Посмотри на небо

Руки задрожали и, не выдержав давления, подогнулись. Армин рухнул грудью на деревянный пол, морщась от боли во всё ещё чувствительных ребрах и тяжело дыша. Двенадцать. Двенадцать отжиманий — вот и всё, на что он способен. Несколько долгих секунд он провел лежа на полу, борясь с унизительной одышкой. Двенадцать — больше, чем вчера, но осознание этого не принесло ему никакой радости. Он так сильно сдал за такое короткое время. С тяжелым вздохом он кое-как поднялся на ноги и беспокойно зашагал по крохотной комнатке. Он ни в коем случае не был здесь заключен. На данный момент он уже достаточно исцелился для самостоятельного передвижения, и единственное, что было запрещено Армину — выходить на улицу. На случай, если шпионы ВП шастают где-то поблизости. Но он больше не мог этого выносить. Он не мог выносить того, как другие стараются не пялиться на него. Того, как они окрашивают свои голоса осторожным сочувствием и сожалением, когда говорят с ним. Того, как они обращаются с ним, как с чем-то невероятно хрупким. Стараются обойти болезненную тему случившегося, в то время, как их любопытство видно в каждом жесте и действии. Они хотели знать. Они просто не хотели быть теми, кто нанесет сокрушительный удар по его душевному состоянию одним неосторожным словом. Поэтому он практически не покидал своей комнаты, хотя она была ужасно маленькой, тесной и удушливой. На самом деле это было последним местом, где Армин желал находиться. Он хотел выйти на улицу, на свежий воздух, затеряться в лесу, погрузиться в шум ветра, играющего в сочной листве. Но это всё было запрещено. И по периметру была выставлена охрана. Поэтому он оставался в своей комнате и пытался восстановить прежнюю форму. Было больно, но всё, что угодно, лишь бы хоть как-то занять себя. Ханджи не слишком обрадовалась, когда однажды зашла к нему на очередной осмотр и нашла в бессознании лежащим на полу. «Ты рискуешь вновь открыть раны, которые только затянулись. Ты должен отдыхать», — она настаивала. Но это было последнее, что Армин хотел делать. А услышав эти слова полные заботы от Ханджи, он ещё больше, словно ребенок, уперся в решении, как можно скорее восстановить свою форму солдата. «Это почти забавно» — невеселая мысль пронеслась в голове. Сколько времени он провел в той камере, умоляя о крохах сна, что принесли бы ему сладкое облегчение? Но теперь, когда он мог спать сколько угодно, это начало казаться пустой тратой времени. Передышка была похожа на уступку, уступку тяжкому грузу, что постоянно давил на его черепную коробку, постоянно тянул вниз мысли и настроение и вяло продолжал шептать, что он должен просто… остановиться, сдаться. Армин боялся этого груза. Боялся того, что этот груз сделал с ним, когда победил. Поэтому он продолжал двигаться столько, сколько мог. Через силу, через боль. Он расхаживал по комнате, глубоко задумавшись, но его взгляд внезапно зацепился за зеркало над комодом, и он остановился, чтобы на мгновение взглянуть на своё отражение. Противная тошнота поднималась каждый раз вверх по горлу, когда он видел эту картинку. Он выглядел изможденным, с темными кругами под глазами…но, по крайне мере, его лицо больше не было опухшим. Казенная хлопковая рубашка свободно свисала с его тонкого тела. С каким-то болезненным любопытством Армин ухватился за подол и потянул вверх к груди. Такой чертовски тощий. Его тело казалось чужим и уродливым, кости натягивали тонкую кожу, болезненно-желтые следы синяков виднелись под бинтами, которые всё ещё прикрывали самые неприглядные куски раненной, медленно затягивающейся плоти. Подол упал обратно, и Армин с отвращением отвернулся от зеркала. Он выбыл из строя всего на несколько коротких недель, но казалось, что все бесконечные годы тренировок рассыпались прахом. Он задержался у окна, глядя на густой лес, окружающий их пристанище. Армин