Подарок судьбы

Несколько дней спустя. Все эти дни, лекари путешествовали от покоев старшего наследника, в библиотеку и лазарет, яд распространился по всему телу, и его было очень сложно вывести из организма, если, вообще возможно. Айшат-хатун призналась во всем и Махидевран Султан выслала ее из дворца в свои земли, которые ей подарил когда-то султан Сулейман, а там, за ней следили, чтобы от наложницы не избавились. Канан была в своих покоях, и на ее кровати сидел Мехмед, а подле него, на кровати лежала и пыталась перевернуться Танильдиз. в дверь постучались, и Канан встала, кивнув служанкам, дабы те открыли дверь. Раша и Назлы кивнули, выполняя приказ своей госпожи. В двери показались несколько служанок, евнухов и Омер-ага. — Госпожа, мы пришли за шехзаде Мехмедом и Танильдиз Султан. — Произнес служитель гарема. — Мы заберем шехзаде и султаншу. — Нет, не позволю, дети останутся со мной. — Канан руками прикрыла сына и дочь. — Уходите, если посмеете тронуть их хоть пальцем, задушу собственными руками! — Госпожа, это приказ Разие Султан, дети какое-то время поживут у нее во дворце. — Пояснил ага. — Не верю, а что если, это не правда. Уходите! — Молвила султанша, а Мехмед испуганно смотрел то на мать, то на служителя гарема. Евнухи и служанки продолжали стоять. — Убирайтесь я сказала! — Канан. — В покои вошла Разие Султан, а Хасеки Мустафы поклонилась. — Госпожа, они хотят Мехмеда и Танильдиз забрать. — Произнесла Канан. — Я знаю, дорогая, это я отдала этот приказ, не бойся, с моими племянниками все будет в порядке, обещаю тебе, как только опасность минует, они вернуться во дворец к тебе и Мустафе. — Пояснила беременная дочь султана. Канан испытывающее смотрела на Разие Султан. — Хорошо. — Наконец ответила светловолосая султанша и Разие выдохнула. — Мехмед, иди ко мне, — султанша поцеловала сына в лоб и обняла его. — Слушайся свою тетю, и заботься о сестре, хорошо? — Хорошо. — Кивнул шехзаде Мехмед. — А Нергисшах и Орхан то же едут с нами? — Да, твои брат и сестра то же с нами едут. — Ответила Разие, нежно улыбнувшись племяннику, успокаивая его. Уже через час, все дети шехзаде Мустафы заходили в карету и нервно переглядывались между собой, Канан стояла у кареты и смотрела на своих детей, которых увидит неизвестно когда; Шехесте Султан же решила поехать вместе со своим сыном, чтобы самостоятельно приглядывать за ним. — Канан, я присмотрю за твоими детьми. — Молвила Шехесте, сочувственно смотря на соперницу, которая не понимала подобной доброты с ее стороны. — Сейчас мы все в большой печали и переживании, потому нужно помогать друг другу. — Благодарю, Шехесте, я не забуду того, что ты сделала для меня. — Канан уважительно кивнула, то же самое, сделала и Шехесте, сев в карету с шехзаде Орханом. Обе кибитки отъехали из дворца и было видно, как удаляются кареты, а вскоре, они полностью скрылись из виду. Хюррем Султан в это время, стояла на террасе в своих покоях, а немного сзади нее, стоял Сюмбюль-ага. — Когда-то, мне то же пришлось попрощаться со своими детьми. — Молвила жена султана Сулеймана. — Но я их увидела вскоре, а вот она, лицезрела своих детей в последний раз. Покои Махидевран Султан. Женщина сидела на диване и смотрела в окно, как к ней в покои вошел Аяз-паша и поклонился. — Аяз-паша, здравствуй. — Махидевран встала и посмотрела на зятя. — Госпожа. — Поприветствовал тещу, паша. — Только что пришли вести от Повелителя. Наш падишах уже через месяц вернеться в Стамбул с победой над неверными. — Через