Отправляясь на Итаку, молись, чтобы путь был длинным,
полным открытий, радости, приключений.
Не страшись ни циклопов, ни лестригонов,
не бойся разгневанного Посейдона.
Помни: ты не столкнешься с ними,
покуда душой ты бодр и возвышен мыслью,
покуда возвышенное волненье
владеет тобой и питает сердце.
Из стихотворения «Итака» Константина П. Кавафиса.
перевод Г. Шмакова
Я смастерил из пледа уютное гнёздышко и устроился в нём на энгаве со стороны внутреннего двора, чтобы любоваться вечнозелёными волшебными можжевельниками, всё ещё тяжёлыми из-за так и не опавших тёмно-синих ягод. После Полуночи мне уже не очень хотелось лежать, да и погода наладилась немного: ветер прекратил ворчать, а льдинки сменились пушистыми снежинками. Иногда, из-за облаков на ночном небе, мне виделась Луна. Спустя пару часов весь сад оказался покрыт мягким белым ковром и я не мог оторвать взгляда от этого зрелища, пока из дома не раздался хриплый ото сна голос старика: — Лисёнок, ты чего там зад морозишь? — Мне не холодно, — ответил я, перебираясь на четвереньки и вползая так в дом. — Да, знаю я, что не холодно, — пробурчал Мадара, недовольный не столько обозначенной причиной, сколько отсутствием меня под боком. Он приподнял длинной рукой край одеяла, приглашая забраться к себе в тёплую берлогу. До него оставалось всего с полтора метра и вставать на ноги было неохота. Так что я добрался на него как был, на четвереньках, залез под приподнятое одеяло головой вперёд и чуть поворочавшись там, забрался на старика, укладывая голову ему на грудь и беззастенчиво растекаясь так, что пах упирался ему в правое бедро, а ноги удобно валялись по бокам. За время нашего знакомства я успел понять, что Мадара — очень тактильный. Раньше он старался лишний раз меня не мацать, но постепенно, пока общались, он заметил, что я и сам почти никогда не проч, чтобы меня трогали, гладили, обнимали. Потом, опытным путём, мы выяснили, что он вполне себе комфортно чувствует себя под моей тщедушной тушкой. Более того, валяться вот так у нас получалось крайне редко и это был всего раз четвёртый. — Ну, рассказывай, чего у тебя там случилось, — велел старик, кладя одну руку себе под голову, а вторую мне на спину. — Мне кажется, ты и так всё знаешь. — Откуда? — Ты всегда всё знаешь, — безразлично заметил я. — Я предполагаю. И предположений у меня много. Но я не знаю, какие из них верны, — пояснил мужчина и забрался рукой под футболку, чтобы начать мягко массировать позвоночник. Прикинув в голове, как лучше поступить, я, по итогу, рассказал ему всё с самого начала. В очень общих чертах. — Переждать решил у Хаяте, как и говорил. Но он вдруг оказался достаточно разговорчивым и мы отлично проводили время, пока не ворвался Саске-теме. Посверкал своими глазищами, придавил Ки. Мне-то плевать, а у Хаяте сейчас со здоровьем плохо и его физически достало. Пришлось соглашаться идти, — выдохнул я, удивляясь собственному нежеланию раскрывать подробнее, чем мы там занимались. И Мадара, будучи человеком действительно проницательным, ещё и неплохо знающим меня, легко заметил несостыковку: — Как это тебе удалось вывести этого Уткожопого, что его жажда крови даже физически давила? Улыбнувшись тому, как легко мужчина перенял от меня это прозвище Саске, я тут же понял, что отвертеться не получится и, оторвав голову от груди, посмотрел ему в глаза, надеясь не пропустить ни толики эмоций. — Мне удалось раскрутить его на перепихон. — И на каком этапе вас прервали? — с весёлой усмешкой спросил Мадара. Он отлично отыграл, но я легко заметил перемену. Напряжение, негодование и злость. И они не были слабыми или незначительными. Просто оказались закопаны так глубоко, что, не будучи эмпатом, хрен заметишь. — На промежуточном, — осторожно ответил я, приподнимаясь на руках чуть выше, чтобы было лучше видно. — Это как? Позу меняли? — Не совсем. Я до этого ему отсосал, а потом он согласился попробовать, — неопределённо закончил я, всё же отводя взгляд. Мне на щёку легла сухая рука, заставляя обернуться. Большой палец огладил верхний шрам и я сам стал ластиться к ладони, будто извиняясь. — Всё в порядке. Ты можешь рассказывать мне всё, — уверенно сказал Мадара. — Да, но я не хочу, чтобы ты расстраивался, — сдавленно прошептал я. — Всё в порядке. Это первая реакция, над которой я не властен. Но сейчас уже всё хорошо. Я рад, что ты приятно проводил время. Тебе же понравилось? Набравшись смелости я снова заглянул за внешнюю невозмутимость и, к своему счастью, не нашёл и толики печали. — Но, я не подумал, что весь перепачкался в его сперме. Надо было сначала помыться. Тебе же неприятно, — спохватился я, отстраняясь и начиная подниматься. Мадара неожиданно быстрым движением успел поймать меня за бёдра и пустить обратно: — Мне плевать, в чём ты измазан, Лисёнок. Тем более, что пахнет вкусно. Вишня? — Ах, да. Меня Ино облила вишнёвым пивом, — тут же отвлёкся я, устраиваясь обратно и потираясь щекой о его твёрдую горячую грудь, в которой размеренно и сильно билось совсем юное сердце. — За какие достижения? — Да, так. Свалить поскорее хотел. Они меня жаренной свининой накормили, и я чуть не помер. Полез к Шикамару, ну, Ино и не выдержала. А потом, представляешь, пока блевал, за мной Олень и Уткозадый увязались. И ещё, пока я отмывался, смотрели так внимательно. После этого через окошко к тебе и сбежал. — А грустный чего такой? Вроде же, как говориться, и рыбку съел, и на хуй сел. — Рыбку я убил, съел свинину, а на хуй так и не сел. Но грустный не из-за этого. Просто Саске растрепал всем про случай с Какаши-саном. — Так, мы с тобой об этом уже говорили. Тебе не за что себя винить. Ты же не на беззащитного гражданского набросился. Да и, знаешь, многие были бы не прочь провести с тобой ночь. И я их в этом понимаю. — Скажешь тоже, — смущённо пробубнил я, утыкаясь лицом в тонкую ткань ночного кимоно Мадары. Старика позабавила моя реакция. Пока я прятался от его насмешливого взгляда, меня успели подёргать за ушко, а потом, не дождавшись реакции, без особого труда, подтянули чуть выше, из-за чего я ощутимо проехался пахом по его ноге. От некоторого времени в лежачем положение, член неминуемо начал немного твердеть, но тут нас обоих доконали, из-за чего он окончательно встал, а я прохныкал: — Сжалься, я же так и не кончил вчера. — Оу. Так мне не показалось, что в меня что-то упирается? — с некоторым удивлением уточнил Мадара, тут же скользя своими руками ниже, по талии, пока не дотянулся до ягодиц, уверенно обхватывая их и вжимая сильнее. — Ками, Мадара! — Уже? — Нет, отстань, это не смешно! — взбрыкнул я и попытался вырваться из его рук, но только окончательно понял, в какой засаде оказался. — А кто шутит? — послышался тихий вопрос. Подняв взгляд к его лицу, я понял, что никто. — Ты же говорил, что у тебя не стоит из-за таблеток, — выдохнул я. — Но эстетическое удовольствие я от этого получать не разучился. Мне в радость приласкать моего Лисёнка, раз ему так не везёт в делах амурных. — А… — хотел что-то возразить, но забыл придумать, что. — Ладно. Мужчина довольно улыбнулся, сияя всеми своими новенькими крепкими зубами, вызывая меня смутное ощущение замешательства на тему того, почему мы раньше ничего такого не делали, раз нам обоим это кажется отличной идеей. — Тогда давай снимем твои блядские шортики. От этой фразы сердце пропустило удар, яйца потяжелели, дыхание перехватило и анальная дырка предвкушающе сжалась. — Да, сейчас, — тут же отозвался я, перекатываясь набок и хватаясь за резинку по бокам, но мои руки перехватили и Мадара с трепетом спросил: — Можно я? — Ага, — выдохнул я, заторможено убирая руки. Он стягивал шорты и бельё под ними с особым смаком, явно получая удовольствие от каждого мгновения, пока ткань, сантиметр за сантиметром, оголяла пах и бёдра. Оставив одежду ближе к коленям, он скользнул пальцами по ноге, к внутренней стороне и стал оглаживать вверх, подбираясь к поджавшимся яичкам. При этом ему хватало размера руки, чтобы дотянуться пальцами и