Подарок судьбы

8 лет спустя…. Гарем. Хасеки Мустафы в красном платье с золотой вышивкой вошла в гарем. — Дорогу! Хасеки Канан Султан Хазретлери! — Прокричал Амбер-ага и девушки, встали в два ряда. — Госпожа, Вам чем-то помочь? — Да, Амбер-ага. Я хочу собрать гарем для моего шехзаде Мехмеда. — Ответила султанша с улыбкой. — Покажи мне самых-самых красивых девушек. — Как прикажите, госпожа. — Так же с улыбкой на лице поклонился ага и стал ходить между рядов совсем молоденьких девушек, тринадцати, четырнадцати и пятнадцати лет. За восемь зим, многое изменилось. Шехзаде Мехмед и Орхан достигли возраста, когда им уже пора уезжать в санджаки, чтобы набираться опыта управления своей маленькой «империей». Нергисшах вышла замуж за Ибрагима-пашу, и уже родила дочь Несрин Султан. Дефне-хатун так же вышла замуж за Давуда-пашу и родила ему двоих сыновей и дочь. Танильдиз уже была в брачном возрасте четырнадцати лет, и Хасеки подумывала над тем, за кого бы выдать замуж свою старшую девочку. Сама же Канан, подарила Мустафе еще четверых сыновей, и как бы султанша не хотела девочку, больше у нее их не было, потому, Рукийе-Салиха Султан и Танильдиз Султан были ее гордостью и отрадой. — Вот, красивейшая из госпожей. Эти девушки прошли обучение в гареме, хорошо танцуют, поют и говорят по турецки. — Амбер-ага подвел нескольких молодых наложниц к госпоже. — Мне не нужно так много, Амбер-ага. Я сама лично купила пятерых девочек на рынке несколько лет назад, потому, — Хасеки провела взглядом по девушкам. — Вот этих двух черкешенок, рыжеволосую славянку, вот эту темненькую, она гречанка? — Ага кивнул. — Ее, и…. — Канан провела взглядом по девушкам, и краем глаза, заметила… албанку Сафие. Светловолосая девушка тихо сидела на тахте и рассматривала свое нежно-бирюзовое платье. — Кто вон та девушка? Сколько она уже в гареме? — Ага проследил за взглядом султанши и ответил: — Это Сафие-хатун, она совсем недавно у нас в гареме, и полгода еще не прошло. — И ее. — Кивнула жена старшего наследника. — Всех их, приведите ко мне в покои. — Конечно, госпожа моя. — Амбер-ага стал созывать выбранных Канан девушек, чтобы привести их, как и приказала Хасеки Султан к ней в покои. Любимая Мустафой госпожа вернулась в свои покои и расположилась на веранде, а вскоре, к ней завели десятерых наложниц, разной внешности и национальности. — Амбер-ага, как только я закончу, пусть учителя покажут им движения и танец разработают. Устрою сегодня праздник для сына. — Приказала Канан и обратила свой взор на юных девушек. — И так, девушки, теперь вы все наложницы шехзаде Мехмеда. Сегодня, у всех Вас будет шанс понравится моему сыну и стать его фавориткой. — Канан еще раз посмотрела каждой наложнице в глаза. — Я, как и любая женщина, требую послушания и полного подчинения, надеюсь, это всем ясно? — Да, госпожа. — Наложницы стали переглядываться и светиться от радости. — Что ж, не буду более задерживать вас, идите учитесь танцам и не опозорьтесь. — Приказала Канан, но тут же добавила. — Сафие, ты останься. — Наложницы вышли, и только одна Сафие осталась стоять на месте. — Госпожа, я чем-то провинилась перед Вами? — Спросила албанка. — Нет, Сафие, но у меня есть к тебе разговор. — Начала Хасеки. — Я вижу в твоих глазах большой потенциал. Амбер-ага так же говорил только хорошее о тебе. Умна, красива, а главное — молода. У тебя есть все, чтобы привлечь моего сына и стать госпожой, ведь пройдет время, и тогда, в гареме сменится власть и госпожи, ты же не хочешь остаться простой рабыней? — Сафие отрицательно покачала головой и в ее глазах и правда, сверкнул огонек. — Не