Николай
В очередной раз Николай разглядывал серый потолок своей комнаты. Не было понятно сколько дней они здесь провели, сколько ночей не спали. Усталость давила на плечи и грудь, но в то же время не переходила во что-то большее. Он просто всегда был мрачен и уныл. Хотелось завалиться спать или хотя бы использовать микстуры Жени. Но в этом проклятом месте они не работали. Николай устал. Он понимал, что это нужно, что так он избавиться от демона. Но какая-то часть его души просто хотела вернуться домой и оказаться в постели. Воображение или же эта его «какая-то часть» дорисовывала рядышком под боком серебристую тушку волка, а потом она превращалась в тельце красивой сероволосой девушки. Луна Миронова. С той самой секунды, когда увидел ее в Каньоне, Николай не мог перестать думать о ней. Она была так близко. Он гладил ее по голове, чесал за ушком, кормил с руки, спал в одной кровати. А в этом месте он иногда и слышал ее. Первые разы казалось, что он сходит с ума, но вскоре выяснилось, что этот мелодичный голос слышит не только он. Все обитатели этого места слышали отрывки фраз как Луны Мироновой, так и Бари. Николай хотел разобраться в этом вопросе. К Елизавете идти с этим не хотелось, все-таки они и так каждый день видятся, если здесь приемлемо понятие день. Юрис был занят тренировками с Зоей. Юрий бесил до чертиков. Оставался страшный метаморфозный Григорий. Побродив по одинаковым коридорам, Николай все-таки как-то вышел в просторную залу. Почти берлогу. Все вокруг неутомимо менялось, как и жилец этой комнаты. — Ты наверняка задаешься вопросом: откуда эти голоса? — изрекли три рта на трех смутных физиономиях, после чего сразу растаяли. — Я ожидал, что вас это заинтересует. — Я знаю кому принадлежат эти голоса, — на этих словах массивная туша изменилась на удивленное лицо старца. — Вот как. — Это брат и сестра Мироновы, но как… — Мироновы? — на короткие пары секунд тело Григория приняло отчетливый вид человека, но потом рассыпалось, вновь перестраиваясь в замысловатые комбинации человека-животного-непонятного объекта. — Вы о них что-то знаете? — Эта фамилия слишком отпечатана в энергии и нашей магии. Мы ее чувствуем, — Григорий переместился ближе к окну. — Их заветы долго жили в первородном хаосе, но с течением веков помыслы менялись, а потому расщеплялась не только их магия, но и рассеивалась память о них. — Мои шпионы сообщали, что про брата и сестру заговорили только три года назад. — Да, они появились недавно, — кивнула медвежья голова. — А вот их предки долго ходили по этой земле: олень, морской хлыст, жар-птица. Все мы получили их силу, но только некоторые внемли их заветам и философии. — Философии? — удивился Николай, присаживаясь в что-то, что чаще всего принимало форму кресла. — Никакой скверны. Сила, данная нам от рождения, должна была защищать этот мир, но многие использовали ее в своих делах, потому все давно забыли об этом клане. — Они предки оленя, морского хлыста и жар-птицы? — Нет, они появились здесь из другого мира, — Григорий замялся, пытаясь подобрать слово. — Ты сейчас находишься в пограничном пункте. Месте, что не является истинным творением Вселенной, а лишь сдерживает скверну Каньона и нас вместе с ней. Они же прибыли из истинного мира, где Мироновых помнят и чтут. — Они такие же Святые? Я видел, как Луна превращается в волка… — Облик зверя передается с силой. В своем животном обличие они не имеют своей безграничной силы. Я в свое время завидовал этому умению, а потому изменил свое существо для того, чтобы уметь становиться медведем… Сам видишь, к чему это привело, — Григорий махнул конечностью, из которой поползли в разные стороны новые конечности. Николай кивнул. В голове все это не укладывалось. — Так почему мы слышим их голоса? — Потому что их магия — есть первородный хаос. Сила Елизаветы, Юриса и моя лишь на толику приближена к тому, что есть у них. — Но почему… — Я не знаю. Их философия давно утеряна. Их методики давно стерлись из памяти. Клан Мироновых потому и называется кланом, что там передается все из поколения в поколение. А насколько нам известно ни олень, ни морской хлыст, ни жар-птица не имели человеческих потомков. Их сила передалась судьбой, потоком энергии. А потому что да как там было, нам не известно. Николай посидел еще в кресле, чувствуя под собой как оно плавно перетекает в разные формы и модели, потом становится стулом, троном, табуретом, лавочкой, диваном, снова креслом. Кажется, он завис. Надолго. Потому что в голове четко рисовался образ Луны Мироновой. Отчетливый, настоящий. Протяни руку и можно коснуться ее кожи. В этом видении она сидела одиноко в каком-то трактире, что-то разглядывала, кусая нижнюю губу. Она была прекрасна. Николай не видел всей обстановки, не мог понять, где она. Но одного взгляда на нее хватало, чтобы его сердце щемяще сжалось. Демон внутри него волнующе всколыхнулся. Он всегда так