Игра, стоящая свеч

***

— Питер, я что-то сомневаюсь… — Не стоит, милая. Просто попробуй. Все получится. — Да, хорошо. Я постараюсь. — Умница. Баллард мягко улыбнулся напоследок, а после прикрыл глаза, но на этот раз не стал брать ее за руку. Он все-таки уговорил Седьмую попробовать установить контакт без физических прикосновений, что в разы усложняло весь процесс, поэтому пришлось включить помехи через старенькое радио в подсобке, чтобы уменьшить и без того нехилую нагрузку на мозг ребенка. Седьмая честно пыталась, жмурилась, хмурилась, стискивала зубы до противного скрежета и впивалась короткими ноготками в нежную кожу ладоней, однако все было тщетно. Даже помехи, которые обычно помогали ей, сейчас были абсолютно бесполезны, что не могло не удручать как саму подопытную, так и санитара. От напряжения во всем тело ломило кости, каждая мышца была натянута, словно струна, а мозг кипел, как котелок с ядовитым зельем злой ведьмы из одной сказки, которую совсем недавно читал ей Питер. Седьмая чувствовала, что в её голове находится не мозг, а самая настоящая каша. Не вкусная, вязкая, плохо пахнущая и… — Не получается… Вообще ничего не получается! — под воздействием своих негативных мыслей девочка уже начинала нервничать и психовать, к чему явно не был готов Генри, привыкший иметь дело с более спокойными и правильно дрессированными детьми. Хотя с моральной точки зрения будет неправильно называть их «дрессированными», но что либо более подходящее вряд ли возможно найти. А мораль давно перестала его волновать. На самом деле, эта ситуация самую малость подбешивала. Они торчат здесь почти полчаса, но с мёртвой точки так и не сдвинулись. Прогресс по прежнему отсутствует. Помаленьку, потихоньку, это начинало заставлять Балларда терять драгоценное терпение, так необходимое ему. Да и времени у них в обрез, стоило бы поспешить, пока Папа и остальные его люди не хватились их. Тогда последствия могут быть очень плачевными. Электрический ток на пользу никому из них не пойдёт. В конце концов, он смог совладать с самим собой, что для него никогда не было проблемой, и подошел к ребёнку, из-за чего та мгновенно затихла, явно ожидая худшего. Но, вопреки всем негативным домыслам, Генри просто взял её за руку и сжал пальцы в успокаивающем жесте, нежно поглаживая тыльную сторону ладони. Он часто делал так, когда хотел стать центром её внимания. Когда хотел, чтобы она сконцентрировалась только на нем и его нежных прикосновениях, дарящих эфемерное ощущение покоя и умиротворения. Седьмая осторожно выдохнула и подняла взгляд, свободной рукой еще больше размазывая капли крови над верхней губой. Как быстро можно добиться хорошего расположения у ребенка, подкармливая его крупинками простой покровительской заботы. — Тише, номер Семь. Не переживай, — аккуратно произнёс мужчина, вытаскивая из кармана брюк белоснежный, как и все в этом здании, платок. — Ты делаешь все правильно. Просто… Тебе нужно найти ее. Свою энергию. — видя непонимание в глазах Седьмой, Питер поспешил объяснить более простым языком, параллельно с этим стараясь стереть кровь с ее лица: — А точнее, что-то, что могло бы высвободить её. Спасти из заточения вот здесь. Генри постучал указательным пальцем по виску для наглядности, но номер Семь продолжала хмуриться, не до конца переварив сказанное им. — То есть… Сил, которые у меня сейчас, недостаточно? — Недостаточно? Нет, конечно нет. Твои силы — это нечто невероятное, поверь мне. Но ты способна на большее. И я помогу тебе достичь этого. — Баллард выжидающе заглянул в глаза напротив, выискивая там ответ. И, судя по всему, он его получил, раз тут же вытянулся во весь рост, отпуская руку девочки. — У нас мало времени. Попробуй-ка ещё