проворонь свой шанс и не разочаруй меня. — Я последую Вашему совету, госпожа. — Сафие подошла к Канан и поцеловала подол ее платья. — Вы будете мною довольны. — Иди. — Кивнула султанша, отпуская будущую Великую Валиде. Хасеки подошла к зеркалу, и посмотрелась в него. В отражении, она видела повзрослевшую себя, хоть, ей уже не семнадцать здесь, в Османской империи, в прошлом, а тридцать два, ее лицо и тело оставалось упругим и красивым, хоть были видны некоторые изменения. «Надеюсь, я не увижу здесь свою старость» — Подумала девушка. — «Нет, отбрось эти мысли, сейчас нужно думать совсем не о красоте, пора идти к Мехмеду, к этому времени, Повелитель уже должен был назначить его санджак-беем». Хасеки Мустафы направилась к покоям султана, где, вместе с Шехесте стала ожидать сына. Вот прошло уже около двадцати минут, но двери все не открывались и из них не выходил ни Мустафа, ни его старшие сыновья. «Почему же так долго?» — Спрашивала про себя Хасеки, начиная переживать. Но вот наконец, двери с еле слышным скрипом открылись, и оттуда, вышли возмужалые и уже взрослые Мехмед и Орхан. Шехзаде подошли к своим матерям и поцеловали им руки. — Матушка. — Мехмед обнял мать. Юный шехзаде был выше Канан, потому ему нужно было немного наклониться, чтобы обнять ее. — Мехмед, мой лев. — Улыбнулась Хасеки. — Ты такой взрослый уже, я помню, как ты спрашивал, когда отправишься в свой санджак, и вот, завтра ты уезжаешь. Куда Повелитель тебя отправляет? — Я стал санджак-беем Бурсы. — С улыбкой ответил Мехмед. — А Орхан в Эдирне уезжает. Мы будем совсем недалеко друг от друга. Вы же будете приезжать ко мне вместе с сестрой? — Конечно, мой лев. Я буду писать и приезжать к тебе как только это будет возможно. — Молвила с улыбкой госпожа. Из покоев султана вышел и Мустафа, обращая на себя внимание сыновей и их матерей. — Мехмед, Орхан. — Мужчина похлопал своих шехзаде по плечам. — Завтра вы покидаете столицу и отправляетесь в санджаки, управляйте мудро, и помните, что на совершенных ошибках учатся, не бойтесь их совершать. — Конечно, отец, спасибо за совет. — Ответил Мехмед и обнял отца, а вслед за ним, повторил то же самое и Орхан. — Мы будем ждать Вас в своих санджаках, отец. — Конечно. — Кивнул мужчина и подошел к Канан, ставая подле нее и приобнимая за талию. — Госпожа. — Канан и Шехесте поклонились идущей к ним Хюррем Султан. Великая Хасеки Султан угасала на глазах: женщина больше не улыбалась, как это было раньше, ее лицо покрылось множеством морщин, в том числе и мимических, да и во взгляде пропал тот огонек, который был раньше. В женщине осталась лишь величественность во взгляде и походке, а легкая бледность придавала ей аристократичности. Хюррем была поражена болезнью, о которой знала лишь она, Михримах Султан и сам Повелитель да лекари, которые разводили руками и не знали, как излечить жену султана, твердя только одно: женщине осталось недолго. — Шехзаде Мехмед, Орхан, поздравляю, вы отправляетесь в санджаки. — Произнесла рыжеволосая госпожа. Женщина довольно неплохо относилась к старшему сыну Мустафы, ведь тот, напоминал ей о своем сыне Мехмеде, в тюрбе которого, султан установил трон. Сулейман хотел видеть следующим султаном именно второго сына, а после смерти любимого шехзаде, падишах долгое время думал, кто будет лучшим кандидатом на трон, и им, как и мечтала Махидевран Султан, стал именно Мустафа, поскольку, Джихангир не мог быть правителем из-за болезни, Баязид пошел вслед за старшим братом к Аллаху, а Селим был пьяницей до сих пор, имея всего двух сыновей да двоих дочерей. — Благодарю, госпожа. — Улыбнулся