реагировал, когда Николай думал о Луне. В те жестокие минуты, когда Елизавета пытает Зою своей смолой, демон не всегда реагирует на измученный вид генерала, на ее молящий взгляд. Но стоит Николаю напрячь воображение, представить, что вместо Зоиных черных волос в смоле вязнут серые волосы, пахнущее яблоками, вместо привычного для генерала кафтана — простая матросская рубашка и штаны, а глаза прекрасного цвета моря, демон внутри него утробно рычит, вырывается сильнее, сопротивляется дольше. Николай долго не понимал, почему так. Нет, конечно, он бы не хотел, чтобы Луна тонула в смоле. Он вообще бы не хотел подвергать ее риску. Хотелось прижимать ее к себе, прятать от внешнего мира, оберегать и… Но еще он чувствовал невероятную злость на Святую. Демон внутри него готов был не столько спасти Зою, вместо которой Николай рисовал Луну, сколько разорвать на куски Елизавету. Страшнее становилось от того, что будь там и правда Миронова, он скорее всего даже человеком постарался бы убить Святую. Сероволосая сама справиться со смолой, сама выпутается, а он готов за нее отомстить, готов убить каждого, кто ее коснется. Григорий не мешал его размышлениям. До какого-то момента. Потом он все-таки не выдержал. — Ты чувствуешь с ней близость. — Меня и моего… демона тянет к ней. Это нормально? — Притяжение к симпатичной девушке? — хмыкнул здоровяк. — В твоем возрасте это самое прекрасное. — Нет, я про… — Николай замялся, в голове вспыхнули неприличные варианты продолжения той ночи, когда она лежала с ним: знай бы он тогда, что она человек, он бы никогда не пил снотворное Зои, он бы прижимал ее к постели, он бы целовал ее губы, спускаясь ниже, он бы никогда не отпустил ее из своих объятий. Демон внутри радовался. Николай чувствовал, что демон делится с ним силами. Вознаграждает за правильные мысли? Но Николай просто не мог от них отделаться. Они возвращались каждый раз с новой и новой силой, более яркие, более красочные, более реалистичные. Ее мягкий голос, который он иногда слышал, не помогал делу вообще никак. А наоборот — из обрывков ее фраз мозг достраивал стоны и томные вздохи. — Я понимаю про что ты, — улыбнулся Григорий, если оскалившиеся три морды можно назвать улыбкой. — Может быть ваши хаосы нашли друг друга? А может это просто судьба и намного что-то более древнее и святое? Любовь? Николаю резали эти слова по сердцу. Скоро он избавиться от демона, хотелось бы и вырезать из своего сердца заодно и прекрасную сероволосую девушку. Потому что после всего он вернется во дворец. Ему придется жениться на незнакомой женщине. Придется дальше управлять страной. Наплодить наследников. Жить дальше с непомерной ношей любви к Луне Мироновой он не хотел. Надежда, что это всего лишь магия и она развеется с уничтожением демона была. Но от этого становилось все-таки неимоверно больно. Неужели их связывает только этот хаос? Хотелось чувствовать к ней что-то большее. Демон внутри усмехался. И Николай прекрасно понимал его. Потому что он уже давно чувствует намного большее. То самое — древнее и святое.***
И вот сейчас он сидит перед ней. Такой потерянной и простой. Она непонимающе осматривает монаха, а лучше бы смотрела своими голубыми глазами на Николая. Путешественники устроили привал в старом сарае. Там было сыро и неуютно, однако в противном случае им пришлось бы ночевать под сенью слив в фруктовом саду, а Николай не испытывал ни малейшего желания находиться среди деревьев. Они не разводили костер, не хотели привлекать лишнее внимание. Бари и Зоя неловко переговаривались где-то вдалеке. Где-то глубоко внутри себя он понимал, что радовался за своего генерала и давно ставшей для него близкой подругой. Но он не мог полностью отдаться этому чувству, пока глаза цвета моря не встретятся с его взглядом. Луна выглядела уставшей, иногда она зачем-то терла шею, хмурилась, сглатывая. Демон внутри копил неприязнь. Кто-то сделал ей больно. — Что у тебя с шеей? — прохрипел Николай, понимая, что очень долго сморит на плавные изгибы кожи, на просматриваемые через рубашку ключицы, как же хотелось опять прижать ее к себе. — У меня сложные отношения с кергудами, — улыбнулась девушка, наконец переводя на него взгляд. — Зачищала южную границу и столкнулась с парочкой… — она отвела взгляд, — Один, вот, хотел меня кажется задушить, — она еще раз провела по шее, ее рука в этот момент замерла в том положении, какое бы использовалось для удушения: Николай сглотнул вязкую слюну, главное, чтобы его почерневшие глаза ее не напугали. Но кажется, они подействовали совсем наоборот. Он поднял взгляд выше: ее дыхание сбилось, изо рта вылетел томный выдох, а глаза страстно заблестели. Она видела его взгляд, видела темноту, просочившуюся изнутри. И это ее завораживало. Она смущенно сглотнула, убирая поспешно руку с шеи, глаза забегали по пространству, щек коснулся румянец. — Зато… — она хрипло прокашлялась, пытаясь