Николай
Николай разглядывал сексуальное тело Луны, что продолжала глубоко дышать. Сам он давно отошел от оргазма, а вот девушка конкретно выпала из реальности: ее руки слегка подрагивали, глаза были закрыты, а губы приоткрыты. Николай был доволен собой. Он довел любимую девушку до такого состояния. А самое главное — он наконец сделал то, о чем долго мечтал. Сейчас он был рядом с ней. И хоть не прозвучали нужные слова, он и так все понимал. Видел и чувствовал по ее взглядам и движениям в эту ночь. Он счастливо и самодовольно улыбался. Когда, видимо, Луна смогла вернуться в реальный мир, она провела рукой в воздухе, смывая сперму с живота, струйка воды мягко прошлась по ее коже, собирая и ее сочащуюся смазку, и уплыла в сторону ведра с водой. Потом девушка повернулась к нему и посмотрела своими глазами цвета моря в его, и он, улыбаясь, притянул ее к себе, обнимая. Николай зарылся носом в ее серые волосы, пахнущие яблоком и ветром. — Выходи за меня… — Николай, — тихо начала она. — Просто скажи да или нет, — нервно добавил он, когда почувствовал, как сердце неприятно сжалось. — Это что так сложно? — Я должна сказать, чтобы ты знал, — возразила девушка, укрываясь одеялом и прижимаясь ближе к нему. Николай измученно кивнул, ожидая услышать какие-то сто и одну причину почему она не может быть с ним. Он уже это проходил. И тогда отказ его задел. Король не мог предположить получилось бы что-нибудь у него с Алиной, но его сердце готово было ее полюбить. — Я люблю тебя, — спокойно ответила Луна, отчего его сердце зашлось в быстром беге, а он крепче прижал ее к себе, желая высказать аналогичную фразу, но девушка продолжила дальше. — Я — Миронова, Николай. Наша семья испокон веков является носителем первородного хаоса, мы поколениями защищаем миры и уничтожаем скверну. Это опасное занятие, и не каждая наша вторая половинка готова с этим мириться. Твой демон понимает мой хаос, и это облегчает задачу. Так что, надеюсь, ты понимаешь, что я всегда в зоне риска, — она приятно потерлась щекой о его плечо и устроила голову на груди. — плюс Мироновы не могут быть королями или королевами. Мы не должны иметь власть, не должны ею искушаться и тем более управлять чьими-то жизнями… — Я могу оградить тебя ото всей политики, создать для тебя все условия, — Николай переживал, что еще чуть-чуть и он просто ее не отпустит никуда. — Я знаю, — Луна облокотилась подбородком на его грудь, поднимая на него взгляд. — Но я не буду в глазах народа должной королевой, — Николай прикусил язык: она была права, но сердце не находило покоя, ожидая отказа. — И королю нужны наследники… Николай напрягся. В его голове всегда было все просто: он делает предложение, она соглашается без всех этих ненужных перечислений всяких проблем, потом они играют королевскую свадьбу, в брачную ночь он выкладывается на полную, чтобы через девять месяцев иметь сына или дочь. Но если она сама этого не хочет? Или у нее какие-то проблемы со здоровьем? — Понимаешь, дорогой, — она мягко сжала его руку, переплетая пальцы, — Мироновы всегда большая семья, — Николай облегченно выдохнул: если проблема в том, что она думает, будто он сам не хочет нескольких детей, то она глубоко ошибается. — А я-то как хочу большую семью! — улыбался он, проводя свободной рукой по ее спине. — Пару сыновей, дочку, — Николай расплылся в широкой мечтательной улыбке. — Они могут унаследовать первородный хаос, а потому не смогут взойти на трон после тебя… — Все дети получают этот хаос? — Нет, не все. Но вероятность есть. — Значит будем стараться, чтобы у нас с тобой получился кто-нибудь без хаоса, — кивнул Николай сам себе. — Братья и сестры с такими силами будут его опорой и друзьями, а для него, ну или для нее, это будет прекрасным опытом. — То есть ты не против? — Большой семьи? — удивился Николай, — Да я только за! Тем более сам процесс мне очень нравиться, — он лукаво подмигнул, улыбаясь. — А что до остального, то… Я думаю, мы сможем что-нибудь придумать. — А еще я хочу море… — Всё? Луна недовольно нахмурилась, смотря на счастливого Николая. — Я хочу продолжать ходить под парусом хотя бы иногда… — И я буду составлять тебе компанию, — согласился король, — только в образе рыжего корсара, если ты не против? — Мне глаза этого корсара не нравятся, — надула она губки. — Сделаю все возможное, чтобы это исправить, королева моего сердца, — улыбался Николай, — Так что? Ты выйдешь за меня? Луна поднялась и села в кровати. Ее грудь апетитно покачивалась от движений в свете луны, а молочная кожа так и призывала поцеловать каждый ее участок. Николай сглотнул, напряженно поднимаясь следом и усаживаясь напротив нее. Она молча взяла его за руки: ее правая к его правой, левая к левой, сплетая их крестом, где каждая рука касается все остальные запястьем. — Николай Ланцов, я согласна быть твоей. Любить тебя и оберегать семейный очаг. Быть верной и полезной тебе во всех твоих начинаниях. Я люблю тебя и буду любить тебя вечно. Демон внутри приятно задрожал, а сам Николай ощутил невероятный поток энергии. Что-то как будто пронизало его насквозь, а потом также бесследно исчезло. Демон неистово рвался наружу, а потому король из последних сил проговорил видимо свою часть клятвы: — Луна Миронова, я согласен взять тебя. Я произнесу слова любви и долга. Для меня не обуза, а честь поклясться тебе в верности и вечной любви и отдать тебе свое сердце и всего себя как в этой жизни, так и в следующей. И демон вырвался. Тьма окутала их, а потом сама рассеялась. Монстр вернулся назад. И он был доволен, как и сам Николай. Луна расцепила их руки, довольно улыбаясь. — Это да? Сероволосая весело засмеялась, закидывая голову назад, так что в свете луны стали видны его оставленные засосы на нежной шее. И он будет наблюдать это всю оставшуюся жизнь. Он просто счастливчик, потому что выиграл ва-банк в одном их игральных клубов Кеттердама. — Конечно, это да, — улыбалась Луна, смотря на него так