Мехмед, а за ним и Орхан. — Мы будем рады видеть Вас вместе с Повелителем у нас в гостях. — Спасибо за приглашение, Мехмед. — Слабо улыбнувшись и кивнув, Хюррем Султан вошла в покои супруга-падишаха. — Матушка, отец, мы с Орханом пойдем в сад, с вашего позволения. — Старший шехзаде поклонились и оставили родителей. — Шехзаде, госпожа. — Шехесте тоже поклонилась и покинула супругов. — Они так быстро выросли. — Произнесла Канан, посмотрев на Мустафу. — Так не хочется отпускать Мехмеда. Мне будет его не хватать. — Мы сможем приезжать к нему, когда пожелаешь, тем более, Бурса не так уж и далеко от Манисы или Стамбула. — Улыбнулся Мустафа и поцеловал супругу в лоб. — Ты отобрала Мехмеду гарем? — Хасеки кивнула. — Значит, ты скоро бабушкой станешь. — Мужчина немного рассмеялся, когда увидел слегка недовольное лицо своей Хасеки. — Я слишком молода, что быть бабушкой. — Шутливо возразила Канан. — А, значит, я уже стар? — С улыбкой удивился наследник. — Я тебя понял. — Нет! Ты неправильно меня понял! — Девушка поцеловала мужчину в губы. — Я просто не думала, что так быстро пролетит время и Мехмед вскоре заведет свою семью. — Я пошутил. — Заверил супругу Мустафа. — Не шути так больше. — Надула губки Канан. — Мама! Папа! — Послышался детский мальчишеский голос. Это был шехзаде Йылмаз. — Йылмаз! Брат! Нельзя так бегать по дворцу, ты же шехзаде! — За ним, еле успевала Танильдиз. Канан еще утром просила девушку проследить за братом после уроков и старшая дочь Хасеки Султан делала то, что сказала ей мать, хоть, и не очень успешно. — Мой Йылмаз. — Мустафа улыбнулся младшему сыну и подхватил его на руки, целуя в лоб. — Как прошел твой день? Почему сестру не слушаешься? — Я целый день ходил как на привязи, папа, мне надоело! — Возмущенно ответил мальчик, а Танильдиз закатила глаза. — Матушка, отец, это не правда! Я хоть и присматривала за братом, но он просто ужасно ведет себя! — Возмутилась султанша. Канан подмигнула дочери и поцеловала ее в лоб. — Танильдиз, пойдем со мной. Нам нужно серьезно поговорить. — Произнесла Канан. — Мустафа, я оставлю тебя с Йылмазом? — Конечно, можете идти. — Кивнул старший наследник, отпуская супругу и дочь. Возвратившись в свои покои, Канан вышла на веранду, а за ней и сама Танильдиз, присела на диван. — Матушка, о чем Вы хотели поговорить со мной? — Спросила девушка. — О твоем будущем, Танильдиз. — Брови дочери шехзаде поползли вверх, но Канан продолжила. — Для тебя не секрет, что сейчас, отношения твоего отца с твоим дядей и его матерью — очень не просты, и к сожалению, так было всегда. — Матушка, я знаю это, почему Вы говорите об этом снова? — Потому, Танильдиз, что напряжение растет. Твоему отцу и братьям нужна поддержка пашей. Та, что есть сейчас — может оказаться маленькой. — Продолжала Хасеки. — Больше не буду увиливать от ответа: я хочу выдать тебя замуж. — Что? Нет! Я не хочу замуж! Вы выдали замуж мою старшую сестру, Нергисшах против ее воли и теперь, она несчастна. — Возразила Танильдиз. — И теперь, хотите такой же участи для родной дочери?! Я не желаю выходить замуж! — Канан смерила дочь холодным взглядом. Да, Хасеки понимала, насколько это жестоко по отношению к дочерям, но, к сожалению, это вынужденные меры, и рано или поздно, ее дочь выдадут замуж за того, кого решит не она, а падишах. Даже не Мустафа, а его отец. И это будет не самое выгодное решение. — Матушка, прошу, передумайте! — Танильдиз, я обо всем уже подумала. Это решение далось мне нелегко, но тебе придется с ним смириться, ведь оно — неизменно. — Ответила Канан. — Выйдя замуж, ты доказываешь свою верность