вернуться в реальность из резко захлестнувших ее фантазий, — зато второго я вылечила с помощью вашего антидота. Николай кивнул. Ему самому было неловко и сложно удерживать себя в руках. Ужас! Он контролирует не только своего демона, но и самого себя рядом с этой девушкой. У которой до сих пор сбито дыхание, она глубоко и часто дышит, от чего ее грудь маняще приподнимается с каждым вдохом. Какое-то мучение! Он прикрыл глаза, чтобы хоть как-то успокоить бурлящую в венах кровь. Как приятно смежить веки и почувствовать приближение сна… Он уже никогда не будет воспринимать эту роскошь как должное. Зоя с Бари еще до рассвета отправились в Крибирск и довольно быстро вернулись с лошадями, целой охапкой дорожной одежды и юным целителем, которому генерал поручила заняться ранами Николая. Король проследил за Луной, принявшей облик волка. Она охраняла его сон, стерегла монаха. В который раз она видит его расслабленного и сонного, сам же он только мечтал просыпаться, наблюдая за ее разбросанными по подушке волосами, пухлыми от поцелуев розовыми губами и синяками под глазами из-за бессонной ночи, которую она конечно же провела с ним, в одной постели со смятыми простынями и плотно закрытыми дверьми. — Прошу прощения, ваше величество, — извинился юноша, запечатывая проколы на ладонях короля. — Скорее всего, у вас останется шрам. Я еще только учусь… — Шрам-то хоть хулиганский? — осведомился Николай. Волчица закатила глаза, хотя король прекрасно видел каким взглядом она рассматривала его торс и руки. Эта игра станет для них хорошим испытанием, только вот он готов был уже сдаться. — Э-э-э… глубокий, если вы об этом. — Пойдет. Как только целитель закончил, Зоя отослала его обратно, предупредив напоследок: — Разболтаешь кому-нибудь, и я обвиню тебя в государственной измене. — Она просверлила юношу суровым взглядом. — За это полагается смертная казнь. Целитель попятился к выходу, на пороге споткнулся. Его успел поймать за рукав Бари, который почему-то счастливо улыбался, смотря на хмурую и злую Зою. — Да, коммандер. Я все понял, коммандер. Зоя нахмурилась и покачала головой. — Тренировки уже не закаляют их. Что за мягкотелость? Стоит сдвинуть брови, и они уже готовы шлепнуться в обморок. Николай промолчал. Теперь никаких сомнений. Когда Зоя гневно взирала на юношу, ее глаза сверкнули серебром, а зрачки сузились до щелочек. Долю секунды он смотрел в глаза дракона. На что пришлось пойти Зое, чтобы спасти их? Впрочем, этот вопрос подождет до возвращения во дворец. Как и множество вопросов, которые ждут Мироновых. Превозмогая утомление, путники ехали без остановок до вечера. Время от времени Николай испытывал простреливающую боль в груди, как будто в сердце по-прежнему торчал терновый шип. Связанный Юрий молчал и лишь трясся от холода; низко надвинутый капюшон скрывал его лицо. Их сопровождали ястреб и волк. Птица снова уместилась на плече Зои, как будто не было того месяца разлуки. Волчица тоже ничем не изменилась. Изменилось только отношение к ней. Николай часто не мог оторвать взгляда от плавных движений сильных лап, грозных клыков и серых ушек, которые улавливали шорохи. Перед въездом в Ос Альту Зоя связала Николаю руки и прикрепила веревки к поводьям его лошади, потом так же поступила с монахом, чтобы со стороны выглядело, будто она везет в столицу двух пленников. Животные же пробрались своим путем за стены дворца, для Бари не составила труда просто пролететь над крышами и приземлиться где-то около Малого дворца. Луне же пришлось красться и менять облик, потому что она все-таки прошла воровскую школу в Кеттердаме, и ей легче было бесшумно передвигаться в облике человека. Все трое миновали нижнюю часть города, пересекли большой канал и выехали на широкие улицы, которые поднимались вверх по холму и вели к золотым дворцовым воротам. Знаков траура и приспущенных флагов по пути они не заметили, беспорядков тоже не наблюдалось. Либо популярность Николая Ланцова среди народа гораздо меньше, чем он полагал, либо Женя и Давид сумели сохранить его исчезновение в тайне. При виде увенчанного короной двуглавого орла на воротах и золоченых крыш Большого дворца, видневшихся впереди, Николай ощутил радостное облегчение. Он дома. Он выжил. Пускай пока не излечился, но Зоя и остальные придумают, как быть дальше. Демон внутри хорошо его знал, однако и Николай успел как следует узнать демона. Зоя подъехала к часовым, откинула с головы капюшон. — Пропустите коммандера. Стражники вытянулись в струнку: — Правительница. — Я сильно устала, а кроме того, везу пленников, которых должна представить членам Триумвирата. — У них есть при себе документы? — Беру их под свою ответственность. И если из-за вас моя встреча с горячей ванной будет отложена еще хоть на несколько минут, ваша медленная смерть тоже будет на моей совести. Часовой нервно кашлянул и поклонился. — С возвращением, коммандер. Ворота распахнулись.***
