Все закончится в полночь

Как назло восемнадцатого числа Оливер возвращался домой со съемок. Адам, как примерный бойфренд, вызвался встретить его в аэропорту: обнять, приласкать, помочь донести тяжелый багаж – базовый набор, который всегда безотказно срабатывал. Только утром, в день Х, Адам был уверен, что готов соскочить. Томми продолжал сниться, представая перед Адамом разными ипостасями. В этот раз его образ кружил калейдоскопом перед глазами, от чего Адам проснулся с сильными чувствами головокружения и тошноты. Возбуждение никуда не уходило, и Адам в сотый раз напрягался от осознания, что изменяет Оливеру – вот представить! – в своих снах. Самолет приземлялся в два пополудни, и у Адама было время для того, чтобы решиться на две базовые вещи. Первое – встречать ли Оливера в аэропорту, будучи в весьма шатком состоянии. Второе – поздравлять ли Томми с днем рождения. Казалось бы, на сеансе со Стивенсоном они проработали эту проблему. Адам еще накануне вечером был свято уверен, что ничего сложно в поздравлении нет. Но как только перед глазами появился знакомый профиль в одной популярной социальной сети, Адам опешил. И что теперь делать? С чего начать? Открыв заметки на смартфоне, Адам быстро набрал пару предложений, но тут же, нахмурившись, стер их. Нет, никакого Китти. Это слишком. Будто в прошлое вернуться, ей-богу. «Хэй, Томми, с днем рождения!» – тоже отвратительно звучит. Адам рухнул на диван, будто силы разом покинули его, и закрыл лицо руками. Соберись! Написать поздравление с днем рождения не так сложно. Только это ведь Томми, где и когда тут будет легко? Адам корпел над текстом поздравления почти полчаса, прерываясь на чашку кофе и отборный трехэтажный мат, когда текст получался из рук вон фальшивым. Закончив, он перечитал свое «полотно» из шести предложений с самыми наилучшими пожеланиями, оставшись поверхностно довольным результатом. Да, могло быть и лучше, определенно. Только муза покинула Адама в столь ответственном деле, а смелости не хватило, чтобы сразу просить либо о встрече, либо о продолжении общения. Тест так и остался в заметках, ожидая своего часа отправления. Адам уже решил, что поздравит Томми в личных сообщениях, а не в обозрении для всего мира. Так будет больше шансов завязать разговор. Хотя, в глубине души, Адам и не надеялся, что ему ответят. Хотя бы попытался, успокаивал он себя, сидя в такси по пути в аэропорт. Палец уже минуты две висел над значком «отправить». Где-то внутри, у самого сердца, разрасталось противное чувство предательства – не подло ли это по отношению к Оливеру? Сны же не могут стать причиной измены, так ведь? Тем более то, что происходило с Адамом, это признак разыгравшегося подсознания или больной головы. Никакой измены в этом нет. Что там говорил доктор? Ответственность, усталость, откат к относительно беззаботному прошлому? В эту минуту Адам готов был подписаться под каждым пунктом, ведь сообщение, вопреки страху, было отправлено, а водитель такси резко затормозил у светофора, от чего Адам выронил гаджет из рук. Приподнятое настроение Оливера с трудом выводило Адама из состояния непрекращающихся дум, в котором тот погряз сразу же после утреннего пробуждения. Парень наперебой рассказывал об изнурительных и долгих съемках, об инопланетной концепции вторжения не только в земной мир, но и в жизнь отдельно взятого человека, где каждому отведена далеко не последняя роль. – Я думал, что никогда не смою с себя весь этот грим, – Оливер ткнул пальцем чуть выше области виска, где натурального цвета волосы так и остались покрашены в зеленовато-бирюзовый цвет, – Видишь, ничем не могу отмыть. Он как-то грустно вздохнул, заметив, что Адам практически не слушает его восторженных речей, а уж тем более не обратил внимания на неестественный клочок волос, который, пусть и слабо, но все же беспокоил Оливера. Перекинув сумку на другое плечо, Оливер, не отставая от Адама ни на шаг, несмело спросил: – Тебя снова что-то беспокоит? – Нет, детка, – Адам живо встрепенулся, вспомнив свое же обещание больше никогда не причинять Оливеру боль, – Я жду очень важный ответ. Поэтому переживаю. – Насчет концертов в Вегасе? – Оливер знал, что у Адама с организаторами были какие-то размолвки, но в подробности никогда не лез. А раз концерты были на носу, то такое предположение показалось ему самым разумным. – Да, – Адаму пришлось соврать, лишь бы избавить себя от лишних расспросов. От этого «да» неприятно замутило: чувство, преследовавшее его с самого утра, накатило с новой силой. Ведь дела с выступлениями Адам уладил еще пару дней назад, причем настолько успешно, что даже выбил возможность Оливеру присутствовать за кулисами на финальных концертах, вписав его имя в список команды. Сказать правду не поворачивался язык. Адам не знал, как Оливер отнесется к подобному заявлению, а что хуже – сможет ли он оценить ситуацию рационально, с должным расчетом. Ведь такие новости всегда влекут за собой обиды и ревность. Только Адам слепо полагал, что в его случае подобного рода чувства совсем неуместны. А страх за реакцию Оливера заставлял молчать. – Я скучал по тебе… – голос Оливера прозвучал тихо, донося до ушей Ламберта нотки печали. – Я тоже, детка, – Адам остановился на полпути и, отпустив ручку чемодана, заключил Оливера в объятия, – Поехали домой. Нам обоим нужно отдохнуть.