сзади. Когда оставалось ещё несколько сантиметров, я, смущённый внимательным взглядом его подслеповатых глаз, сдвинул ноги, ловя его руку в тиски и не давая двигаться дальше. Мадара поднял голову и посмотрел на меня с немым вопросом. — Ну, до такого всего пару раз доходило, — смущённо признался я, чуть крепче сжимая колени. — Фантастика, — с нездоровой долей приятного удивления в голосе произнес мужчина и задумался. — Хочешь, я тебя обниму? — Хочу. Мне и самому не было понятно, чего я так вдруг застеснялся. Обстоятельства, конечно, выгодно отличались от большей части моих последних любовных похождений, но не сказать, чтобы мне хоть раз было настолько неловко. Мадара легко притянул меня к себе, усаживая между ног и целуя в щёку: — Ты очень красивый, ты же знаешь это, Лисёнок? — Ага, — кивнул я, наблюдая, как мужчина окончательно стягивает с меня шорты с бельём, а потом кидает куда-то за спину. Я же придвинулся к нему ближе и сжал пальцами край кимоно. — Это ещё что за ответ? — улыбнулся он, вглядываясь мне в лицо и кладя одну руку на бедро, оглаживая чувствительную кожу. — Нет тебе веры, старик. — Это ещё почему? — тут его заинтересовал подмокший от смазки край футболки, которой мне удалось прикрыться. Член тут же оказался оголён и нежно зажал между шершавыми сухими пальцами. От наслаждения потемнело в глазах, но взгляд напротив продолжал изучать с любопытством, ожидая ответа, будто никак не связанный с рукой, которая постепенно изучала весь мой скромный стояк, пока не добралась до мошонки, переключившись уже на неё. — Ну, я же твой, ах, Лисёнок. Ты су-субъекти-вен. — Это объективная оценка. У тебя кукольное личико, но вовсе не наивное, а с хитрецой. Глаза, огромные, подобные небу или океану, в которых потеряться не сложнее, чем в хвалёных учиховских. У ткнулся лицом ему в плечо и смущённо поднял взгляд, своих, как оказывается, необычных глаз. Хотя мне и самому всегда казалось, что они — лучшая часть меня. Мадара, довольный моей реакцией и тем, что я чуть расслабил ноги, позволяя ему скользнуть рукой к дырочке, успевшей немного промокнуть от смазки, стекающей с члена по мошонке. Когда его палец слегка надавил, я снова попытался сдвинуть ноги, но теперь, между ними было его предплечье и шалость не удалась. Мужчина усмехнулся, низко склонил голову, позволяя своим роскошным белым волосам перелиться водопадом через плечо и упасть мне на живот. — А ещё у тебя очаровательные ушки, — его дыхание приятно пощекотало мочку и шею около неё, а потом стало горячо и влажно, когда его губы прижались, неторопливо выцеловывая ушко. Палец, надавив сильнее, скользнул внутрь, совсем неглубоко, всё ещё массируя, разогревая. От такого сочетания стало очень хорошо. Достаточно хорошо, чтобы я сам себя не помня изогнулся, вжимаясь членом в предплечье ласкающей руки и после всего пары движений, наконец, кончил. Спермы оказалось очень много, и она довольно долго выплескивалась, в такт сокращениям мышц. Продолжалось это и после того, как я обессиленный и довольный откинулся назад, повисая на удерживающей меня в сидячем положении руки Учихи. — Как хорошо, — выдохнул я, ощущая удивительную лёгкость и бесконечное счастье. — Хм. А не хочешь ещё? — с надеждой спросил Мадара. — А можно? — Нужно, — уверенно кивнул он. — Давай. — Тебе надо чуть передохнуть? — Нет. А тебе? — А мне то что? Я и так отдыхаю. — Тебе правда нравится? — с подозрением уточнил я. — Да, Лисёнок. Ты оказался совсем не таким, как мне думалось, так что тут ещё присутствует нездоровая доля исследовательского интереса. И давай-ка снимем это, — он потянул за край перепачканной футболки. Я поднял руки вверх, а потом, проследив короткий полёт последней части своего домашнего прикида, поинтересовался: — «Не таким»? — Учитывая, что ты постоянно строишь глазки и влипаешь в истории, было разумно предположить, что за твоей наглостью кроется раскрепощённость. А ты весь такой стеснительный. Кстати, у меня есть идея. Давай чуть передвинемся? — Куда? — растерянно спросил я, переставая успевать за разогнавшейся мыслью мужчины. — Туда, — он кивнул в сторону приоткрытой перегородки, за которой я ждал его пробуждения. — Сад и сейчас выглядит красиво. Давай. Мадара резво поднялся вместе со мной, ловко передвинул ногой свой футон и притянул к себе, снова усаживаясь и устраивая меня между своих ног, спиной к груди, так что я теперь смотрел на всё ещё черный ночной дворик, где снега стало так много, что можжевельники оказалось совсем не видно. — Так, на чём я остановился. Ушки были, глазища были. Про щёчки и губы говорить излишне, а вот на шее можно остановиться. Должен сказать, у меня порой возникали сомнения, а не слишком ли она тонкая, чтобы удерживать такую бедовую голову. Мужчина продолжал меня удивлять. Он никогда раньше так быстро не говорил и с темы на тему не прыгал. Да и вообще не прыгал. А сейчас его движения казались даже чуть более резкими, чем бывает у людей в среднем, а переключался он мгновенно. Разомлевший, я даже не сразу за ним поспевал. Хотя, тут ещё дело в непривычке. Рука Мадары внезапно обхватила шею, не перекрывая дыхание, но вызывая определённое волнение. Особенно от того, что он смог обхватить её полностью. Коснувшись его запястья, я поднял вопросительный взгляд. — Подумал об одной штуке. Но не буду тебя пока шокировать, Лисёнок. — Какой? — Потом расскажу, — ответил он и разжал пальцы, оглаживая по ключицам, груди, животу и доходя до члена, успевшего вновь заинтересоваться происходящим. — Мне так странно рассказывать тебе о твоей красоте, особенно после того, как ты научился ею пользоваться, — признался мужчина, легко умещая в кулаке полутвёрдый член и мошонку. — О чём ты? — Игра в кабуки не прошла бесследно. Ты теперь совсем иначе стал двигаться, говорить, даже смотреть. Если описывать одним словом — томный. И самое страшное — для окружающих, — ты это не специально делаешь. Но от тебя стало глаз не оторвать. То ли ещё будет, если ты возьмёшься за дело всерьёз. Горячий шёпот сменился поцелуями и я снова стал таять. Мадара легко развёл мои ноги, при чём достаточно широко, чтобы морозный воздух стал холодить мокрую промежность. Следя за кружащим снегом полуприкрытыми глазами, я плавился. Мне нравилось, как мужчина неторопливо пощипывал губами кожу шеи и плеч, иногда припадая, чуть всасывая и касаясь горячим языком. И нравилось, как его пальцы неторопливо гладят и массируют между ног, размеренно блуждая по бёдрам то к яичкам или члену, то к ягодицам, иногда неглубоко проникая внутрь. Ничто не предвещало беды, но он вдруг толкнулся глубже, вводя до конца сразу два пальца, и одновременно прикусил особо зацелованное местечко на шее. Две волны мурашек столкнулись, а потом слетели с губ вскриком. Мадара успел полностью вытащить пальцы, сместиться губами чуть ниже, а потом повторил ещё раз, вырывая второй вскрик ещё до того, как погасло эхо первого. Теперь было не до любования красотами. Такого мучительного удовольствия мне ещё не доводилось испытывать. Вцепившись в руку, обнимавшую поперёк живота и ставшую неподъёмной, я попытался снизить громкость, но привело это только к прокушенной губе. — Тише, не надо себе вредить, — прошептал Мадара, а потом прикусил ушко. Примерно в этот момент я снова начал кончать, но сладкая пытка не прекращалась до тех пор, пока большая часть спермы не оказалась у меня на животе и руках Учихи. Тяжело дыша и пытаясь осознать, что это только что со мной случилось, я всматривался в донельзя довольное лицо старика. Того гляди треснет. — Ахуенно, да? — всё же спросил он. — Ахуенно, да, — был вынужден признать я. — А ты можешь не заживлять пока следы на шее? — Хорошо, — кивнул я, приостанавливая ток чакры. — А каков мотив? — Тебе с твоим нынешним прикрытием только на руку. Да и мне приятно посмотреть на собственные творения. — Ты там что-то нецензурное насосал? — сощурившись, уточнил я. — Конечно, нет. Для этого тут места маловато, — ответил мужчина и потянулся за одеялом, чтобы стереть краешком