Было ясно, что они попали на какое-то большое торжество. Дорожки заливал свет фонарей, из ярко освещенных окон Большого дворца доносилась музыка. — Неужели они все-таки решили устроить бал? — недоуменно проговорила Зоя. — Как можно устраивать бал в честь короля, которого нет? — вслух задался вопросом Николай. — Не могли же они усадить на трон двойника? Им просто не хватило бы времени подготовить человека, особенно для такого важного мероприятия. — Времени хватило, а Исаак неплохо справлялся с твоей ролью, — прозвучал голос Бари, откуда-то со стороны деревьев. — Мне даже показалось, что королем может быть каждый третий. — Они выбрали Исаака? — удивился Николай. — Как и было прописано в запасном плане. Женя переделала его, да так хорошо, что Луна шарахалась от него по разным углам, — Миронов взглянул куда-то вдаль. — Она, наверное, пробралась через оранжерею. Не зная, с чем придется столкнуться во дворце, Зоя и Николай проверили надежность веревок, которыми был связан монах, и на всякий случай влили ему в рот порцию снотворного Жени. Спрятав Юрия в зарослях, условились разделиться и поодиночке отправиться на поиски кого-нибудь из членов Триумвирата, с кем можно было бы незаметно поговорить. Бари отправился туда, где скорее всего смог бы найти Давида: в мастерские в Малом дворце. Николай не мог знать, сколько информации доверили брату с сестрой, а потому упоминать про Золотое болото он не стал. Стараясь держаться в тени, Николай шел вдоль южного дворцового крыла. Из окон все так же лилась музыка. Он заметил какое-то движение в оранжерее. Парочка на тайном свидании? Ну, пусть себе воркуют. Николай ускорил шаг, проходя вдоль стеклянной стены, за которой росли миниатюрные апельсиновые деревца, и уже собирался повернуть за угол, как вдруг увидел… себя. Его охватила паника, в голове одна за другой проносились лихорадочные мысли. А вдруг он уже не Николай? Вдруг он теперь монстр? Что, если он по-прежнему находится в Тенистом Каньоне и все это — галлюцинация? Он посмотрел на свои руки — в шрамах, но без когтей. Человеческие руки. Я — Николай Ланцов. Я здесь, дома. Где-то здесь должна была быть Луна. С ней Николай ощущал себя в реальности. В жесткой реальности, где ему не получить желаемое, но все-таки она приземляла его пыл. Хоть ее взгляд и уносил в слишком уж пошлые фантазии, от которых в последнее время часто страдал его мозг, изнывало его тело. Но король принял для себя решение — он будет с ней, чего бы ему это не стоило. Король Равки снова посмотрел сквозь стекло. Другой «Николай» стоял среди фонтанов и фруктовых деревьев, на голубой ленте через плечо поблескивали медали. Вот почему в городах и селах все спокойно, вот почему не приспущены флаги и нет траура. Они все-таки воспользовались планом. Николай был заинтригован, но в то же время оскорблен. Надо же, как легко нашлась ему замена! Правитель не столь благородной души наверняка счел бы это унизительным. Однако воображение уже подсказывало Николаю массу открывшихся возможностей: двойник будет заменять его на скучных протокольных обедах, концертах и открытиях сиротских приютов. Николай сможет находиться в двух разных местах сразу! Но что этот «король» делает вдали от гостей? Ответ появился в изысканном зеленом платье и изумрудах. Девушка. Очень красивая девушка в очень дорогих изумрудах. Кажется, это принцесса Эри Кир-Табан? Ни фрейлин, ни сопровождающих поблизости видно не было. Одна из претенденток на его сердце, на трон рядом с ним, на возможность иметь детей от него. И вот перед Николаем разыгралась прекрасная сцена. Которая и должна была произойти. Влюбленный король на тайном свидании с принцессой. Той, кто достойна трона, утонченной и красивой, обученной манерам. Не свободной искательницей приключений, не ловкой убийцей и воровкой. Не с Луной Мироновой. Нет, не с этой маленькой прекрасной волчицей. А с истинной принцессой. Грусть охватила сердце Николая. Он должен что-то придумать. Должен исправить положение. Должен, потому что назад пути уж точно нет. Дублер мерил шагами помещение и что-то возбужденно говорил. Николай не мог разобрать слов, но, к своему ужасу, догадывался, что все это весьма напоминает признание в любви. Во что двойник собирается втянуть Равку? Заручился ли он одобрением Жени и Давида? Сейчас самое время прервать идиллическую сцену, но как это сделать, не испортив всю затею? Николай с ужасом разглядел еще одного наблюдателя, кто с противоположной стороны стеклянной оранжереи смотрел на эту романтичную сцену. Серебристый волк. Он вглядывался в «Николая», прижав уши к макушке. Нет. Нет. Она не должна этого видеть. Это не он. Он здесь. Руки начали барабанить по стеклу, привлекая к себе внимание, но ни влюбленная парочка, ни волчица не услышали этого звука. Николай готов был завыть. Нет. Нет. Волчица в миг сменила образ на человеческий. Теперь уже девушка прислонилась лбом