Тихая гавань

Операция жены Лобова прошла для меня нервно. Лера же будто отключила тумблер всех своих эмоций и механически исправно выполняла свою работу. А я не смог оставить все, что таилось у меня на душе, за дверью операционной. Наверное, это впервые, когда я совсем не справился с переживаниями, и посторонние мысли затмевали мой холодный хирургический рассудок. Я справился, но от меня получили все, вообще все, кто был на операции, я даже крючки умудрился погнуть от ярости. Лере тоже досталось, но ее невозмутимый вид стал прочным щитом от моих нападок. Лобову увезли в реанимацию. Мы сделали все, что от нас зависело, дальше остается только ждать, сможет ли ее организм полностью оправиться или останутся последствия. Время покажет. И, наверное, справедливость, хоть в ее торжество я давно не верю. С Емельяновым дело пошло быстрее и проще. Он не был таким тяжелым, рана была неглубокой и практически ничего не задела, а моя усталость давала о себе знать: сил на эмоции у меня уже не осталось — я просто делал свою работу. Лера, по-прежнему, оставалась невозмутимой, и это, признаться, начало меня пугать. Мы закончили операцию, Емельянова отвезли в реанимацию. За окном уже была полночь. — Как ты? — спросил я у Леры, стараясь найти в ее взгляде хоть каплю жизни. — Нормально, — ответила она все с той же пугающей невозмутимостью. — Давай помогу, — я снимал с ее плеч операционную накидку и вдруг заметил, что ее брюки все в крови. Я опешил, не понимая, откуда она взялась. Лера приехала в больницу без каких-либо травм. Она повернулась, поймав мой взгляд, и испуганно опустила глаза на свои ноги. Пару секунд мы растерянно переглядывались. — Что с тобой? Что это за кровь, Лера? — взял я ее за плечи. Они испуганно осматривала себя. — У меня весь день тянуло поясницу, а теперь живот, — она вдруг поморщилась. — Может быть, месячные?.. Саш, я не знаю, у меня сбился цикл. Я застелил каталку и осторожно помог улечься Лере на нее. — Как давно у тебя их не было? — спросил я обеспокоенно, пальпируя ее живот. — Я не помню, — зажмурилась она. — Давно. Я сильно нервничала, когда с Глебом все случилось, они пропали…а потом еще Дениска… Я понял, что играть в угадайку сейчас не время, и прямо на каталке повез Леру в гинекологию по опустевшим больничным коридорам. К счастью, там сегодня ночью дежурила Юлька, моя однокурсница с меда, с которой мы были в приятельских отношениях, что помогло ускорить процесс без всякой бюрократической возни. — Матка на шесть-семь недель, — ошарашила она нас, когда Лера лежала на УЗИ. — Недель… чего? — переспросила она растерянно. Я прикрыл глаза, поняв, что мои самые страшные догадки, которые я не хотел озвучивать, подтвердились. — Лера, — грустно выдохнула Юля, — у вас была беременность. — Была? — чуть приподнялась она, взглянув на меня, ища поддержки. Я крепко взял ее за руку и шумно выдохнул, опустив голову. — К сожалению, была, — не стала она ходить вокруг да около. — Она прервалась. Мне очень жаль. Я распоряжусь, мы положим вас в стационар. Нужно сделать чистку. Не волнуйтесь, пожалуйста, — Юля успокаивающе накрыла ее руку своей ладонью, — это не приговор. Вы еще обязательно станете мамочкой. Нужно будет только взять небольшую паузу на восстановление и можно будет снова планировать. Юля тактично вышла, оставив нас наедине в полумраке кабинета УЗИ. Лера лежала неподвижно, не произнося ни слова. Я подал ей салфетку, но она даже не шевельнулась. — Лер, — пытался я подобрать слова, все-таки вытирая ее салфеткой, — так бывает. На тебя слишком много навалилось за этот месяц. Организм решил, что сейчас не время. — У нас мог бы быть ребенок, — тихо сказала она в потолок. — У нас с тобой еще обязательно будет ребенок, и, если ты захочешь, даже не один, — я старался ее подбодрить. — У нас мог бы быть ребенок… — снова твердила она. Я сдался и промолчал, чмокнув ее в лоб. Мои слова ей сейчас