породному мягко и ласково. — Мой хаос принял тебя, а твой демон — меня. Так что это намного лучше всякой свадьбы, — она пожала плечами, располагаясь на подушках. — Тем более я не приемлю вашу церковь… — А меня там короновали, — обижено заметил Николай, устраиваясь рядом с ней и проводя рукой по изгибам ее тела. — Это что же, — коварно зашептал он, прижимая ее ближе. — У нас сегодня брачная ночь, жена? — Николай, — попыталась возразить Луна, но приятно затихла и расслабилась, когда его рука накрыла грудь, сжимая и массируя. — Что-что? — Николай, — сказала она на одном выдохе, прогибаясь в его объятиях, — нам же завтра рано вставать… — Я — король, — напомнил он, проходясь поцелуями по хрупкому плечу, — утро начнется, когда я разрешу, — Николай довольно зарычал, когда почувствовал, как ее ножки обхватывают его за талию, притягивая ближе. — А сейчас я хочу наслаждаться своей женой, — закончил он, впиваясь в алеющие губы страстным поцелуем.***
Следующие две недели прошли в суматохе. Нужно было просчитать возможные места нападения фьерданцев, наладить отношение с принцессой Эри. Он собирался пригласить ее на празднование дня своих именин, но почему-то никак не мог выбрать подходящий момент. Николай понимал, что ему нужно поговорить с ней. Он должен, если планирует с успехом воплотить в жизнь свои планы на будущее. Но избегал общения с принцессой с той самой ужасной ночи, когда умер Исаак, а та, которую все считали Эри, оказалась убийцей. С тех самых пор настоящую принцессу Эри держали в полной изоляции, в роскошных покоях, которые, тем не менее, не переставали быть тюрьмой. Ее личный отряд Тавгарадов держали в самой комфортной части подземелий, под старыми конюшнями, а убийца — девушка, всадившая нож в сердце Исаака, полагая, что это сердце короля, — была под замком и все еще не оправилась от полученных ран. Все чаще стали появляться участки тьмы — отголоски пустоты вне миров, как объясняла Луна. Они пожирали земли и людей, оставляя после себя черную землю. Мироновы не могли ничего с этим поделать. Бари разводил руки в стороны, зарываясь по голову в тексты, писания, листы с описаниями экспериментов, но так ничего в них полезного не находил. Луна пыталась придать почве хотя бы прежний не мертвый вид, поливая ее дождем, но помогало мало. Образовывались лужи, небольшие ручейки, но земля, как будто не хотела впитывать воду. Николай видел переживание на лице своей… жены. Это слово он произносил только, когда они были наедине. Только прижимая ее голое тело к своему торсу. Никто из Триумвирата об этом не знал. Догадывались ли близнецы Николай тоже не знал, да и плевать ему было в какой-то момент. Он с ней счастлив. Она его жена. Это уже произошло, уже случилось, и всех остальных оставалось только поставить перед фактом. Но руки как-то не доходили. Каждый был занят. Давид ушел с головой в работу над бомбами, Женя занималась подготовкой к свадьбе, Зоя была первым генералом, поэтому дел у нее всегда хватало, особенно в предвоенное время, Тамара распускала шпионов в разные уголки мира, Толя всегда находил себе занятие рядом с сестрой или же просто читал какие-то стихи. Николай знал лишь, что Бари знает. Он узнал просто… потому что. На следующее утро Миронов просто им кивнул, улыбаясь, а потом, когда все разошлись по своим делам, подошел к королю и поздравил его с женитьбой. Николай мало что понимал в силах Бари, но такую проницательность он замечал за Мироновым не в первый раз. Что же касаемо самой Луны. Жены… В какой-то момент, наверное, прямо на следующее утро, они поняли, что как-то быстро пропустили прекрасную романтику любви, окунаясь сразу в семейную жизнь. Только король не всегда мог быть влюбленным парнем. Как бы он не хотел прогуливаться с Луной в садах или коридорах дворца, держась за ручки, дарить ей цветы или конфеты, украдкой целовать ее в закутках, он не мог себе этого позволить. Хотя как-то он преподнес ей маленький кораблик из проволоки, который мастерил у себя в кармане все совещание. И его старания окупились сполна. Ее широкой счастливой улыбкой, нежным благодарным взглядом, легким поцелуем. Казалось, она сияла, рассматривая этот кораблик. Кривой на один бок, потому что проволоки не хватило. Немного не пропорциональный и неправильный. Но она улыбалась Николаю так, как будто не получала подарка ценнее, чем этот. Но все эти счастливые короткие воспоминания прерывались мрачными реалиями. Новая тьма в Ярености. Король должен осмотреть новое место появления этой мерзости, чтобы подсчитать убытки, чтобы успокоить и заверить народ, что корона решает этот вопрос. Поэтому Николай на рассвете в сопровождении близнецов Батар, Зои и Луны оправился в поля. Такие же сообщения поступали со всех концов Равки: пятна тлена, появляющиеся из ниоткуда, теневая волна, накрывающая города, поля, порты, превращающая в прах все, до чего дотянется, с той же легкостью, как задувают свечу. После себя тлен оставлял леса и поля, лишенные малейших признаков жизни. Киликлава — так, он слышал, называли ее, сравнивая с монстром из легенд — вампиром. И в этом месте все было точно также, потери, боли, угрозы. В этот раз простой люд обвинял сулийцев. Просто потому что они другого цвета кожи, потому что говорят на другом языке и потому что их обычаи не всем понятны. Но все равны в Равке, и Николай поспешил об этом напомнить. Конфликт сам исчерпал себя, а потому король решил покинуть безжизненные поля, когда заметил всадника, приближающегося к ним, даже несмотря на то, что мрачное лицо гонца заставило сердце Николая пуститься вскачь. Таким галопом с хорошими новостями не скачут. — В чем дело? — спросил Николай, едва гонец приблизился. — Из Ос Альты прибыл флайер, ваше величество, — выпалил тот на одном дыхании. — У нас сообщение от Термита. И передал Николаю запечатанный конверт. Он заметил, как Зоя наклонилась вперед в седле, и понял, что она готова вырвать бумагу прямо у него из рук. Кодовое