к стеклу, потянув рукава к щекам, вытирая мокрые дорожки. Нет! Нет! Демон рвался наружу. Он хотел уничтожить к херам это место, прижать сероволосую девушку к груди и никогда не отпускать. Но король сдерживал этот порыв. Он все объяснит, он все исправит. Он сможет. Молодые люди шагнули навстречу друг другу. Фальшивый король заключил принцессу в объятья. Она запрокинула голову, глаза медленно закрылись, губы приоткрылись. В ее руке блеснул нож. Среагировать не успел никто. Крики и стуки Николая никто не услышал. Луна попыталась разбить стекло, но это было стекло, укрепленное силой фабрикаторов. Этого времени хватило, чтобы принцесса нанесла удар «Николаю». В следующую секунду никто уже не думал медлить. Николай бросился бежать к главному входу. Он не знал, что думает и что делает Луна, но надеялся, что она поможет. Влетев в оранжерею, он застал печальную картину. Его дублер сжимал кровоточащую грудь и медленно опускался на колени, закрывая глаза. Луна пыталась перехватить кинжал у шуханки, но та с какой-то остервенелостью оттолкнула ее от себя и со слезами на глазах воткнула себе в грудь нож. Миронова успела вскинуть руку, отчего клинок немного сменил траекторию, и вошел дальше от сердца. Николай в ужасе наблюдал за истекающем кровью самим собой. Он постарался позвать на помощь. Все-таки рядом должны быть где-то его охранники. Сам же король Равки склонился над Исааком, который встречал смерть с другим лицом. Он попытался зажать рану, но у его дублера уже давно пропал пульс. Его тело начало хладеть у него на руках. Он глянул на Луну: она точно также пыталась остановить кровь из ран принцессы. Получалось у нее лучше, так как шуханка что-то еще успевала бормотать. В оранжерею вбежали Толя и Тамара с членами Триумвирата. Зои среди них не было. Однако местонахождение своего генерала сейчас мало волновало Николая. На его руках умер достойный человек, хороший парень. Женя прикрыла рот ладошкой, с ее единственного глаза скатилась слеза. Тамара склонилась над принцессой, стараясь вернуть ее в наш мир. Луна отошла к фонтану. Ее руки были по локоть в крови. Как и его. Она закатала рукава, от чего на её левом предплечье показалась татуировка в виде птицы, несущей кинжал. Такую Николай видел у её брата очень давно, ещё в их первую встречу. Это что-то значило для них? Она ополоснула руки и провела водой по рубашке, собирая сгустки красных пятен. Потом она повернулась и вздрогнула. Николай встретился с ней взглядом. Ей было больно видеть Исаака. Видеть Исаака, которого перекроили под него. Видеть мертвого Исаака. Мертвого Николая. Она снова отвернулась к воде, ополаскивая лицо, руки мелко затряслись. Королю захотелось ее обнять, утешить, успокоить. Однако вокруг поднялся такой шум, что он даже не смог бы их всех перекричать. Женя обвиняла близнецов в том, что они упустили короля, Тамара возмущалась в ответ, Давид пытался успокоить свою жену, Толя же что-то нашептывал. Вдруг раздался удар грома, все обернулись на вход, возле которого застыла хмурая Зоя, рядом стоял ошеломленный Бари, который сразу поспешил к сестре. Зоя заперла за собой дверь и занавесила окна оранжереи туманом — на случай, если кто-то будет проходить мимо. — Откуда нам знать, что ты — это ты? — вопросила Женя. — Она, она, — сказал Николай. — Подтверди, что ты — это ты, — прорычала Тамара. — Женя, — спокойно произнесла Зоя, — однажды я напилась и заставила тебя сделать меня блондинкой. — Как интересно! — воскликнул Николай. — Что получилось в итоге? — Выглядело отпадно, — сказала Женя. Зоя стряхнула с плеча пылинку. — Я выглядела дешевкой. — Это конечно все очень интересно, — вмешалась в разговор Луна. — Но у нас тут… — она с замиранием сердца глянула на труп «Николая», выдыхая, поспешила перевести взгляд на шквальную. — Проблема, — Миронова кивком указала на истекающую кровью шуханку. Потом Луна потерла виски, собираясь с мыслями, и оглядела туман вокруг оранжереи. — И это… — она указала вбок, — там еще окно разбито. Бари молча кивнул. Он прошел к осколкам стекла, разводя руки. Кусочки затрепетали в воздухе и через пару секунд уже снова стали цельным полотном стекла. — Что здесь произошло? — напомнила Зоя. — Кинжал фьерданский, — заметил Толя. — Фьерданский, — согласился Николай, — но использовала его шуханка. — В смысле? — не поняла Тамара, отчаянно стараясь восстановить сердцебиение девушки. — На нее ведь тоже покушались. — Нет, — возразила Луна. — Она убила Исаака и хотела убить и себя, но я сместила клинок чуть вправо, — сероволосая нервно дернула плечом. — Это поможет ей выжить? — Поможет, по крайней мере, я буду стараться сделать все, чтобы она выжила, — покачала головой Тамара. — Пока что я пытаюсь стабилизировать ее состояние. Остальное — задача целителей. — Я видел, как все случилось, — заявил Николай. — Луна права. Девушка совершила покушение на короля… Удачное. Потом вонзила кинжал себе в