В тени собственных масок, или Не лучше

Несмотря на то, что «Сидэн» оказалась среди команд, которым пришлось особенно несладко в борьбе за место в финале, едва завершившийся бой разжег немалый ажиотаж среди любопытной публики. Первая официальная схватка финального этапа турнира «Сэкаитэки Ясэн» проходила между командами «Сидэн», которая меньше суток назад вырвала победу у молодой команды из Осаки «Сабаку», и «Гатаной», также прозванных «Мечниками тумана», командой, которая являлась основным фаворитом турнира. Бой, как и все остальные на этом этапе, проходил по жребию, который в этот раз выпал лидеру «Сидэн» – Китсучи, а со стороны «Гатаны» выступил Джинин Акабено – один из самых великовозрастных и опытных бойцов на «Ясэн». Бой продолжался почти полчаса – по обоюдному согласию команд правило пятнадцати минут упразднилось, – а за его темпом было сложно уследить многим даже заядлым участникам. Коэффициенты ставок менялись чуть ли не каждую секунду, и после пятой минуты боя стало ясно, что противники равны, так что решающим фактором, который повлиял на его исход, стала изворотливость и хитрость, которой у Джинина, несмотря на его внешнюю грузность, оказалось чуть больше. Обычно бои на этом этапе заканчивались либо госпитализацией одного из участников, либо, как минимум, отсутствием сознания или неспособностью двигаться кого-то из противников. Поражение на этом этапе было непозволительной роскошью. Редко, но прецеденты бывали, бой заканчивался для кого-то смертью. Именно на такой случай все бойцы, проходившие в финал турнира, подписывали специальную бумагу, которая при летальном исходе или тяжелом ранении передавалась напрямую в Центральное Управление Полиции, чтобы избежать ненужного расследования, виновником в необходимости которого и был сам потерпевший. На «Ясэн» было достаточно много подростков и взрослых людей, семьи которых и не подозревали о наличии, а тем более об участии их родственников в чем-то вроде этих ночных сборищ. Так что, подавая заявку на турнир, все участники должны были думать заранее о возможных последствиях, однако… ни для кого не было секретом, что победа на «Сэкаитэки Ясэн» открывала слишком много дверей, за проход в которые жизнь была вполне подходящей платой. Дотон Китсучи был одним из немногих, кто – не без сожалений, – проиграв, уходил с арены на своих двоих. Джинин посчитал необязательным заканчивать решающий выпад и, оказавшись за спиной на мгновение потерявшего бдительность противника, остановил свой гигантский меч за секунду до того, как лезвие сломало бы ему рёбра и пронзило сердце насквозь, так что победу Акабено оспаривать никто не стал. - Эти ребята – просто монстры, - недовольно прошипел Хидан, смотря на собравшуюся полным составом «Гатану». – Финал у нас будет жесткий. Конан нервно усмехнулась. - Нам до финала еще дожить надо. - Ты хотела сказать «добраться». - Да нет, теперь уже хотя бы «дожить». Кисаме оглядел свою команду. Конечно, когда он решил снова вернуться на «Ясэн», он понимал, что ввязывается во что-то очень неприятное. Но он даже предположить не мог, что на самом деле происходит на турнире. Жажда власти и признания заставляла людей совершать страшные вещи, ставить на кон свою и чужие жизни, ломать судьбы и жертвовать очень и очень многим. Идти по головам к своей цели – для большинства это был единственный шанс доказать, что они не пустое место и являются чем-то большим. По сути, это действительно было так. Ведь все они, как страшно это не было бы, были лишь марионетками в руках людей и обстоятельств, о которых не имели ни малейшего понятия. Настроение в «Акацуки» было больше чем угнетающее. Целый день они провели в попытках выяснить, что произошло с Кано, куда его перевели, а главное – кто именно распорядился это сделать. Однако, несмотря на все приложенные силы, никому из команды не удалось получить хоть какой-то адекватный ответ ни на один из интересующих их вопросов. Кано забрали из КПЗ, и ни один человек, в том числе и Хикаку Учиха, которого Итачи чуть не избил за непробиваемую тупость, не имел понятия, как и