мне, твоим братьям и отцу. Как говорила Хюррем Султан, верность — это самое главное и самое важное. — Мама, я всегда была верна Вам, братьям и отца не посмела бы предать. Прошу, сжальтесь надо мной. Я не хочу выходить замуж за нелюбимого. — Молила Танильдиз маму. — Нет, Танильдиз, я все сказала. Ты выйдешь замуж за того, кого я сама выберу. Возвращайся в свои покои и жди моего решения. — Ответила Канан и когда дочь вышла, Хасеки закрыла лицо руками. — Прости меня, моя милая девочка, но сейчас, я не могу пойти на уступки тебе. Надеюсь, она когда-нибудь меня поймет. На глаза навернулись слезы, но Канан не привыкла менять свое решение и рукой смахнула слезинки. Султанша посмотрела в окно: двое ее сыновей, Ахмед и Мурад, что-то рьяно обсуждали, держа в руках луки, а Гюрхан сидел возле выжившего после оспы шехзаде Баязида, чем была очень недовольна Хасеки, но ей пришлось скрывать свое недовольство и то, что она причастна к его болезни в младенчестве. Мехмеда и Орхана не было видно, потому Канан решила, что они отправились кататься на лошади. Наступил вечер. Наложницы, которых отобрала Канан для своего сына, были уже в его покоях, откуда доносилась музыка. Хасеки все еще сидела в своих покоях, готовясь идти к Мустафе, но для начала, хотела узнать от Джанфеды-калфы, кого же выбрал ее сын. — Госпожа. — Калфа вошла в покои и поклонилась. — Проходи, Джанфеда. — Кивнула госпожа. — Кого Мехмед оставил у себя? Праздник уже закончился? — Да, госпожа, наложницы уже оставили покои шехзаде. — Ответила калфа. — Сафие-хатун у него в покоях осталась. Та албанка, что Вы сами выбрали. — Прекрасно. — Улыбнулась султанша и встала с кресла. — Ты можешь идти. — Хорошего вечера, госпожа. — Калфа поклонилась и удалилась, а Канан, отправилась к Мустафе. Старший наследник престола сидел в своих покоях за столом, и, как обычно, разбирал кипу документов. Скрипнула дверь, и в просторные покои вошла его Хасеки. — Мустафа. — Девушка поклонилась и подошла к шехзаде, присаживаясь на его колено. — Работаешь? — Да, солнце мое. — Улыбнулся Мустафа, когда Канан обвила его руку своими руками. — Сможешь уделить мне немного времени? — Хоть все время мира. — Мужчина отвлекся от писанины и посмотрел на супругу, обнимая ее за талию и целуя шею. — Мустафа, я подумала, что Танильдиз пора выдавать замуж. Она днями сидит во дворце и никуда не выходит, не хочу, чтобы моя девочка увядала как роза. — Произнесла Хасеки. — У тебя есть кандидат на ее сердце? — Поинтересовался старший наследник. — Нет, потому, я спрашиваю у тебя. — Ответила Хасеки Султан. — Канан, дорогая, я думаю, что не нужно спешить с этим вопросом. Наша дочь слишком молода, я не хочу выдавать ее замуж против ее воли. — Ответил шехзаде Мустафа. — Если она сама придет и выберет себе кандидата в мужья, тогда, и только тогда я одобрю ее брак. — Ты прав. Я не подумала об этом. — Улыбнулась Канан. «Придется уговорить Танильдиз выйти замуж, с Мустафой спорить бесполезно». Раннее утро. Покои Танильдиз Султан Хазретлери. Девушка встала как можно раньше и стала собираться. Любимая дочь шехзаде Мустафе переоделась в персиковое платье из атласа с ручной вышивкой. Цветочный принт и драпировка сочетаются с летящими шёлковыми рукавами. На голове у юной госпожи красовалась плетеная диадема, держащая вуаль молочного оттенка. — Эдже-хатун, Фидан-хатун, не идите за мной. — Приказала девушка. — Но, госпожа, Ваша матушка приказала нам всюду следовать за Вами. — Отозвалась Фидан-хатун. — А я приказываю остаться здесь и не идти за мной. — Грозно приказала девушка, голосом своей матери. — Эдже, пусть накроют мне