Этернализм

      Вокзал Кингс-Кросс как всегда был забит магглами, которые сновали туда-сюда не видя, что происходит вокруг. А посмотреть было на что — не попадая в поле зрения простых людей, небольшими группами толпились дети в странных нарядах с отчего-то брезгливо оглядывающих все вокруг взрослыми. Они, прикрываясь разными чарами, влетали в стену, попадая на свою волшебную платформу 9¾, в то время как магглы бежали, бежали, бежали… Если бы эти занятые остановились хоть на мгновение и прислушались к болтовне и остальному белому шуму, они точно прочистили бы уши и посчитали себя сумасшедшими: эти странно одетые дети с энтузиазмом говорили своим родителям о том, как они рады вернуться на еще один год в Хогвартс. То и дело иногда можно было услышать шепотки о возвращении загадочной героини войны на Туманный Альбион. Они бы проследили за взглядами этих людей, которые не отрываясь, глядели на ещё более странную семью, выходящую из салона катафалка. — Мама, ты видела мой новый экземпляр Истории Хогвартса? — спросила одиннадцатилетняя девочка с темными густыми волосами, голубыми глазами и бледной кожей, вылезая из странного даже по меркам магглов транспорта.       Следом за ней вышла женщина с такими же густыми волосами, предположительно лет тридцати с небольшим. За последние одиннадцать лет в Гермионе многое изменилось, самое очевидное, это, пожалуй, наличие детей. — Да, Эви, когда от нее пострадал дедушка. Не нужно было кидаться ею в брата, — закатила глаза Гермиона. — Себ заслужил, он сказал, что меня распределят в Хаффлпафф! — расписалась Эвелин, размахивая руками, словно это было самое худшее оскорбление. — Как будто я барсук. Они такие скучные! — Я просто пошутил, — сказал её брат Себастьян, вылезая последним из машины и возвращая ей книгу. В отличие от сестры, у него были более гладкие каштановые волосы и карие глаза, он был почти что копией своей матери. — Знаешь, мы, скорее всего, окажемся в Слизерине, как и все остальные в нашей семье.       Гермиона вздохнула. Обычно они всю дорогу читали или задумчиво смотрел в окно, но этот раз был исключением, что не удивительно. Всю дорогу до Лондона они спорили о том, на какой факультет их распределят. — Это не так. Семья не имеет никакого отношения к тому, куда тебя распределяют. Распределяющая шляпа учитывает твои собственные желания. Возьми меня, к примеру. Распределяющая шляпа хотела поместить меня в Гриффиндор, но я попросила ее отнести меня в Слизерин, потому что там были все мои друзья.       Близнецы уставились на мать широко раскрытыми глазами. — Ты могла поступить в Гриффиндор?       Гермиона кивнула и опустилась на колени так, чтобы оказаться на одном уровне с детьми. — Неважно, на каком факультете вы будете учиться. Что бы вам не говорили, каждый факультет выпустил прекрасных и порядочных ведьм и волшебников, и им очень повезет, если вы попадете в их число. Понимаете?       Они кивнули в разнобой.       Убедившись, что ребята осознали ее слова, Гермиона повела их к задней части катафалка, чтобы выгрузить весь багаж, окружающий запечатанный гроб посередине. — До свидания, дедушка! — крикнули близнецы, уже катя свои тележки, — Увидимся на Рождество! — Постарайтесь не разрушить школу! — послышался ответ Кирана.       Гермионе было жаль покидать его. Он настоял на том, чтобы быть с детьми в этот важный для них день, но, к сожалению, сейчас им предстояло прощаться. Они не могли перетащить гроб на саму платформу. Это привлекло бы к ним еще больше нежелательного внимания. Она надеялась в ближайшем будущем создать зелье, которое могло бы облегчить жизнь всем вампирам.       Было странно видеть уже своих взрослых детей, стоящих на платформе 9¾, когда по её меркам только вчера она сама впервые потерянно глядела на прохожих и крепко обнимала плачущих родителей. Это всколыхнуло что-то в душе Гермионы. В отличие от многих других родителей-волшебников, она позаботилась о том, чтобы ее дети знали все о секретной платформе и обо всем, что их могло ожидать в Хогвартс-экспрессе, вплоть до разновидностей сладостей, которые не менялись веками. Однако всё, что они знали от своей матери, тут же вылетело из головы, стоило им только увидеть огромную красную кирпичную стену.       Эвелин первой проскочила на платформу, нетерпеливо подпрыгивая. Себастьян же был немного более терпеливым и вместо этого ждал, чтобы пройти туда за руку с матерью.       При виде того самого красного поезда у близнецов перехватило дыхание. Гермиона улыбнулась, глядя на выражения их лиц, вспоминая свой первый визит в Хогвартс и предвкушение, которое она испытывала от мысли, попасть в то место, где она не будет «чужой» или «не такой». В итоге, она все равно стала изгоем, по крайней мере, пока не встретила Гарри и Рона.       Ее второй «первый» раз был совершенно другим. Несмотря на то, что она притворялась невежей, первый раз увидевшая волшебную палочку, и удивленной, отголоски прежних эмоций подпитывали её мотивацию. В каком-то смысле было приятно пережить все это во второй раз. Не так уж много людей могли похвастаться таким.       Кроме того, она никогда не была одна. Как оказалось, это полностью поменяло её восприятие школы. В отличие от «первого» раза, она не чувствовала себя одинокой и не плакала часами в женском туалете. Вместо этого она развлекалась, соревнуясь с Томом за оценки, и следила за безопасностью своих друзей, особенное внимание она уделяла Абраксасу, предостерегая его падения с метлы из-за неё, собственно. — Гермиона! — окликнул ее знакомый голос.       