грудь. — То есть Шухан хочет подставить Фьерду? — высказал мнение Толя. Из глаз Жени снова полились слезы. Она присела возле двойника, ласково провела рукой по его щеке. — Исаак… — Кто? — переспросила Зоя. — Исаак Андреев, — тихо произнес Николай, также опускаясь на колени подле тела. — Ефрейтор. Сын учителя и белошвейки. — Верил в сказки, где принцессы влюбляются в простых парней, — изрекла Луна. — Он назначил ей здесь свидание… Но, — она глянула на тело шуханки. — это всего лишь сказки, — их глаза встретились: Николай видел в них боль, он хотел прижать к себе маленькое тельце сероволосой и не отпускать. Он сделает все, чтобы воплотить эту сказку. Он сделает все для нее. Толя закрыл глаза ладонями. — Он не хотел играть эту роль. — Сможешь восстановить его черты? — обратился Николай к Жене. — В отсутствие кровообращения это сложно, — ответила та, — но я попробую. — Мать должна увидеть внешность своего сына. — Николай скорбно покачал головой. — На войне выжил, а тут… Женя подавила всхлип. — Мы… мы знали, что подвергаем его риску, но думали, что поступаем правильно. — Принцесса дышит, — сообщила Тамара. — Нужно доставить ее в Малый дворец, к целителям. — Что-то не сходится, — промолвила Женя. — Почему бы просто не убить короля — или того, кого она принимала за короля? К чему убивать еще и себя? И зачем принцессе браться за эту грязную работу? — Принцесса этого не делала, — сказал Николай. — Подайте мне чистую одежду. Я вернусь к гостям, чтобы объявить об окончании торжеств. Кроме того, я должен переговорить с Хайремом Шенком. Он ведь самый высокопоставленный член керчийского Торгового совета из всех присутствующих, так? — Так, — подтвердила Женя, — но от тебя он не в восторге. — Скоро будет. На какое-то время я его порадую. Заприте оранжерею, тело Исаака оставьте здесь. Ненадолго. Через час проводите шуханскую делегацию в кабинет моего отца. — А если стража принцессы Эри поднимет шум? — спросила Женя. — Не поднимет, — сказала Зоя. — По крайней мере, пока они не убедятся, что план увенчался успехом и король мертв. Николай легко поднялся — словно раны и не причиняли ему боль, словно ужасы последних дней стерлись из памяти, словно демон внутри в конце концов был повергнут. Он встретился с грустным взглядом глаз цвета моря. Луна кивнула ему. Даже так он почувствовал ее поддержку. — В таком случае, да здравствует король. Уходя, Николая хотел позвать с собой Луну, но та была потеряна. Она напросилась караулить оранжерею, и король не мог понять, почему. Ей ведь так больно смотреть на его тело. То есть на тело его двойника. Но все же. Она вздрагивала каждый раз, она отводила взгляд, скрывая непрошенные слезы. Почему она осталась в оранжереи, он не понимал. Перед уходом Николай еще раз пересекся взглядами с Луной. Он попытался ей передать всю уверенность в том, что у них все получится. Что он знает, что делает. Он не знал, что поняла из его взгляда Миронова, но щечки ее приятно порозовели.***
Два часа спустя празднества завершились, и лишь парочка хмельных гуляк еще распевала песни у фонтана с двуглавым орлом. Гости ушли отсыпаться после бурного вечера или продолжили его, переместившись в более укромные уголки. Зоя вместе с другими членами Триумвирата вернулась в оранжерею. Их встретила та же картина: мертвый двойник Николая и одинокий серебристый волк, что игрался с водой в фонтане. Вошедший следом настоящий Николай тянул за руку перепуганную шуханскую стражницу. У девушки, одетой в форму Тавгарада, было некрасивое узкое лицо и длинные черные волосы, стянутые на макушке в пучок. — Майю Кир-Каат, — сказала Тамара. — Что она тут делает? При виде трупа под лимонными деревьями стражница затряслась с головы до ног. — Но он же… — пролепетала она, глядя на мертвого короля, затем перевела взгляд на Николая. — А вы… Где принцесса? — Прелестный вопрос, — произнес Николай. — Полагаю, вы имеете в виду девушку с кинжалом в груди на волосок от аорты? Удача это или провал — вам судить. Сейчас ею занимаются наши целители. — Вы обязаны вверить принцессу нашим заботам! — возмутилась стражница. — Она не принцесса! — резко ответил Николай. — Время обманов закончилось. Сегодня погиб невинный человек, и все из-за вашего стремления развязать войну. В груди клокотал демон. Взгляд метнулся в сторону заинтересованной волчицы. Ее голубые глаза были спокойны и грустны. Она ему доверяла. Хотя, наверное, глубоко в душе понимала, чем это закончится. Николай заставил себя сделать глубокий вдох. День не из легких. Серебристая шерсть, колышущаяся на ветру, ровно стоящие ушки и легкие взмахи хвоста успокаивали его нервы. Мозг дал себе ультиматум: он прикоснется к ней еще раз сегодня. Когда никого не будет рядом. Когда он сможет позволить себе большее. Демона это устроило. Ох, да что уж говорить! Устроило это и самого Николая. — Нам объяснят, что все это значит? — шепнула Женя. Зоя задавалась тем же