почему это произошло. И это не просто угнетало, это вгоняло в ступор. Ко всему прочему предстоящий бой не предвещал ничего хорошего… А второй и завершающий бой первого дня финального тура «Сэкаитэки Ясэн» был объявлен между двумя токийскими командами – «Акацуки» и «Хеби». Рано или поздно это должно было произойти, но Хошигаке не думал, что это случится настолько скоро. В данный момент «Хеби» были опасным противником для «Акацуки». И главным образом эта опасность заключалась в невыгодном положении команды из «Конохи» при некоторых комбинациях предстоящей жеребьёвки. Обито был опасен для всех. Этот человек, на два года выпавший из поля зрения всего мира, был совершенно непредсказуем и, в этом не было никаких сомнений, абсолютно невменяем. А самое страшное было то, что правила и порядки, установленные на «Ясэн», позволяли быть ему нормальным среди прочих безумцев. Так что от него можно было ожидать чего угодно. Саске был опасен преимущественно для Итачи. Итачи всегда считался мастером самообладания, но Саске был его слабым местом. И те, кому это было известно, не брезговали этим пользоваться. Несмотря на все уверения Учихи-старшего в своей полной хладнокровности, Кисаме знал, что он просто не сможет противостоять младшему брату в полную силу. Он был уверен в этом, так как сам чувствовал нечто подобное: Саске и для него был словно младший брат, сражаться серьезно с которым будет весьма непросто. Ко всему прочему есть еще Рин… Теперь Кисаме перевел взгляд на сидящую немного поодаль девушку. Она взобралась на ограждение, выставив свою катану вперед в качестве опоры. Внешне Ямакадзе казалась абсолютно спокойной, но кому, как ни Кисаме знать, что на самом деле скрывалось за этой напускной апатией. Он все еще чувствовал, как пекло кожу на руках от оставленных девушкой глубоких царапин, когда он силой втаскивал её обратно в пентхаус. Среди гневных угроз избить его до полусмерти, если он её не отпустит, и прочих ругательств, Хошигаке смог различить лишь одно: Рин порывалась найти некого человека, который, по её мнению, был напрямую связан с произошедшим с Кано. И вряд ли, думал мечник, она хочет что-то мило обсудить с ним за чашкой чая. Только потом он понял, что этот человек – никто иной, как рыжий паренёк из «Хеби». И, как бы парадоксально это не звучало, он был самым опасным их противником: Ямакадзе решительно была настроена наделать глупостей, и, несмотря на все рациональные доводы и убеждения, она, кажется, и не думала отказываться от задуманного. И ей было абсолютно наплевать на осмотрительность и осторожность, ей необходимо было выпустить свою злость наружу. Кисаме искренне надеялся, что за день ситуация с исчезновением Кано прояснится, и Рин отступиться от навязчивой идеи свести счеты с Дзюго. Но его надежды не оправдались. Весь день юная Ямакадзе молча сидела в кресле под пристальным наблюдением мечника, но ничего хорошего так и не произошло. А когда на пейджеры пришло сообщение о бое с «Хеби», Хошигаке понял, что сволочам из «Кайёру» известно о сложившейся ситуации, и оставалось только гадать, какая из подлянок ожидала их на жеребьёвке. Ни одна случайность здесь не была случайной, «Кайёру» никогда не упустят шанс «подогреть» публику, используя обстоятельства против самих участников. За несколько часов до выхода на арену в отель приехал Итачи. Он, как, впрочем, и всегда, пытался создать иллюзию, что всё в порядке, но усталый вид и отрешенность выдавали его. Именно тогда, заметив на себе красноречивый взгляд друга детства, Учиха вздохнул и, изредка поглядывая на Рин, рассказал Кисаме обо всем: об интригах Мадары, о Саске, о ситуации в компании и клане, о придурке-Хикаку, которого, была бы его воля, он бы взашей гнал с занятого им поста… рассказал о турнире и всяких мелких накопившихся проблемах, от которых он физически не мог избавиться. Единственное, о чем умолчал Итачи в присутствии Ямакадзе, так это о его коротком телефонном разговоре с Саске, из которого ему стали известны подробности размолвки Рин и Дзюго. Саске явно не хотел контактировать с братом, но, выслушав