Кстати о друзьях…       Гермиона повернулась как раз вовремя, чтобы заметить бегущую к ней Друэллу. То, как эта миссис могла бегать на 10-сантиметровой шпильке, было для нее чем-то из рода фантастики, но каким-то образом ей это удавалось, при этом Блэк выглядела грациозно, словно лебедь. Дёрнув головой, Гермиона полностью развернулась к ней на встречу и распахнула объятия, уберегая подругу от падения. — Это так захватывающе! — воскликнула Друэлла. — Наши дети будут вместе учиться в Хогвартсе!       Гермиона хихикнула. Оглянувшись через плечо подруги, она увидела приближающегося Сигнуса с тремя дочерьми. Сигнус сильно изменился за эти годы и его внешний вид во многом это отражал. Его волосы, с которыми он когда-то небрежно обращался, отчего они были вечно длинные и сальные, теперь были аккуратно коротко подстрижены и зачесаны назад. Кроме того, у него начали отрастать усы, из-за которых он был до странности похож на Кларка Гейбла.        Беллатриса, Андромеда и Нарцисса вышагивали вперёди словно королевские о́соби.       За прошедшие годы Друэлла несколько раз приводила своих дочерей к ней в гости, и одна вещь, которая сразу же кидалась в глаза, — это их невероятно тесная связь. Куда свернёт одна, туда последуют и другие. Они были практически неразлучны. Близнецы хорошо ладили с ними, особенно с Андромедой и Нарциссой, которые были почти их одногодками.       Гермиону успокоивал факт, что они уже кого-то знают. Хотя ни с кем из сестер они не были бы на одном курсе. Беллатриса уже училась на четвертом курсе, а Андромеда поступила на второй. Нарцисса же предстоял ещё год до поступления в Хогвартс. — Что, во имя Мерлина, на тебе надето? — спросила Друэлла, отступая на шаг, чтобы рассмотреть одежду подруги.       Гермиона закатила глаза. — Это называется джинсы, Друэлла. Они могут показаться не красивыми, но они очень удобны.       Друэлла только покачала головой. — Я удивлен, что ты решила вернуться в Британию, — заявил Сигнус, меняя, как ему верно казалось, скучную тему разговора. — Я предполагал, что ты отправишь близнецов в Ильверморни, вы же жили в Америке.       После окончания четырехлетнего обучения у Николаса Фламеля она решила вернуться в Америку, поскольку там был лучший рынок для алхимии. Там Гермиона заработала себе имя известного алхимика, создавая интересные зелья, которые помогали в повседневной жизни другим. Одними из наиболее известных ее творений были противоядие от любовного зелья, улучшенный эликсир жизни, а также вольчье противоядие. Кроме того, Гермиона создала фонд, помогающий бороться с дискриминацией и жестоким обращением, которые вынуждены терпеть некоторые магические существа. Она назвала его Обществом защиты магических существ или ОЗМС для краткости.       Временами было трудно совмещать карьеру и воспитание детей, и долгими ночами, которые она проводила в лаборатории, Гермиона мечтала о маховике времени, но каким-то образом с каждым днём становилось все легче. Изначально она планировала отправить близнецов в Ильверморни, когда придет время, но… — Полагаю, у меня нет причин хранить это в секрете, и ты, вероятно, скоро об этом узнаешь, — со вздохом сказала Гермиона. — Дамблдор предложил мне место профессора зелий. Он не принял бы «нет». — Заменишь старого Слагги? — спросила Беллатриса, и на ее лице расцвела шкодливая улыбка. — Да, таким образом я смогу присматривать за всеми вами и буду уберегать других студентов от вас, — засмеялась Гермиона. — Кто, мы? Мы просто ангелы. Не так ли, Энди?       Андромеда закатила глаза на сестру. — Возможно, но ты больше походишь на дьявола. — А ты больше!       Между двумя сестрами вспыхнул спор, Нарцисса вместе с близнецами остались в стороне, весело наблюдая за этим. Гермиона знала, что ей следует вмешаться, но её это слишком забавляло. Этот год предстоял быть очень и очень насыщенным.       В конце концов, не выдержал Сигнус. — Прекратите это немедленно! Вы позорите Благородный Дом Блэков! — отругал их он. — Прости, папа, — произнесли девочки в унисон.       Гермиона никогда бы не подумала, что это произойдет, но, похоже, Сигнусу успешно промыли мозги строгими убеждениями его семьи. Он не походил на мальчика, который отвел ее в сторону на собственной свадьбе и залечил ей щеку после того, как его мать ударила ее. Он стал полноценным Блэков.       В этот момент раздался свист, означающий, что совсем скоро тронется поезд. Попрощавшись с Блэками, Гермиона проводила детей к багажному вагону, чтобы оставить там все свои чемоданы и рюкзаки, прежде чем наконец поднялась на поезд. — Почему бы вам двоим не пойти и не найти где-нибудь место? — предложила она. — Мне нужно пойти и поговорить с машинистом. — Мы займем тебе место, мама, — пообещал Себастьян.       Эвелин кивнула в знак согласия.       Гермиона ласково улыбнулась им двоим. Они вошли в ее жизнь неожиданно, внося перемены и хаос, но с каждым днём она любила их всё больше и больше. Она уже не представляла своей жизни без них. — Спасибо, мои любимые. Я не задержусь надолго.       Поцеловав две макушки, Гермиона направилась к передней части поезда. Однако эта оказалось сложнее, чем она ожидала, поскольку все студенты пытались найти себе пустое купе или попрощаться со своими семьями, отчего образовывалась непроходимая толпа. Ей пришлось буквально прорываться. К тому времени, когда Гермиона наконец добралась до места назначения, она выглядела будто после битвы, что, в принципе, не было далеко от правды.       