вопросом. — Охотно. — Николай кивнул подбородком в сторону стражницы. — Позвольте представить вам настоящую принцессу Эри Кир-Табан, любимую дочь Шухана, вторую в очереди на престол. — Ложь, — прошипела та. Николай сжал ее запястье. Волчица недовольно буркнула. Николай отметил у себя в голове, что надо будет взять Луну за руку. И желательно не отпускать. — Во-первых, ни один воин Тавгарада не позволит схватить себя за руку — сгрести, как последнюю засахаренную сливу с подноса. — Стражница предприняла запоздалую попытку высвободиться. — Во-вторых, где мозоли? У любого солдата они расположены на ладонях, как у Исаака, а мы видим мозоли на подушечках пальцев. Такие бывают от игры… — На хатууре, — закончила Зоя. — Восемнадцатиструнном. Принцесса Эри славится своим мастерством. — То есть принцессу заменили наемницей, чтобы поближе подобраться к королю Равки. Но зачем она пыталась покончить с собой? — вслух размышляла Тамара. — Чтобы бросить тень на Фьерду? — предположила Женя. — Именно, — кивнул Николай, — и дать Шухану повод к войне. Правитель Равки мертв, член шуханской королевской семьи убит. У Шухана есть веские причины ввести войска в нашу осиротевшую страну и уже из Равки напасть на южные границы Фьерды. А вторгшись к нам, шуханцы уже не уйдут. Стражница — вернее, принцесса — закрыла глаза, словно признавая поражение, однако при этом сохраняла спокойствие. Король единственный успел заметить, как волчица отходит подальше от компании и возвращается уже человеком. Глаза цвета моря были припухшими. Она плакала. Плакала, что боялась его потерять, увидев смерть его двойника? Или ей было больно от сцены до? Николай хотел бы все ей объяснить, но на это не было времени. Оставалось лишь уповать, что она все поймет по его глазам. — Что вам пообещали, принцесса? — спросил Николай, отпуская ее руку. — Другое имя и тихую жизнь в провинции, — тихо промолвила она. — Политика и жизнь при дворе меня никогда не интересовали. Мне сказали, что я смогу заниматься музыкой и влюбляться в кого пожелаю. — До чего прелестная картина, — сказал Николай. — Не будь безопасность моей страны под угрозой, я бы счел вашу бесхитростность очаровательной. Вы действительно полагали, что сестра позволила бы вам вести безмятежное существование в глухой деревушке? Верили, что после удавшегося заговора она сохранит вам жизнь? — Я никогда не претендовала на корону! Для сестры я не представляю угрозы. — Сами подумайте, — потеряла терпение Зоя, — вы популярны в народе, все мечтают видеть на троне именно вас. Ваша смерть поднимет страну на дыбы, вызовет желание отомстить. Разве станет ваша сестра рисковать, оставляя вам жизнь? Вы для нее — живая помеха. Принцесса вздернула острый подбородок. — Я в это не верю. — Вашу охрану мы изолировали, — продолжала Зоя. — Подозреваю, одной из стражниц было поручено разделаться с вами еще до того, как вы успели бы удалиться в свое идиллическое убежище. Можете лично допросить своих солдат. — Думаю здесь надо подождать, когда сама королева отдаст новый приказ об убийстве своей сестры, — заметила Луна, она сложила руки на груди, как и Зоя. Упрямый подбородок Эри взлетел еще выше. — Меня ожидает суд или сразу казнь? — Нет, вам повезло гораздо меньше. Я уготовил вам иную судьбу. — Оставите меня заложницей? — По части уменьшительно-ласкательных прозвищ я не силен, но, если вам так угодно, — да. — Вы в самом деле намерены держать меня здесь? — Вы совершенно правы. Только не в качестве пленницы, а в качестве моей королевы. — Последние слова Николай постарался сказать, глядя на Луну. Он заметил, как дрогнуло ее тело, как она столкнулась с его взглядом, но он старался донести, что все не так просто, он ухмыльнулся, и позволил демону завладеть его глазами. И она поняла, по крайней мере, он больше не видел боли и обиды в ее глазах. Только вера и, как он надеялся, любовь. — Брак с вами принесет мне богатое приданое, а всенародная любовь шуханцев к своей принцессе не даст вашей сестре посягнуть на рубежи Равки, — он говорил вальяжно, растягивая слоги. — Я не пойду на это! — негодующе воскликнула Эри — истинная королева в гневе. — Либо свадьба, либо расстрел, голубка моя. Подумайте об этом в таком ключе: цена избавления от смерти — жизнь в роскоши и мое блестящее общество, — глупая, глупая шуханская принцесса может даже не надеяться на это: его сердце давно принадлежит другой, да и общество той, единственной королевы его сердца, несравненно лучше и сравнимо только с его собственным. — Как вариант — виселица, — предложила Зоя. — Быстро и не больно. — Луна одобрительно и благодарно кивнула шквальной. Николай сделал знак Толе и Тамаре. — Отведите принцессу в ее покои и не спускайте с нее глаз. Пока о помолвке не объявлено, она вполне может попытаться себе навредить. — А что делать с раненой? — осведомилась Женя после того, как близнецы вывели Эри из оранжереи и вернулись