месяц?! — Удивилась Махидевран Султан. — Ему пришли вести о том, что его старший сын — был отравлен? — Да, госпожа, Повелитель узнал об этом из письма, которое я отправил ему, когда шехзаде только заболел. — Ответил паша. — Повелитель давно собирался возвратиться, но когда узнал о сыне, решил не медлить. — Хорошо, тогда этот месяц, будет самым сложным во дворце, никто не может управлять государством, а если народ подымет смуту? — Спросила Махидевран. — Госпожа, будем надеяться, что до этого не дойдет, шехзаде Мустафа обязательно очнётся, иншала. — Попытался воодушевить госпожу, паша. — Аминь, Аяз, аминь. — Кивнула Махидевран и вновь села на диван. Дни тянулись мучительно медленно, и так же перерастали в недели, а потом и в месяц. Народ волновался: государство было заброшено и никто не знал причины, ведь о том, что шехзаде Мустафа боролся за свою жизнь — никто не знал, кроме людей в самом дворце. Но в один из дней, на пороге дворца появилась пожилая женщина, которая утверждала, что знает как помочь шехзаде, но, ее выгнали и даже не стали слушать, а Мустафе становилось ни лучше, ни хуже. Лекари в свою очередь просто пожимали плечами. Султан Сулейман еще не приехал, падишах задерживался, из-за непогод и отряды очень часто останавливались по пути домой. Канан как обычно сидела подле Мустафы, девушка была немного бледной, и даже похудевшей, как ее не уговаривали отдохнуть, султанша отказывалась. В покои, вошла Махидевран и подошла к Канан, помогая ей встать. — Канан, тебе необходимо отдохнуть, когда Мустафа проснётся, он будет вне себя от того, что не уследили за тобой. — Произнесла Махидевран. — Я приказала подготовить тебе хамам, а потом, пообещай мне, что поспишь. Это вне обсуждений. — Хорошо, Валиде, благодарю за заботу. — Произнесла султанша, поклонившись. Канан вышла из своих покоев, а ее служанки провели свою госпожу в хамам. Теплая ванна и массаж и впрямь помогли снять напряжение, но тревога за Мустафу и своих детей — никуда не делась. — Приготовьте мне одежду на завтра. — Произнесла Канан, входя в свои покои и присаживаясь на кровать, голова от слез и нервов раскалывалась, потому девушка поспешила лечь и побыстрее заснуть. — Как прикажете, госпожа. — Произнесла Назлы-хатун и поклонилась. — Госпожа, простите мою дерзость, но приходила вновь та женщина, которая предлагала помочь шехзаде Мустафе. — Произнесла Раша-хатун. — Она вновь предлагала свою помощь, и что-то бубнила себе под нос, она назвала Ваше имя и скрылась из дворца. — Она что-нибудь еще говорила? И откуда она знает, что Мустафа — болен? — Удивилась Канан, но служанка молча пожала плечами. — Что ж, я завтра схожу к ней, только узнай, кто может сопроводить меня к той хатун. — Конечно, госпожа, не беспокойтесь. — Кивнула рабыня, и тут же добавила. — Но госпожа моя, в городе сейчас опасно, Вам не разрешат выйти из дворца, прошу Вас, давайте дождемся хотя бы Повелителя. — Нет, Раша, мы ждем уже месяц, я не могу так больше! — Возразила Канан. — Найди человека, который проведет меня к ней, если никто не знает, как помочь Мустафе, то на ту хатун последние надежды. — Как прикажете, госпожа, я все сделаю. — В очередной раз кивнула рабыня и вышла из покоев султанши. На следующий день, Канан переоделась в нежно синее платье, а небольшое золотое ожерелье и сережки дополняли образ. Раша положила на плечи Канан черную накидку, а сама султанша надела на голову капюшон. — Явуз-ага, точно согласился провести меня к, как ты