задавался вопросом, намеренно ли его поместили на второй этаж, чтобы он не смог выбраться из окна. Где-то, в логической части своего разума, он знал, что это было не так. Но он всё ещё не мог избавиться от горького привкуса негодования на кончике языка. Певчие птицы порхали с ветки на ветку среди густой, покрытой листвой кроны деревьев. Армин слышал их веселое щебетание через стекло. Обычно он наслаждался звуками леса и природы, но сейчас ему всё действовало на нервы, любой писк, шорох, стук. Они были снаружи, а он здесь. Всё всегда упиралось в эту дилемму, не так ли? Снаружи и внутри. Свобода и заточение. Армин тяжело, прерывисто задышал, его горло словно сжималось. Он ощущал, как стены сдвигаются, подкрадываются к нему сзади, давят на затылок, смыкаясь вокруг него. Он резко обернулся. Тревога пронзила грудь. Стены замерли. Всё было на своих местах — всё было на своих местах, как и прежде, невинно и неподвижно. Но он чувствовал давление, что затаилось в стенах, так, словно сама комната затаила дыхание и ждала, когда он вновь отвернется, повернется спиной, чтобы можно было сжать в своих тисках. «Поспи» — кровать приглашающе нашептывала, светлые простыни стелились по полу, словно морские волны. Поспи и отпусти. Тяжелый груз в сознании соглашался с этим предложением, подталкивая к мягкому соблазну успокоения. Но Армин сопротивлялся. Под нежной лаской простыней он видел зловещее, яркое свечение, похожее на мерцание проклятых факелов. Простыни лизнули его лодыжки, нашептывая сладкие приглашения в мир грез. Армин отпрянул. Громкий деревянный стук разлетелся по комнате, когда он больно ударился бедром о край комода. Он задыхался. Это сведет его с ума. Он должен выбираться. Он бросился к двери, стряхивая крошечные пальчики, что цеплялись за его штанины и тянули обратно. Одно ужасно долгое мгновение дверная ручка не проворачивалась. Но он дернул сильнее, и дверь наконец распахнулась. Худшее тут же испарилось, как только Армин вывалился в пустой коридор. Он выпрямился, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Жгучее унижение вновь прокралось в его грудь, хотя вокруг никого не было, чтобы увидеть этот позор. Его правда довели до этого? Он бросил сердитый взгляд на безукоризненно убранную комнату и рывком захлопнул дверь. Он собирался на улицу, к черту правила. Если он останется взаперти ещё хоть на мгновение, то потеряет последние крупицы разума. Он спустился на первый этаж, петляя по коридорам, по которым, как он заметил, ходили реже. Наконец обретя конкретную цель своих действий, паническая дрожь чуть утихла. К счастью, он ни с кем не столкнулся — в этом доме находилась лишь небольшая группа солдат. Помимо Эрена, Микасы и Ханджи, в группу входили Саша, Леви и ещё трое человек для дополнительной безопасности. Армин избегал Эрена и Микасу, насколько это было возможно. Они постоянно заходили к нему в комнату, но он притворялся спящим или просто не открывал дверь. Они, казалось, поняли безмолвный намек и не настаивали на своей компании. Тяжелое чувство вины за это легло на его плечи. Он знал, что они волнуются, он мог сказать это наверняка потому, как их шаги нервно раздавались за дверью. Но он не хотел, чтобы они видели его в таком состоянии. От мысли об их жалости, к горлу подступало отвращение. Добравшись до задней двери без препятствий, Армин остановился, чтобы выглянуть в маленькое окошко. За домом простирался небольшой участок газона, а за ним плотная стена деревьев. Лес выглядел достаточно густым, чтобы без проблем можно было потеряться в нём. Если бы он только мог пройти через пустынный участок незамеченным… Это не выглядело слишком сложно. У группы не хватило бы людей, чтобы искать его далеко в лесу. А затем… — Армин? Пальцы замерли на дверной ручке. Он не обернулся на голос Микасы. Повисло долгое молчание. — Что ты делаешь? — её голос звучал