назад. — Держать под строгой охраной в Малом дворце. Не забывайте, даже раненая, она по-прежнему остается воином Тавгарада. — Собиралась ли настоящая Майю стать перебежчицей? — Думаю, да, — сказала Тамара. — У нее есть брат-близнец. Видимо, его забрали, чтобы превратить в кергуда. Майю наверняка рассчитывала покинуть Шухан вместе с ним. — Kebben, — Толя положил руку на плечо сестры. — Если ее раскрыли, она могла отдать собственную жизнь в обмен на свободу брата. — Надеюсь, я не убила ее братца… — задумчиво протянула Луна. — Интересно будет поболтать с ней, когда она очнется, — сказал Николай и вновь опустился на колени возле Исаака. — Завтра я напишу письмо его матери. Мы обязаны по меньшей мере назначить ей пенсию и сделать так, чтобы семья героя ни в чем не нуждалась. — А что с телом? — тихо спросил Толя. — Перенесите его по туннелям в Лазлайон. Женя провела пальцами по лацкану Исаака. — Я займусь им немедленно. Он… ни минуты не колебался. Когда мы объяснили, насколько важна его роль, он… Огромные Толины руки бережно подняли тело. — У него было сердце короля. — Что ты сказал Хайрему Шенку? — спросила Женя у Николая, стерев слезы с покрытой шрамами щеки. — Он улыбался во весь рот. — Отдал ему чертежи наших подводных судов. — Чертежи моросеев? — ахнула Тамара. — Со схемами установки орудий? — огорчился Толя. — Боюсь, что так, — сказал Николай. — Насколько я понимаю, Апрат исчез, а к Равке движется фьерданская армия во главе с претендентом на трон Ланцовых. Он хоть симпатичный? — Апрат? — нахмурилась Тамара. — Лже-Ланцов. Ладно, неважно. И, да, я отдал Шенку настоящие чертежи. Мы собираемся вести войну, и керчийские деньги нужны нам не меньше, чем поддержка наших новых друзей из Шухана. — Но земенцы… — запротестовал Толя. — Не волнуйся, — перебил Николай. — Я дал Шенку то, чего он хотел, но скоро он поймет, что это вовсе не то, что ему надо. Иногда лучше накормить демона, — он снова глянул на довольную Луну, ее братец незаинтересованно изучал какие-то растения. — Что это значит? — недоуменно спросила Женя. — Расскажешь, где вы были? — И нашли ли средство? — подхватила Тамара. — Нашли, — ответил Николай, — но оно не сработало. — Значит, монах не пригодился? — задал вопрос Толя. Николай бросил взгляд на Зою. Набрав полную грудь воздуха, она кивнула. Пора сообщить остальным. — У нас плохие новости. — Как, это еще не все? — не поверила ушам Женя. — Равка, — в один голос произнесли Назяленская и Ланцов. — Плохие новости не кончаются, — закончил Николай. Зоя уже вышла в вестибюль за пленником, чьи руки были крепко связаны за спиной. Разбудила его с помощью Жениных капель в красном флаконе, насладилась резким толчком, с которым он пришел в себя, кратковременным смятением во взгляде. — При чем тут Юрий? — не поняла Женя. — Что он натворил? До смерти заговорил кого-нибудь скучными речами? Зоя дернула за веревку, монах вышел на свет. С головы соскользнул капюшон. Ахнув, Женя попятилась; ее рука взлетела к повязке, закрывавшей утраченный глаз. — Нет. Не может быть. Нет. Николай положил ей на плечо руку — постарался успокоить. Монах оставался все таким же долговязым и тощим, но двигался теперь с каким-то новым изяществом. Он был гладко выбрит, без очков, потемневшие волосы уже не закрывали лба. Все черты полностью изменились, кости сделались тоньше, линии и контуры — элегантнее. Глаза, серые и блестящие, цветом напоминали кварц. Тамара шагнула вперед, словно желая заслонить собой Женю. — Это невозможно… — Почти невозможно, — вполголоса поправил Николай. — Приятно видеть сразу столько старых друзей, — промолвил Дарклинг устами преданного, доверчивого мальчишки, одного из множества глупцов-фанатиков. — Как хорошо снова оказаться дома… — Да, он у вас, конечно, странный, но это не все, — вмешалась Луна, полностью разрушив гнетущий образ Дарклинга. — Каньон расширяется. — Силы, сдерживающей пустоту, больше нет, — поддержал сестру Бари. — Поэтому скоро она уничтожит этот мир по кусочкам. Не думаю, что стоит переживать насчет войны. — Эту тьму можно использовать… — Тьму нельзя использовать, — перебила Дарклинга Миронова. — Так поступают только конченные глупцы, — она нахмурилась, гневно сверля монаха. — И эти глупцы уже встречались этому миру: Русалье Миронов, Илья Морозов и этот ваш Еретик, от него слава богу, даже имени не осталось. — Луна, ты бы… — аккуратно решил остановить ее Николай. — Я все расскажу, — кивнула возбуждено она, начиная расхаживать по оранжереи. — И про новую расу морского хлыста. И про желание не быть одиноким этого Ильи. И про тупую жажду славы этого Дарклинга… — Луна, — Николай схватил ее за руку, потом нежно сжал. — Давай завтра на собрании ты все это расскажешь, — он нервно хохотнул. — Сегодня у меня уже голова не соображает, — Николай взглянул на ее притихший вид: она в ответ сжала его руку, глаза заблестели, а губ на секунду коснулась счастливая улыбка.