имя Нины Зеник было Термит. Николай пробежал глазами письмо. Он надеялся, что у них будет больше времени. Но Нина, по крайней мере, дала им возможность подготовиться к битве. — Нам нужно возвращаться в лагерь. Скачи вперед и передай, чтобы приготовили два флайера, — велел Николай гонцу, который тут же исчез в облаке пыли. — Время вышло, да? — спросила Зоя. — Фьерда объявила войну. Тамара, тебе нужно доставить сообщение Давиду и нашим фабрикаторам, а я отправлю флайер нашим связным на западе. — Снаряды еще не готовы к использованию, — заметила Тамара. — Не готовы, — согласился Николай. — Но фьерданцы ждать не станут. — Он повернулся к Зое. — Хайрем Шенк в Ос Керво. Ты знаешь, что делать. У нас лишь один шанс провернуть все правильно. — Мы готовы? — спросил Толя. — Вряд ли, — сказала Тамара. — Но мы все равно устроим им ад. При этих словах демон внутри Николая проснулся. Война напоминала пламя — внезапное, всепоглощающее, которому проще не дать разгореться, чем потом тушить. И он собирался сделать для этого все возможное. Его обуревал страх и за страну, и за самого себя. Он был бы дураком, если бы не боялся. Но какая-то часть его — может быть, бывший рядовой, может быть, внутренний демон, а может, и принц, пробивший себе путь на трон, — жаждала схватки. И его новоиспеченная женушка тоже это чувствовала. Он видел ее звериный взгляд, видел, как она собралась и напряглась в седле, как рука привычно сжала рукоять кинжала. Они бойцы, воины, а потому они оба жаждут этого. А еще они явно чокнутая семейка, если один — демон, а вторая — волчица. Но по общей договоренности было решено, что пока что главные тузы они приберегут в рукаве. Он не хотел ею рисковать, но то, что она рядом, вселяло в него невероятный азарт и веру. Она — королева его сердца, она — его жена, и Николай каждый раз покрывался мурашками, осознавая это. Прибыв в лагерь, они принялись к подготовке. Нина указала место, где Фьерда планирует атаку, а значит есть время опередить и перехитрить врага. Не зря же его называют хитрым лисом? Он придумает, как выйти победителем. Он сделает все, чтобы защитить свою страну.***
И вот сейчас, следуя вдоль линий равкианских войск, без единого звука лежащих в укрытиях из грязи и веток, он мог надеяться если хоть не на победу, то уж точно не на поражение. Их Термит хорошо старается в тылу врага. Сведения Нины стали очень полезными и во многом решающими. Фьерда и Равка враждовали уже сотни лет, иногда переходя к открытым столкновениям, иногда устраивая мелкие стычки, если действовал очередной мирный договор. Но эту войну Фьерда намеревалась выиграть. Фьерданцы знали, что превосходят равкианцев числом и что поддержки тем ждать неоткуда. Они планировали прорвать северную границу внезапной танковой атакой на Нежки и Уленск. После молниеносной победы они бы двинулись на юг, к столице, к которой жалкая армия Николая должна была бы отступить, чтобы устроить нечто вроде героического противостояния. И Николай знал, как их остановить. В этом помогли сведения Нины и более подробное описание фьерданской техники, которое предоставил один из друзей Луны, что участвовал в проникновении в Ледовый двор. С кем точно связывалась Миронова, Николай не знал, но прекрасно понимал, что это не знаменитый Каз Бреккер, который бы потребовал что-то взамен. Этот друг был более наивен и расположен к обмену сведениями. В любом случае это помогло в создании противотанковых мин. Да и само предстоящее место сражения накидывало на их сторону пару плюсов. Землю к северу от Нежек можно было назвать мелким, полным грязи бассейном, наводящей тоску пустошью, застрявшей где-то посередине между полем и болотом, непригодной для земледелия и сражающей наповал резким запахом серы. Ее прозвали Ночным Горшком, и это место определенно было не из тех, что воспевают в балладах. Здесь негде было укрыться, и почва совсем не подходила для маршей, поэтому его пехота была уже в грязи по самые икры. Но он сомневался, что эта грязь способна остановить фьерданские танки. Однако Луна Миронова, что была с ним рядом не разделяла подобные мысли ни с кем из его командиров и советников. Она сильная проливная, или, как она сама себя называет — разрушитель. А потому для нее такая почва была только прекрасным плацдармом для проявления своей силы. Но об этом козыре никто пока не знал, а кто знал, помалкивал. Потому что к помощи своей жены Николай хотел прибегнуть только в крайнем случае. Он не хотел рисковать ею, а тем более раскрывать ее способности перед суеверными фьерданцами. Ее нахождение здесь вообще напрягало его и успокаивало одновременно. Он хотел бы, чтобы она, как прилежная хозяйка, ожидала его хотя бы в лагере, где в прекрасном платье бы она заламывала руки, волнуясь за его сохранность. Но в то же время от того, что она рядом, что поддерживает его, находясь с ним по колено в грязи и с таким же азартом ждет грядущей битвы, нервно потирая клинки, было для него показателем верности и того самого «и в огонь, и в воду». Да и к тому же, хоть Луна отказалась от политики, но в стратегии и войне с ней могли посоревноваться только проверенные командиры да генералы. Она отвечала за расстановку сил, она во многом помогала в отборе полков и дивизионов, она подготовила местность и план обороны. И Николай видел, что именно в амплуа воительницы и стратега она расцветает еще больше. Для командиров Николая построили деревянные платформы и башенки для лучшего обзора поля боя, замаскировав их за чахлыми кустиками и низкими искореженными деревцами, которыми славился Ночной Горшок. Солнце едва успело показаться над горизонтом. С севера до Николая долетал бурчащий звук, словно какое-то гигантское чудище откашливалось, — фьерданские военные машины заводили свои двигатели. На горизонте возникли столбы черного дыма, целый лес, предвестник грядущего вторжения. Танки, грохочущие словно гром, перевалили через линию горизонта, напоминая при этом выползающих