Этернализм

      Их шестой год в Хогвартсе начался с интересной ноты. Не прошло и недели с начала учебного года, как Дамблдор уже успел навести суету. Не передать удивление Гермионы, когда не кто иной, как бывший хаффлпаффец и знаменитый магозоолог Ньют Саламандер, ввалился посреди урока в класс, с охапкой золотых кубков, в которых копошился нюхлер. — Извините за опоздание, профессор, но мой нюхлер проскользнул в Зал Трофеев и мне пришлось спасать бедные награды, — объяснил он, бросая трофеи на стол Дамблдора.       Сам Дамблдор только усмехнулся, не выглядя обеспокоенным. Он протянув руку, чтобы погладить жадное маленькое существо, которое прекратило свою борьбу и встрепенулось, глядя маленькими черными глазами на профессора. — Все в порядке, Ньют, и, пожалуйста, зови меня Альбусом. Я много раз говорил тебе, что больше нет надобности в том, чтобы называть меня профессором. — Да, сэр.       Уже будучи взрослым мужчиной под сорок пять, Ньют Саламандер все еще вел себя как потерянный третьекурсник. Передав своего нюхлера Дамблдору, который принял еще сопротивляющуюся животину с веселой улыбкой, Ньют повернулся лицом к классу.       Он начал рассказывать о своем обучении в Хогвартсе, обо всех существах, с которыми он подружился и о которых научился заботиться, а также о том, что Дамблдор был его любимым профессором ЗОТИ. Гермиону это удивило. Похоже, Дамблдор, прежде чем занять пост директора, опробовал себя в разных сферах и на разных постах.       Затем Ньют Саламандер начал говорить о их будущем и о том, как их решения влияют на жизненный путь. — Я слышал, что вас исключили на шестом курсе, — сказал Абраксас, подняв руку. — Тот ли вы человек, который должен читать нам лекции о нашем жизненном пути и решениях?       Это взбудоражило остальную часть класса. Один за другим ученики поднимали руки, желая узнать, правда ли это и за что его исключили. Ньют не смог ответить на внезапный поток вопросов, его веснушчатые щеки приобрели ярко-красный оттенок. В конце концов, Дамблдор был вынужден вмешаться, снова заставив класс замолчать, объясняя, что это было результатом недоразумения, и что это было в прошлом, которое не следует ворошить.       Ньют одобрительно кивнул своему бывшему профессору. — У кого-нибудь еще есть вопросы, не связанные с моим отъездом из Хогвартса?       Прошло несколько мгновений, но никто не поднял ни руки. Мистер Саламандер начал выглядеть несколько разочарованным их отсутствием интереса. Гермиона закатила глаза, глядя на остальных учеников. Они упускали шанс всей жизни услышать истории человека, побывавшего во многих опасных и интересных приключениях.       Не колеблясь, она подняла руку. — Я читала все о ваших приключениях и хочу спросить… Это правда, что вы были первым, кто успешно задержал Геллерта Грин-де-Вальда?       В миг атмосфера в классе переменилась, все начали тянуть шеи, в попытке рассмотреть гостя, и перешептываться. Глянув на Гермиону, Абраксас и Том выпрямились на своих местах, внезапно заинтересовавшись тем, какой оборот принял урок Трансфигурации.       Дамблдор, казалось, слегка встревожился при упоминании своего бывшего коллеги и возлюбленного, поэтому подозрительно прищурился, глядя на Гермиону. — Ну, я обычно стараюсь не оглашать подробностей, но да, это был я. Хотя мне и помогала группа друзей.       И снова его захлестнул поток вопросов, на которые мистер Саламандер лишь растерянно моргал. Он продолжал нервно поглядывать на Дамблдора, словно молча ища у него разрешения говорить дальше. К несчастью для него, Дамблдор, казалось, был слишком занят чем-то другим, упершись взглядом в стену напротив и пожевывая губу. — Намерены ли вы снова схватить его и положить конец этой кровопролитной войне? — спросил Том, привлекая внимание Гермионы и Дамблдора.       Что он задумал? Чего он хотел добиться? Они не пересекались с Грин-де-Вальдом много лет, но понятное дело, забыть о таком волшебнике не просто. — Возможно, однажды мне и посчастливилось поймать его, но я не думаю, что смогу сразиться с ним снова, — отрицал Ньют.       Он был прав. Мистер Саламандер не победит Грин-де-Вальда. Именно Дамблдор сразится с ним на дуэли, забрав себе Бузинную палочку, а Грин-де-Вальд будет заключен в свою собственную крепость. Если повезет, то битва состоится, и война закончится через пару лет. Мерлин, Гермиона устала считать дни до победы.       