не помогут. Такие новости после череды и без того ужасных событий выбьют из колеи кого угодно. Конечно, все это было незапланированно, мы вообще еще даже не вели разговоры о детях. Хоть я втайне и надеялся, что стану отцом в обозримом будущем, я понимал, что Лера, в силу возраста, скорее всего, сейчас выберет учебу, и не заводил таких тем. Но все это не отменяет и не умаляет нашей боли от случившегося. У нас действительно мог бы быть ребенок, если бы не эта нескончаемая нервотрепка. Я корил себя, что не смог уберечь Леру от всех этих напастей, что не пресек её детективные замашки, что допустил оперировать, в конце концов, тех, кто непосредственно причастен к гибели ее родителей и болезни Дениса. Уж слишком меня тронули эти медные нотки в ее голосе. «Я врач» — упорно твердила она. А я — олух. Это моя вина. Вернулась Юля, мы переместились в отдельную палату, которую она подготовила специально для Леры. — Можно я с ней тут побуду? — тихо попросил я Юльку, когда мы вышли в коридор. — Тебе — можно, — заверила она. — Только мы сейчас ее отвезем в операционную, а ты пока принеси чего-нибудь вкусненького. Что она любит? Я задумался вслух. — Мармеладных червяков, шоколадку с фундуком… Юлька умиленно улыбнулась. — Неси всего и побольше. Я вам палату с телевизором выбила, будешь ее развлекать. В такие моменты мужская поддержка необходима. — Спасибо тебе, Юль, — сказал я искренне. — Да не за что, Гордеев, — по-доброму взглянула она на меня. — Давай, дуй в магазин. Я быстро переоделся и вышел на улицу. Ночная прохлада дала мне возможность чуть отдышаться от всех сегодняшних событий, а небольшая прогулка до круглосуточного магазина помогла уложить все мысли в голове. Когда я возвращался обратно, то на больничном крыльце встретил Глеба. Он был подавлен и все еще сильно слаб после своей операции. — Ты откуда? — спросил он у меня, не выражая никаких эмоций, глядя на пакет со сладостями. — В магазин ходил, — не стал вдаваться я в подробности, — а ты чего тут? Я вдруг осознал, что мы как-то незаметно перешли на «ты». — Покурить вышел, — достал он сигареты и протянул мне пачку, — составишь компанию? — Давай, — я, выдохнув, поставил пакет на пол и вытащил из его пачки сигарету. Свои я забыл в ординаторской. Он протянул мне зажигалку, я прикурил. — Где Лера? — Отдыхает, — я не хотел рассказывать о случившемся. — Я хочу с ней поговорить. Где она? — Глеб, пожалуйста, не сейчас. Он понятливо кивнул и вдруг сделался таким беззащитным и напуганным, будто маленький ребенок. — Мама же поправится, Саш? Он так хотел услышать от меня, что все будет хорошо, но я не мог обещать ему этого. — Время покажет, — не стал я юлить. — Ты ведь знаешь, что сегодня произошло между ними с Лерой? И как с этим связан Емельянов? Я выдохнул и затянулся, покосившись на сигарету. Ну и дрянь же он курит. Он догадывается и, может быть, даже все знает, но по-детски надеется, что это окажется неправдой, а его мама по-прежнему самая лучшая на свете из всех мам. — Саш? — не унимался он. — Знаешь ведь? — Глеб, — остановил я его вопросы, — сейчас не время что-то выяснять, а я — не тот человек, который должен тебе об этом рассказывать. — Это как-то связано с ее родителями… Я молчал. Мне совсем не хотелось сейчас развивать эту тему и вообще больше не хотелось касаться ее никогда в жизни. Завтра в больницу понабегут следователи и начнётся расследование, которое не будет давать нам всем покоя. И не только нам, но и всей больнице, и всему городу. Я очень хочу уберечь Леру от всех этих допросов. Тем более сейчас. — Как отец? — прервал я молчание. Глеб выдохнул дым. — Плохо. Удалось уговорить его прилечь в кабинете. Уснул или нет — не знаю. Но думаю, что нет. — Тебе самому бы поспать, — заметил я. — Поспишь тут… — Лобов с досадой затушил сигарету о перила. Я тоже затушил свою, и мы зашли в больницу. Мы разошлись в разные стороны: Глеб в кабинет к