прямо из грязи монстров с тускло поблескивающими серыми панцирями и громадными лапами-гусеницами, пожиравшими землю ярд за ярдом. Луна рядом постаралась незаметно взять его за руку, он сжал ее ладошку в ответ, стараясь передать ей хоть капельку уверенности в их плане, но скорее всего, все было с точностью до наоборот, и это Луна хотела поддержать его. Николай предпочел бы встретить врага в чистом поле, под развернутыми знаменами, с выстроившимися в ряд войсками. Демонстрация силы. Это было бы проявлением истинной доблести, храбрости. Он знал, за ним бы пошли. Но Николай решил, что его солдат больше интересует возможность выжить, нежели падение смертью храбрых под градом фьерданских пуль, и сам их в этом поддерживал. Бум. Первый взрыв эхом разнесся над пустошью, казалось, сотрясая землю, на которой они стояли. Беззвучный сигнал прошел по рядам — удерживать позиции. Еще один взрыв разорвал воздух неподалеку. Еще. И еще. Но это были не выстрелы танковых орудий. Это были мины. Фьерданцы полагали, что их танки прокатятся по пустоши, что их атака будет быстрой и решительной, что у равкианцев не будет ни малейшей возможности создать даже видимость отпора. Они бы заняли ключевые города на севере и передвинули линию фронта на юг, пока войска Николая собирались, чтобы встретиться с ними на поле боя. Именно так все бы и вышло — если бы не предупреждение Нины Зеник. За несколько часов до рассвета фьерданские бомбы начали падать на равкианские военные базы — места, в которых, по их мнению, располагались равкианские флайеры, фабрика боеприпасов, верфь. С верфью Николай сделать ничего не успел; просто не хватило времени. Но из всех остальных точек флайеры и воздушные суда, а также все без исключения работники были перемещены в безопасные места. И пока фьерданцы обрушивали град бомб, особые солдаты Николая, нулевые гриши и военные Первой армии, работающие вместе, — тенями перемещались вокруг Нежек и Уленска, под покровом ночи размещая противотанковые мины, чудовищный сюрприз для врага, уверенного, что не встретит ни малейшего сопротивления. Расположение мин тщательнейшим образом наносилось на карты. Николай надеялся, что когда-нибудь они все-таки смогут назвать фьерданцев друзьями, и не хотел, чтобы их общая граница стала запретной зоной. Николай видел, как Луна вытянула руки, туша пожары от танков. — Что ты делаешь? — удивилась Тамара. — Ты хочешь, чтобы пол леса сгорело? Или не хочешь поиметь запчасти этих танков без гари и в более-менее рабочем виде? — спросила в ответ Луна. — Они могут вернуться в потухшие танки и продолжить наступление, — заступился за сестру Толя. — Ну, пусть попробуют, — коварно оскалилась Миронова, довольно прищурив глаза. Николай кивнул, позволяя своей жене делать, все что ей захочется, да и не мог он в ней сомневаться. Это умная и сильная девушка умела многое, а потому он безоговорочно ей доверял. И на это даже не влияло то, что его сердце приятно билось в ее обществе, а в недолгие совместные ночи он видел и имел ее обнаженную на своей кровати. Нет. Это точно не влияло ни на что. Поле битвы представляло собой мрачную картину: чад и грязь, фьерданские танки, превратившиеся в груду покореженного, дымящегося металла. Но мины лишь замедлили врага, не сумев остановить его. Танки, уцелевшие после взрывов, бросились вперед. — Надеть маски! — Он услышал, как приказ от командира к командиру идет по рядам бойцов Первой и Второй армий. У них были все основания полагать, что приближающиеся танки будут стрелять не минами, а снарядами, заряженными юрда-паремом, газом, который мог убить обычного человека и мгновенно вызывал зависимость у гриша. — Приготовиться к атаке! Николай поднял глаза к небу. Там, в вышине, равкианские флайеры патрулировали облака, чтобы убедиться, что фьерданцы не станут бомбить их войска с воздуха, и использовать любую возможность прорвать линии противника. Равкианские флайеры были легче и маневреннее. Если бы только у них были деньги на то, чтобы сконструировать больше машин. — За Равку! — взревел Николай. — За двуглавого орла! — донесся в ответ слаженный крик сотен солдат. Фьерданские войска, вооруженные винтовками, следовали за танками, сумевшими преодолеть минное поле и теперь прокладывавшими тропу в дыму. Их встречали равкианские солдаты, бьющиеся бок о бок с гришами. Николай понимал, что королю нельзя оставаться на передовой, но также понимал, что не сможет отступить в тыл, оставляя других в пламени битвы. Его офицеры по большей части когда-то были пехотинцами, простыми солдатами, честно заслужившими свои чины, а вместе с ними и уважение солдат. Среди них были и аристократы, но Николай не мог полностью положиться на них в опасных ситуациях. Старики вроде князя Керамзина сражались в войнах давно минувших дней и, хотя могли поделиться ценным опытом, отказались откликнуться на призыв. Дни их боевой славы остались в прошлом. Они выстроили себе дома и теперь хотели лишь полеживать в кровати, рассказывать истории о прежних битвах и победах да жаловаться на болезни и старые раны. Николай мечтал в свое время повторить этот ритуал. — По моей команде, — сказал он. — Это ужасная идея, — мрачно заявил Адрик. — У меня с избытком ужасных идей, — заверил его Николай. — Надо же их где-то воплощать. — А мне все нравится, — возразила Луна, доставая клинки. Тамара коснулась своих топоров. Когда у нее закончатся пули, придет их время. Она подала знак своим сердцебитам. Надя предупредила своих шквальных. — Вперед! — рявкнул Николай. И они кинулись вперед, с головой погружаясь в битву. Шквальные, под прикрытием сердцебитов, смогли отбросить фьерданские танки. Отряд инфернов использовал догорающие обломки танков, чтобы создать стену огня — еще один барьер на пути у фьерданских войск. Миронова не использовала пистолеты или винтовки, она предпочитала ближний бой, и за это Николаю хотелось схватить ее за шкирку и закрыть своей спиной. Однако у нее были