буквально исповедь своего рыжего товарища, он понял, что может случиться, попади эта информация к неправильным людям. Именно поэтому, зная о нежелании Рин рассказывать о причине её злости на Дзюго, он связался с Итачи и рассказал всё сам. - «Хеби», номер три! Пронессшийся по арене крик Генмы заставил Кисаме вернуться в реальность. Окунувшись в свои мысли, он даже не заметил, как прошел положенный пятнадцатиминутный перерыв между схватками. Он поднял голову и, увидев помрачневших товарищей, понял, что вся их паника вокруг сложившейся ситуации была полностью оправдана. В нескольких десятках метров от него, с противоположной стороны арены, началось движение. Мечник видел, как с обреченным видом Дзюго собирался выходить на поле, и как Саске недовольно смотрел ему вслед. Наверняка, у него уже была мысль отказаться от поединка, вот только… это было до невозможного бессмысленно в данных обстоятельствах. «Акацуки» заметно напряглись: они не имели права подавить виду, но все прекрасно понимали, что означал выпавший Дзюго жребий. Рин же оставалась спокойно неподвижной. Будто объявление следующего участника не было чем-то очевидным. Будто оставался шанс того, что всё еще может измениться. Остальные участники очень бы хотели надеяться на это, но… - «Акацуки», номер десять! Ямакадзе спрыгнула с ограждения. - Ты не пойдешь туда с катаной. Кисаме не успел даже осознать произошедшее, как Итачи уже возник перед девушкой, преграждая ей путь. Действительно, за исключением некоторых особых случаев, этот парень был мастером самообладания. Вот только в данный момент Рин могла посоревноваться в хладнокровии с Учихой. Она подняла глаза, встречаясь взглядом с нависшим над ней брюнетом. Он протянул руку. - Отдай мне. - И не подумаю. - Рин, - Нагато подошел к девушке, - я тоже не позволю тебе выйти на бой с мечом. Теперь она смотрела на лидера. - Не позволишь? - Ты не выйдешь против Дзюго с катаной. - Без неё я тоже не выйду. Нагато помрачнел сильнее. - Это угроза? - Считай это чем хочешь. - Ты понимаешь, что ты творишь? Хочешь убить его? И что тебе это даст? Ямакадзе не отвечала, лишь на секунду её взгляд скакнул в сторону, а затем она снова исподлобья посмотрела в глаза лидеру. - Я уверен, - он продолжил, - Сасори не откажет тебе в одолжении воспользоваться «Хируко» еще раз. Практически сразу после его слов сбоку от Рин появился протянутый Акасуной шест. Она не пошевелилась. - «Акацуки», номер десять! – опять объявил Генма и посмотрел на медлящую команду. Рин не сдвинулась с места. Тем временем гул недовольства, исходивший от собравшейся на трибуне толпы, нарастал все сильнее. Конечно, кому хотелось смотреть на поединок двух самых невзрачных членов «Хеби» и «Акацуки», да еще после того зрелища, которое устроили Китсучи и Акабено? Кисаме усмехнулся. Знали бы вы, подумал он, какое шоу способна устроить здесь эта девочка, вы бы гудели от нетерпения, пустоголовые кретины. Да Дзюго и сам, по слухам, тот еще псих, не стоило недооценивать их бой даже при обычных обстоятельствах. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - уже спокойнее заговорил Нагато, - и я тебя понимаю. Но сейчас не тот момент, чтобы поддаваться эмоциям. Сейчас нет времени на то, чтобы читать тебе нотации, так что я прошу тебя… подумай головой. Очень часто то, чего мы желаем больше всего, в последствии причиняет нам самую сильную боль. - «Акацуки», вы отказываетесь от поединка? – снова послышался оклик Генмы. Ямакадзе еще несколько секунд смотрела в глаза Нагато, а затем резко положила ножны в ладонь все еще стоящего перед ней Итачи. - Мне и этого будет достаточно, - кинула она команде и, схватив шест, двинулась в сторону арены. - Твою же мать…! – ругнулся себе под нос Яхико. - Дзюго не так прост, как кажется, - не сводя взгляда с фигуры девушки, сказал Сасори. – Я не сомневаюсь в её силах, но ситуация, как не посмотри, отвратительная. - Она же не сделает этого, да? – Конан обеспокоенно провожала взглядом подругу. - Я бы не был в этом так уверен, - наконец встрял в происходящее Кисаме. – Мне кажется, она