разок. Та кивнула и снова собралась с мыслями, внимательно прислушиваясь к монотонному шипению радио. Питер довольно улыбнулся и убрал испачканный платок обратно в карман, стараясь настроить ребёнка на позитивный и максимально продуктивный лад. Она не должна чувствовать его напряжение и тем более не должна понимать мотивы. Это её спугнет. И Питер это понимал, поэтому отошёл в сторону, все так же внимательно наблюдая. Сколько бы она ни пыталась перенести даже самую простую картинку в голову друга, вроде той же радужной комнаты, в которой они оба бывают каждый день, все было бестолку. А вдруг после этого он больше не захочет быть её другом? Вдруг посчитает слабой? Недостаточно сильной? Глупой, маленькой, не стоящей всех надежд, которые он на нее возлагает? Вдруг, вдруг, вдруг… «…Вдруг я никогда не смогу освободить свои силы?..» Генри мгновенно нахмурился. Внезапно радио издало свой последний, особенно громкий предсмертный хрип и замолчало, погружая небольшое помещение в гробовую тишину, прерываемую тяжёлым дыханием уже порядком уставшей Седьмой. Мужчина спокойно отнес сломанное радио на место, в какой-то из многочисленных ящиков, забитых разными вещами далеко не первой необходимости, а после медленно приблизился к девочке. Та мгновенно открыла глаза и проморгалась, шмыгнув носом, забитым высохшей и уже подступающей свежей кровью. — Кажется, кое-кому пора в кроватку. — обманчиво ласково произнёс Баллард, складывая руки, стиснутые в кулаки до побеления костяшек, за спиной. — Не забудь умыться и почистить зубки перед сном. — Да, хорошо… *** Смутно знакомый человек в халате ещё некоторое время суетился вокруг девочки, снимая с неё датчики и проверяя показатели сердцебиения, прежде чем наконец уйти. Седьмая тяжело вздохнула и медленно подняла голову, еле разлепив веки, которые казались буквально неподъемными. Будто свинцовые, они все равно грозились вновь опуститься, чтобы девочка погрузилась в так необходимый ей сон, но она не могла позволить этому случиться. Не в присутствии Папы. Он, к слову, все-таки заметил её состояние и участливо поинтересовался: — Что-то не так, номер Семь? Плохо себя чувствуешь? — Нет, Папа. Бреннер пару секунд не отрывал от неё глаз, внимательно изучая, явно ожидая что под его тяжёлым взглядом она расколется. Однако девочка была слишком уставшей, чтобы что-то заметить. Он не показывал этого, ровно как и все свои остальные эмоции, но был в некоторого рода замешательстве. Вопреки расхожему мнению, Мартин не загружал детей так сильно: общие и индивидуальные занятия проходили строго по расписанию, а дети, хоть и малость уставший, но не засыпали находу, как это делала номер Семь. Ситуация весьма настораживала и даже напрягала мужчину. — В последнее время ты выглядишь неважно. Не высыпаешься? — прежде чем она снова скажет ему очередную ложь, Папа резко прервал ее: — Только честно, номер Семь. Это очень важно, ты должна понимать. — Да… Да, я долго не могу уснуть. — быстро сориентировалась подопытная, опуская глаза. Такими темпами она привыкнет к необходимости регулярно так бессовестно обманывать Папу. Но она успокаивала себя мыслями о Питере и его словах про важность их общей тайны, о которой не при каких обстоятельствах не должен узнать Папа или кто-то ещё из окружающих их людей. В противном случае пострадают и она, и Питер, чего Седьмая очень не хотела. Питер не должен страдать из-за желания помочь ей. Так считала девочка. Баллард затуманил её мозг своими сладкими речами, ненавязчивой заботой и буквально оплел паутиной, сотканной из хорошо замаскированной лжи, которую не то что ребёнок, да даже взрослый человек не распознает. –…мер Семь? Номер Семь, ты меня слышишь? Седьмая вздрогнула и подняла