завтрак, Фидан, приберись в моих покоях. Танильдиз вышла из комнаты и отправилась в сад, откуда последовала в его глубь. У куста роз, девушка увидела знакомый силуэт, и позвала: — Хакан-паша. — Госпожа. — Паша поклонился и подошел к дочери шехзаде. — Вы вчера послали мне записку. Что-то стряслось? — Да, Хакан, случилось. — Грустно кивнула Танильдиз. — Матушка хочет замуж меня выдать. — Взгляд паши заметался. — Хакан, ты уезжаешь сегодня, матушка желает выдать меня за другого мужчина, судьба не благоволит нам. О, Аллах, за что нам выпали такие наказания. — Танильдиз подошла к паше и тот обнял девушку. — Давай сбежим! Мы будем счастливы! Матушка с отцом нас никогда не найдут! — Нет, госпожа, так нельзя. — Ответил Хакан-паша. — Мы доставим проблемы Вашему отцу и матери…. Госпожа, согласили бы Вы выйти за меня замуж? — Танильдиз посмотрела на пашу. — Да… Да, Хакан! Но матушка не позволит… — Тут же расстроилась юная госпожа. — Попробовать все же стоит. Я сегодня же подойду к госпоже и поговорю. Перед выездом в санджак. — Произнес паша. — Пусть Аллах поможет нам. — Проговорила Танильдиз, и решила вернуться в свои покои. Покои шехзаде Мустафы Хазретлери. Мужчина стоял перед супругой, и та поправляла верх его кафтана. — Как мне нравиться смотреть, когда ты поправляешь мой кафтан. — Улыбнулся наследник, Хасеки сосредоточенно улыбнулась в ответ и стрельнула глазками. — Все, я поражен наповал. — Пойдем уже, нас Мехмед заждался уже. — Произнесла Канан, целуя Мустафу в губы. Султанша хотела отстраниться, но шехзаде удержал ее, продлевая поцелуй. — Теперь, можно идти. — Ухмыльнулся шехзаде. Сад. Канан и Мустафа вышли в сад по руку, где их первенец уже собирался в дорогу. Его вышел провожать сам султан, да и все братья с сестрами. — Повелитель. — Канан и Мустафа поклонились падишаху. — Мехмед, — Хасеки обняла сына-шехзаде и улыбнулась ему. — Я буду скучать. Управляй мудро санджаком. Раша поедет с тобой, я передаю управление твоим гаремом именно ей, как твоей няне и доверенному человеку. — Конечно, матушка. — Улыбнулся парень и поцеловал руку матери. — Пусть будет так, как Вы пожелаете. Матушка, Вы наверное знаете всех моих наложниц, но я все же представлю Вам Сафие-хатун, мою фаворитку. — Парень махнул рукой и к нему тихо подплыла Сафие, поклонившись господам. — Мне очень хочется, чтобы нас связывала такая же любовь, как у Вас с отцом, Валиде. — Иншалла, так и будет. — Улыбнулась Канан и посмотрела на Сафие, ободряюще кивнув. Сафие же так же благодарно поклонилась султанше. — Отец. — Мехмед подошел к отцу и тот обнял его. — Берегите матушку, пожалуйста. — Разумеется, Мехмед. — Улыбнулся Мустафа первенцу. — Иначе и быть не может. Не забывай, о чем я говорил тебе вчера. — Не забуду, отец. — Кивнул шехзаде и к нему подошли Салиха и Танильдиз Султан, за которыми, подтянулись и Ахмед с Мурадом, Гюрханом и Йылмазом. — Брат, мы рады за тебя и очень хотим верить, что ты будешь часто писать нам. — Улыбаясь, проговорила Танильдиз, поглядывая на идущего к их родителям Хакана-пашу. — В этом можешь быть уверена, дорогая сестренка. Я буду часто писать вам всем. — Согласился внук султана. — Шехзаде, госпожа, Повелитель. — Паша поклонился представителем династии. — Шехзаде, госпожа, не сочтите за дерзость мои следующие слова, они идут от всего сердца. — Шехзаде и его супруга переглянулись, а султан продолжал смотреть на пашу. — Говори, Хакан-паша. — Только произнес падишах, передвигаясь ближе. Танильдиз в это время тоже подошла к родителям. — Повелитель, шехзаде, я смею просить руки Танильдиз Султан Хазретлери. — Выпалил Хакан-паша.