свои аналоги пуль — ледяные осколки, которые она спокойно создавала из влажного воздуха, и которые всегда попадали точно в цель, но она не спешила использовать эту технику массово. Она убивала не всех встреченных бойцов: некоторым она просто наносила раны и повреждения, чтобы они не могли сражаться, чтобы молодые парни, сами страшащиеся войны, поскорее ее покинули. Луна была рядом с Николаем, не упуская друг друга из вида, они пробивались вперед. Все равкианские солдаты носили специальные маски, созданные фабрикаторами и защищающие их от юрда-парема. Этот наркотик все изменил, сделал гришей настолько уязвимыми, как никогда прежде, но они отказывались считать эти маски знаком своей слабости и бессилия. Они разрисовали их клыками, извивающимися языками, скалящимися пастями. В своих боевых кафтанах они походили на фантастических чудищ, наводнивших поле боя. Николай бежал пригнувшись, чувствуя, как бьет по ушам грохот ружейных выстрелов. Он стрелял снова и снова, видел, как падают люди вокруг. Демон внутри него чуял хаос и стремился наружу, требуя крови. Но, пусть обисбайя и не освободила Николая от твари, однако позволила намного лучше ее контролировать. Сейчас он должен быть хладнокровным стратегом, а не жаждущим крови монстром. Хотя жена видимо не сильно разделяла его настрой. Во время боя он замечал, что она иногда скалиться, отчего становятся видны ее волчьи клыки, она рычала на врагов, пугая их, да и сама движениями больше походила на хищника на охоте. Николай в который раз убедился, что она такая разная, такая необычная и такая его, что самодовольная улыбочка сама появилась на лице. Николай ощутил слабый отблеск надежды. Если в арсенале Фьерды были только танки и пехота, то у Равки был шанс выстоять. Но стоило ему увидеть громадную машину, с грохотом выползающую на поле, и он понял, что у фьерданцев огромный запас ужасающих изобретений. Это был не танк. Это была повозка. Огромные гусеницы взрывали грязь и слякоть, рев двигателя сотрясал воздух, выплевывая столбы дыма в серое небо. Мина взорвалась под одной из чудовищных гусениц, но машина просто поехала дальше. Луна облокотилась на его плечо, восстанавливая дыхание от бега. Он подстрелил ближайшего фьерданца, который хотел на них напасть, и в порыве чувств повернул голову, целуя жену в макушку. Она повернулась к нему отвечая нежной улыбкой. На ее лице были видны пятна грязи и крови, а она улыбалась ему посреди поля битвы. Николай посмотрел на запад. Добилась ли Зоя успеха в своей миссии? Придет ли помощь? Это был ключевой момент. Здесь и сейчас решалось, появится ли у Равки шанс или Фьерда прорвется сквозь границу, как ледяной ураган. Если они провалят это испытание, враг поймет, в каком тяжелом положении оказалась Равка, без денег и почти без сил. А победа, пусть даже шаткая, поможет выиграть время, в котором его страна так отчаянно нуждается. Но для этого им потребуется подмога. — Они не придут, — сказал Толя. — Придут, — возразил Николай. Они должны. — Мы дали им все, что они хотели. Зачем им приходить? — Потому что договор должен значить хоть что-то, иначе зачем мы все здесь? — Даже если они не придут, — встряла Луна, — у нас все еще есть шанс на победу. Раздался высокий металлический визг, обозначивший остановку чудовищного транспортера, и его гигантские металлические двери распахнулись, словно пасть древнего чудища. Когда пыль улеглась, из транспортера потянулась цепочка солдат. Но на них не было формы, лишь какие-то лохмотья, а некоторые были босыми. Николай в ту же секунду понял, кто это: гриши, подсаженные на парем. Их тела были истощены, а головы клонились вниз, словно увядшие цветы на тонких стеблях. Но все это не будет иметь никакого значения, стоит им получить дозу наркотика. Он увидел, как облако газа, выпущенное из трубок где-то внутри транспортера, окутывает гришей. Внезапно они вытянулись по стойке смирно. Этого момента Николай с ужасом ждал и именно его отчаянно надеялся предотвратить. Трое получивших дозу гришей бросились вперед. Луна вскинула руки, принимая боевую стойку. — Я создам щит из воды, — прокричала она, вмиг исчезла любящая женщина, и появилась грозная воительница. — Это должно их остановить! Ложитесь! Земля перед вражескими гришами поднялась приливной волной, взрывая мины, опрокидывая танки. Однако влажный воздух и поднимающиеся из почвы струи воды остановили осколки и постарались заглушить взрывную волну. Равкианских солдат откинуло в сторону, но ничего не прорвалось за водный щит, выстроенный Мироновой. — Амелия! — воскликнула Надя. Ветер, призванный ею, стих. Она уставилась на одну из одурманенных гришей, худенькую девушку с каштановыми волосами, в выцветшем комбинезоне и ботинках, явно слишком тяжелых для похожих на палочки ног. — Святые, — выдохнула Тамара. — Она фабрикатор. Пропала во время миссии неподалеку от Черности. Николай вспомнил. Надя работала с ней вместе до того, как ее пленили. Тамара схватила Надю за плечо, потянув назад. — Ты сейчас ей ничем не поможешь. — Я должна попытаться! Но Тамара не разжала руку. — Она считай что мертва. Я скорее топор ей в голову кину, чем позволю тебе сунуться в эту ловушку. Амелия, вместе с прочими одурманенными фабрикаторами, вскинула руки, намереваясь вызвать еще одно землетрясение. — Они у меня на мушке, — сказал Толя, вскинув ружье. — Постой, — велел Николай. Он снова посмотрел на запад с надеждой — ведь им оставалось лишь надеяться. — Стреляй, черт тебя подери! — процедил Адрик. Надя сбила его с ног порывом ветра. — Они не смогут заставить нас убивать наших друзей, таких же, как мы! Мы делаем работу фьерданцев за них. — Это уже не наши друзья, — отрезал Адрик. — Они призраки, не сумевшие уйти в лучший мир, проклятые, отчаявшиеся и жаждущие крови. — Молчать всем! — грозно крикнула Луна, которой видимо надоел весь окружавший ее бардак. — Если через пятнадцать минут не появиться подмога, то я сама справлюсь с ними, — она прервала