Завидев её, машинист усмехнулся себе в усы. — Все в порядке, профессор? — Если под этим вы имеете в виду, что я чудесным образом все еще цела, то да, — ответила Гермиона, воспользовавшись моментом, чтобы поправить одежду и убрать волосы с лица. — Когда все так круто изменилось? Помню, в свое время мне не приходилось буквально пробивать себе дорогу. — Насколько я помню, у вас и ваших друзей было свое личное купе, в которое никто больше не осмеливался войти, — сказал машинист, бросив на нее понимающий взгляд.       Это правдой. Может, подкинуть эту идею близнецам? Они всегда были «за», достать волшебную палочку.       Она подождала, пока поезд отъедет от станции и студенты успокоятся, прежде чем отправиться обратно, заглядывая в каждое купе в поисках своих детей. Через некоторое время Гермиона обнаружила Эвелин сидящей с группой мальчиков, которых она узнала бы где угодно.       По одну сторону от ее дочери сидел или, скорее, развалился, юный Сириус Блэк, а по другую — долговязый мальчик с растрепанными волосами, удивительно похожий на Гарри, за исключением глаз. Это мог быть только Джеймс Поттер. — Ой, вот ты где, мамочка! — воскликнула Эви. — Я только что рассказала своим новым друзьям о том, что ты собираешься учить нас зельям.       У нее кружилась голова. Какова была вероятность того, что ее дочь встретит Мародеров и подружится с ними? Более того, откуда тут вообще взялись Мародеры? Им сейчас должен был быть только год, если она не ошибается.       С другой стороны, Гермиона напомнила себе, что это альтернативная линия времени. Другая вселенная. Технически говоря, ни она, ни близнецы не были бы живы в тот момент ее первоначальной временной шкалы. Очень многое изменилось. Не было ни Волдеморта, ни первых признаков войны на горизонте. И теперь она обнаружила, что Мародеры родились на десять лет раньше. Случилось ли это из-за нее, или это была просто воля судьбы, кто знает. — Что-то не так, мам? — спросила Эвелин.       Как бы там ни было, Гермиона полагала, что сейчас с этим ничего нельзя поделать. Это не обязательно должно было быть плохо, хотя имело место задуматься о том, как она уже изменила будущее. — Извини, я на мгновение растерялась, — заверила она свою дочь, прежде чем повернуться лицом к своей новой группе друзей. Гермиона улыбнулась, увидев их всех такими молодыми и невинными, а главное — живыми. — Приятно познакомиться со всеми вами, господа. Я с нетерпением жду начала учебного года и я буду рада учить вас в течение следующих семи лет.       Именно тогда она заметила, что, в отличии от Эвелин, Себастьяна нигде не было видно. — Где твой брат? — Он ушел вместе с двумя мальчиками, которые сидели с нами раньше, — начала объяснять Эвелин. — Джеймс и мальчик с сальными волосами спорили, какой факультет лучше: Слизерин или Гриффиндор. Себ, конечно, встал на его сторону в Слизерине. — Кто бы хотел в Слизерин? — спросил Джеймс. — Думаю, я бы бросил Хогвартс, а ты? — Вся моя семья училась в Слизерине, — неловко сказал Сириус. — Как и моя, — сказала Эвелин.       Гермиона закусила губу, чтобы не рассмеяться от того факта, что они сейчас сидят с одним из последних потомков самого Салазара Слизерина. Она хотела сказать это, но она передумала, не желая вовлекать в разговор еще и статус крови.       Однако одно можно было сказать наверняка — Флимонт явно пренебрег своей ролью родителя. Гермиона не могла не задаться вопросом, поддерживал ли он вообще контакт со своим братом Карлусом?       Глаза Джеймса расширились под квадратными очками, когда он повернулся и посмотрел на двоих других, сидящих рядом с ним на скамейке. — Блин, а я думал, что вы нормальные. — Семья не имеет ничего общего с тем, на какой факультет тебя распределили, — процитировала Эвелин слова своей матери. — Распределяющая шляпа помещает тебя туда, где, по ее мнению, тебе будет лучше всего, исходя из твоих же мыслей, желаний, мировоззрения, а не потому, что твоя семья так хочет.       Сириус ухмыльнулся ей. — В таком случае, я нарушу семейную традицию.       Эвелин ухмыльнулась в ответ. — Может быть, я тоже.       Гермиона не смогла сдержать улыбку, напряжение быстро спало, и групка погрузилась в гораздо более приятный разговор. Не желая их беспокоить, она ускользнула, чтобы найти сына. Она уже догадывалась, где его найти и с кем она его найдет.       Через несколько часов они наконец-то прибыли в Хогвартс. Было что-то сюрреалистичное в том, что она больше не студент, а профессор. Странно было заходить в школу не стайкой малышни, сидеть не за одним из четырех длинных столов, а за скамьей в самом конце зала вместе с остальными преподавателями.       Но что еще более странно, так это то, что Хогвартс, да и не только он, все начало напоминать Гермионе её изначальное время. Она будто бы никуда и не уходила… Во главе стола сидел Дамблдор, теперь уже директор Хогвартса. МакГонагалл, как всегда, сидела справа от Дамблдора, снова в роли профессора трансфигурации, и, к ее большому удивлению, даже Хагрид снова был тут. — Хагрид! Я так рада снова тебя видеть, — сказала Гермиона, подходя к нему. — Я не знала, что ты работаешь в Хогвартсе.       Он кивнул головой, на его лице появилась широкая улыбка. — Некоторое время я работал в Румынии с драконами — кстати, очень красивыми существами. Было очень жаль покидать их, но я немного затосковал по дому. Дамблдор предложил мне работу преподавателя по уходу за магическими существами.       Он выглядел настолько счастливым, что Гермиона сама невольно шире улыбнулась, отчего появились складки в уголках рта. Она надеялась, что в этот раз обойдется без Норберта… Хотя оставались сомнение отказался ли он до конца от всякой незаконной контрабанды.       