спокойно, без обвинений, но у Армина внутри всё задрожало от раздражения. Ну почему она появилась именно сейчас? Он склонил голову так, что завеса светлых волос скрыла лицо. Волосы отросли, но теперь он радовался, что не подстриг их. — Собираюсь подышать свежим воздухом, — он силой выдавил слова сквозь комок в горле. Они звучали натянуто и как-то неуклюже. Армин судорожно сглотнул, он всё ещё держался за дверную ручку, но не спешил повернуть её. В этом больше не было смысла. Микаса смогла бы легко остановить его, даже если бы он был в своей прежней форме, не говоря уже о теперешнем состоянии. — … Я пойду с тобой. Он вскинул удивленный взгляд. Выражение её лица было непробиваемым, и она твердо встретила его взгляд. Спорить было бесполезно. Она не станет останавливать его или отчитывать за нарушение правил, но она пойдёт с ним. Армин вновь опустил глаза и крепче стиснул зубы. Он не хотел этого, он не нуждался в опеке, он не желал, чтобы кто-то дышал ему в затылок, наблюдал за ним, не сейчас, не так, но… но альтернативой было вернуться в свою комнату. И ему пришлось подавить свою гордость. — …Хорошо. Раздался мягкий шелест юбки, Микаса остановилась прямо за ним. Стараясь изо всех сил не обращать внимания на чужое присутствие, Армин наконец повернул ручку. Крохотного дуновения теплого, сладкого воздуха хватило бы, чтобы Армин мог расплакаться. Однако он держал себя в руках, не забывая, кто с ним рядом. Его дыхание сбилось, он встревоженно оглянулся по сторонам, прежде чем полностью выйти. Патруля по-прежнему не было видно. С бешено колотящимся сердцем он шагнул. Трава шептала под его легкими шагами, пока он торопливо пересекал узенькую лужайку, Микаса быстро и бесшумно следовала по пятам. Земля казалась мягкой и пружинистой, яркая зелень участка перед домом в одно мгновение уступила место темному лесному покрывалу. Ноги Армина сами по себе несли его всё дальше, быстрее прочь от этого убежища, будто свежий воздух возвращал часть сил. Он продвигался вперед, позабыв обо всём, пока вокруг не остались лишь деревья, зеленые кустарники и рассеянный солнечный свет. И когда в груди стало слишком тесно от воздуха, он наконец остановился, уперся ладонью в шершавую кору дерева и глубоко вдохнул. Легкие наполнились теплым, ароматным воздухом. Даже под тенью ярко-зеленых навесов было тепло. Должно быть сейчас они уже ближе к лету, чем весне. Он ощущал себя потерянным во времени, как будто по пути сделал шаг в сторону, выпал из реальности и теперь изучает всё заново. Но он дышал полной грудью, позволяя лесу и пению птиц проникать в свои кости, в надежде, что это поможет восстановить его связь с окружающим миром. Однако даже здесь, будучи снаружи, он на самом деле не был на свободе. Это знание горело где-то на задворках сознания. Он старался игнорировать это, отодвинуть на задний план, он не желал думать об этом, не сейчас. Но мысли не прекращали крутиться в голове ни на секунду. Армин пытался дышать спокойно, но вдохи вновь сделались поверхностными и прерывистыми. Грубая кора под ладонью покрылась рябью, ствол устремился ввысь, и все деревья вокруг внезапно начали расти, сучки и ветки изогнулись в зубастых ухмылках, скрюченые пальцы сплелись над ним, вокруг него … Нет, только не снова, не сейчас, не перед Микасой… Микаса. Он резко обернулся, оглядывая небольшую полянку в её поисках, там… Она стояла там, чуть в стороне, чтобы не тревожить его, шарф свободными кольцами лежал вокруг шеи, её глаза сканировали лес, пристальные и настороженные — настороженные, но не встревоженные. Безопасно. Он был в безопасности. Он вздохнул. Твердая кора всё еще под ладонью. Деревья безмолвны и мрачны. Микаса спокойна. Он в безопасности. Он был рад, что она пошла с ним. Его колени подогнулись, голова закружилась, в уголках глаз загорели жаркие искорки. Внезапно он был не в состоянии стоять. Спотыкаясь, Армин