сперму и укрыть меня другой стороной. — Просто хочу сегодня заменить одно воспоминание на это. — Это как? — Знаешь, бывает, у тебя место ассоциируется с определённым событием? — Да. — Так вот здесь, ровно на этом месте, мне однажды досталась полная чаша. А ведь какой вид, — он кивнул в сторону двора, начавшего постепенно выбираться из темноты, радуя не приевшейся серостью, а магической зимней синевой. — Нехорошо, что его портят эти глупые мысли. Теперь же я буду вспоминать о раскрасневшимся и пищащим, как девчонка, Лисёнке. А метки помогут мне не спутать это всё с прекрасным сном. — То есть, это просто самоубеждение, а не техника какая навороченная? — Да. Не все вещи решаются техникой. Когда станешь неприлично могущественным, просто не забудь об этом, если меня вдруг не окажется рядом, чтобы напомнить. — Фу, ну зачем ты об этом? Неужто помирать собрался? — возмутился я, ощущая, как на место безмятежности приходит смутная тревога. Всё же он вообще ни разу не молод. И эта его резвость скорее пугает, чем воодушевляет. — Нет, я живее всех живых. Разве не заметно. И, если понадобится, проживу ещё хоть сотню лет. Но люди меняются. Может, однажды я тебе наскучу. Или у тебя испортится характер и я сам решу свалить. Ну так, чтоб наверняка. — Если характер испортится, то я тебя за Грань не пущу. А потом ещё и воскрешу. — М-да, от Шинигами хуй спрячешься. Из-под земли же достанет. Буквально, — с радостью стал наводить тоски мужчина. Для него это действительно были шутки, а вот мне становилось не по себе, что было сложно не заметить. — Ну, чего ты приуныл, Лисёнок? — Просто мне тревожно стало. Ты столько всего пережил, а теперь ещё приходится со мной мучиться, — я подтянул край одеяла выше, оставляя за пределами убежища только макушку и глаза. Мужчина обнял меня поверх одеяла, помогая устроиться удобней, а потом признался: — Не ожидал, что тебя это так задевает. — Задевает, — буркнул я и добавил. — Родись я с тобой и Первым в одно время, надрал бы этому Богу Шиноби его заносчивый неоткатанный зад и подкинул тебе под дверь для дальнейших утех. Уже по твоему вкусу, — храбрясь, прошипел я, понимая, что ни за что и никогда не смог бы одолеть Хашираму. — Хм, а ты плохой парень, оказывается, — хмыкнул Мадара. — Почему это плохой я, а не этот придурок? — Потому что этот придурок был примером для тысяч шиноби не только из страны Огня. Его почитали, ему вверяли судьбы, его действительно уважали. Таким же Хашираму запомнили. Я ведь провёл парочку расследований, пока ты по миссиям шлялся. И, например, выяснил наверняка, что всю лишнюю информацию из биографии Первого подчистили. Тут надо отдать должное, что и мою биографию, за каким-то хером, посчитали возможным подредактировать, хоть я и не помер ещё даже. Это я к тому, Лисёнок, что выходя против сильнейшего из известных истории шиноби, ты встаёшь против целого мира, — с понятной толикой печали заключил Мадара. А я, вопреки привычному прагматизму босоногого сироты, вдруг воспылал романтизмом и пробурчал, как само собой разумеющееся: — Какая разница, кто против нас — даже будь это целый мир, — если мы вместе? Я ощутил спиной, как у Мадары перехватило дыхание, а потом он, неловко рассмеявшись, прижался лицом к моему плечу и сказал: — Спасибо. Посидев так с пару минут, Мадара всё же был вынужден подняться и сходить к Микото за завтраком. Будь в его доме кухня, я бы предложил готовить, хотя бы пока нахожусь у него. К моменту его возвращения, я уже начал ощущать зуд из-за подсыхающей спермы. Ванны у Мадары тоже не было, так что пришлось включать голову. И тут, засмотревшись на белый снежок, я уточнил: — Мадара, а твой двор просматривается с соседних участков? Мужчина сначала замер со странным выражением на лице, а потом, отложив ложку в сторону, оповестил: — Мы в квартале Учих. Здесь приватность строится больше на благочестивости, чем на стенах. — Даже так? А я думал, это только Хьюга могут сквозь преграды видеть. — Хьюга только это и могут. А у Учих и поинтересней способности есть. Просто стараемся не светить особо. Хотя, я за последний месяц видел активированный шаринган чаще чем за целый год в период бесконечных войн. Шиноби забыли, на чём строится их отличие от обычных вояк, вроде меня, — закончил он мысль и вернулся к поеданию каши. — А ты чего спросил вдруг? — Хотел снегом умыться. Он такой беленький, чистенький… — Скажем так, Фугаку ты сегодня таким уже удивить не сможешь. Так что дерзай. А я полюбуюсь. Выпутавшись из одеяла, я вышел на энгаву, сильнее распахивая перегородку, и, зная, как быстро замерзают в снегу ноги, стал портить шапку на ближайшем кустике. Приятно запахло морозом. Кожа горела и краснела там, где я безжалостно растирал её тающим прямо в руках снегом. Наиболее ответственные и чувствительные места я подмывал натёкшей по телу водой и только потом, когда окончательно привык к температуре, зачерпнул горсть свежего снежка. Но даже так оказалось экстремально и я, без стеснения, кривлялся, пытаясь согреться, чем неминуемо рассмешил Мадару, успевшего расправиться с едой и теперь неторопливо потягивающего чаёк. Расслабленные и полностью сконцентрированные на себе, мы как-то совсем забыли о существовании других людей. Я, ведомый обострившимся в это утро чувством справедливости, всё же спрыгнул с энгавы, утопая в снегу почти по середину икры, а потом нырнул за первый приглянувшийся можжевельник, чтобы слепить большой снежок и швырнуть в Мадару. Учитывая мои навыки в метании чего бы то ни было, расстраиваться, что первый снаряд врезался в перегородку, а не раскрасневшуюся рожу старика, было бы не продуктивно. Поэтому я просто стал без остановки швырять снежки, из которых только каждый третий летел примерно в цель. Мадара, то ли к радости, то ли к разочарованию, продолжал сидеть на месте и легко уклоняться, не забывая ржать уже над моей выдающейся меткостью. — К нам гости, — едва успел предупредить мужчина, как на крышу его дома приземлился Саске-теме в полном джоунинском обмундировании. С его точки мог бы открыться вполне себе неплохой вид на мою торчащую из куста задницу, но я, хоть и оставался ущербным, всё же оказался достаточно быстрым, чтобы нырнуть под куст и рассеять чакру. К моему удивлению, этого было достаточно, чтобы Саске растерялся и не смог меня найти. Спрыгнув с крыши, он уставился недовольными алыми глазищами на Мадару и спросил: — Где Наруто? — А тебе он за каким хуем понадобился? — деловито поинтересовался мужчина. Я же подумал, что прятаться было не самой разумной идеей. Сбежать по тихому не выйдет, как и одеться. А ножкам холодно. Очень. — Не твоё дело. — Тогда свали, уёбок мелкий, — отозвался Мадара ни капли не задетый таким пренебрежительным отношением. — Ага, сию минуту, — так же не оценил Саске обращение старейшего Учихи. — Наруто! Я знаю, что ты где-то здесь! И я не уйду, пока ты не выйдешь. Мысленно прокляв примерно всех и вся, я, уже успевший сполна оценить прелести купания в снегу, потянулся к браслету, где сверху должна была лежать сменная домашняя футболка, и, вытянув её и нацепив в одно движение, вывалился из куста. Игнорируя взгляд Теме, я поспешил к энгаве, мысленно обозначая, что моя вынужденная любовь к большим растянутым вещам имеет хотя одно достоинство — срам прикрыт. Но и минус был. Проходя мимо Саске, я каждым волоском ощутил его леденящий душу взгляд, направленные на засосы, отлично просматривающиеся из-за растянутого ворота, оголяющего не только всю шею, но и плечи. Встав продрогшими лапками на одеяло, я стал копаться в браслетах, прикидывая, что из шмоток у меня ещё было с собой. Ну и, между делом, спросил: — Чего припёрся? Отмерев, парень зашёл внутрь дома, закрывая перегородку в своей излюбленной манере — с грохотом и треском бедной древесины. Потом, привалившись к стойке и скрестив руки на груди, не прекращая рассматривать меня придирчивым взглядом, всё же сказал: — Нас отправляют на миссию. — Куда? — Конфиденциально. — Надолго? — Хочешь поскорее отвязаться? — Да, — кивнул