голову, испуганно смотря на Бреннера. — Д-Да, слышу, Папа. Я просто задумалась. — Тебя что-то беспокоит? — Папа сложил руки перед собой в уже привычном жесте и девочка неосознанно зациклила внимание на его пальцах, отмечая, насколько сильно они отличались от пальцев Питера и от ее собственных. В уме она даже выстроила их в порядке возрастания. Сначала её пальцы, совсем небольшие и мягкие, потом пальцы Питера, тонкие и длинные, а в конце пальцы Папы, огрубевшие и не такие красивые, как у первых двух. Детскому уму необходимо было сконцентрироваться на чем-то определённом, поэтому девочка, сама того не подозревая, подмечала каждую деталь и пыталась выстраивать одной лишь ей понятные логические цепочки. Седьмая чувствовала себя Алисой, медленно и размеренно падающей в кроличью нору. — Нет, Папа. Просто не получается уснуть. *** Мягкий шелест пожелтевших страниц книги и томный голос Питера — это две самых эффективных вещи для погружения в крепкий сон. Вот что поняла номер Семь, не слишком внимательно слушая очередную сказку, которую читал ей санитар. Девочка уже давно не следила за ходом повествования. Все её мысли занимало предстоящее общее занятие, которое точно будет включать в себя своего рода соревнование между детьми. Сколько бы ни пыталась, она всегда проигрывала, в первые несколько секунд, что было очень унизительно для любого из подопытных. А для той, кого Питер нахваливал и в кого всецело верил, тем более. Стыдно, обидно, унизительно. И очень больно. Ушибы на спине с прошлого раза ещё не прошли. Баллард шумно захлопнул книгу, взбодрив этим действием Седьмую, отчего та осоловело выпучила глаза и быстро проморгалась, что не укрылось от внимательного взгляда Питера. Он заметил, что она уже как двадцать минут не слушает его и, судя по всему, глубоко погружена в свои собственные мысли. Это весьма оскорбительно, но Генри был готов простить ей эту оплошность. Сейчас ни к чему лишний раз создавать почву для назревающего конфликта. — Тебя что-то беспокоит, номер Семь? Девочка отрицательно покачала головой, продолжая молчать. Интересно, сколько ещё человек зададут ей этот вопрос? И сколько раз ей придётся предпринимать безуспешные попытки солгать им? Папа совсем не этому её учил… А вот дядя точно гордился бы. — Эй, все в порядке. Ты можешь мне рассказать. — Баллард ободряюще улыбнулся и вновь взял её за руку, зная, что этот жест определённо возымеет нужный эффект. Разумеется, ей пришлось рассказать. У неё не было выбора. — Я…Я боюсь, что снова проиграю. В соревновании с другими детьми. И снова буду сидеть у стенки, как глупая малявка. — тихо, едва слышно прошептала Седьмая, сжав холодные пальцы мужчины. Тот понимающе кивнул и отложил книгу в сторону, взяв её вторую руку, тем самым вынудив поднять голову и встретиться взглядами. Глаза у Питера чистые-чистые, голубые-голубые… Первое время они казались Седьмой самыми красивыми из всех в лаборатории. А потом она заметила, что точно такие же были у малыша номер Десять, постоянно играющего с ненавистным шаром предсказаний. И у Шестой, хорошо умеющей попадать в нужную ячейку, тоже были похожие глаза. Но Питеру она об этом никогда не скажет. — Ничего не бойся, номер Семь. Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз? — Мне нужно высвободить свою силу… Но я не знаю как это сделать, Питер! Я пыталась, честно пыталась! Ты же видел. Генри лишь покачал головой. — Я видел. Но что-то все ещё сдерживает тебя. И это «что-то», как камень, утягивает тебя на дно, милая. Перестань бояться. И помни: все, что тебе нужно, находится прямо здесь. Баллард аккуратно прикоснулся ко лбу девочки кончиком пальца, продолжая улыбаться. Седьмая заметила, что у Питера очень подвижные брови.