***

Томми не ответил ни днем, ни вечером, ни ближе к ночи. Адам терял всякую надежду, но лишь оповещение о непрочитанном сообщении не давало чувству, что умирает последним, угаснуть до конца. Занят, наверное, успокаивал он себя всякий раз, когда накатывало отчаяние. Если еще утром Адам был готов никогда не притворять в жизнь эту идею, то теперь же не знал, как поступать, если Томми никак не отреагирует на поздравление. В одном маленьком тексте сосредоточилась вся текущая жизнь. Мыслями он постоянно возвращался к шести предложениям, что висели нетронутыми уже много часов кряду. И это бесило, выбивало из колеи, нервировало. Таблетки сохраняли контроль, и Адам знал, что без них уже был бы на грани. Одно сообщение без ответа переворачивало с ног на голову устоявшийся шаткий мир. Чем больше Адам проводил времени рядом с Оливером, тем сильнее яд предательства разливался по венам. От этого чувства было не избавиться никак: не помогали самовнушение или применения логических доводов. Каждая секунда – как хлесткая пощечина судьбы, что решила устроить проверку на прочность. Ведь еще совсем недавно у Адама было все, о чем он когда-то мечтал, а теперь… Он даже не знал, как теперь смотреть своему бойфренду в глаза, где вперемешку со слепым обожанием таился страх. Оливер не был дурачком, чтобы не замечать вновь появившиеся изменения в поведении Адама. И он наверняка корил себя, что уехал на съемки, оставив Ламберта в одиночестве решать одни только ему известные проблемы. И занимался самокопанием, ища в себе причину столь странных поступков. И допускал страшные мысли о том, что Адам его разлюбил, но боялся сказать об этом прямо в лицо... Может, настало время для серьезного разговора? Оказалось, что собрать волю в кулак не так-то просто, как говорят. Даже если ты хочешь поговорить с человеком, который является для себя самым близким и родным. В глубине души Оливер страшился горькой правды, что могла бы стать катализатором для их разрыва и прекращения общения. И неведение казалось лучшей альтернативной, способной продлить, пусть и иллюзорную, но все же реальность, в которой они вместе живут и существуют. – Я хотел бы… – Оливер зашел в спальню, тихонько прикрыв за собой дверь. Адам сидел на кровати, укутанный в халат неизмеримых размеров, и перебирал одежду, аккуратно складывая ее в стопочку, справа от себя. – Да, милый, что ты хотел? – не отрываясь от своего занятия, спросил Адам. – Ч-что ты делаешь? – взгляд парня метался от стопки одежды к раскрытому на полу чемодану, лишь изредка останавливаясь на Адаме, который в свою очередь улыбался, явно развеселившись таким очевидным вопросом. – Ну как что? – заправив рукава розовой рубашки в ровный прямоугольник так, чтобы они не помялись, Адам положил его рядом с собой слева, очевидно образуя новую стопку из одежды, – Раскладываю вещи, чтобы убрать обратно в шкаф. – Не стоило… – Да брось, мне совсем не сложно, – он еще раз улыбнулся и потянулся за новой порцией вещей, которые Оливер небрежно запихнул утром в чемодан за неимением достаточного количества времени. Серьезный разговор вмиг исчерпал себя. Этот простой жест заботы со стороны Адама едва ли не довел Оливера до слез. Не желая показывать свои эмоции, он вмиг преодолел расстояние между ними и уселся на паркет, прямо у ног Адама, где совсем неподалеку лежал его же наполовину опустошенный багаж. – Все хорошо? – обеспокоенно спросил Адам, вплетая пальцы в волосы парня, – Что случилось? – Все хорошо, – обняв его колени и прижавшись щекой к теплой махровой ткани халата, прошептал Оливер, – Я так сильно тебя люблю. –Детка, я тоже тебя люблю, – Адам попытался поднять Оливера, но тот вцепился в его ноги мертвой хваткой, сжимая их в крепких объятиях, – Давай ты встанешь, хорошо? Ведь ты хотел поговорить, так? – Нет, нет, это не важно, – Оливер замотал головой, – Просто побудь немного со мной, хорошо? –Немного? Я твой, милый, весь твой. Оливер, подавив рвавшийся наружу всхлип, еще сильнее прижался к Адаму. Хотелось, чтобы время остановилось, и стало безразличным то, что было или что будет потом. Есть только это мгновение – и ничего кроме него. Как он мог сомневаться в любви такого теплого и искреннего человека? В словах Адама Оливер не услышал ни капли фальши, что заставило его сердце нервно затрепетать от восторга, а руки, получившие должную волю, переместились на полы халата, оголяя ноги. – Детка? – в вопросе Адама зазвучало сомнение, – Ты уверен? Ты расстроен, и, я кажется, знаю… – Молчи, – перебил Оливер, поднимая на Адама решительный взгляд, – Я знаю, чего хочу. А ты? Ты хочешь? – Конечно, детка, конечно.