я, кидая на пол новые симпатичные треники. Самое то для миссии в такую погоду. Осталось вспомнить, где у меня лежит бельё. — Два дня, — всё же ответил Учиха, слишком внимательно наблюдая, как я натягиваю труханы. — А отправляемся сейчас? — Да. Сбор у южных ворот через семь минут. — Ну, ты вали тогда. А я догоню, — пообещал я, радуясь находке в виде пары чистых компрессионных носок. — Если опоздаешь, влетит мне. Так что не надейся. Натянув носки и брюки, я смог быстро вспомнить, где лежит сеточка. Скинув футболку, я смог со всей ясностью ощутить, как похожи взгляды двух Учих. И это вовсе не было камнем в огород Мадары. Скорее стало интересно, что так привлекло Саске. Кофты у меня приличной не оказалось и пришлось снова надевать старую футболку. Сверху была удобная ветровка с распиханными по карманам печатями, а обувь осталась у крыльца. Вроде всё. Посмотрев на Саске, который продолжал молча следить и выходить первым не собирался, я, попытался убедить себя, что после вчерашнего вечера мне уже нечего бояться и, уверенно развернулся к Мадаре, в глазах которого ясно читалась тоска. Мне и самому сейчас не хотелось от него уходить: слишком много разговоров ещё не случилось. Да и не только в них было дело. Особенно теперь. Подойдя вплотную и опустившись на колени, я потянулся за поцелуем. Мужчина очень удивился, но тут же потянулся, запечатлевая на губах горький прощальный поцелуй. — Постараешься вернуться двадцать четвёртого? — тихо спросил он, а потом предостерегающе посмотрел за спину. Коротко обернувшись, я увидел замеревшего с протянутой в мою сторону рукой снова разозлившегося Саске. — Хорошо. Ответив и оставив ещё один поцелуй на щеке старика, я поднялся и поспешил на выход, не желая больше раздражать Теме. Хотя бы потому, что он отлично умеет мстить. Мне редко когда было так тяжело откуда-то уходить, поэтому я предпочёл бежать, тем более, что времени оставалось не больше пары минут. От квартала Учих до южных ворот было далеко — через всю деревню почти, — и, если мне не нужно было особо напрягаться, то Саске пришлось сжать зубы. Что, безусловно, было приятно. Хоть в чём-то он не лучший. Уже на подступах к границе, я обернулся, убеждаясь, что парень не отстал и спрыгнул на небольшой площади перед воротами, а потом, сделав всего шаг по твёрдому мощению, едва присыпанному снегом, намертво врос в землю. Около одной из створок, с противоположной стороны от контрольного поста, привалившись плечом к ограждению, стоял, почитывая очередной незамысловатый романчик, Какаши-сан. Разумеется, он сразу почувствовал мой взгляд и оторвался от книги. Не готовый к такой встречи, я попытался отступить, но тут же врезался спиной во что-то твёрдое, чего там быть не должно. Повернув голову, я сначала увидел учиховское плечо, а подняв взгляд наткнулся на насмешливо изогнутые губы, оказавшиеся ко мне подозрительно близко. — Испугался, котёночек? Блять, да! Да, я испугался, нахуй, и так сильно, что мне даже не стыдно. Саске умудрился достаточно точно считать мою реакцию и, для верности, придержал рукой, положив её где-то в районе талии. Интимный жест, но я, блять, в панике, мне плевать, что там у этого придурка в голове. Тем временем, пока мы переглядывались, к нам успел приблизиться Какаши-сан. Не зная, куда деться от его внимательного взгляда, я просто опустил голову, прячась за недавно подстриженной Мадарой чёлкой. Так себе прикрытие, но лучше, чем ничего. — Здравствуй Наруто-кун, — мягким голосом поприветствовал джоунин. Будто с душевнобольным говорит. Хотя, почему «будто»? — Саске, ты не мог бы дать нам поговорить? — вежливо попросил мужчина, так и не дождавшись от меня реакции. Не осознавая себя от волнения, я ухватился за Учиху, и так уж вышло, что под руку подвернулся ремень, в котором он хранил сенболы. Хорошо, хоть неотравленные, а то, судя по ощущениям на кончиках пальцев, могло неплохо достаться. С пары то смертельных доз. В ответ я почувствовал, как пальцы на талии сжались чуть сильнее, будто успокаивая, и около уха послышался наглый уверенный голос: — Ну так говорите. Несмотря на все недостатки характера, кое-что хорошее в Саске всё же можно было найти, если искать с лупой, а лучше микроскопом. Например, он, будучи жутким собственником, не позволял издеваться надо мной кому-то другому. Только его учиханутое величество имело право доводить до белого каления «трусливого котёнка». И, если раньше, это бесило ничуть не меньше всего прочего, то теперь меня наполнило неисчерпаемое чувство благодарности. — Наедине, Саске, — внезапно холодно и с нажимом проговорил Какаши-сан. — Это вряд ли. — Мне казалось, мы с тобой всё обсудили. Саске, игнорируя всякие рамки приличий, обняв меня поперёк живота, притянул чуть ближе, и, хмыкнув, нагло заявил: — Тебе показалось. Помолчав немного, Какаши-сан, вкрадчиво и действительно пугающе предложил: — Тогда я могу повторить прямо сейчас. При Наруто. Саске едва заметно вздрогнул и его пальцы сжали ветровку у меня на животе. Сквозь негодование и злость, он выдохнул: — Ублюдок. Какаши-сан никак на это не отреагировал. Только сложил руки на груди, расслабляясь, понимая, что добился своего. И Теме, к моему удивлению и священному ужасу, всё-таки отступил. Сначала медленно, почти ласково, оторвал мою руку от своего ремня, мимолётно оглаживая запястье, а потом резко пошёл в сторону ворот, не забыв по пути врезаться плечом в плечо Какаши-сана, который, хоть и стоял на месте и казался полностью расслабленным, почти не шелохнулся. Всё же, пускай Саске успел неплохо вымахать и раздаться в плечах, до бывшего наставника пока не дотягивал. Совсем немного. Проследив поскучневшим взглядом за удаляющейся спиной моего несостоявшегося прикрытия, я снова опустил голову, рассматривая поблёскивающий в утренних сумерках снег. Какаши-сан, видимо, убедившись, что сбегать я не планирую, опустил руки, принимая более открытую позу и шумно выдохнул, будто разом спуская весь накопившийся пар. — Прости, что вот так, насильно вынуждаю со мной поговорить. Но я места себе не находил после того случая и считаю необходимым извиниться. — Это я должен извиняться, — очень тихо сказал я. — Если только тебе это поможет. Я же так не считаю. — Простите, Какаши-сан, — робко проговорил я и несмело поднял голову. Мужчина выглядел напряжённым и от моих извинений ему точно легче не стало, но он всё равно тепло улыбнулся сквозь маску. — Приятно видеть твоё лицо, а не макушку. — Вы прощаете? — Не могу. Потому что не виню ни в чём. Лучше ты меня прости. — За что, Какаши-сан? Это же я Вас домогался, а не наоборот. Мужчина хохотнул и привычно потянулся рукой к моим волосам, замерев на мгновение, убеждаясь, что я не шарахаюсь, а потом потрепал, чуть вороша так и не уложенное после утренних снежных, и не только, забав гнездо. — Домогался? А ты у нас страшный человек, оказывается. Растлеваешь невинных мужчин, слегка за тридцать, предварительно разморив вкуснейшим ужином. — А Вы что, никогда ни с кем…? — удивлённо спросил я, цепляясь за слово «невинный». — Что? Нет, конечно. Просто драматизирую. А сейчас, так вышло, что я как-то не очень заинтересован в мимолётных интрижках. Тем более с кем-то, вроде тебя. Тут я не выдержал и снова отвёл взгляд, мысленно накидывая с десяток вариантов того, что со мной не так. — Не знаю, что ты там сейчас себе надумал, но дело точно не в этом. Ты очаровательный юноша и вполне естественно желать тебя, — тут он на мгновение сбился, а потом закончил мысль. — Просто мне привычней воспринимать тебя как кого-то, о ком я, по возможности, забочусь. Как о ребёнке. Понимаешь? — Но я Вам вовсе не ребёнок. — Разумеется. Это мои заморочки. У меня их вообще очень много. Например, я постоянно читаю все эти сопливые любовные романы, потому что всё ещё надеюсь встретить кого-то, с кем будет сильно и навсегда. Или около того. — Так Вы тоже романтик, Какаши-сан? — с некоторым удивлением констатировал я. — Тоже? — уточнил он. Мне становилось всё легче и говорить с джоунином