не высказанные слова Нади. — И я не буду никого убивать! Мне нужен антидот и возможность подойти к ним поближе! — Ты не справишься одна, — угрюмо возразил Адрик. — Милый мой, — она язвительно на него взглянула — в глазах цвета моря четко проглядывались волчьи зрачки, — я могу стереть Фьерду одним щелчком пальцев, затопив ее водами Истиноморя. Так что поверь уж мне, я справлюсь с этим. — Я считал, что своим милым ты можешь называть только меня, — притворно обиделся Николай. — Тебе не подходит это прозвище, — покачала головой сероволосая. — Милыми бывают котята и спящие младенцы, а ты статный мужчина, — она заговорщицки ему подмигнула. — Нашли вы конечно время, чтобы флиртовать, — проговорила Тамара, наблюдая за тщетными попытками одурманенных паремом гришей прорвать оборону Луны. Николай дал знак второй волне атакующих приготовиться, в то время как их флайеры старались подобраться к фьерданским позициям достаточно близко, чтобы обстрелять транспортер и самим не попасть под перекрестный огонь. И тут он услышал его, звук, напоминающий мерное тум-тум-тум, словно биение сердца, слишком ровное для громовых раскатов. Все головы повернулись на восток, к небу, в котором три огромных дирижабля — больше, чем любые другие воздухоплавающие машины, виденные Николаем прежде, — показались из-за облаков. На их корпусах не было керчийской летающей рыбы. Там горели оранжевые звезды земенского морского флага. — Они пришли, — выдохнул Николай. — Думаю, ты задолжал мне извинения. Толя нахмурился. — Признай, что ты тоже в этом сомневался. — Я надеялся. Надежда — совсем не то же самое, что сомнения. — Не прошло и пятнадцати минут, — согласилась Луна, опуская руки, чтобы ослабить свой щит. Потом она повернула голову к Адрику, — Думаю мне тоже стоит ждать извинений. Шквальный закатил глаза, недовольно отворачиваясь. Луна пожала плечами, посмотрев на Николая с улыбкой. И он опять не сдержался, целуя ее в лоб. Кажется, он не перестанет восхищаться и еще больше влюбляться в эту девушку. Николай знал, что дипломатические переговоры Зои с керчийцами заранее обречены на провал. Знала это и она сама. Керчийцы всегда руководствовались только выгодой и наверняка собирались держать нейтралитет. Но Равке необходимо было изобразить просьбу — причем весьма отчаянную — о помощи. Нужно было убедить керчийских и фьерданских шпионов, что у них нет союзников. За несколько месяцев до этого Николай отдал керчийцам именно то, что они требовали: планы постройки и вооружения моросеев, подводных кораблей, которые можно было использовать, чтобы нанести удар по морской торговле земенцев, уничтожив их флот. Керчийцы именно так и поступили. Но они и понятия не имели, что на тех кораблях, которые они с таким успехом уничтожили, не было ни людей, ни груза. Это были корабли-призраки, приманка, отправленная в море, чтобы подарить керчийцам иллюзию успеха, в то время как земенцы переместили свои торговые пути в небо с помощью равкианских технологий постройки дирижаблей. Керчия могла оставить себе море. Ведь у земенцев были небеса. Равка сдержала слово, отдав Керчии именно то, что та требовала, но не то, что ей было нужно. Этот урок Николай получил от своего собственного демона. Тогда Луна призналась, что их моросеи вообще полная лажа в море, если с ними столкнется она сама. Николай понимающе кивнул. Конечно, этот человек может проделывать с водой все что угодно. Какие тут машины могут ее остановить? Тем более, что Миронова сама может с легкостью потопить любое судно, а превращение воды в ее грозных волков с острыми клыками, он уже наблюдал не раз. Она часто отправляла что-то подобное ему на советы и совещания, когда не могла его найти. Волк передавал записку или же льдинки, из которых состояли такие звери, распадались и собирались в ручеек, по которому можно было услышать, что она говорила. Николай восхищался ее возможностями, а она в свое время старалась передать и научить молодых гришей всему тому, что умеет сама. — Керчийцы придут в ярость, когда все узнают, — сказала Тамара. — Делать людей счастливыми не входит в обязанности королей, — ответил Николай. — Вот будь я булочником или кукловодом… Он пересекся взглядом с озорно улыбающейся Луной. Ну да, ну да. Делать свою жену счастливой он любил. И считал это своей прямой обязанностью. Пока они смотрели, в днищах кораблей распахнулись люки, и оттуда плотным облаком вылетел серовато-зеленый порошок. — Шквальные! — рявкнула Надя, лицо которой теперь сияло, а по щекам струились слезы. И равкианские флайеры в воздухе, и гриши на земле в едином порыве направили порошковый антидот на полк одурманенных гришей. Луна постаралась уменьшить влажность в воздухе, чтобы это не замедлило путь распыляемого противоядия. Антидот покрывал их фигуры, как толстый слой изморози, и Николай увидел, как они изумленно поднимают руки к лицу. Затем они подняли лица к небу, глубоко вдыхая порошок. Сейчас они были похожи на детей, впервые попавших на магическое представление. Они открывали рты, высовывали языки. Он видел, как они поворачиваются друг к другу, словно очнувшись от кошмара. А дальше все шло своим чередом. Фьерданцы отступали, равкианцы помогали вылечившимся гришам, лечили раненых. Николай осмотрел поля боя, поговорил с земенцами. Луна в это время успокаивала оставшиеся пожары и помогала своими водными потоками в уборке трупов, которых хоть и было немного, но они были солдатами, а потому их тела должны были хоронить родственники.***