сама не понимает, что творит и зачем ей всё это нужно. Хотя, я не удивлюсь, если Рин сама сообщила этим сволочам из «Кайеру» о сложившейся ситуации, а теперь просто не может дать заднюю… - И правильно делает! - Хидан! – осадила его Хаюми. - Нет, ну а что? – парень оглядел команду. – Если бы не этот парень, Кано сейчас был бы с нами! И мало того, что он крысятничал для этой змеюки-Орочимару, так он еще и крысятничал самым мерзким из всех возможных вариантов. Хотите моё мнение? Окажись я сейчас с ним на арене, я бы даже не сомневался и прописал бы этого рыжего в реанимацию! Несмотря на негодующие крики толпы, Рин отчетливо слышала голос Хидана. Знал он или нет, но несколькими секундами ранее он озвучил то, что на протяжение последнего дня назойливой мыслью пульсировало у неё в голове… если бы не этот парень, Кано сейчас был бы с нами. Кадзеджи сделала едва заметный вздох и подняла глаза. Генма уже покинул арену, видимо, объявив начало поединка. Девушка посмотрела вперед: прямо перед ней, не двигаясь, стоял Дзюго. Он нервно сжимал, разжимал пальцы, на которых поблескивали кастеты, а вид у него был, мягко говоря, потрепанный и уставший. Когда девушка посмотрела на него, на миг его зрачки дернулись в сторону, но затем он снова встретился с ней взглядом и немного нахмурился. Оба участника стояли метрах в пяти друг от друга и, несмотря на идущее время боя, не спешили его начать. Недовольство на трибунах нарастало. Однако создавалось такое впечатление, что ни ругань, ни свистки, ни несколько банок, брошенных какими-то смельчаками на поле, молодых людей не волновали. - Рин, я… Дзюго наконец решил нарушить эту застоявшуюся между ними тишину, но не успел он произнести хотя бы несколько слов, как на огромной скорости ему в живот врезался комель шеста. Силой удара его сбило с ног и отбросило на несколько метров. Из легких в секунду вышел весь воздух. Дзюго закашлялся, упираясь в землю руками, чтобы помочь себе подняться. Рин же стояла на том месте, где стоял он еще полминуты назад, и смотрела сверху вниз, как он пытается восстановить дыхание. Она молча стояла и наблюдала, пока Дзюго не встал на ноги и распрямился, снова заглядывая ей в глаза. - Я знаю… И снова удар. На этот раз Дзюго удалось устоять на ногах, но дыхание у него снова перехватило, и теперь он был практически у ограждения недалеко от своей остальной команды. Он опять выпрямился и посмотрел на Рин. Этого стоило ожидать, и он знал, что заслужил то, что сейчас происходило. Он сделал несколько шагов навстречу девушке. - Пожалуйс… На этот раз она исчезла из его поля зрения, а через мгновение он почувствовал очередной мощный удар – теперь уже в спину, – который вынес его на его первоначальную позицию. Дзюго опять попытался сделать глубокий вдох. Хотя он и понимал, что заслужил своё унизительное положение, и арена – это совсем не то место, где ему следовало бы пытаться достучаться до девушки, но это начинало медленно утомлять. - Я предупреждала тебя, - послышалось у него из-за спины; он только что заметил, что шум с трибун стал гораздо тише. – Я предупреждала, что, если с ним что-нибудь случится, я сделаю все, чтобы причастные к этому пожалели. Сколько раз он слышал эту фразу, разносящуюся у него в голове глухим эхо? Сколько раз он корил себя за то, что не сознался во всем раньше, чем девушка узнала обо всем сама? Но ведь и у него были свои причины, у него тоже есть то, что он хочет защитить любой ценой. Почему же это никого не интересовало?... - Послушай… Договорить он снова не успел, как и повернуться лицом к противнице. Дзюго опять почувствовал на себе её удары, на этот раз обрушившееся на него молниеносной серией. Он вновь оказался поваленным на землю, а по всему его туловищу разливались пульсирующие волны боли. Если так пойдет дальше, то для него всё могло закончиться весьма плачевно. Но Дзюго не мог ничего сделать, точнее он не мог себе позволить что-то сделать, ведь тогда всё может обернуться действительно плачевно, так что… может быть, он мог позволить себе самую малость? Или нет?... - Я не хочу ничего