сделал несколько коротких шагов до ближайшего упавшего бревна и тяжело опустился. Легкий ветерок шевельнул листья над головой, и Армин вздрогнул, когда оранжевое пятно света мелькнуло перед глазами. Он опустил голову, обхватывая её руками и массируя виски. — Ты в порядке? — тихий голос Микасы отчетливо раздался сквозь шум листьев. Как бы она ни старалась сохранить спокойный тон, Армин всё ещё мог расслышать скрытые нотки волнения. — В порядке, — он огрызнулся, гнев вертелся на кончике языка. Он чувствовал, как она взглядом прожигает его, смотрит насквозь, заглядывает в самое сердце. И Армин поспешил замкнуться. — Тебе не нужно со мной нянчиться, — слова прозвучали слишком резко и раздражительно даже для собственных ушей. Он очень сильно старался контролировать себя. Микаса ни в чём не виновата. Он взглянул на неё, замечая хмурую морщинку на лбу. — Я не нянчусь, — Микаса звучала спокойно. — Я помогаю своему другу сбежать. Но именно в этот момент ближайшие заросли папоротника зашуршали. Туда приземлилась птица, но Армин заметил, как вся поза Микасы напряглась, когда её взгляд метнулся к кустам. Он силой подавил желание фыркнуть. В конце концов, она вышла с ним только для того, чтобы охранять. Я не беспомощен! Ему хотелось кричать, даже когда воспоминание, как его руки дрогнули после нескольких отжиманий, а стены комнаты внезапно с чудовищной скоростью начали сжиматься вокруг, затаилось на задворках сознания. У него защипало глаза. Он знал правду. — Ты не должна была отпускать меня сюда, — он пробормотал. — Это противоречит цели безопасного убежища. И если с ним что-то случится на этот раз, то у Разведкорпуса уже не будет причин вновь беспокоиться о его спасении. Больше нет. — С этим всё в порядке, — Микаса повернулась к нему. — Мы патрулировали лес несколько недель, и никого не обнаружили. Никто не знает, что мы тут. Может быть, это именно то, что они хотят, чтоб мы думали, — мозг Армин подбросил бесполезную мысль. Желание возразить, заспорить, как вспыльчивый мальчишка, подступило к горлу. Он уже открыл рот, но Микаса прервала его прежде, чем он успел заговорить. — Кроме того, — она продолжила, — ты выглядел так, словно нуждался в этом. Это нехорошо для тебя…оставаться взаперти, — её взгляд казался отстраненным, задумчивым. Словно она смотрела в прошлое. Микаса отвернулась, уткнувшись носом в шарф. Волна вины накрыла Армина, и он глянул вниз на корни деревьев, извивающиеся по земле. Он не знал, что ответить. Он не должен был так бросаться на нее с обвинениями, она этого не заслужила. Почему всё стало таким сложным? Грудь сдавило, а за глазами нарастал новый жар слез. Он крепко зажмурился. В голове пульсировало. Внезапный громкий шорох привлек их внимание. Армин вскинул голову, Микаса резко обернулась, занимая оборонительную позицию и заслоняя его собой. Они наблюдали за местом, откуда разносился звук. У Армина перехватило дыхание, его разум вернулся на другую поляну в другом лесу, сильная рука зажала ему рот, кровь на языке… Фигура, что пробиралась сквозь подлесок, резко остановилась. — Микаса? — знакомый голос разнесся по поляне. Затем в нем послышалось недоверие и удивление. — Армин? Микаса расслабилась, а туманная фигура наконец превратилась в Эрена. Он переводил полный непонимания и некой тревоги взгляд с Армина на Микасу и обратно. Армин снова быстро опустил голову, жжение в груди стало почти невыносимым. — Что вы здесь делаете? Что-то случилось? — Эрен. Всё в порядке, — Микаса успокоила. — Мы просто гуляем, — её голос прозвучал резче со следующим вопросом. — А ты что здесь делаешь? Послышалось неловкое шарканье и ворчание. — Просто. Гуляю, — он пробубнил. Армин взглянул на него исподлобья. Эрен хмуро уставился в землю, ковыряя носком ботинка гнилые листья. Армин сглотнул. Он испытывал отвращение к самому себе из-за того, каким хрупким и