оказалось достаточно приятно, чтобы я стал добавлять лишние слова в предложения. Задумчиво почесав шею, запоздало вспомнив, что там всё ещё должны были ярко гореть свежие засосы, я проговорил: — Да, так. Есть тут один. — Кажется, это чуть серьёзней, чем раньше. Не расскажешь, кто он? — Не-а, — пакостливо улыбнувшись, ответил я. Задумчиво-напряжённый взгляд мужчины сконцентрировался на моих губах, потом соскользнул на шею, совсем немного видневшуюся из-за ворота ветровки. Поняв, что я довольно легко отслеживаю, куда он смотрит, Какаши-сан спохватился, посмотрел мне в глаза и резко перевёл тему: — Я прошу прощения за то, что поступил с тобой так резко. — Что? — удивился я. — Если бы мне было известно заранее, как остро ты воспримешь мой отказ, я бы не стал поступать так грубо. — Тогда я бы просто не отстал, — был вынужден признать я. — Мне было достаточно остаться с тобой и нормально поговорить, а не сбегать. — Вы правильно поступили. — Нет. Я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя. Пришлось даже просить помощи у Саске. Я больше полагаюсь на нюх, но он в сильный дождь не помощник. У Саске же сильный шаринган и подозрительное умение находить тебя, где бы ты ни прятался. — Да, он меня с этим конкретно заебал, — выдохнул я, забыв отфильтровать речь. — Ой, простите. — В ту ночь это оказалось кстати. Я очень волновался за тебя. Поэтому прошу, что бы ни случилось, никогда не убегай от меня, хорошо? — Какаши-сан положил руки мне на плечи, наклоняясь, чтобы пристально посмотреть в глаза. — Я постараюсь, Какаши-сан, — ответ прозвучал неуверенно и растерянно. Не сказать, чтобы он был удовлетворён таким ответом, но тут к нам стали приближаться сразу два источника чакры: Саске и, неожиданно, Шикамару. Учиханутый одарил Какаши-сана испепеляющим взглядом, особенно задержавшись на его руках, продолжавших сжимать мои плечи. Следом, с крыши спрыгнул Олень. В жилете и с туго завязанными волосами, полностью готовый выдвигаться. Бросив в нашу сторону опасливый взгляд, он скомандовал: — Раз все уже на месте, можем выдвигаться. Саске впереди, за ним Наруто, потом я и замыкает Какаши-сан. Миссия по спасению посла из страны Полумесяца. Его похитили трое шиноби Кири. За ними сейчас следует Неджи. Предположительно, двое из похитителей — это сильнейшие джоунины под кодовыми именами Исобу и Сайкен. Наша задача, объединившись с Неджи, спасти посла и, по возможности, устранить похитителей. Детали плана расскажу, когда догоним Неджи. Едва Шикамару замолчал, задерживая тяжёлый, полный сомнений, взгляд на мне, я осознал, что был единственным чунином в этой компании монстров. Когда Саске развернулся и пошёл на выход из деревни, я, пристроившись за ним, шёпотом уточнил у Какаши-сана: — А меня опять планируют кому-то скормить? Ответил Шикамару: — С тобой всё будет в порядке, если не станешь своевольничать. Оу, так это очередная проверка? Логично. Раз удалось выяснить, что я, в среднем, адекватен в обычной жизни, осталось понять, насколько пригоден для выполнения миссий. Что же, следовать гениальному плану Оленя мне не сложно. Раньше я бы точно попытался выделиться, а сейчас просто охота выжить и поскорее вернуться к старику. Стоило ступить на тракт, как Учиха сорвался с места, сходу задавая очень неплохую скорость, которая не каждому джоунину, по идее, должна быть под силу. Но у нас в отряде нерасторопных не оказалось. Даже Олень, казавшийся парнем неторопливым по философии своей, не отставал. Первую остановку сделали только через десять часов, когда пришло время закинуться питательными и восстанавливающими пилюлями. У меня такое добро тоже раньше водилось, но, после пополнения гардероба, я провёл полную ревизию и повыкидывал всё не нужное. Пилюли в том числе. Всё равно срок годности уже миновал. — Опять хуёво собрался, Котёнок? — издевательски поинтересовался Саске и протянул мне свои. — Да мне пока не нужно, — отмахнулся я. Теме, разумеется, так не считал. Нахмурившись, он в момент наполнил тело чакрой и сделал рывок, пытаясь меня схватить. И я бы уклонился, но не учёл, что моя тень касалась тени Шикамару, который в этот раз определённо считал за необходимое зло впихнуть в меня пилюли и потому, заранее считав намерения Учихи, предусмотрительно активировал ловушку. Олень успел неплохо поднатореть в своём клановом искусстве: даже печатей складывать не пришлось. Но тут передо мной ударила молния, ослепив своим светом. Сориентировавшись, я обнаружил Саске-теме немилосердно вбитого в скалу и угрожающе нависшего над ним Какаши-сана. Да, ничего такие скорости. При обычном течение чакры только вспышки, да гром. — Обойдёмся без насилия, — предложил мужчина «слегка за тридцать», только что раскрошивший телом своего собеседника не самый мягкий валун. Покачав головой и переглянувшись с таким же — чуть уставшим от этой непростой жизни — Шикамару, уже переставшим, в целях экономии чакры, меня удерживать, я заметил: — Не похоже, что я планирую падать в голодные обмороки. — По твоей бледной роже уже ничего не понятно, Узумаки, — со слабой улыбкой выдохнул Шикамару и, махнув рукой, предложил продолжить путь. Драмы драмами, но о субординации никто не забывал и все послушно выстроились рядочком, мгновенно набирая скорость. Спустя почти восемь часов, когда мы оказались совсем близко к границе со страной Горячих Источников, Саске резко свернул влево, а через пару минут затормозил на одной ветке с Неджи. Я остался чуть позади и по бокам от меня замерли Шикамару с Какаши-саном. Увидев в команде мечты меня, Хьюга чуть с ветки не упал, но от комментариев воздержался, начиная докладывать, где конкретно находятся враждебные элементы и какие детали он успел подметить в их поведении. Я же, слушая в пол уха про веточки и подозрительные туманы, решил провернуть обман века. У меня в бирюзовом браслете, сделанном специально для хранения воды, была вскрытая пачка с полулитровками. И всё в одинаковых бутылочках. Вытащив одну из них, я ткнул Саске в бок, прося пилюли. Тот сначала зыркнул, а потом мстительно выдал сразу три штуки. Кладя пушистый лисий хвост на примерную стоимость одной такой таблеточки, я, без зазрения совести, демонстративно выкинул в траву две из них и попытался пальцами раскрошить оставшуюся. Предсказуемо, не получилось. Я стал оглядываться в поисках подходящих камешков, но тут, пощекотав ладонь, пилюлю забрал Какаши-сан, после чего без труда раздавил и стряхнул мне в бутылку. Закрыв крышечку и хорошенько взболтав, я проделал трюк тысячелетия. Помня, что глазастики, несмотря на всю свою крутость, совершенно не воспринимают сен-чакру, я мгновенно напитал ею тело, наплевав на риск превратиться в каменное изваяние, а потом, пользуясь тем, что чакра у моих сокомандников сейчас текла относительно размеренно, ловко подменил бутылки, притягивая из браслета другую, а эту закидывая на её место. Потом, глуша ладонью тихий треск отрываемой от контрольного кольца крышки, вскрыл бутылку и сделал пару глотков, с трудом давя довольную от своей проделки улыбку. — … ещё пара охранных печатей расположена со стороны водопада и кто-нибудь может мне объяснить, что здесь делает этот? — всё же не удержался Неджи и вскинул в моём направлении указующий перст. Спрятав бутылку в браслет, я посмотрел прямо в белёсые глаза и приветливо улыбнулся. Неджи передёрнуло. Он требовательно посмотрел на Шикамару, выдавая предположение, аналогичное моему: — Ловить на живца придумали? — Нет, — отозвался Олень и пояснил уже нормально. — Учитывая, что мы выходим против Исобу, способного превращать всё в кристаллы, и Сайкена, создающего крайне токсичный туман, я решил сделать ставку на Теневых клонов. Во плоти на поле боя я Наруто не пущу. Так же есть шанс, что он сможет обезвредить охранные печати. — Если и их не захочет трахнуть, — скептически покивал Неджи. — Это не проблема, — не задумываясь ответил я и пояснил. — Они же не живые. — А, так тебя только живые объекты возбуждают? — Хьюга снова обернулся ко мне. Малость удивлённый