Вскоре старшекурсники постепенно начали заполнять Большой Зал, кто переругиваясь, а кто подшучивая друг над другом. Когда МакГонагалл встала со своего места и, поправив шляпку, направилась к большим дверям, сердце у Гермионы заняло — она пошла за первокурсниками. Значит осталось совсем немного.       Когда эта небольшая стайка первокурсников кучкой вошла в зал, затравленно оглядываясь с сияющими глазами, её взгляд тут же приковал две макушки. Эвелин шла с двумя мальчиками, с которыми она подружилась в поезде, и, казалось, смеялась над какой-то шуткой, которую рассказал один из них. Себастьян же появился позже вместе с Северусом Снейпом и Лили Эванс, с которыми она имела удовольствие познакомиться по дороге в Хогвартс. Снейп, как обычно, поначалу был немного сварливым и угрюмым, но немного смягчился, когда узнал, что она будет преподавать им зелья.       Гермиона не могла дождаться того момента, когда же начнет вести зельеварение у своего бывшего-будущего мастера зелий, это будет интересно.       Лицо Себастьяна сморщилось в замешательстве, когда шляпа начала петь, что напомнило ей его отца, который так же непонимающе смотрел на, с виду, старую рухлядь. Он, казалось, немного нервничал из-за распределения, в то время как его сестра выглядела уверенной и полностью спокойной. Может, они и близнецы, но точно не по характерам.       Один за другим на трибуну вызывали первокурсников. Первым знакомым именем, которое она услышала, был Сириус Блэк. В прочем, Гриффиндор, как и остальные Мародеры, неудивительно. Бедный Ремус выглядел так, словно уже хотел сверкать пятками, он будто скукожился под взглядами всего Зала. Знал ли он о вольчем противоядии? Гермиона мысленно отметила, что после переговорит об этом с Дамблдором.       Спустя, казалось, вечность вперед вышел Люциус Малфой с глупым самодовольным выражением лица. Не успела шляпа коснуться его головы, как тут же заверещала «Слизерин». Он был невероятно горд собой, что слизеринца в нем учуяли за километр, но Гермиона сдержала смешок, это выглядело на самом деле так, будто шляпа не пожелала даже прикасаться к настолько мерзкому ребенку, не желая пускать его в свой разум. Было что-то в Малфоях, что всегда вызывало у нее желание ударить их по лицу. Люциус не был исключением, хоть она и дружила с его отцом. К сожалению, или к счастью, рукоприкладство в Хогвартсе не поощряется. Гермиона все же хихикнула, чем обратила на себя внимание. Было бы нехорошо, если бы учитель ударил ученика.       И вот, наконец, настал тот момент, которого она ждала.       «Реншоу, Эвелин!»       Шляпа опустилась на голову её дочери, а сама Гермимона автоматически пододвинулась ближе, приоткрыв рот. Было волнительно и удивительно приятно наблюдать за тем, как распределяют её собственных детей.       «ГРИФФИНДОР!»       Стол Гриффиндора взорвался аплодисментами, когда Эвелин вскочила со стула, практически полетев к столу. Сириус и Джеймс особенно громко аплодировали и кричали, кидаясь к ней с распростертыми объятиями. Эвелин, казалось, была счастлива выбором распределяющей шляпы, и главное. К тому же, Гермионы и до этого знала, что та окажется на её первом факультете. Она конечно была умной и, безусловно, амбициозной, но больше всего она жаждала азарта и приключений.       «Реншоу, Себастьян!»       Себастьян сидел на стуле добрых 3 минуты, гораздо дольше своей сестры. Гермионе было интересно, что происходит в его голове, в его сознании будто шел спор с самим собой. Прожигая его взглядом, она могла видеть складку, которая залегла у него меж бровей, сощюренные глаза и серьезный взгляд.       «СЛИЗЕРИН!»       Как только шляпа выкрикнула название факультета, спина Себастьяна выпрямилась, словно струна на скрипке. Он повернулся к учительскому столу, его глаза округлились, а брови давно исчезли под прямой челкой, словно под зонтиком. Неторопливо, он поднялся со стула и так же медленно направился к столу Слизерина, который одарил его приличными аплодисментами. Его глаза обшаривали весь Залл, пока наконец он не нашел сестру. Она извиняюще пожала плечами и вернулась к своей новой группе друзей. Выглядя довольно удрученным, Себастьян тоже отвернулся.       Хоть Себастьян и был более спокойный и расчетливый, что было отличительными чертами слизеринцев, а Эвелин была чистой гриффиндоркой, Гермионе не нравилась мысль, что они будут учиться во вражеских факультетах. До этого они всегда были вместе, никогда не разлучались, и она боялась, что это повлияет на тесную братско-сестринскую связь, которую они всегда имели. Пройдут ли они через это или это вобьет между ними клин?       Время покажет. Все, что Гермиона могла сделать, это попытаться помочь им и надеяться на лучшее.       Позже, той же ночью, она, вернувшись в подземелья, распаковывала и расставляли свои вещи в недавно данных ей покоях. Неожиданно раздался стук. Когда удивлённая Гермиона прошествовала к двери и распахнула её, она не думала, что её можно удивить ещё больше. Там стояла Минерва МакГонагалл. — МакГонагалл, какой приятный сюрприз. Чем я могу вам помочь? — вежливо поприветствовала Гермиона свою коллегу-профессора, хотя думать о ней в таком ключе было до ужаса непривычно. — Директор Дамблдор попросил меня пригласить вас на вечеринку в честь начала семестра. Он считает, что это будет хорошая возможность для всех лучше узнать друг друга, поскольку большинство из нас в штате новички, — объяснила МакГонагалл. — Кроме того, он пригласил многих влиятельных фигур: весь совет попечителей, а также некоторые бывшие профессора.       