слушать, - едва слышно произнесла девушка. – Ты преподал мне очень ценный урок, Дзюго. А мне одного раза вполне достаточно, чтобы больше не повторять болезненных ошибок. Твоё предательство… Если бы не отточенные рефлексы, эта недосказанная фраза могла бы стать заключительной для девушки перед тем, как она попала бы в больницу. В последний момент Рин успела выставить перед собой шест и заблокировать мощный выпад со стороны Дзюго, от которого её откинуло на насколько метров назад. Не успев прийти в себя от неожиданности, Ямакадзе снова пришлось защищаться от второго сильного удара, которым её противник метил ей аккурат в грудь. А затем последовал еще один удар, отраженный девушкой лишь чудом. Не понимая, что произошло, и откуда у её на вид неповоротливого противника такая скорость, Рин попыталась сбежать от него на другой конец арены, но Дзюго не отпускал её: с бешеным неистовством он пытался достать её, не давая ни себе, ни ей ни секунды на передышку. Ямакадзе чувствовала, как с каждым новым заблокированным ударом шест у неё в руках прогибается всё сильнее. Неужто её сомнения в правильности её действий сыграли с ней злую шутку, и теперь ей придется расплачиваться за свою нерешительность в начале боя? Надо было закончить всё быстро и без колебаний… После очередной серии ударов Рин услышала нечто странное, звук, похожий скорее на звериный рык, чем на человеческий голос. Она подняла глаза, встречаясь взглядом с Дзюго. Впервые с момента исчезновения Кано Ямакадзе почувствовала что-то кроме ярости и желания отомстить. Выражение лица и глаза парня испугали её. Это был будто другой человек, безумец, отдаленно напоминавший Дзюго. Увиденное настолько выбило её из колеи, что девушка не заметила бокового удара. Вспышка боли, и в следующую секунду уже она кубарем катилась по пыльному покрытию арены. Времени на то, чтобы перевести дух не было. Она спиной почувствовала приближение опасности и, нащупав шест, вскочила на ноги. Нет, это был не Дзюго. Жажда крови этого человека приводила в ужас. И это было не тем, что испытывала девушка, выходя на бой. Хотя все её нутро горело от желания убить виновника произошедшего с Кано, холодный рассудок просто не допустил бы этого, ограничив свою месть парой болезненных ударов и нокаутом, но сейчас… сейчас Ямакадзе с трудом удавалось нанести хоть один контрудар так, чтобы не пропустить атаку в свою сторону. Наконец небольшая заминка со стороны озверевшего Дзюго позволила девушке уйти ему за спину. Она запрыгнула сверху на своего противника и захватила его шею шестом, пытаясь лишить его возможности дышать. Рин надеялась, что этот ход поможет замедлить парня и вернуть ему рассудок, но её надежды не оправдались. Рёв Дзюго пролетел по всей арене, заставляя половину находящихся за переделами поля боя поёжиться, а другую половину нервно сглотнуть. Он начал крутиться, в попытках скинуть с себя Ямакадзе, которая в свою очередь вцепилась в шест, пытаясь повалить парня на спину. Вдруг она почувствовала, как одним движением он схватил её рукой за загривок и с силой рванул, швыряя её вперед. Рин ударилась об землю, чувствуя треск у себя в ребрах, и кубарем прокатилась до ограждения. В голове разносился какой-то непонятный гул, а тело несколько секунд отказывалось её слушаться. - Предательство… - услышала она хриплый голос, доносящийся из центра арены. – Моё предательство… Ямакадзе начала подниматься и посмотрела в сторону: Дзюго стоял, опустив голову и пряча от неё лицо, а его пальцы, как и в начале боя, нервно сжимались, разжимались в кольцах кастетов. Девушка видела, как его била мелкая дрожь, а воздух вокруг, казалось, стал тяжелее. Он что-то говорил себе под нос, но до девушки долетали лишь некоторые слова и обрывки фраз. - Предательство… моё предательство… Рин напряглась и аккуратно, будто стоя рядом с диким зверем, подобрала с земли шест. Что произошло с Дзюго? Конечно, еще в начале поединка ей хотелось, чтобы он разозлился, чтобы отвечал ей на её злость, чтобы подпитывал её ярость своей. Но то, что девушка видела перед собой была не злость и не ярость. Это