Мост жизни.
«Может, есть и феи, и эльфы, но помни: Бог помогает тем, кто помогает себе сам.»
Мизери, Стивен Кинг.
Серые от копоти кирпичные стены, зев печи, множество тел, среди которых были чудики цирка, реберный нож. — Раскрой мне судьбу, — промолвил человек так печально, что тронул нежное сердце своего собеседника. Его руки были связаны, сам он сидел на каком-то обшарпанном стуле. — У тебя нет судьбы, — начал голос, медленно проникая в душу человека. — Ты как маленький беззащитный жучок, которому оторвали крылья вредные мальчишки-хулиганы. Тишина. Щелчок. Крик. Человек резко отвернулся от голоса, от хрупких костей, крошащихся под лапами чудовища. Он застонал и зашелся ужасным мокрым кашлем, оросив пол помещения кровавыми брызгами и сероватыми сгустками слизи. Человек крепко зажмурился. Лица. Снова те самые лица, которые он пытался как можно скорее забыть. — Хватит, — еле сдерживался человек от бешенства, от злости и собственного отчаяния. Он мысленно просил защиты у всех святых, но ему никто не мог помочь. — Прошу, уходи! — Ты так жалок… Монстр начал тихо смеяться, а потом насвистывать какую-то песню: Вечер приходит даже к слепым, И к бессмертным приходит смерть. Дар умирать дарован одним, Другим — лишь дар умереть. — Нет! Я не сдохну тут! — крикнул человек, доказывая самому себе. Натяжение веревки ослабло и рукам стало легче. Боль все еще пульсировала, и суставы пекло, но он смог перевести дух. — Я проживу хорошую жизнь, а ты так и сгниешь в этой погребальной яме! Так и знай! Монстр дернулся, а лицо его перекосилось, застыв в уродливой злой гримасе. В его глазах человек увидел страх, удивление и отрешенность одновременно. Монстр начал кричать, словно ребенок, который хочет заглушить неприятные для него впечатления. Начал размахивать руками, будто сражаясь с невидимым противником. А потом и вовсе плакать, словно его уводили в какую-то темную и страшную комнату, из которой он никак не сможет вырваться. — Ненавижу вас, люди! — выл монстр, страшно оттягивая бледную кожу. Идеальное молодое лицо скривилось от некого отвращения. Человек понял, что чудовище не такое уж и страшное. Монстр выглядел жалким и потерянным. Но уже через минуту он, словно отрезвляясь, взревел. — Вы вечно все разрушаете, — монстр резко повернул голову, отчего послышался неприятный хруст костей, и застыл, пристально наблюдая за действиями человека. А потом гневно ударил по стенке, пуская слюни и корча ужасные рожи. — Иди сюда! — Пошел ты, — выплюнул человек, окончательно освобождаясь из оков чудовища. — Я не боюсь тебя! И он побежал прочь, спотыкаясь о камни и прочий хлам. Жуткий смех, больше напоминавший вой целого хора озверевших волков, приближался к нему. Дыхание сбилось еще больше, чем от подъема по бесконечной лестнице. Но человек боролся за свою жизнь, ведь обещал, что все у него наладиться. Все будет хорошо! И никто ему не помешает! Он почувствовал дым. Адское пламя быстро разрослось по стенкам страшного помещения. Человек ощутил жгучее тепло и начал задыхаться. Он чувствовал, как его молодое тело теряет силу и контроль, тяжелеет, и что-то сверхъестественное тянуло его в бездну. Страх витал вокруг, ускоряя приближение едкого тумана, дышать стало почти невозможно. Но вдруг впереди появилась светлая дорога — чьи-то руки так и тянулись, дабы за что-то или кого-то ухватиться. Человек увидел — увидел так ясно. Он увидел лицо. Его лицо.