несчастным он выглядел перед своими друзьями. В глубине души он прекрасно понимал, что это последние два человека, рядом с которыми он должен чувствовать неловкость. Но он всё ещё не мог отделаться от мысли, что в их пристальных взглядах сквозит осуждение. Всё, ради чего он так старательно работал, все его усилия, что он приложил, чтобы стать кем-то достойным, были стёрты в один миг. Но… Эрен, казалось, тоже ощутил повисшее напряжение. Он смущенно переступил с ноги на ногу, его взгляд снова метнулся к Микасе, затем робко скользнул по фигуре Армина. — Вы…? Мне уйти? — он как-то неловко махнул в сторону убежища. Микаса не ответила. Она развернулась, оставляя это решение за Армином. Армин не мог произнести ни слова. Их взгляды были прикованы к нему в ожидании, но напряжение, скапливающееся в его горле лопнуло бы в ту же секунду, если бы он заговорил. Какое-то бессмысленное разочарование во всём нахлынуло. Они смотрели на него, ждали ответа, Армин не хотел их жалости, но если бы он заговорил, то наверняка сразу заплакал бы… Но разве они не видят, что он нуждается в них? Он глубоко вздохнул и решительно замотал головой. Не уходите. Армин вновь уставился в землю, волосы скрыли лицо. Он сидел так ровно, как только мог, лишь бы они не заметили дрожь в плечах. На долгие секунды над поляной повисла тишина. Затем раздался хруст листьев. Армин уставился на землю у себя под ногами, кулаками упершись в колени, и пересчитывал травинки. Всё, что угодно, лишь бы сохранить дыхание ровным, чтобы сдержать давление, поднимающееся по горлу, пока он слушал, как Микаса с Эреном приближаются. Тень упала на его ноги, а затем исчезла. Микаса и Эрен осторожно опустились на бревно по обе стороны от него. Никто не говорил. Листья шептались над ними, а птицы отзывались веселым пением. Воздух поверхностно и прерывисто доходил до легких, но каким-то образом Армину удалось вернуть самообладание, чтобы заговорить. — Простите, — получился хриплый шепот. От напряжения горло начало саднить. — Я не должен был… Вы не… — он задрожал, пока пытался подобрать правильные слова и взять себя в руки. — Я не хотел… Затем тёплая мозолистая рука коснулась его ладони, и Армин больше не мог вынести этого. Всё его тело содрогнулось, и рыдания наконец вырвались, словно его горло разорвалось. Рука крепче сжала его ладонь, другая рука теперь обнимала его за спину, Эрен с Микасой прижались ближе с двух сторон. Устойчивые колонны, которые всегда поддерживали его, даже когда он рушился изнутри, рассыпаясь мелкой крошкой. И слова вырвались наружу. — Я просто… я не могу поверить, что они знали, — он выдавливал между всхлипами. — Всё время, всё это гребанное время — неудивительно, что Командор не поверил, что тот мужчина в лесу был бандитом, он д-должно быть был наёмником Военной Полиции или типа того… Боже, я ч-чувствую себя таким идиотом… — Армин вздрогнул и издал глухой смешок. — Но как ты мог знать? — Эрен прорычал, его рука крепче сжала ладонь Армина, и Армин был рад услышать гнев в его голосе. — Как, чёрт возьми, ты должен был догадаться о чём-то подобном? — Может, я мог бы, — Армин с горечью признал. — Мне казалось странным то, как Ханджи и Леви говорят со мной о воздушном шаре. Может, я мог бы надавить на них, спросить о чём-то, чтобы они рассказали. Но… — он запнулся. — Мне даже в голову такое не приходило. Я жил всё это время… убежденный, что мои родители выбрались наружу… Я п-правда верил в это, как какой-то…наивный идиот… — он безобразно всхлипнул и свободной рукой вытер слезы. — Они бросили меня… Они бросили меня, и я сказал себе, что всё хорошо, потому что, по крайней мере, они сумели покинуть эти богом забытые Стены, смогли посмотреть мир, но… но нет, вместо этого их с-схватили и замучили до смерти в подземелье, в самом далеком от свободы месте… И теперь я должен закончить… закончить то, что они начали, и