Вскоре после визита Ньюта Саламандера Гермиона начала замечать странное поведение Хагрида. Ее обычно веселый друг, у которого всегда было время поговорить с ней, теперь казался встревоженным, и торопливо уходил, только завидев её на другом конце коридора.       Сначала Гермиона не могла понять, что происходит, но потом задумалась, что ей известно о времени, проведенном Хагридом в Хогвартсе. И тогда она поняла. Хагрид так и не окончил третий курс, так как его исключили за открытие Тайной Комнаты.       Гермиона была уверена, что Том даже не задумывается о ней, считая легендой и сказкой для первашей-слизеринцев, но перестраховаться стоило, поэтому она устроила слежку. Но он вел себя как обычно, время от времени обнимал ее рукой за талию, когда думал, что их никто не видит, или передавал записки на занятиях.       Хотя однажды вечером, когда Гермиона тихо проскользнула в гостиную в надежде скорее попасть под одеяло, то заметила то, что заставило её сердце сделать кульбит. Она увидела, что Том сидит у камина и пишет в маленьком черном дневнике. Это бы её вообще не заинтересовало, если бы она не взглянула на обложку и не увидела выгравированное на ней имя. Дневник Тома Реддла… Тот самый, который он в будущем превратил в крестраж. — Откуда это у тебя? — дала знать о своё присутствии Гермиона.       Оторвавшись от своего письма, ему потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем она говорила. — О, ты имеешь в виду дневник? Я купил его в книжном, который напротив Дырявого Котла, когда мы последний раз были в Косом Переулке, — объяснил он.       Вспоминая первую семейную вылазку Тома в магический мир, Гермиона не могла не улыбнуться. Тогда они разделились: Гермиона пошла за своими покупками, а Том остался с семьей, устроив им небольшую экскурсию. В тот день Реддлы впервые попробовали сливочное пиво, которое, видимо, они оценили. Мэри, конечно, оно не очень понравилось, зато Томас выпил целых две кружки.       Закрыв дневник, Том протянул руку и схватил её, сажая себе на колени. Гермиона покраснела от удивительно сильных рук парня, обнимающих ее за талию. Он начал проявлять к ней откровенную симпатию с момента их первого свидания. С одной стороны Гермиону это удивляло, ибо Том не был нежным и романтичным, но с другой стороны это имело смысл. Том был собственником, и с самого первого дня их «отношений» он ясно дал ей понять, что не хочет, чтобы другие мальчики крутились рядом с ней. — Я хотел с тобой кое о чем поговорить, — начал он, наклоняясь, чтобы клюнуть ее в щеку. — Мы с Сигнусом и Абраксасом решили создать своего рода банду. К нам присоединились еще несколько человек с нашего факультета, и мне хочется, чтобы ты тоже была одним из членов. — Банду? — спросила Гермиона, подняв бровь.       Либо её подводила память, либо в её времени Том не основывал никакую банду в свои школьные года. Гермиона бы об этом знала. — Это не та банда, о которой ты должно быть подумала. Мы называем себя Вальпургиевыми Рыцарями. Я не могу поделиться слишком многим прямо сейчас, но наша цель — сделать волшебный мир лучше. Я подумал, что тебе может быть интересно, учитывая, что ты часто жалуешься на множество несправедливостей и недостатков нашего мира.       Вальпургиевы Рыцари… «Слышу звон, но не знаю где он» — поговорка описывающая состояние Гермионы. Она где-то слышала это название, но это было чем-то таким далеким… К насущным же проблемам, — Гермиона не знала, что делать. Хотя она и правда не одобряла Министерство и его политику, Гермиона не хотела, чтобы волшебным миром управляли такие люди, как Малфои. — Это не имеет ничего общего с превосходством чистокровных и унижением магглов?       Он покачал головой. — Конечно же, нет. Я бы не стал заниматься таким, моя собственная семья — магглы, а я — полукровка.       Услышав это, она почувствовала облегчение. Было приятно слышать, как он без стыда признавал, что его семья не обладала магией. С этим Гермиона справилась. Хотя они и не были идеальной семьей, но и не были чужими друг другу. Тому потребуется некоторое время, чтобы полностью привыкнуть к ним, но он, по крайней мере, признает и принимает их. У него не было к Реддлам ни отвращения, ни семейной теплоты. — Хорошо, тогда я соглашаюсь присоединиться к этой твоей банде, — ответила она. — Полагаю, я теперь тоже рыцарь?       