Николай на время покинул лагерь, провожая земенцев и доставляя антидот до Полизной. На базе в Полизной его ждали сообщения, подтвердившие полученные ранее разведданные: при помощи земенцев генералу Раевскому удалось остановить фьерданцев под Уленском. Северные верфи и хранилища Равки серьезно пострадали от фьерданской бомбежки. К счастью, флайеры фьерданцев были слишком тяжелыми и прожорливыми, чтобы забраться дальше на юг, поэтому большинство равкианских военных объектов оставались вне досягаемости. Когда он вернулся обратно, они вместе с Луной и близнецами отправились в Ос Альту. Миронова была молчалива и задумчива. Что было в сероволосой голове, он боялся даже предположить. За последние месяцы он привык к ее обществу, и к тому, что в этом обществе никогда не бывает скучно. Они находили разнообразные темы для обсуждения: начиная с воспоминаний из детства, заканчивая философскими диспутами про веру или миросозидание. Иногда Луна его удивляла своими познаниями или интересными замечаниями, хоть она и не принимала участия в политики, но на каждое его действие имела свое мнение и не боялась его высказать. Николай был за это ей очень благодарен, она умела высказать и откровенную критику, и предложить еще парочку вариантов к решению проблемы, либо же просто его поддержать, чтобы он не выбрал. Король не знал, было ли так между его родителями, точнее между его матерью и… отчимом? Он так и не решил, как будет называть короля Александра, он вроде был ему и отец, но в тоже время, после всех всплывших фактов из его биографии, родниться с таким человеком совершенно не хотелось. Когда к ним присоединилась Зоя, ему стало полегче. С ней он мог обсудить важные насущные проблемы, перебиваемые обыкновенной желчью Назяленской. С Луной же он хотел оказаться в своих покоях, в тишине и спокойствии, и уже там обсудить и сегодняшнюю битву, и планы на будущее. Такие их посиделки очень нравились Николаю, пусть даже из-за государственных дел они очень редко так собирались, только вдвоем. Король в душе всегда оставался романтиком, а потому такие вечера с любимой девушкой, с женой, возле камина, дарили ему мимолетную иллюзию счастья, будто он и не король вовсе, а простой парень, который устал на работе и который ждал встречи с женой весь день. Конечно Николай слукавил бы, если бы не упомянул, что в этих вечерах ему также нравились и их продолжения, на его кровати и без одежды, но и простых разговоров и умиротворенной тишины часто хватало, чтобы сморить его в сон, и ни на какое продолжение рассчитывать не приходилось. Они перевалили через гребень, и вдали показались знаменитые двойные стены Ос Альты. Ее называли Городом мечты, и глядя на белоснежные башни издали, не видя переполненных улиц нижнего города и претенциозных кварталов верхнего, в это было легко поверить. Тамара, потягиваясь, привстала в стременах. — Керчийцы могут тайком предложить свою поддержку Вадику Демидову. — Маленькому Ланцову, — пробормотала Зоя. — Он, что, низкорослый? — спросил Николай, украдкой взглянув на Луну. Она знает, что он бастард, знает, что его притязания на трон ничем не подкреплены, и она спокойно это принимает. Николай сказал бы даже, что она радовалась, когда узнала, что он не Ланцов. И он скорее всего догадывался почему: может быть она хотела бы видеть рядом с собой не короля, а корсара, любить простого мужчину и не иметь никаких связей с политикой. К сожалению, Николай не мог ей такого дать, но он старается изо всех сил, чтобы она была счастлива и при таком раскладе дел. Тамара рассмеялась. — Никому прежде не приходило в голову спросить. Но он действительно молод. Недавно отметил двадцатилетие. На самом деле Николаю стоило задать совсем другой вопрос. — А он правда Ланцов? — Мои источники не могут ни подтвердить это, ни опровергнуть, — ответила Тамара. Она создала разведывательную сеть Равки, вербуя шпионов среди потенциальных дезертиров и готовя солдат и гришей, которых потом перекраивали, чтобы отправить работать под прикрытием, но в их системе сбора информации все еще хватало дыр. — Надеюсь, Термиту с этим повезет больше. — У него не будет шансов, если его не поддержит народ, — впервые за поездку сказала что-то Луна. — С ним Апрат, — напомнил Толя. — Все еще не понимаю, почему вашего священника нельзя было убить сразу же после Гражданской войны, раз уж всем известно, что он перебежчик? — Миронова выгнула бровь, смотря на близнецов. — Мы так и не решили, кто должен его убить, — пожала плечами Зоя, а потом хмыкнув, добавила, — Он должен был поддержать Николая, чтобы народ его принял, — король согласно кивнул. — А потом для убийства мешали его собственные стражи. — В следующий раз скажи мне — я разберусь, — оскалилась Луна. — Перебьешь всех священников? — удивилась Тамара. — Нет, — пожала плечами Миронова. — Если человека нельзя убить, то можно уничтожить его другими способами. Николай удивленно на нее посмотрел. Не ожидал он услышать такого от собственной жены. Хотя чего он хотел, женясь на профессиональной воительнице, которую с детства учили убивать и контролировать хаос? Нет, понятно, что в тот момент он просто хотел раз и навсегда быть с ней. Хотел ли он знать весь опыт и все способности Луны? Вот, хороший вопрос. Но в любом случае он не жалел, что женился, пусть и тайно, пусть и каким-то непонятным ритуалом, но они вместе и ему хорошо. А с ее, да и его, далеко не радужным прошлым они разберутся вместе. Они миновали ворота и начали неторопливо подниматься вверх по холму, через рынок, затем через мост, проехав по которому они оказались среди красивых домов и парков верхнего города. Люди махали Николаю и его спутникам, кричали: — Победа за Равкой! Новости об их успехах под Нежками и Уленском уже просочились. «Это только начало», — хотелось ему предостеречь полных надежды людей, высыпавших на улицы и высунувшихся из окон. Но он лишь улыбался и махал в ответ. Они миновали мост и выехали на Герский проспект, где в скверах прогуливались пары и няни катали коляски с малышами. Это место казалось невообразимо далеким от залитого грязью поля боя, которое они оставили позади. Но потерпи они поражение под Нежками и Уленском, прямо сейчас по этим красивым улицам и зеленым паркам катили бы фьерданские танки. Дворцовые ворота, украшенные золотым двуглавым орлом, распахнулись перед ними, и только когда они лязгнули, закрываясь за их спинами, Николай смог