говоришь? Феттан-хатун? — Переспросила Канан, через зеркало, посмотрев на служанку. — Да, госпожа, Феттан-хатун, все верно. — Согласилась девушка. — Мне уже пора, Явуз-ага уже оседлал лошадей? — Канан вышла из своих покоев. Сад. Явуз-ага уже оседлал лошадей и покорно ждал султаншу, и вот, наконец, она показалась из дверей дворца Топкапы. Девушка направлялась прямиком к нему. — Госпожа. — Когда Канан Султан подошла, Явуз-ага — поклонился. — Госпожа, Вы уверены, что хотите выйти в город? Сейчас там очень неспокойно, и до бунта недалеко. — Мы просто должны сходить к Феттан-хатун, на нее — последняя надежда, и это не обсуждается. — Строго произнесла Хасеки и запрыгнула на лошадь. Двое черных скакунов помчались по лесу, и через недолгое время уже оказались при входе в город. Явуз-ага привязал лошадей к дереву и повел султаншу по закоулкам и улочкам, мимо старых домиков, повозок, ларьков и множества озлобленных людей, которые пожирали их взглядом. — Госпожа, вот этот дом. — Явуз-ага остановился у небольшой землянки с довольно низким потолком, что уже было видно с улицы. — Ты уверен? — Спросила Канан, оглядывая избушку. — Уверен, султанша. — Кивнул ага. — Давайте я первым зайду…. — Канан остановила мужчину взмахом руки. — Я сама. — Произнесла Канан, и султанша скрылась за дверью домика. Канан огляделась. Это была небольшая комната, без стен и каких либо дверей, кроме входной и двое окон. — Я уже заждалась тебя, чужачка. — Послышался женский старый голос. Канан увидела пожилую женщину в старых лохмотьях, сидящую на потертой тахте перед небольшим столиком, на котором лежали какие-то травы, пузырьки, пергамент. — Феттан-хатун, это Вы? — Осторожно спросила Канан. — Да, Элеонора, это я, проходи, садись, не стой у дверей. — Колдунья показала на тахту перед собой, Канан сила на предложенное место и посмотрела на колдунью. — Феттан-хатун, Вы уже приходили во дворец, два раза, и все эти разы, Вас выгнали с презрением, — начала султанша-попаданка, — но прошу Вас, не держите зла, и помогите, если Вы сделаете это, я сделаю все, что только можно пожелать, в мере моих скромных возможностей. — Этого-то мало будет, чужачка, мало. — Произнесла колдунья. — Я-то попрошу, и ты, верно, сделаешь, но что ты готова сделать, ради шехзаде, чтобы он жил? Скажи мне. — Я за него даже свою жизнь отдам. — Уверенно произнесла султанша. — Почему Вы зовете меня чужачкой? — А разве это не правда? — Усмехнулась Феттан. — Разве ты не из нашего мира прибыла сюда? Не испугалась, когда открыла глаза и увидела, как стоишь ты на рынке? — Как вы узнали? — Еще больше удивилась девушка. — Я знаю все, Элеонора. — Отвечала колдунья Феттан. — Что ж, давай приступим к делу, времени у тебя мало, что-то должно произойти сегодня. — Канан молча кивнула, соглашаясь с тем, что пора приступить к делу. — Мне понадобиться твоя помощь. — Но что же я могу сделать? — Спросила Хасеки. — Протяни мне свою руку, закрой глаза и подумай о шехзаде, вспомни, как тебе было хорошо и спокойно с ним, когда он был жив и полон сил. — Приказала колдунья и приняла руку султанши. Канан закрыла веки и перед глазами начали проноситься образы Мустафы, когда он зол, когда он улыбается, или, когда счастлив. Колдунья проколола девичий палец, и капелька крови упала в пузырек. — Ай! — Только и успела воскликнуть Канан и тут же открыла глаза. — Ничего-ничего, потерять близкого человека, намного больнее, чем проколоть палец. — Проговорила старуха. — Осталось только мне узнать, точно ли ты готова променять