отцу, а я в ординаторскую, чтобы переодеться и запутать следы в ночной полутьме больничных коридоров. Не хочу, чтобы кто-либо узнал, где сейчас Лера. С Юлькой я тоже договорился, она обещала полную конфиденциальность. Завтра, когда Лера придет в себя, я увезу ее на дачу. Когда я вернулся к ней в палату, она уже отходила от наркоза. — Саша… — Я здесь, — взял я ее за руку, и прилег на край ее кровати. — Я думала, ты меня бросил… — Что ты такое говоришь, — ругался я шепотом. Лера ничего не ответила. Ее немного потряхивало после наркоза, и я укрыл ее еще одним одеялом. Мы оба уснули, вымотавшись за этот ужасный бесконечный день. Утром я проснулся от какого-то шороха. Продрав глаза, я увидел Леру, которая довольно жевала мармелад. — Доброе утро, — сказала она мне и улыбнулась. Как же я был счастлив увидеть эту улыбку. Усталую, измученную, но все-таки улыбку. — Обожаю этих червяков! — Я знал, что ты не устоишь. Я усмехнулся и притянул ее к себе. — Саш, давай забудем все это, — сама попросила она. — Давай, как будто ничего не произошло. Мне так будет легче. Без сочувствующих взглядов и утешительных речей. — Конечно, давай, — обрадовался я, зная, что она не любит, когда ее жалеют. У меня зазвонил телефон. Это была Тертель. — Александр Николаевич! — воскликнула она мне в трубку. — Денис Чехов пришел в себя! Я оживленно привстал с кровати. Лера дожевывала своих червяков и непонимающе взглянула на меня. — Что случилось? — Денис… — Что?! — закричала она на всю палату, уже настолько отчаявшись, что даже не ждала никаких хороших новостей. — Он пришел в себя, — выдохнул я и засуетился. Мне не терпелось наведаться к нему в палату. Лера тоже вскочила и начала собираться. — Лер, может еще полежишь? — Мне нормально, — взглянула она на меня упрямо. — Мы же с тобой только проговорили. Ничего не произошло. — Прости, — виновато кивнул я. Мы проскользнули из отделения в отделение, оставшись никем не замеченными. — Александр Николаевич, — удивлялась Тертель, — вы так быстро прибыли! — Да мы…- я замешкался и соврал, — в общем, мы уже подъезжали. Мы с Лерой устремились в палату и совсем не ожидали, что столкнемся там с Лобовыми. Олег Викторович и Глеб оказались быстрее и уже общались с Денисом. Он растерянно рассматривал нас по очереди и слабо заулыбался. — А вот и Лерка, — обратился он к сестре, — ты чего такая бледная? — Дениска, — Лера присела к нему, вытирая слезы от радости. — Как же ты нас напугал… Всем так хотелось поговорить с ним, но я включил строго доктора и попросил всех выйти из палаты, чтобы не перегружать Дениса эмоциональными разговорами и провести осмотр. Вообще, то, что он уже разговаривает — это огромная победа для всех нас, но впереди предстоит большой реабилитационный процесс. Говорил он, все же, слабо и путано, рефлексы работают еще частично, но я был несказанно рад тому, как он восстанавливается. Я уже, если честно, не меньше Лерки сник после всех случившихся событий и совсем потерял какую-либо надежду на что-то хорошее. — А вы уже поженились с Леркой? — спросил он у меня. Я улыбнулся. — Еще нет. — Это хорошо, — Денис говорил медленно и очень тихо. — А то я подумал, что свадьбу пропустил. — Не волнуйся, теперь точно не пропустишь, — заверил я его. — Мы подали заявление на 7 июня. — А сегодня какое число? — растерянно переспросил он. Я взглянул на циферблат часов. — Тридцать первое мая, — отрапортовал я ему. Денис удивленно поднял брови, а я вдруг мгновенно опомнился. Я мотнул головой и перепроверил дату на часах, убедившись, что это не ошибка. Это что же получается, у нас с Леркой свадьба уже через неделю? — Лерка, наверное, уже платье примеряет, — улыбнулся Диня. Да уж. Не хотелось бы мне сейчас рассказывать ему, чем на самом деле были заняты мысли его сестры все это время. Я сослался на то, что необходимо сделать паузу в наших разговорах и передохнуть, и оставил этот вопрос без ответа.