Вечеринка для профессоров в честь начала семестра? Она никогда раньше не слышала, чтобы подобное происходило в Хогвартсе. Но, опять же, она никогда раньше и не была профессором. Она мельком глянула на часы — была уже не поздняя, но ночь, в это время уже все студенты за исключением профессоров и старост находятся в общих гостиных. — Если я скажу что занята?       МакГонагалл покачала головой. — Уверяю вас, если бы так было можно, меня бы тоже там не было.       Что ж, по крайней мере, она не единственная, кого вытянули туда насильно. Гермиона собиралась провести остаток вечера, просматривая учебную программу на этот семестр, но проветриться, да и познакомиться с остальными было бы неплохо. Мерлин знает, за последние одиннадцать лет все её общение сводилось к Друэлле, Кирану или малышам с их детским лепетом.       Со вздохом она схватила свой любимый красный шерстяной свитер и натянула его, не позаботившись даже отвернуться, прежде чем последовала за остолбеневшей МакГонагалл, закрыв за собой дверь.       Первое время они шли молча. Гермионе хотелось завязать с ней разговор, но она не знала, как это сделать. Они не разговаривали много лет, с тех пор, как она покинула Британию, но даже на Туманном Альбионе они не были особо близки. — Я так и не поблагодарила тебя как следует за тот день, когда ты пришла ко мне в Министерство, — на её удивление, МакГонагалл взяла на себя инициативу. — Я не знаю, что ты сделала, но это сработало. После этого он больше никогда меня не беспокоил. На самом деле, в тех редких случаях, когда наши пути пересекались, он казался довольно приятным, даже узнал меня.       Гермиона пожала плечами. — Я сделала то, что считала правильным.       Она пыталась скрыть тот факт, что простое упоминание Тома, всё ещё причиняло ей боль. Время залечило рану, но не полностью. Гермиона все еще скучала по нему… Не было ни дня, чтобы ее эгоистичная часть не сожалела о том, что сделала. — Я знаю, что мы особо никогда не ладили, но я хочу, чтобы ты знала: я понимаю, от чего именно ты отказалась, — добавила МакГонагалл. — Я тоже пожертвовала тем, кого любила, потому что чувствовала, что это правильно.       Огромный груз свалился с плеч Гермионы. Кто-то впервые оценил её жертву. Шотландка, идущая рядом, улыбнулась чему-то своему. — Знаешь, мое предложение дружбы все еще в силе.       Та подняла голову и мгновенье Гермиона думала, что та мягко откажет, но, на её удивление МакГонагалл кивнула. — Мне бы очень хотелось его принять. Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать этот факт.       Оставив прошлое позади, где ему и следовало оставаться, они вместе вошли в Большой Зал. Они обнаружили, что, к их большому удивлению, Большой Зал сильно изменился по сравнению с тем, каким они покинули его час назад.       Все столы исчезли, оставив после себя большой танцпол посреди, на подобии пьедестала. В одном конце Зала теперь стоял бар, за которым стоял старый бородатый мужчина с козой, странно похожий на Дамблдора. Скамья, на которой обычно сидели учителя, превратилась в сцену, на которой выступала известная валлийская певица Селестина Уорбек. — Почему студенты ничего не слышат? — спросила Гермиона и тут же чертыхнулась от того, насколько глупым прозвучал вопрос. Гений. — Я предполагаю, что на Зал наложили сильное заглушающее, — ответила ей МакГонагалл, как ни в чем не бывало.       Очевидно, да, иначе некоторые непослушные студенты точно бы выскользнули из своих гостиных и пробрались на вечеринку под мантиями-неведимками или Дезиллюминационными чарами. Оказывается, они даже не были в курсе всего происходящего, как и в свое время она сама.       Вздохнув, Гермиона направилась к бару, чтобы заказать себе выпить. Она не пила, но шестое чувство ей подсказывало, что она не доживёт до конца вечера, если не выпьет хотя бы один стакан сливочного пива. Барменом оказался Аберфорт, старший брат Дамблдора, который зыркал на всех исподлобья.       Гермиона медленно осматривала Зал в поиске знакомых лиц, одной рукой держа бокал, второй же слепо шаря сзади по джинсам, пытаясь их расправить. МакГонагалл она неожиданно обнаружила в центре танцполе в объятиях пожилого мужчины, в котором Гермиона узнала её бывшего босса из Министерства. Сознание как некстати подкинуло информацию, что в ее прошлой жизни он был мертв. Она не знала, что с ним случилось, но сейчас изо всех сил надеялась, что это обойдется, потому что новообретенная подруга сияла в его руках как начищенный галлеон.       Дамблдор тоже кстати танцевал. Он исполнял такое, от чего у Гермионы чуть не выскользнул бокал из рук, настолько это было неожиданно и, честно говоря, нелепо. Танцевал он с мадам Веверой. Хотя, Дамблдор всегда был известен своим лёгким сумасшествием, тут не было чему удивляться. Никогда не знаешь, чего ожидать от него.       Потом она заметила Слизнорта. Казалось, он был погружен в разговор с другим профессором, когда поймав ее взгляд и по-смешному округлив глаза, тут же напролом двинулся к ней, оставив позади неловко хлопающего глазами профессора, оборвав того на полу-слове. — Борода Мерлина, кто же это?! Неужели моя самая блестящая бывшая ученица? — воскликнул он, одновременно подзывая ее к себе навстречу. — Только посмотрите на себя, моя дорогая! Мы превзошли все мои ожидания!       Она не знала, была ли причина в крепкости напитка или из-за искренней оды, которую ей тут чуть ли не спел её бывший профессор, но Гермиона не могла сдержать румянец, выступивший на щеках. — О, на счёт этого не знаю, но это все благодаря великому человеку, который меня нвсему научил. — Ерунда, моя дорогая. Я просто направил вас в правильном направлении. Остальное было за вами, — Слизнорт махнул рукой, делая вид, что ему это не важно, но Гермиона знала, что на самом деле он впитывал в себя каждое произнесённое слово. Лесть была мощным инструментом. — Теперь расскажите-ка мне больше о зелье «Волчье противоядие», которое вы не так давно создали. Признаюсь, это в какой-то степени перевернуло мое мировоззрение!       