облегченно выдохнуть. Бывали времена, когда он с трудом выносил все эти ухоженные клумбы, похожие на свадебный торт ярусы террас и повсеместную позолоту, украшавшую Большой дворец. Его смущала эта избыточная роскошь и приводила в ужас необходимость ее содержать. Но, в последний раз покидая дворец, он был совсем не уверен, что вернется. Он был рад, что остался в живых, рад, что самые близкие его друзья целы и невредимы, рад холодному зимнему ветру и похрустыванию гравия под копытами Изюмчика. Когда они достигли ступеней дворца, появились слуги, готовые принять лошадей. Он зачем-то направился к Луне, чтобы помочь ей спуститься, но та быстро сама соскочила с седла, разминая спину. Николай так и остался неуверенно стоять напротив и наблюдать за этой картиной. Тут раздался резкий хлопок, словно пробка вылетела из бутылки, за ним еще один. Откуда-то из дворца донесся крик. — Выстрелы! — вскинулась Тамара. Николай достал один из револьверов. Толя с Тамарой встали бок о бок с ним, а Зоя и Луна вскинули руки в боевую стойку. Королевская стража выстроилась у начала лестницы. — Николай, — окликнул Толя, — нам нужно уходить отсюда. На озере пришвартованы флайеры. Но Николай не имел намерения бежать. — Кто-то проник в мой дом, Толя. Они стреляют в моих людей. — Ваше величество… — Святые сохрани, — выдохнула Зоя. Отряд Тавгарадов высыпал на лестницу, на ходу выстраиваясь в боевом порядке. Их было одиннадцать, все женщины, в черных мундирах с нашитыми соколами из сердолика. Двое успели забрать ружья у дворцовой стражи, но и те, что были безоружными, оставались одними из самых опасных бойцов в мире. Николай даже боком почувствовал негатив, исходящий от Луны. Она заметила принцессу среди них, а лично к Эри у Мироновой была особенная неприязнь. — Эри, что вы делаете? — осторожно спросил Николай. Острый подбородок Эри был решительно поднят. — Николай Ланцов, мы больше не будем вашими пленниками. — Понятно, — медленно произнес Николай. — И куда же вы планируете отправиться? — Домой, — заявила принцесса. — А как вашим друзьям удалось выбраться на волю? — Я… — Ее голос дрогнул. — Я ударила охранника. Сомневаюсь, что я убила его. Все остальное было легко. Это была вина Николая. Он держал Тавгарадов за решеткой в дворцовых подземельях, но предоставил Эри возможность свободно перемещаться по дворцу и саду. Ему не хотелось, чтобы она чувствовала себя пленницей. И теперь он подозревал, что как минимум двое его стражников мертвы, а ему так не хотелось больше видеть насилие в этот день. Николай убрал револьвер в кобуру и шагнул вперед, подняв руки вверх. Луна инерционно хотела последовать за ним, но Николай подал ей короткий знак, и она недовольно осталась на своем месте, а после начала по-звериному принюхиваться. — Пожалуйста, — попросил он. — Ведите себя разумно, принцесса. Вы не можете надеяться на то, что вам удастся сбежать. Вы слишком далеко от Сикурзоя. — Вы обеспечите нас транспортом. Вы не можете причинить нам вред, не вызвав гнев моей сестры и всего Шухана. Свадьба, которой вы так ждете, это обман и фарс. — С этим не поспоришь, — согласился Николай. — Но разве я был к вам жесток? Плохо с вами обращался? — Я… Нет. — Запах, — коротко сообщила Луна стоящей рядом Зое, та тоже начала принюхиваться Одна из Тавгарадов метнула взгляд на другую. Демон внутри него зарычал. Что-то шло не так. Он упускал что-то прямо у себя под носом. Одна из вооруженных Тавгарадов положила оружие не землю, но едва ли это можно было расценить как мирный жест. Ее лицо было словно вытесано из камня. — Что это за запах? — спросила Зоя. — Я ничего не чую, — сказал Толя. Зоя шевельнула пальцами, и с лестницы на них повеяло легким ветерком. — Жидкость для розжига, — сказала Тамара, подбираясь поближе к лестнице. — Ей пропитана вся их одежда. Понимание, смешанное с ужасом, накрыло его волной. Они же не могут… — Освободите нас! — потребовала Эри. — Королева Макхи ни за что не потерпит… — Эри, отойдите от них, — велел он, глядя, как одна из Тавгарадов сует руку в карман. — Это не побег. Это… — Я никогда… — Эри! Но было слишком поздно. Та из Тавгарадов, что отложила ружье, крикнула что-то на шуханском. Николай заметил спичку у нее в руке. Одна за другой Тавгарады вспыхивали, становясь живыми факелами, брызжущими огнем. Все произошло слишком быстро, как резкий удар по клавишам, как внезапный обреченный взмах. — Нет! — крикнул Николай, кидаясь вперед. Он видел потрясенное лицо Эри, огонь, охватывающий ее юбки, раскрытый в крике рот. Зоя и Луна действовали без промедления, одна сбила разбушевавшееся пламя ледяным порывом ветра, а вторая попыталась создать водный кокон для принцессы и короля. Но этого было недостаточно. Жидкость, которой Тавгарады облили свою одежду, оказалась слишком эффективной. Эри каталась по земле, крича от боли. Остальные лежали на ступенях кучами обугленной плоти и пепла. Слуги рыдали от ужаса, а дворцовые стражи потрясенно застыли. Ладони и руки Николая жутко обгорели, там, где он касался Эри, куски одежды пристали к дымящейся плоти. Но по сравнению с состоянием принцессы это были мелочи. Ее кожа обгорела до черноты, а там, где огонь успел сожрать верхнюю часть плоти, все было красным и влажным. Николай чувствовал жар, исходящий от ее тела. Она тряслась и захлебывалась криком, прерывавшимся конвульсиями, которыми тело реагировало на шок. Луна старалась окутать их водой, пуская струйки по коже и туша пожар на теле. Помогало мало. Но принцессе вроде становилось легче, пока Николай не понял, что она просто теряет сознание от боли. — Тамара, замедли ей пульс и погрузи в кому, — приказал Николай. — Толя, приведи целителя. Крики Эри стихли, стоило Тамаре присесть рядом и взяться за дело. Луна обеспокоенно осматривала его руки, убирая остатки одежды из кровоточащих ран. Она напряженно молчала, а по глазам Николай видел, что она держит на него злость и обиду. Похоже впереди его ждет первая семейная ссора.