было безумие. И теперь она была тем, кто находился в смертельной опасности, в этом не было никаких сомнений. - Предательство… я никогда… да что вы все знаете… что вы вообще знаете… никогда… никогда… Ямакадзе услышала чей-то крик с противоположной стороны арены, а в следующую секунду перед ней образовалась фигура её противника. Она едва успела поднять шест и поставить его между собой и летящим в неё кулаком… Вокруг всё происходило будто в замедленной съемке: левое плечо девушки прострелила резкая боль, рука Дзюго всё еще продолжала своё движение по направлению к её телу, а вокруг разлетались щепки сломанного «Хируко». За мгновение до удара Рин успела заслонить себя руками, но вложенная сила была слишком большой, и её отбросило в ограждение. Переборов сдавливающую боль, она посмотрела вперед, видя, как к ней приближается Дзюго, готовый сделать еще один удар. Последний, судя по всему… Времени на раздумья было немного, да и сил тоже: происходящее развивалось совсем не так, как ему следовало, и этот диссонанс совершенно обескуражил уверенную в своих силах девушку. Дзюго двигался с неимоверной скоростью, и уйти от удара было практически невозможно. Сделав над собой последнее усилие, Ямакадзе схватила кусок шеста… Она смотрела в лицо, зависшее перед ней, и не могла понять, что случилось. Дзюго отвечал ей взглядом. Его глаза блестели, а сам он бездвижно застыл в нескольких сантиметрах от девушки, как и его кулак, который остановился примерно на одном уровне с лицом. Деревяшка выпала из руки Рин, так и не найдя свою цель. - Ты… - совсем тихо заговорил Дзюго, будто слова давались ему необычайно тяжело, - я… я не хотел. Я не хотел… чтобы всё так… с ним… с тобой произошло… Рин не могла отвести взгляд. Казалось, что Дзюго вот-вот заплачет. Он уронил руку и упал на колени перед сидящей на земле Ямакадзе. - Прости. Я не хотел. Я не мог… рассказать. И сделать тоже… ничего не мог, - шептал он, вглядываясь в лицо ошарашенной девушке. – Прости… я… я не хотел. - Дзюго… - Я должен был сказать… тебе раньше. Должен был… но я боялся, что ты… я хочу быть не просто знакомым… ты мой друг, и я… я не хотел предавать. Я хочу быть… другом… Прости. - Дзюго… я… Рин не знала, что сказать. Еще полчаса назад, еще десять минут назад она была готова расквитаться с Дзюго за то, что он натворил, но… сейчас всё почему-то было иначе. Будто… будто не было тех месяцев, что она злилась на него, будто Кано не пропадал, и… будто она созналась сама себе, что на самом деле Дзюго, действительно, был не виноват в том, что произошло. Будто ей просто нужно было злиться на кого-то, и он был лучшим кандидатом на эту роль. В точности как Кано, который оказался лучшим кандидатом на роль преступника. - Прости. Только увидев изменившееся лицо рыжего, Рин поняла, что произнесла это вслух. Вмиг ей стало безумно стыдно за свои мысли, эмоции и нежелание слушать. За то, что в каком-то смысле она поступила с Дзюго так же, как какие-то словочи поступили с Кано. Получается, она сама была не лучше них. Двое продолжали молча всматриваться друг другу в глаза. - Бой окончен, - произнес спокойный голос. Оба участника повернулись и увидели сбоку сидящего на корточках Генму. Они всё еще не осознавали сказанных им слов. - Прошло пятнадцать минут, лидеры обеих команд согласились на ничью. Ваш бой окончен. Рин и Дзюго снова посмотрели друг на друга. Пятнадцать минут назад никто из них не знал, как закончится этот бой, но никто из них не мог себе представить, что всё обернется подобным образом. Ямакадзе попыталась подняться, но тут поняла, что левая часть её тела отказывается ей подчиняться, а всё тело было словно из ваты. Она перевела взгляд и заметила, что из левого плеча торчала длинная щепка из-под которой сочилась бордовая кровь. Точно, это случилось, когда Дзюго ударил по «Хируко», и «Хируко»… превратился в опилки. В голове тоже была вата… и опилки. Жутко хотелось спать, а ведь они так и не поговорили нормально с Дзюго… перед глазами всё плыло… и хотелось спать… - Прости, - еще раз прошептала Ямакадзе, и всё вокруг потемнело.