Всегда будучи «за» за перевод темы на знакомую для нее гавань, Гермиона подробно рассказала о том, как зелье помогает оборотням в их ежемесячных трансформациях. Это не только позволяет им сохранить свое человеческое мышление в волчьей форме, но она также нашла способ притупить боль самой трансформации. — Звучит чудесно! Я уверен, что все оборотни борются за то, чтобы заполучить его.       Ну, не все оборотни. Тут уж он преувеличил. Гермиона помнила по крайней мере одного, кто презирал свою людскую форму — Фенрира Сивого. Скорее всего, зелье на него даже не подействовало бы — его человеческое мышление было на уровне выживания. Как и у животного, кем он и являлся.       Они проговорили еще некоторое время, Слизнорт поведал ей обо всех своих планах, которые он уже рвался осаществить, едва выйдя на пенсию. Он признал, что она вдохновила его на желание самому попутешествовать по миру. Гермиона с радостью поделилась несколькими интересными — и с научной, и с туристической точки зрения — местами. Она хихкнула, когда её бывший профессор зелий загорелся Гавайами и после этого задумчиво молчал минуты три. — Какое счастье! — выплыв из своих размышлений, воскликнул Слизнорт, глядя куда-то вдаль. — Два моих самых блестящих ученика оказались снова вместе. Как тебе жизнь в качестве самого молодого Министра Магии, Том?       Гермиону тут же накрыло волной мурашек, которые табуном пробежали по всей открытой коже. Он был там… Том Реддл стоял прямо за ней. Она знала, чувствовала. — У этой должности есть свои плюсы и минусы, так же и в работе — есть свои взлеты и падения, но мне нравится, — произнес позади неё хрипловатый голос.       Гермиона не решалась повернуться к нему лицом, изо всех сил пытаясь совладать со своими противоречивыми эмоциями. Что он вообще здесь делал? Его пригласил Дамблдор? Конечно, нет, неслышно фыркнула она, не после всего, что произошло. Кроме того, когда она согласилась принять его предложение, Дамблдор заверял ее, что они с детьми будут в полной безопасности. Может быть, его пригласил кто-то другой? Слизнорт?! — Мисс Грейнджер, или, скорее, профессор Грейнджер-Реншоу, только что рассказывала мне о своей работе в Америке. Удивительно, чего она смогла достичь за такой короткий промежуток времени. Очень похоже на тебя. — Это так? — спросил Том. — Мне бы хотелось послушать за это все в мельчайших подробностях. Возможно, на танцах, профессор Грейнджер-Реншоу? — Я не знаю. Я довольно устала, и мне еще нужно просмотреть планы уроков. Думаю, мне лучше вернуться в свои покои, — извинилась она, наконец затравлено глянув на Тома, в прочем, тут же поворачиваясь, чтобы уйти. — Ерунда! Времени, чтобы побеспокоиться о планах уроков в течение учебного года, будет более чем достаточно, — настаивал Слизнорт, пытаясь помешать ей уйти. — Веселитесь, пока можете!       Гермиона про себя миллион раз прокляла своего бывшего мастера зелий, когда он неожиданно практически толкнул ее в объятия Тома. Он конечно же не поймал. Какая удача, саркастически подумала Гермиона. По крайней мере, если бы она упала на пол, она бы не чувствовала того возбуждения, которые вызывали его руки на её талии. — С вами все в порядке? — спросил Том, помогая ей вернуться в вертикальное положение. — Я в порядке. Я просто забыла, каким раздражающе настойчивым он может быть, — сказала Гермиона, вырываясь из его хватки. — Я хочу, чтобы вы знали: я не собирался держать вас, профессор. Я полностью пойму, если вы предпочтете уйти.       Впервые с тех пор, как он подошёл, Гермиона повернулась к нему лицом. Он не сильно изменился. Очевидно же, что он стал старше. Она старалась не задерживать взгляд на его фигуре, когда заметила красивый черный повседневный костюм, который был на нем сегодня. Он был таким же красивым, каким она его запомнила, тем более в костюме. Она всегда любила его костюмы.       Отведя взгляд от его одежды, Гермиона сосредоточилась на возникшем прямо перед ней лице. Она почему-то неожиданно успокоилась. Возможно дело было в том, что выражение его лица не выражало никаких признаков узнавания. Насколько она могла судить, он казался искренним. Хотя она не могла отрицать, что он чуть не построил свою империю у неё под носом и она даже ничего не заметила. — Вы меня не задерживаете… И я полагаю, что один танец не будет лишним, — наконец смягчилась она.       С улыбкой он протянул ей руку и она нерешительно взяла ее, позволяя ему повести ее на танцпол. Она старалась поймать взгляд Дамблдора, когда они проходили мимо их пары, всё ещё кружащей на танцполе, не понимая, знал ли он, что Том будет здесь. Единственным ответом, который она получила, был вид его загадочно мерцающих глаз. Это дало ей все ответы на накопившиеся вопросы. Позже они серьезно переговорят.       Как только они остановились, заиграла медленная песня. Возможно это были происки судьбы, вселенной или самого Мерлина, но, видимо, одна она была против всего происходящего, эти чувства усилились, когда она ощутила своим торсом его грудь и его шаловливые руки на своей талии.       Гермиона изо всех сил старалась отвлечься, думала о новых мерзких ингредиентах и формулах, лишь бы отвадить от себя бьющую набатом в голове мысль, что они были слишком близко. Она смотрела куда угодно, но только не на него, иначе желание прижаться ещё ближе победило бы. Гермиона знала, что не должна была этого делать. Она должна была пройти это за 11 лет, разлюбить его, но так и не смогла.       