****

В эту ночь Адам долго не мог уснуть. Устал и морально, и физически. У него никак не получалось заставить себя расслабиться и забыться. Мысли безостановочно перескакивали с одного на другое: заставить их сбавить обороты было практически невозможно. Поведение Оливера не на шутку встревожило Адама, хотя тот и понимал, что в этом, безусловно, есть его вина. Извинения в сотый раз уже не помогут. И, думал Адам, раз Томми решил целиком и полностью проигнорировать первый неуверенный шаг на пути к общению, то пропади все пропадом. Ведь не могут куски прошлого так сильно портить настоящее! Особенно в одном воспалившемся непонятно отчего сознании. Возможно, рассказав все Оливеру, Адам потерял бы то доверие, что долгие дни и ночи выстраивалось между ними, но и ложь, что так искусно пряталась за полуправдой, это самое доверие не укрепит. Мысль о том, что именно сегодня, пару часов назад, Оливер самозабвенно отдавался Адаму будто в последний раз, накаляла нервы до недопустимого предела. Теперь наступила пора Адаму задумываться о том, а не рушатся ли их отношения из-за… Экран смартфона загорелся, оповещая хозяина о новом сообщении. «Хэй, чувак, спасибо…» – увидел Адама всплывший кусочек текста. И это реальность? Он точно не спит? Пару раз ущипнув себя, чтобы удостовериться в правоте своих мыслей, Адам собрался с духом и развернул сообщение целиком. Четко и лаконично. В стиле Томми. Да, ничего другого и не стоило ждать. Но он ответил! Адам победоносно улыбнулся, удивляясь, что судьба все же на его стороне. А ведь всего-то нужно было найти повод и привнести чуть раскаяния в слова за долгое отсутствие общения. Теперь дело за малым – раскрутить Томми на разговор. В свое время сделать это было довольно легко, но время – коварная штука, которая частенько преподносит неожиданные сюрпризы, а иногда – закономерные явления. К этим явлениям относится негласная дистанция, что они выстраивали друг с другом на протяжении прошедших лет тишины. И Адам решил пойти с козырей, использовав прием, который безотказно рушил все мосты, – завязать разговор о музыке. На протяжении следующего часа они, пусть и с перерывами, обсуждали все то, что накипело за последнее время: новые веяния, отмены выступлений, возрождение старой классики, и – о боже! – смены имиджа звезд первой величины. Сдержать улыбку было практически невозможно: Адам пялился в экран довольным котом, тихонько хихикал над очередной саркастической шуткой Томми, а потом, в свойственной ему манере быстро переключаться с темы на тему, предложил встречу. «Пересечься» – как точнее изъяснился Ламберт. Увидеться, перекинуться парой фраз, может быть, выпить по кружке пива… Все это утягивало Адама воспоминаниями в прошлое, и, признаться, такое развитие событий с каждой секундой нравилось ему все больше и больше. Он предложил ближайшие даты, только Томми был беспробудно занят до конца октября… И Адам с грустью осознал, что в этом месяце встретиться им, скорее всего, не удастся. Улыбка постепенно сходила с его лица, уголки губ опускались, а на лбу появилась заметная складка, извещающая о сложном мыслительном процессе. Диалог подводился к открытому финалу, коих Адам в крайней степени не любил: итог оказался неясен, а смутная перспектива от Томми «давай тогда позже спишемся и решим» и вовсе пугала до умалишения. Когда позже? Когда потом? Это «потом» может и не наступить? Томми его тактично слил? Или все же настроен на встречу? Адам еще больше нахмурился, признавая, что ничего лучше, чем «давай, конечно» придумать не мог. Было бы глупо требовать от занятого человека, в чью жизнь ты ворвался нежданно-негаданно, конкретные даты и цифры. Маленькое стратегическое поражение, успокаивал себя Адам, откладывая наконец смартфон в сторону, ничего не значит. Оливер все так же мирно посапывал рядышком, свернувшись под боком в теплый калачик, и видел, возможно, уже десятый сон подряд. Адам же, приобняв своего парня, начал готовиться видеть первый, уже заранее зная, кто ему приснится. И в этот раз сон был желанный.