахнулся он, отвернувшись, не желая видеть трапезу женщины.       Когда она закончила, то покидать комнату не спешила, наоборот подошла к вампиру и обняла его. Ну да, кровь действовала на них не только, как опьяняющее средство, но ещё и возбуждение.       – Хочешь, я помогу тебе не забыть эту ночь?       В бешенстве он развернулся и навис над ней, та сжалась, прекрасно понимая, если высший порвёт её на куски, то восстановиться, как он, не сможет.       – Я только и мечтаю о том, чтобы забыть! – прорычал он, схватил бруксу, и впился в её губы жестоким поцелуем.       Та с радостью ответила, сжала в руках его пропахший кровью кафтан, совершенно не обращая внимания на то, что он мокрый.       – Как тебя зовут? – спросил он, разрывая и без того откровенное платье когтями.       – Королева Ночи, – засмеялась та, закидывая ногу ему на бедро.       – Претензионно.       – Так что же ты хочешь забыть, красавчик? – поинтересовалась она, потянувшись к завязкам его брюк.       – Не что! А кого!       Никто в особняке не услышал её довольный стон.