заплатить за их ошибки, о которых я даже не знал…как в какой-то идиотской шутке, и я вероятно умру так же, как они… Боже, я бы хотел быть похожим на них и просто уйти отсюда… к черту человечество, к черту ответственность, я должен был перерезать ту верёвку и улететь, когда у меня был шанс… — Армин не был уверен, что его слова звучат внятно, но они продолжали срываться с языка, отчаянные и изуродованные его слезами. — Но нет, я должен был вернуться, я просто не смог отказаться от службы и верности людям, которые знали всё это время, которые позволили этому случиться со мной только для того, чтобы получить какую-то информацию, которые позволили бы мне сгнить в том подземелье, если бы знали, что я больше ничем не буду полезен… Пошли они. Я бы хотел просто уйти… Его голос, наконец, оборвался, превращаясь в сдавленные рыдания, сотрясающие всё его тело. Горячие слезы текли по щекам. Теплые и сильные руки обнимали его, обнимали так крепко, что боль пронзила его ушибленные ребра. Он чувствовал, как Эрен содрогнулся, чувствовал влагу на плече через рубашку. Он чувствовал, как Микаса крепко прижимается к нему с другой стороны, её прохладные тонкие пальцы обхватили его крепко сжатый кулак. Зажатый между ними двумя, казалось, что вся боль вырвалась из горла Армина, из его легких, его сердца. Они дрожали долгие минуты, пока Армин больше не мог плакать. Он склонил голову ещё ниже и попытался вытереть лицо свободной рукой — позор из слёз и соплей. — Простите, — он слабо выдавил. Его горло пересохло и болело. Он не говорил так много с тех пор, как очнулся, и уж точно не так яростно. — Армин, — Микаса крепче сжала его кулак, её голос звучал твёрдо и непоколебимо. — Послушай нас. Даже если бы командование решило ничего не делать, мы бы пришли за тобой. Армин поднял голову и встретился с ней взглядом. Её глаза светились серьезностью, губы сжаты в мрачную тонкую линию. — Мы всё равно это сделали бы, да, — Эрен мрачно пробормотал, уткнувшись в его плечо. — К черту их план, это заняло слишком много времени, мы должны были пойти за тобой, как только обнаружили твою кровать такой… Вина окрасила приглушенный голос Эрена, и сердце Армина сжалось. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. — Было бы слишком опасно идти туда самим, — его голос всё ещё дрожал, хотя звучал уже ровнее. — Даже вы двое не смогли бы пробиться туда, не зная карты или точного места подземелья… — Есть множество способов выяснить это, — Микаса прервала, её голос был таким ровным и отрезвляющим, что у Армина по спине ринулись мурашки. Но в то же время уголки его рта необъяснимо тронула кривая улыбка. — Вы двое такие безумные, — он пробормотал с мимолетным облегчением. — Именно, — проворчал Эрен, затем поднял голову с плеча Армина. — Вот почему нам нужно, чтобы ты был рядом и отговаривал от всякого дерьма. Слабая улыбка Армина стала чуть шире, направленная вниз, на мягкий лесной ковер. Слезы вновь навернулись на глаза, но несмотря на усталость, пульсирующую у него в черепе ещё больше и сильнее после того, как он выплакался, его голова странно прояснилась. Он расслабил кулак и сжал ладонь Микасы в ответ, другой рукой он потянулся к руке Эрена, что так крепко сжимала его ребра. Прошло несколько спокойных минут. Устроившись в надежных объятиях людей, которых любил больше всего, Армин выдохнул. Наконец, мысли начали упорядочиваться, и что-то заныло в глубине сознания. — Что ты имел в виду, когда сказал, что вы нашли мою кровать такой? Микаса с Эреном напряглись по обе стороны. — Ну… Той ночью, когда я пошёл проверить тебя, твоё… твоё место было перевернуто вверх дном, и тогда стало очевидно, что что-то случилось, — Эрен сжал руку Армина, а его голос наполнился опасностью при воспоминании. — Перевернуто…? — Армину потребовались секунды, чтобы собраться с мыслями, но затем его глаза распахнулись. — О… кажется, это