Они немного переговорили о своей работе, хотя это было немного сложно из-за музыки. Гермиона рассказала ему о своих усилиях по оказанию помощи непо́нятым волшебным существам, а он рассказал о своей работе в Министерстве, что они создали отдел по оказанию помощи немагическим семьям юных ведьм и волшебников для лучшей социализации в новом обществе. Это ее не удивило. В свое время они вдвоем, сидя в гостиной Слизерина, сами разрабатывали его план и исполнение — Прекрасное чувство, — неожиданно признался Том. — Давненько мы так не танцевали. Я скучал по этому.       Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы до нее дошел смысл слов Тома. Когда они достигли ее сознания, Гермиона замерла и напряглась, все ещё будучи в его руках. Подняв глаза и встретившись с ним взглядом, она увидела, что он ухмыляется. Он помнил… Всё. — Как? — Я всегда знал, что что-то не так, но не мог понять, что именно, пока моя бабушка на смертном одре не протянула мне фотографию нас двоих и не произнесла твое имя, — медленно объяснил он. — После этого все воспоминания, которые ты стёрла, начали постепенно возвращаться.       Гермиона не знала, что об этом думать. В миг все вокруг перестало существовать, перед её глазами лишь застыла картинка Тома, неподвижно лежащего на кровати. Она была потрясена, узнав, что чары памяти просто… Развеялись? Невозможно. Потом пришло осознание того, что Мэри мертва. Это ее и правда огорчило. Однако больше всего она была напугана. Испугалась того, что если он все помнит, то… Испугалась того, что Том намеренно подошел к ней, при этом помня все, что сделал он, и все, что сделала она, чтобы остановить его.       Внезапно почувствовав, резкий прилив сил, Гермиона отстранилась на полшага и, прежде чем Том успел что-либо сообразить, повернулась на пятках и побежала прочь, пробиваясь сквозь толпу танцпола. Она будто сквозь воду слышала, как Том окликает ее по имени, но игнорировала его, стараясь скрыться как можно скорее.       Наконец выбравшись с танцпола, она бросилась бежать прочь из Большого зала по коридору, бежа так быстро, как только могла. Гермиона не знала, куда бежит, и не знала, что будет делать, когда наконец упрется в какой-то тупик, но в тот момент ее это не особо заботило. Все, что она хотела, это спрятаться. — Гермиона, подожди!       Она стиснула зубы, отчего они чуть не покрошились. Он бежал за ней. Ну конечно же. Гермиона где-то глубоко понимала, что он не отпустит ее так легко. Быстро произнеся в уме Дезиллюминационное заклинание, она нырнула в нишу и поднесла руку ко рту, стараясь заглушить прерывистое дыхание.       Через несколько мгновений, которые казались целой вечностью, Том наконец добрался до ее ниши, где остановился, чтобы перевести дух и осмотреться. Когда он перевел свой взгляд на нишу, Гермиона уже подумала, что он её нашел, но нет, он продолжил осматриваться. Она выждала несколько минут, прислушиваясь к звуку его шагов, которые становились все тише и тише, прежде чем выскользнула обратно.       Она не ожидала, что Том будет стоять в нескольких футах от нее и ждать ее… — Ревелио! — крикнул он, одновременно с этим пытаясь схватить Гермиону левой рукой. — Отпусти меня!       Она боролась с ним, пиная и дергаясь, делая все, что могла, отчаянно стремясь освободиться, но что бы она ни делала, он не сдавался. Том даже не пытался сопротивляться. Он просто принимал каждый удар, пинок и укус, стараясь крепко ее держать. — Упокойся. Я не собираюсь причинять тебе боль. Разве я не обещал тебе это давным-давно? — Да, и ты нарушил это обещание, когда причинил мне боль, заставив меня принять такие решительные меры, чтобы остановить тебя!       Он вздрогнул от этого. — Я знаю. И поэтому я стою здесь, позволяя тебе выместить на мне весь свой скопившийся гнев.       Гермиона перестала пинаться и неожиданно ноги подвели её — они просто подкосились, отказываясь держать свою хозяйку. Том снова поймал ее, прежде чем она успела упасть, он прижал её к себе. В этот раз Гермиона не пыталась сопротивляться, она просто повисла на его руках, гляда в каменную стену коридора, пытаясь осознать услышанное.       Это что-то типо извинений? Это звучало слишком безумно, чтобы быть правдой, но опять же, поведение Тома не всегда имело смысл. Его способ справиться с ревностью заключался в том, чтобы превратить своего соперника в крысу, а чтобы справиться со своим гневом и разочарованием — причинить кому-то боль. Задумавшись об этом, Гермиона поняла, что так оно было, если по его логике он причинил ей такую боль, то логично было бы получить эту боль в ответ. Только физически. — Я не умею извиняться. Ты, как никто другой, должна это знать, — начал он. — Я никогда не чувствовал сожаления о своих действиях… То есть до тех пор, пока не осознал, насколько сильно я причинил тебе боль. Впервые в жизни мне искренне и совершенно жаль.       Гермиона в шоке перевела на него взгляд. Она и не надеялась услышать эти слова от него. Приятно было снова оказаться не правой на его счёт.       Позволив своему дыханию вновь нормализоваться, она положила голову ему на грудь. Звук его сердца, бьющегося под ее ухом, на удивление успокаивал, и Гермиона чувствовала, как ее гнев и печаль тают, уходят в небытие, оставляя ощущение изнуренности, и, как ни странно, спокойствия. — Признаюсь, во время нашей последней встречи я был не совсем самим собой. Мой разум был затуманен жаждой власти. Как бы я ни злился тогда, я больше не злюсь на тебя. На самом деле, я должен поблагодарить тебя за то, что ты сделала. И снова ты меня наставила на пусть истинный, когда я свернул не туда. Я не жду твоего прощения, особенно не сразу, но надеюсь, что ты хотя бы дашь мне еще один шанс.       