свой мир, на наш, и остаться с шехзаде до последнего своего вздоха? «Что? Я никогда не думала об этом» — Пронеслось у девушки в голове. — «Айше Хафса говорила, что рано или поздно, но моя душа покинет это тело, и тогда я проснусь в своем настоящем теле, но тогда мне придется расстаться с Мустафой и я больше никогда его не увижу, тогда, это тот самый момент, когда я могу решить, остаться или нет. Я выбираю….» — Готова. — С уверенностью произнесла Хасеки. — Хорошо, тогда лекарство готово. Вот. — Феттан протянула султанше пузырек, с странной зеленой жидкостью. Канан недоверчиво переводила взгляд то на пузырек, то на ведьму. — Сомневаешься, что это лекарство? — Нет.… Нет! — Так же неуверенно ответила султанша. — Но что же Вы попросите себе? — Ничего. Когда мне еще попадется возможность помочь Османской династии? — Усмехнулась женщина. — А теперь, иди! У тебя мало времени! Канан кивнула, встала с тахты и благодарно поклонилась, выходя из домика. — Айше Хафса была права, эта девочка, совсем не такая, какая была раньше, она изменилась. — Произнесла Феттан, улыбаясь. — Что ж, тогда она заслуживает вернуться домой и получить заслуженную награду, когда придет время. Канан и Явуз-ага поспешили вернуться во дворец. Всю дорогу до Топкапы, Канан крепко сжимала поводья, нервничая, и не понимая, что имела в виду Феттан-хатун, когда говорила, что у нее мало времени и что, что-то должно сегодня произойти. И вот, наконец, показался сад дворца Топкапы. Канан приструнила лошадь и та, остановилась. Явуз-ага помог Хасеки Мустафы слезть с животного, а потом, увел лошадей в конюшню. — Канан, где ты была? — Махидевран Султан заметила султаншу и подошла к ней. — Я нашла то, что может помочь Мустафе. — Ответила Канан, идя на встречу Валиде Мустафы. — Я была у Феттан-хатун. — Ты была у той аферистки? Зачем? В городе неспокойно, без двух минут, как бунт будет. — Возмутилась Валиде Махидевран. — Валиде, ни один лекарь не может помочь шехзаде Мустафе, потому, все средства хороши, давайте, мы хотя бы попытаемся, доверьтесь мне. Прошу Вас. — С надеждой спросила Канан. — Хорошо, в этот раз, я поверю тебе, но лекари будут рядом, и я, тоже пойду. — Кивнула Махидевран Султан. — Благодарю. — Поклонилась Канан, и женщины направились в покои шехзаде Мустафы. двое лекарей остались ждать у дверей, пока султанши зашли в покои. Канан приблизилась к Мустафе и присела на кровать, держа в руках пузырек со светло-зеленой жидкостью, которую ведьма назвала лекарством и спасением шехзаде Мустафы. девушка аккуратно и медленно стала выливать лекарство в рот Мустафы, делая небольшие перерывы, чтобы жидкость пошла туда, куда нужно. Наконец, пузырек опустел, и Канан вздохнула спокойно, расслабляясь. — Теперь нужно подождать, пока подействует лекарство. — Сказала Канан, оставляя баночку на прикроватной тумбе. — Надеюсь, ты знаешь, что сделала и делаешь, Канан. — Выдохнула Махидевран. — Лекари будут снаружи, когда нужно будет, позовешь их, и сама долго не засиживайся. — Хорошо, Валиде, я поняла. — Кивнула Канан, посмотрев на свекровь. — Я уже пойду, пришлешь за мной, если что-то измениться. — Махидевран Султан вышла из покоев сына, оставляя его со своей любимой. Потянулись часы, но Мустафа не просыпался; его дыхание пришло в норму, как и сердцебиение, но он не открывал глаза. Канан уже было задремала, ведь на улицу опустилась ночь, но стук разбудил ее, и в покои вбежал Явуз-ага и Осман-ага, очень нервные и с строгими лицами. — Явуз-ага, Осман-ага? — Сонно