таким напором с одной стороны, и, с другой, увлечённый новой информацией о своей роли в миссии, я ответил не задумываясь: — Дело не в этом. Просто неодушевлённым объектам нельзя навредить чем-то подобным. Дальнейшими своими словами белоглазый подавился, давая Какаши-сану возможность перевести разговор в более продуктивное русло: — Так и каков же твой план, Шикамару? Олень легко переключился и стал рассказывать: — В первую очередь нам необходимо вытащить посла. Согласно данным Корня, у Сайкена техника более дальнобойная. Триста семь метров. Сусаноо Саске способно защитить от обеих техник, но взять с собой он может только одного. Наибольшая скорость в отряде у Какаши-сана. Поэтому план действий таков: Наруто создаёт необходимое количество клонов и единовременно обезвреживает все печати, после этого Саске с Водным клоном Какаши-сана на скорости проникают в их лагерь, перехватывают посла и Саске с принцем, под прикрытием Сусаноо, должны скрыться в лесу в зоне видимости Неджи. То есть не дальше десяти километров. Но и не ближе семи. Клоны Наруто должны суметь немного измотать киригакурцев. У клона Какаши-сана также есть шанс хотя бы неплохо их потрепать. Дальше, в зависимости от обстоятельств, есть два варианта действий… Пока Шикамару неторопливо излагал детали плана, я без устали поражался его удивительными мозгами. Он ведь действительно учёл буквально всё, так ещё и выстраивал наши действия таким образом, чтобы максимально избежать риска. — То есть успех твоего изначального плана почти целиком зависит от того, сможет этот Блядун незаметно диактивировать печати, или нет, — сделав скептичное лицо, заключил Неджи. — За языком следи, — холодно бросил Саске. — Да, — без обидняков кивнул Шикамару, которого, как и меня, занимала мысль о возвращении в родную деревню. — А с третьим, что? — спросил о насущном Какаши-сан. — Скорее всего, ученик кого-то из джоунинов. Так что вряд ли сможет удивить больше Исобу или Сайкена, — выдвинул предположение Шикамару. — Но даже если это очередной монстр, вряд ли его техники смогут пробить легендарную защиту клана Учиха. Я надеюсь, — осознавая возможные риски, флегматично пожал плечами Олень. — Ну, так как? Начинаем? Ответом ему стали наши копошения в собственном снаряжении. Точнее, перепроверяли Какаши-сан и Саске, любящие пошвыряться чем-нибудь в бою. Неджи всматривался в направлении лагеря киригакурцев. Я же попрыгав на месте, решил избавиться от ветровки и болтающейся на ветру футболки, создающих лишний шум, контролировать который я был не в состоянии. Разумеется, через тонкую сеточку брони стало прекраснейшим образом видно плоды стараний Мадары, которые вызвали некоторое количество эмоций у всех, в том числе у уже видевшего их Саске. После мы двинулись в путь, но теперь без ускорения чакрой. Неджи держался в трёх километрах от своих целей, так что всего через семь минут мы были уже в километре от их лагеря. Шикамару махнул мне рукой и я начал постепенно создавать клонов. Они разбегались парами к местам расположения печатей, направление и количество которых указывал мне Неджи. Дальше уже мои клоны на чистой сенсорике нашли и сумели успешно вырубить первое кольцо печатей, о чём мне сообщили их развеявшиеся напарники. Теперь настала моя очередь махать ручками и, о, ками, как это круто ощущалось. Продвинувшись до следующего кольца, мы с Неджи сумели определить количество печатей и я добавил клонов, чтобы их снова оказалось по двое. Успешно. Я опять взмахнул, рукой, но тут меня поймал за запястье Неджи, показав, что до целей осталось всего пятьсот метров. Значит, мы должны оставаться здесь. Присев обратно, мы немного подождали и я получил от клонов первую плохую новость, которую пришлось вырисовывать палочкой на земле: «Охранки сняты, но с ними сильный фуинщик. Они поставили барьер О Четырёх Столпах». Неджи махнул в ту сторону, где засел Шикамару. Через секунду Олень появился рядом, и рассмотрев надпись, жестами уточнил, справлюсь ли я. Пожав плечами, я показал, что тогда мне придётся пойти самому. Нахмурившись, он спросил, как близко мне надо будет подойти. Изобразив пальцами десятку, я стал ждать решения нашего гения. Так и не ответив, Шикамару сбежал в сторону, где прятались ожидавшие отмашки Саске и Какаши-сан. Спустя пару секунд около меня приземлился Саске. На вопросительный взгляд, с трудом удерживаясь от неприличный жестов, пояснил, что в лагерь мы идем вдвоём, я распечатываю барьер и валю к ебеновой матери, пока он не дал мне пиздюлей. Что ж. Вполне доходчиво. Вот только осталось предупредить: «Фуинщик скорее всего не спит». Закатив глаза, Саске махнул мне рукой и мы тихо покрались вперёд, замерев вплотную к невидимой стене. Наказав ждать, Саске нашёл точку, с которой ему было видно того самого, третьего члена отряда. А потом я с восхищением наблюдал работу профи. Выпустив на мгновение направленную Ки, Учиха привлёк внимание фуинщика. Тот, будучи молодым и неопытным, отреагировал самым скверным образом — даже не попытавшись подать сигнала спящим товарищам, поднял взгляд в сторону опасности, чтобы тут же попасть в вязкое неснимаемое гендзюцу. Радости от лёгкой победы на лице Саске не обнаружилось. Кажется, что-то подобное он проделал уже не один десяток раз и особой гордости за себя любимого не ощущал, но, вернувшись и заметив мой восхищённый взгляд, едва заметно покраснел, смущаясь и кивая в сторону ближайшей печати. Теперь уже была моя очередь кичиться мастерством. Несмотря на полное отсутствие понимая по куче разделов Фуин, с барьерами я действительно дружил. Это вообще оказалась одна из двух тем, по которым Джирайя меня гонял и отстал только когда я достиг в этом деле определённых высот. Но уверенности в том, что я справлюсь так же играючи, как Саске, не было: учёба учёбой, но реального боевого опыта не доставало. К тому же, от близости двух пугающе мощных источников чакры, чьи владельцы, в случае неудачи, убьют меня не задумываясь, тряслись коленочки и потели ладошки. Максимально приглушив внутреннею чакру и вдохнув природную, я сумел поймать некоторое успокоение в этой гармонии. Скользнув с ветром к печати и оценив масштаб проблемы, я поднял взгляд на пускающего слюни фуинщика, с завистью осознавая уровень его мастерства. Печать барьера была авторской. То есть символы на бумажке хоть и имели отношение к барьеру О Четырёх Столпах, сходства в выполнении с ним не имели. И это значительно усложняло дело. Для взлома стандартных печатей давно были придуманы стандартные алгоритмы действий. И, пусть с некоторым трудом, эти шарады можно было разгадать путём механического подбора. Но авторские. В этой, походу, ещё и сигналка вшита. Тихо опустившись на задницу, я уставился в каракули и стал думать. Сначала в голове была сплошная каша. Когда у меня за спиной, для подстраховки, опустился Саске, я вовсе потерял связь с реальностью. Но, поняв, что даже спустя две минуты, он не попытался меня поторопить, продолжая терпеливо ожидать за спиной, готовый защитить в любой момент, я резко успокоился и снова сосредоточился на печати. Изучая её изгибы, проезжаясь по каждой петельке, отмечая точки, ища нить. До банальности просто. Вновь подняв взгляд, я показал бессознательному фуинщику язык, а потом, уверенно перечеркнул одну единственную черту. Невидимый барьер тут же развеялся. Помятуя о своих дальнейших обязанностях, я сорвался с места и подрапал так, что только пятки сверкали. В обратном направлении мимо меня пронёсся молнией Какаши-сан, потом раздались треск и оглушительный перезвон стекла. В три секунды оказавшись около Неджи, встретившего меня одобрительным кивком, я плюхнулся в кусты, пытаясь вернуть спокойствие, но за стуком крови в ушах и с кипящим по венам адреналином, это оказалось не так просто. — Саске почему-то не уходит. И я даже без барьера не вижу посла, — очень тихо сказал Неджи. В разгар боя нас всё равно никто не услышит. — Я его тоже не разглядел. Думал, не заметил просто, — признался я. — Передай Шикамару. Ощущая