Гермиона молчала. По правде говоря, часть ее уже его простила. Была ли она убеждена, что никогда больше он не свернёт не туда? Нет, абсолютно нет. Она знала, что если она позволит ему вернуться в свою жизнь, всё может повториться, да, не так кроваво и явно, но всё же… Тьма была внутри Тома, это была его природа. Этого нельзя было отрицать.       Убедишься, что снова может стоять, Гермиона отклонилась на пару сантиметров, ровно настолько, чтобы видеть его лицо. Он плакал. В его глазах стояли настоящие слезы. Она никогда раньше не видела, чтобы он плакал. Она даже не знала, что он способен на это. То, что именно он плакал из-за нее, доказало, насколько ему было жаль.       Гермиона приняла решение. — Знаешь, у меня до сих пор хранится та белая роза, которую ты подарил мне на День святого Валентина. Она до сих пор стоит на моей тумбочке и цветет так же, как в тот день, когда волшебным образом появилась в моей комнате в спальне, — тихо произнесла она. — Я не забираю слов назад, только лишь напоминаю. Я люблю тебя, Том Реддл. И никогда не переставала, не смотря ни на что. — Я тоже тебя люблю, Гермиона. Я знаю, что никогда не говорил этого, но я это делаю сейчас.       Она не могла подобрать слов, чтобы описать насколько она счастлива. Всего лишь 4 слова, 4 слова которые она грезила услышать последние 11 лет только в своих снах. Охваченная моментом, Гермиона поднялась на цыпочках и, поддавшись неожиданному желанию, поцеловала его. Том, не колеблясь, наклонился и перехватил инициативу.       Искра, которая, казалось, потухла, разгорелась с новой силой, как никогда прежде. Это был фейерверк, потеря связи с реальностью. У Гермионы возникло ощущение, что эта искра преследовала ее все те года разлуки, в некоторые моменты давая силы и мотивацию жить дальше. Эта искра то тухла, то разгоралась. Возможно, связь, которая была между ними и имела теперь трещины, но они оба верили, что со временем смогут их залечить. — Я должен спросить… Признаюсь, я не совсем знаю, как это спросить, но… — нервно спросил он, оторвавшись от Гермионы. — В «Ежедневном пророке» была статья о твоём визите на Кингс-Кросс. Там упоминались дети… Близнецы, писали… Это заставило меня задуматься…        А Гермиона до этого только гадала, рискнёт ли кто написать про них статью и подзаработать денег. Она, конечно, надеялась, что репортёры не будет настолько жадными и любопытными не из-за того, что стеснялась своих детей, ни в коем случае, это просто было нарушение их частной жизни. Меньше всего она хотела, чтобы ее дети участвовали в этих всех общественных распрях и интригах, через которые когда-то прошла и она сама, будучи лучшей подругой Гарри Поттера. Им точно следует заключить сделку с прессой. — Да, они твои. И прежде чем ты сделаешь поспешные выводы, я узнала об этом только после того, как все произошло. Я понятия не имела, когда уходила. — Наверное, это было к лучшему. Только Мерлин знает, как бы я тогда отреагировал. — А сейчас? — подняла бровь Гермиона, изучая каждую чёрточек его лица.       Том неловко пожал плечами. — Я действительно не знаю, как реагировать и что чувствовать. Я всегда не особо хорошо ладил с детьми. Однако я знаю, каково это — расти без отца большую часть жизни. Если бы ты мне позволила, я бы хотел попытаться стать частью их жизни. Могу я хотя бы узнать их имена? — Себастьян Томас и Эвелин Мэри.       Он поморщился. — Конечно, ты сохранила эту проклятую традицию.       Она не могла не рассмеяться. Это было слишком так предсказуемо, что даже смешно. — Просто будь благодарен, что я не дала нашему сыну его в качестве первого имени, — сказала Гермиона, видя, как в ужасе округляются его глаза. — И да, я позволю тебе быть частью всей нашей жизни, но только если ты пообещаешь на этот раз быть более открытым. Тебе не нужно скрывать от меня, если ты злишься и испытываешь искушение причинить людям боль из-за этого. Мы справимся. Только вместе.       Том серьезно глядел на неё долгие мгновения, но конце концов сдался и кивнул. — Я обещаю сделать все возможное.       Гермиона улыбнулась и это отчего-то получилось так легко, естественно. Это все, что она могла от него попросить, и этого было вполне достаточно. Конечно, сначала она поговорит с близнецами и спросит, как они относятся к этой идее, но Гермиона не думала, что они будут против. Ещё давно, она не удержалась и рассказала им все об их отце. Конечно они не были посвящены по всё, в силу своего возраста, но знали общую суть. Они никогда не проявляли ненависть к нему или даже простого неуважения, им просто было любопытно. — Может теперь мы можем вернуться к остальным? — неожиданно Том. — На улице только сгустились краски и даже не пытайся искать оправдания. В школьные вечера ты засиживалась гораздо дольше, просто чтобы поболтать с дедушкой.       Он изо всех сил старался привести доводы в свою пользу, убедить её, но Гермионе это было не нужно. Она лишь искренне рассмеялась. Идея вернуться на вечеринку теперь не казалась такой ужасной, особенно учитывая, что там будет Том. Она очень хотел нагнать все то время, что они упустили. Довольно выискивать ошибки, прошлое должно оставаться прошлым. Настало время будущего. — Пошли же.       Том, аккуратно взяв её за руку, положил ту себе на предплечье и как настоящая заможняя пара, они двинулись древними коридорами, где, то и дело слышались смешки. В воздухе витало счастье, а магглы все бежали, бежали и бежали…