Том ухмыльнулся, поворачивая ее так, чтобы они сидели лицом к лицу, а ее ноги обхватили его сзади. — О нет, ты слишком сильна, чтобы быть простым рыцарем. Ты, моя дорогая Гермиона, будешь моей королевой, а я твоим королем. Вместе мы поднимемся на вершину и будем улучшать этот мир так, как захотим.       Гермиона облизала губы. Было что-то в том, как он произносил эти слова, отчего они звучали так… Привлекательно и завораживающе… Это была одна из ключевых, почему ей нравился Том. Он относился к ней как к королеве. Он уважал ее мнение, даже если сам не был с ним согласен, и принимал его во внимание. — Мне нравится, — прошептала она. — Только не позволяй власти вскружить тебе голову.       Его глаза сверкнули, что, как знала Гермиона, случалось в моменты, когда его эмоции брали верх над разумом. Том начал разглядывать её волосы, расплетая тугую косу; его взгляд поднялся и остановился на глазах Гермионы.       Ее сердце начало биться в бешенном ритме в предвкушении. Сейчас…? Он, наконец, собирался поцеловать ее? Хотя Гермиона и нравилась Тому, он ещё не осмеливался зайти дальше объятий и касаний.       Устав ждать, пока он сделает первый шаг, она схватила его за галстук и, сократив расстояние между ними, впилась в мягкие губы. Том издал еле слышный стон, прижимая ее еще ближе к себе, откидываясь на спинку дивана, так что со стороны казалось, что они единое целое.       Закрыв глаза, Гермиона позволила его запаху проникнуть в своё существо. Ей нравился его запах. Именно его она почувствовала на уроке Зельеварения, когда они разбирали Амортенцию.       Он пах землей, по которой только что прошёлся дождь, деревьями в лесу, где они часто любили гулять, исследуя безопасные части Запретного Леса. Однако самой яркой нотой была корица. Что удивило Гермиону, так это то, что он на самом деле был тем ещё сладкоежкой. Том никогда не пробовал сладостей в приюте, поэтому, когда он впервые съел булочку с корицей на прошлое Рождество в поместье Реддлов, ему показалось, что он только что откусил кусочек рая. — Моя, — пробормотал он, всё ещё держа веки прикрытыми. — Да, Том, твоя, — прошептала Гермиона, прислоняясь к его лбу. — И ты мой. — Навсегда.

***

      Хагрид был не единственным, кто вел себя странно. Друэлла тоже изменилась. Она была странно тихой, не говорила, если к ней напрямую не обращались, и даже тогда не всегда откликалась. Словно она находилась где-то в другом месте, настолько поглощенная своими мыслями, что забывала о реальном мире. Сначала Гермиона думала, что это последствия замужней жизни, что Друэлле было трудно привыкнуть к постоянному присутствию Сигнуса.       Однако, когда она начала расспрашивать Сигнуса о том, всё ли у них в порядке, он, похоже, удивился. Он даже не заметил, что его Друэлла вела себя странно. Идеальный муж, что сказать…       Затем Гермиона попробовала узнать у Розалины, но та призналась, что сама понятия не имеет. Да и не до того ей было, она ушла с головой в свои новые отношения с французом Рафаэлем Лестрейнджем, с которым она познакомилась летом. Розалина по секрету ей рассказала, что он приедет в Хогвартс в следующем месяце как студент по обмену со своей группой.       Не зная, что еще делать, Гермиона решила пойти к самому источнику проблемы — к самой Друэлле. Она дождалась вечера, когда все уже распрощались и начали готовиться ко сну. — Друэлла, все в порядке? — спросила Гермиона.       Друэлла, чьи мысли, казалось, снова были где-то в другом месте, подпрыгнула от её голоса. Она как раз переодевалась и сейчас стояла только в лифчике и корсете, которые были полупрозрачными и ничего не скрывали, поэтому она, застеснявшись, прикрылась школьной формой. — О-о чём ты? — дрожащим голосом спросила девушка. — Все х-хорошо.       Гермиона покачала головой. Она точно знала, что это неправда, и дрожь в голосе ее подруги только подтвердила это. Однако, заметив, как Друэлла то и дело поглядывала через её плечо на других девушек, Гермиона поняла, что та не хочет говорить при остальных о своих переживаниях.       Лаверна уже дремала в постели, поэтому за неё можно было не беспокоиться, но Розалина все еще не спала и хихикала, перечитывая письмо от Рафаэля, как влюбленная девочка-подросток. И конечно спать она не собиралась. — Пойдем, я помогу тебе расчесать волосы, — сказала Гермиона достаточно громко.       Она осторожно взяла Друэллу за руку и повела ее в ванную, закрыв дверь и наложив на нее Муфлиато, прежде чем повернуться к подруге, которая уже была на грани слез.       