спросила Канан, вставая с колен. — Что с Вами? Что-то произошло? — Да, госпожа, Вам немедленно нужно спуститься в укрытие, начался бунт, народ зверствует, и належаться к дворцу, здесь, Вам будет небезопасно. — Произнес Осман-ага. — Но Мустафа остаётся здесь! Я никуда не уйду! — Возразила Канан. — А как мои дети? Дворцу Разие Султан ничего не угрожает? — Нет, госпожа, но на всякий случай, мы успели послать гонца к Разие Султан, дабы предупредить быть осторожными и не выходить из дворца. — Ответил Явуз-ага. — Просим Вас, послушайтесь нас, когда все закончиться, Вы сможете вернуться сюда. Канан посмотрела на все еще спящего Мустафу, и поцеловав его, вышла из покоев, по направлению к выходу из Топкапы. — Госпожа, постойте! Не выходите туда! Там опасно! — Произнесли Явуз и Осман-ага. — Будет еще опаснее, если никто не выйдет к ним, не остановит и не успокоит. — В ответ, бросила Канан. — Тогда прольется много крови. Дверь отворилась, и султанша вышла наружу. Янычары с трудом сдерживали бушующий, как ураган народ. — Остановитесь! — Прокричала султанша, но ее не сразу увидели, но первый ряд людей, замер и начал перешептываться, тогда султанша прокричала еще раз. — Стойте! И послушайте меня! — Не слушайте ее! нам ничего не сказали! Наш шехзаде Мустафа мертв! И это скрывают! — Кричал народ. — Я — Хасеки шехзаде Мустафы! И совсем недавно была подле нашего шехзаде! Он жив, он борется за свою жизнь! — Говорила Канан. — Он дышит! Вам не сказали о его недуге только потому, чтобы не волновать вас! Да, это было ошибкой, но мы все — люди, нам свойственно совершать ошибки! — Это ложь! Она все лжет! — Продолжал народ. — Нет! Это не ложь! Клянусь перед всеми вами! Наш шехзаде жив, и будет жить! При нем всегда лекари! Мустафе уже лучше, и с позволения Аллаха, совсем скоро откроет глаза и предстанет сам перед вами! Я в это верю, так поверьте и вы мне! — Люди не унимались. — Везде слышно, как вы любите и почитаете шехзаде, но разве то, что вы сейчас делаете, проявление уважения и признательности шехзаде и Повелителю этого государства?! Что вы скажете Повелителю, когда наш падишах вернеться? Как вы посмотрите ему в глаза? А в глаза шехзаде? Что скажете ему?! — Убейте ее! Она говорит неправду! Она просто заговаривает нам зубы! — Мужчины обнажили клинки. — Нет! Никто не умрет, никто не возьмет грех на душу! Сложите мечи и возвращайтесь домой! К своим детям, родителям, братьям и сестрам! — Прокричала Канан. — Будьте разумны! Поверьте мне наконец! Я молюсь, так молитесь и вы! Верьте в шехзаде! Вот это, будет самым настоящим проявлением уважения всей династии! Повелитель, шехзаде — рабы Аллаха и своего народа! Но они тоже — люди, как и все мы! Возвращайтесь домой! Ну же! Идите! Народ мешкал, но, в конце концов, начал отступать, а Канан вернулась в покои все еще спящего Мустафы. День спустя. Утро. Покои шехзаде Мустафы. Канан спала, держа руку Мустафы в своих руках. Мужчина уже очнулся, но его Хасеки все еще не знала об этом. Мустафа смотрел на девушку и слабо улыбался, как дверь открылась, и в покои, вошел Повелитель, только что вернувшийся из похода. — Повелитель, я… — Мустафа хотел аккуратно встать, чтобы не разбудить Канан, но султан остановил сына движением руки. — Мустафа, сынок, как ты? — Полушепотом, спросил султан, подходя к сыну с другой стороны кровати. — Благодарю, Повелитель, мне уже лучше, я только недавно очнулся. — Слабо ответил шехзаде. — Я рад, что Аллах не забрал тебя у меня, Махидевран, уже