было ожидаемо. — Да… Мне жаль, Армин. Они забрали все твои вещи. — Не то чтобы у меня было что-то ценное, — он пробормотал. Было обидно лишиться всех своих книг, но… Его книги. Его книга. Эрен должно быть заметил напряжение в его позе, поэтому он быстро продолжил. — Нет, Армин, подожди, они не забрали книгу твоего дедушки. Она осталась в моей комнате в тот раз, помнишь? Армин порылся в своей памяти, затем выдохнул с облегчением. — Верно. Да, я помню. Потерять эту книгу было бы последним ударом, последней пощечиной Адлера. С другой стороны, эта книга больше не являлась последней семейной реликвией, теперь у него был воздушный шар. Мысль горечью засела в голове. Но размышляя об этом, какая-то маленькая мысль постоянно вертелась вокруг, не позволяя ухватиться за неё. Он нахмурил брови. Булавочный укол этой самой мысли стал разворачиваться в безумную идею. — Эрен, — он медленно проговорил, взвешивая каждое слово. — Где сейчас эта книга? На базе? — Нет, я…я взял её с собой, — его голос прозвучал как-то застенчиво. — Она в моей комнате, в убежище. Армин резко поднялся. — Я хочу посмотреть. Микаса и Эрен, всё ещё соединенные с его руками, с удивлением последовали за ним. Они обменялись взглядами, казалось, узнавая что-то в выражении лица Армина. — Хорошо, — Эрен выдохнул, и они двинулись обратно. Они без проблем вернулись в убежище, остановившись лишь для того, чтобы пропустить патруль, прежде чем покинуть укрытие леса. В их домике было так же тихо, как и раньше. Видимо никто даже не заметил, что Армин пропал. На втором этаже они свернули в другую сторону, и Эрен повел их в свою комнату — на этот раз, его не отправили в подвал. Комната оказалась чуть меньше, чем у Армина. Вокруг был бардак, хотя обычно Эрен более тщательно следил за порядком. Кровать была разворочена, груда запасной одежды беспорядочно валялась на комоде. Армин сразу же заметил свою книгу, лежащую поверх покрывала. Эрен поспешил поднять её и передать Армину. Тяжелый том в кожаном переплете ощущался чужим. Армин провел ладонью по потертой обложке, затем раскрыл её. Эрен и Микаса заглянули ему через плечо, когда он погладил бумагу с внутренней стороны обложки, провёл пальцами по краям, там, где она была приклеена к коже. — Что там? — Эрен прошептал на ухо. Армин постучал по подкладке, ощущая, как жесткая бумага хрустит под пальцами. — Видите, эта бумага не такая выцветшая, как остальные страницы? — она всё ещё была старой, но не такой желтой, как остальная часть. — Ладно. И что это значит? — Ну, скорее всего, в какой-то момент подкладку просто чинили. Но что, если … — Армин перевернул книгу, теперь раскрывая заднюю обложку. Он прижал ладонь к бумаге и затаил дыхание. Это было похоже на…небольшую мягкую пружинку. Он провел большим пальцем по краю и нащупал легкую выпуклость. — Мне нужно что-нибудь острое, — он резко обернулся, чтобы положить книгу на свободную половину комода. Эрен начал крутиться в поисках чего-то острого, но Микаса быстро достала маленький карманный нож. Армин принял его и без колебаний провёл прямую линию по одному краю подкладки. Эрен тихо ахнул, но все звуки до Армина теперь доходили как сквозь толщу воды. Его сердце громко билось, отдаваясь глухими ударами в ушах. Он разрезал верхний край подкладки и отодвинул бумагу. Микаса рядом с ним затаила дыхание. — Что это…? — недоверчивый голос Эрена оборвался. Дрожащими пальцами Армин вытащил два листа бумаги, запечатанных за подкладкой. Они были тонкими, хрустящими и идеально ровными после десятилетия, проведенного под тяжестью книги. Армин боялся, что они рассыпятся от одного его прикосновения. — Карта, — он глухо пробормотал. Узор линий и символов, украшающих лист, указывали на это безошибочно. Армин судорожно выдохнул. Он поднял взгляд, встречаясь с широко распахнутыми глазами Эрена и Микасы. — Карта внешнего мира.