Бросив форму на пол, Друэлла бросилась в объятия Гермионы, разразившись рыданиями на ее плече. Её тело неудержимо тряслось. Она тут же обняла подругу в ответ, притянув к себе и усадив их на бортик мраморной ванной. Друэлла плакала, хватаясь за Гермиону .как утопающий за спасательный круг, царапая её кожу, но Гермиона не обращала на это внимание. — О, Гермиона, я не знаю, что делать! — наконец смогла вымолвить она. — Что случилось? Сигнус что-то сделал? Иногда он может быть просто невероятно тупым.       Друэлла покачала головой, всхлипнув и оторвав голову от плеча Гермионы. Он молча наколдовала носовой платок, чтобы вытереть глаза и высморкаться. Отбросив на пол испачканный носовой платок, она на мгновение прикрыла дрожащие веки, чтобы выровнять дыхание, прежде чем заговорить. — Сигнус добр ко мне. Проблема в его матери. Она давит на нас с самой свадьбы, чтобы мы поскорее произвели наследника, — начала она. — Сигнус пытался убедить ее, что еще слишком рано и что мы сначала должны окончить Хогвартс, но она не согласна. Она делала все возможное, чтобы мы… Мы наконец… — Друэлла сморгнула слезы и продолжила. — Она запирала нас в одной спальне, пыталась даже напоить Сигнуса чаем с любовным зельем. У нас не было другого выбора, кроме как… Выполнить супружеский долг, но нам удалось вовремя принять меры.       Гермиона была в ужасе от услышанного. Конечно, она знала, что Ирма Блэк ужасная женщина, но не думала, что настолько. Видимо, она ошиблась. Попытка опоить собственного сына Амортенцией, хоть и провалилась, но не ставала от этого менее ужасным поступком, не говоря уже о том, что она заставила молодоженов выполнять супружеский долг под прицелом палочки… По мнению Гермионы, это было даже хуже, чем физическое насилие, которое Сигнус и так терпел на регулярной основе. — Мы думали, что перехитрили ее, но оказалось, что это она перехитрила нас, — продолжила она. — Несколько недель назад мне показалось, что чай какой-то странный. Домовой эльф, который подал мне его, сказал, что это просто потому, что это новый китайский чай, и он имеет необычный вкус сам по себе. Тогда я ничего не заподозрила, но, оглядываясь назад, теперь я вспоминаю, что это был личный эльф Ирмы.       Гермиона задохнулась от переизбытка эмоций. — Не говори мне…       Друэлла кивнула головой, слезы снова покатились по её фарфоровым щекам. — Я думаю, что она добавила в него зелье, повышающее фертильность… Гермиона, я… Я думаю, что беременна. Меня недавно тошнило, и задержка уже больше недели.       Гермиона даже не могла представить себе, что испытывала Друэлла. Мерлин, ей было всего шестнадцать! Она, конечно, понимала, что такое бывает, но их случай отличался! Ее свекровь была причиной этому. — Ты уверена? Ты проверяла заклинанием?       Друэлла покачала головой. — Я знаю, что должна была сделать это первым делом, но я так боялась. Заклинание лишило бы меня последней надежды.       Гермиона не винила ее за это, но все же им нужно было знать наверняка. Вынув палочку, она вспомнила тот довольно неловкий урок Чар, на который пришла мадам Вервен, чтобы рассказать им о рисках незащищенного секса, и о мерах, которые можно предпринять. Также она показала заклинание, которое может определить беременность. Повторив заклинание про себя, она направила палочку на Друэллу.       Прошло всего мгновение, прежде чем ее живот начал ярко светиться.       Она действительно была беременна…       Как ни странно, Друэлла не расплакалась, как боялась Гермиона. Вместо этого она просто положила руки на свой живот, который все еще слабо светился от заклинания и уставилась в пустоту. — Что мне делать? Как я скажу Сигнусу? Он же совсем не готов к этому, он сам ведет себя как ребенок! Он взбесится, прикажет сделать аборт и притвориться, что этого никогда не было. — Успокойся. Все будет хорошо, — заверила ее Гермиона, положив руку на плечо Друэллы. — Готов он или нет, тебе все равно нужно сказать ему. В конце концов, он отец ребенка. Он имеет право знать. Тогда уже вы двое решите, что делать.       Она неохотно согласилась на это. — Ты пойдешь со мной? Просто для поддержки. — Конечно.       Обхватив одной рукой плечо подруги, Гермиона притянула её к себе, а другой рукой начала массировать её дрожащую ладонь. Она боялась за свою подругу. Друэлла не сможет продолжить своё обучение в Хогвартсе, если решит оставить ребенка, но если она сделает аборт, то тогда ее свекровь продолжит давить на неё и кто знает, что она придумает в следующий раз.