знает? — Султан присел на кровать после старшего наследника. — Еще нет, Повелитель, еще нет. — Ответил Мустафа. — Я оставлю тебя пока что, уверен, тебе нужно побыть наедине с той, которая спасла нашу семью. — Султан Сулейман посмотрел на Канан, которая спала, и Мустафа так же повернулся и посмотрел на девушку. Падишах вышел, и когда дверь закрылась, немного хлопнув, Канан сонно подскочила, и Мустафу это немного позабавило. Девушка окончательно проснулась, когда увидела, что Мустафа, улыбаясь, смотрит на нее, и ждет дальнейших действий. — Мустафа! Ты очнулся! — Канан порывисто обняла мужчину. — Я так испугалась за тебя! — Знаю, дорогая, знаю, я слышал все, что обговаривалось в этих покоях. — Произнес Мустафа, крепко прижимая к себе султаншу. — Как ты себя чувствуешь? — Спросила Канан, немного отстраняясь. — Живым. — Рассмеялся Мустафа, целуя Канан в висок. — Не смешно, ты и правда, мог умереть. — Произнесла Канан, возмущенно смотря на любимого мужчину. — Ну не умер же, значит, все в порядке. — Мустафа опять поцеловал девушку в висок. — Ты же знаешь, я долго не умею злиться. — Буркнула султанша и положила голову на плече шехзаде. — Тебе нужно отдохнуть и поспать. Ты не голоден? — Нет, не голоден. — Отмахнулся Мустафа. — А лягу спать я в том случае, если ты поспишь со мной. Мужчина прилег, а за ним легла и Канан, продолжая обнимать Мустафу. Три дня спустя. Султан Сулейман был в ярости: мужчина не мог поверить в то, что его собственная жена, мать его пятерых детей — может быть убийцей. Нынешний султан был единственным сыном султана Селима 1, потому ему было трудно понять, что такое борьба за султанский трон. Хюррем Султан была сослана в ссылку, в Бурсу, на неопределенное время, а Михримах Султан было запрещено проведывать мать и вообще покидать дворец своего мужа. Мустафа все еще лежал в постели и с трудом передвигался от того, что очень долгое время вообще не поднимался с кровати, но все это время, подле него, была Канан, поддерживала и пыталась отвлечь от грустных мыслей. Шехзаде Селим заслужил прощение отца-падишаха и Сулейман доверил ему санджак Конью, в которую, он отправиться совсем скоро, вместе с своим гаремом, наставниками и пашами. Канан шла по коридору, поскольку сам султан Сулейман вызвал ее к себе. Девушка остановилась у дубовых дверей в покои султана. Янычары поклонились и открыли двери, пропуская Хасеки старшего шехзаде внутрь. — Повелитель. — Канан поклонилась и поприветствовала султана. — Вы звали меня. — Звал, проходи. — Кивнул Сулейман. — Канан, я позвал тебя к себе не просто так. — Начал падишах. — Ты — спасла членов династии от неминуемой погибели, почти поставила на ноги моего старшего сына, была поддержкой для Махидевран Султан, и, даже вытерпела покушения на свою жизнь. — Сулейман остановился и посмотрел на любимую Мустафы. — Это — заслуживает должного уважения и награды, проси все, что пожелаешь. Я выполню любое твое желание. — Повелитель, это очень щедро с Вашей стороны, но уверена, что любой на моем месте, поступил так же. — Сказала Канан. — Мне ничего не нужно, у меня есть все, что можно пожелать: дети, любовь шехзаде, пища, одежда, что еще нужно? — Верно, у тебя есть все, в том числе, мудрость и смелость. — Кивнул падишах. — Но нет одного — свободы, потому, самым лучшей благодарностью и знаком уважения, я дарую тебе свободу. — Канан хотела возразить, но султан остановил ее движением руки, давая понять, что его решение не подлежит обсуждению. — Отныне — ты свободная женщина.