чакру Оленя, я сходу определил, куда мне надо и быстро оказался уже в его кустах. Тот прекрасно нас видел, но из-за скорости не смог рассмотреть, как я к нему приблизился и вздрогнул. — Посла с ними нет. — Он с ними. Иначе, Неджи заметил бы, как они разделились. Его спрятали, — сходу определил Шикамару. — Ты сможешь вскрыть печать с живым человеком? — Могу попробовать, если варианта получше нет. Но тогда нужно чтобы их фуинщик остался жив, — прикинул я. — Тогда сейчас же пошли к ним клона, чтобы предупредить. Сделав сходу пару десятков копий, которые тут же побежали к месту столкновения, я вернулся на своё место, к Неджи под бок. С минуту ничего не происходило. Клоны таяли один за другим, даже не успевая передать нормальные воспоминания. А потом послышался жуткий хлопок, Неджи передёрнуло, а меня накрыло убийственным по мерзости воспоминанием: «Саске с кровоточащими глазами стоял, замерев, в паре метров от невысокого мужчины с фиолетовыми глазами, зажимающего рукой окровавленное плечо. В разные стороны от него стали расползаться кристаллы, сначала покрывая место, где он стоял, а потом уверенно направились в сторону Учихи, готовящегося снова поднять Сусаноо. Я же был за спиной у шиноби, прозванного Исобу, и, благодаря сродству с природной чакрой, остался незамеченным. Не способный упустить такой шанс, я в долю секунды, подобрался к нему, оттолкнулся от земли, запрыгивая на плечи и выводя ещё в полёте короткую серию печатей. С размаху врезав мужчине по ушам, я активировал технику, напоследок крикнув Саске, чтобы фуинщика не убивали. В следующую секунду Чибаку Тенсей полностью сожрала всю мою чакру. Последнее, что я видел, это всасывающуюся внутрь себя голову Исобу.» — Какая гадость, — брезгливо заметил я. Неджи даже прервал на секунду своё бдение, обернувшись на меня своими белыми глазами, со вздувшимися на висках венами, и хрипло сказал: — С этого момента даже не пытайся прикасаться ко мне. — Да не сказать, чтобы я питал желания такого рода. — Вот и не начинай, — веско отозвался Хьюга, вновь впиваясь взглядом в непроглядные заросли. Усмехнувшись, я снова расслабился и прислушался к своим ощущениям. Из клонов остались только двое, но самых живучих, сумевших найти подход к Сайкену. Вдвоём они неплохо разгоняли ядовитый туман, позволяя Какаши-сану раз за разом нападать на сильно измотанного противника. А потом Какаши-сан, как и было положено шиноби, знающему тысячу техник, одолел противника простейшим, но очень неожиданным ниндзюцу на основе стихии Земли. Убедившись, что шиноби действительно мёртв, мужчина поместил его тело в специальный свиток, чтобы потом не забыть отдать на опыты нашим чудесным докторам и учёным. То же проделал Саске и битва, длившаяся не дольше трёх минут была завершена. — Чисто, — лаконично крикнул Неджи, поднимаясь на ноги. Вместе с приземлившимся рядом Шикамару, мы добежали до перерытой и подпаленной полянки, где валялась ещё одна задачка. Около этой «задачки», ожидая нашего появления, стоял Какаши-сан. Саске же замер в стороне, привалившись к дереву и прикладывая к глазам компрессы. — Сначала нужно найти свиток. Он должен быть при нём, чтобы питать печать, — сказал я. — Что ещё понадобится? — спросил Шикамару, кивая Какаши-сану, начавшему быстро и без лишнего стеснения ощупывать паренька. — Твёрдый участок земли, чтобы можно было накорябать печать. Два на два метра, — прикинул я. Тут Какаши-сан оторвался от бессознательного тела и, сунув мне в руки свиток, вышел к самому ровному кусочку поляны. Позади мне послышался бубнёж Неджи: — Накорябать печать. Восхитительно. Какаши-сан тоже услышал и даже почти улыбнулся, а потом присел на корточки и, прижав руки к земле, быстренько подготовил мне пространство, после чего, подняв усталый взгляд, спросил: — Что ещё? Заробевший от такого сервиса, я смущённо сказал: — Всё. Спасибо большое. — Сколько времени это займёт? — спросил Шикамару. Без понятия. Я это дерьмо в первый раз проворачивать буду. — Пару часов точно, — ответил я, вытряхивая из браслетов книги. — Тогда можно устроить привал. Неджи, ты сможешь ещё… — начал раздавать указания Олень. А я, найдя нужную книжонку, углубился в чтение. Потом быстренько перерисовал схему на отдельный листик, создал пару клонов и поручил им отрисовку печати на земле, продолжая перечитывать пояснения к активации. Потом присмотрелся к свитку и по размеру примерно определил, к какому типу он относится. Так как пространственные Фуин оказались второй и последней темой, по которой гонял меня Джирайя, понимание приходило быстро. Поправив напоследок часть печати, я передал одному из клонов свиток и, вытащив из подсумка подаренный Ино кунай, уверенным движением вскрыл предплечье, пропитывая борозды на земле своей кровью. — А нельзя было сделать это чернилами, Усуратонкачи? — разнёсся над поляной голос Саске. — У меня столько нет, — ответил я. Когда рисунок сложился, мы с клонами стали равномерно наполнять печать чакрой. Та долго жрала силу впустую, устанавливая связь по сомнительному связующему, и только через минут пять начала активироваться. После этого клон поместил свиток на нужное место, чтобы тот в считанные секунды сгорел, высвобождая заключённого внутри человека. Едва уловив в нём отголоски жизни, я почувствовал головокружительное облегчение. А потом пошатнулся и чуть не упал. Всё-таки я неплохо потратился, а теперь ещё и около литра крови потерял. — Ты в порядке? — рядом оказался Неджи. Он всё это время, не жалея глаз, следил за моей работой и, кажется, остался немало впечатлён. Не желая терять очки расположения этого холодного парня, я только кивнул и хрипло сказал: — Мне просто надо присесть ненадолго. Кивнув, Хьюга проводил меня пристальным взглядом, будто готовый в любой момент поймать и помочь. Но я уже успел побороть тошноту и двигался неторопливо только потому что не хотел вызвать подозрений. Опустившись около ближайшего дерева, я сделал пару глотков водички и прикрыл глаза, имитируя высшую степень усталости и погрузился в медитацию, пуская все ресурсы на восстановление крови. Ещё через четверть часа меня аккуратно потрепали по плечу. Открыв глаза и подняв голову, я наткнулся на внимательный взгляд Какаши-сана. — Как ты себя чувствуешь, Наруто-кун? — Лучше всех, — легко ответил я. И в следующее мгновение ощутил накатывающую тошноту. Едва успев развернуться и ткнуться лицом в удачно подвернувший куст, я позволил организму избавиться от всего лишнего, ругая себя за невнимательность. Попил водички, называется. Хотя, кто же знал, что одна пилюля в полулитре воды заставит меня блевать дальше, чем видно? С пары глотков! Какаши-сан успокаивающе поглаживал меня по спине, источая волнение. Послышался встревоженный голос Саске: — Что с ним? — Переволновался, наверно, — выдал наиболее безобидное предположение Какаши-сан, на что я не преминул поднять вверх большой палец. Послышались усталые вздохи. Как раз в этот момент я снова почувствовал себя человеком и, отработанным движением, вытащив щётку с пастой, поднялся на ноги и, чуть пошатываясь, отошёл за дерево. Почистив зубки и запив всё это дело небольшим количеством воды из не вскрытой до этого бутылки, я снова вернулся на полянку. — Наруто, ты как? — Теперь точно лучше всех, — кивнул я. Скепсиса у моих спутников было не занимать, но, чем выражать сомнения касательно моего смелого заявления, они обратили внимание на другое: — Оденься, добе. А то ещё простудишься. — Точно, забыл, — спохватился я. — Миссия по спасению считается завершённой. Мы с Неджи, как избежавшие прямого столкновения, можем проводить посла до ближайшего населённого пункта, откуда его заберёт отряд сопровождения. А вы возвращайтесь в селение. Какаши-сан, передадите мой отчёт Хокаге-сама? — Да, конечно. Обменявшись любезностями, мы выдвинулись в обратный путь. Теперь Саске уже не особо торопился, ползя со скоростью улитки, о чём я не постеснялся ему сообщить на первом же привале. После этого дело пошло веселее и я смог выполнить обещание — вернуться домой двадцать четвёртого. И даже не очень поздно. Едва мы пересекли ворота, как я, махнув на прощание рукой, ускорился, покидая моих уже бывших сокомандников. Крыши мелькали и крылья любви несли меня, подобно вырвавшейся на волю птице. Во дворике Мадары я приземлился в начале седьмого часа, застав его за подозрительно роскошным обедом. — О, а по какому поводу поляна накрыта? — вместо приветствия спросил я, раздеваясь прямо на ходу. Как бы ни была удобна форма шиноби, в домашнем всё же лучше. — У меня сегодня День Рождения, — сверкнув зубами ответил мужчина, начиная неконтролируемо распылять по прогретому, но не душному помещению, волны неприкрытой радости. — День Рождения… — бездумно повторил я, а потом замер, как вкопанный. Кажется, моё лицо выражало примерно всё и Мадара с лёгкостью определил вектор моих мыслей. — Нет, я не специально молчал. Кстати, дата моего рождения написана в учебнике по истории. И, нет, не прощу. Но есть кое-что, что ты мог бы мне подарить. — Ага. Согласен на всё, — кивнул я, продолжая стоять на месте. — Так уж и на всё? — Да, — уже не так громко, но твёрдо, ответил я. — Тогда не хочешь пошалить? — с улыбкой змея-искусителя спросил Мадара. — По-пошалить? — икнув, переспросил я, и тут же кивнул. — Хочу. Услышав ответ, мужчина отставил в сторону чашку с чаем, легко поднялся, а потом, показательно неторопливо повернулся боком. Нельзя было не заметить сей предмет… объект… причину… короче, нельзя было не заметить этот крышесносящий стояк. — Действие таблеток, наконец, спало окончательно, — оповестил он, довольный произведённым эффектом. Я, сглотнув загустевшую слюну, запоздало прикрыл голую грудь и с видом вовсе не оскорблённой невинности, для проформы уточнил: — А как давно ты перестал пить таблетки? — Пять дней назад. Ну, так что? Не испугаешься? — Я весь дрожу. — От страха? — От нетерпения, вообще-то, — поправил я и уверенно стал подходить к Мадаре. Он не спускал с меня взгляда и не двигался, будто зверь, готовящийся загрызть свою бестолковую добычу. Это ощущение показалось таким жгучим и возбуждающим, что я, несмотря на волнение, не замешкался ни на секунду. Подошёл вплотную, сразу обвил руками его крепкую шею, приподнялся на цыпочках, прижимаясь и пытаясь добыть себе поцелуй. Мужчина тоже не хотел медлить. Стоило его коснуться, как руки Мадары легли мне на бедра, со смаком сжимая и скользя выше, а голова склонилась, позволяя губам найти друг друга. После быстрого бега я всегда бывал перевозбуждён, а тут ещё столько эмоций навалилось, что медлить не было никаких сил и Мадара, ждавший меня, как минимум, весь сегодняшний день, был в том же настрое. Почти сразу, углубляя до предела поцелуй, он оголил мои ягодицы, едва приспуская спортивные брюки и бельё, так что ноющий член оставался под плотной облегающей тканью. Сильно, почти до боли, сжав ягодицы, он тут же сдвинул руки, скользя пальцами между, начиная не столько массировать, сколько терзать совершенно сухую дырочку. Понимая, что так мы далеко не продвинемся, я недовольно простонал. Мужчина тут же отстранился, сверкая тёмными, совершенно невменяемыми глазами. Осознав, насколько сейчас не до разговоров, я торопливо потянулся к браслету, приговаривая: — У меня где-то должна быть смазка. Специально же купил. На всякий случай. Вытряхивая прямо на пол кучи своих вещей, я уже начинал откровенно паниковать, но помощь всё же пришла. Мадара, хоть и казался совершенно невменяемым от страсти, оставался наиболее разумным и предусмотрительным в этом доме, если не квартале. Распознав в моих бормотаниях слово «смазка», он кивнул в сторону стола. Заметив краем глаза этот жест, я тут же перевёл взгляд в указанном направлении, чтобы через секунду разглядеть под столом несколько цветных баночек. Дотянуться до пола из текущего положения было проблематично, отпускать меня тоже никто не планировал. Потратив последние мыслительные усилия на то, чтобы догадаться утянуть Малару на пол, я, чувствуя за себя бесконечную гордость, бесславно утёк в страну удовольствий. Под спиной был тёплый, покрытый татами пол, штаны с меня стягивал человек, которому я был готов доверить далеко не только свою задницу и вообще, меня посчитали отличным подарком на День Рождения, так что поводов для счастья было немало, а, когда по воздуху разнёсся сладкий запах миндального масла, думать о чём-то, кроме ноющего члена, оказалось невозможно. Доверчиво разведя ноги, я стал наблюдать из-под прикрытых ресниц, как Мадара поставил баночку себе под правую руку и, не отрывая глаз от моей промежности, стал неторопливо развязывать пояс домашнего кимоно, затем давая ему соскользнуть с широких плеч назад. А потом, вопреки моей задумке, он потянулся ко мне, накрывая своим телом, опять целуя и закидывая мои руки себе за плечи, чтобы сесть на колени, без труда утягивая меня за собой и усаживая прямо поверх своего внушительного каменного стояка. Только после этого, всё ещё не разрывая поцелуя, он обмакнул пальцы в баночку, чтобы снова добраться до дырочки и, едва огладив снаружи, ворваться внутрь первым пальцем. Масло сработало отлично и, как бы я не пытался уловить хоть отголосок дискомфорта, ничего не получилось. Зато стало совсем хорошо. Прижимаясь к горячей крепкой груди, блуждая ладонями по спине, шее и затылку мужчины, покачивая бедрами, получая удовольствие и спереди, и сзади, я начинал забывать сглатывать слюну из-за чего она потекла по подбородку и намеревалась вот-вот капнуть на грудь. Но и это Мадара контролировал, слизнув каплю в последний момент, а потом, невольно отвлечённый от губ, переключился на щёки, лишний раз доказывая, что шрамы в виде усов мне были очень даже к лицу. — Можно уже второй, — едва выдохнул я и тут же получил желаемое. Запрокинув голову, когда мужчина решил перейти к шее, на которой, как он и просил, я попытался максимально сохранить его прошлые метки, я стал чуть резче насаживаться на его пальцы, уже почти умирая от нетерпения опробовать натурально восставший ради меня из мёртвых член. — Давай, — коротко скомандовал я, но, вопреки словам, попытался ещё раз насадиться на мгновенно пропавшие пальцы. Мадара легко сдвинул меня ниже, достал до завязок на своих брюках и, развязав, высвободил толстый, покрасневший от нетерпения член. Это не был размер Джирайи, но очень близко. Небо в алмазах он мне точно успел пообещать, приветливо сверкнув смазкой в тусклом свете бумажного фонарика, висевшего над низким столиком. Потом меня приподняли, подхватив одной рукой под задницей, а второй, направляя член. Едва головка, проскользнув между ягодиц, оказался в ямке перед разработанным проходом, Мадара неторопливо опустил меня, пока проникая внутрь только головкой, а потом резко убрал руку, перехватывая за талию, дополнительно дожимая из лёгких удивлённый вскрик. В глазах немного потемнело, а внизу стало приятно распирать. Он резко оказался внутри наполовину и с лёгкостью продолжал проникать глубже, пока я беззастенчиво впивался снова отросшими когтями в плечи этого мучителя. Это было хорошо, но слишком много. На грани. И мне будто хотелось уже как-то отойти от промежуточного состояния, либо почувствовав эту сладкую боль, либо продолжив плавиться от нежности. Пока думал, успел принять член до конца. Только после этого Мадара медленно убрал руки и, уперевшись ими сзади, чуть отклонился и окинул меня каким-то животным взглядом. И я, вопреки логике, только теперь почувствовал себя голым. Неловко поёрзав, я чуть не кончил от ощущений внутри. Да и дрогнувший внутри член тоже о многом сказал. Замерев вновь, я поднял несмелый взгляд на Мадару. Такие его глаза немного пугали, но, в тоже время, было невозможно не желать заглянуть в них ещё разок. Задумчивый, он перенёс вес на одну руку, чтобы другой потянуться ко мне и мягко, как делал именно он, огладить по щеке. Даже не задумываясь, я последовал за прикосновением. И его это увлекло. Он снова приблизился и, удерживая моё лицо двумя руками, ткнулся своим лбом в мой и с надрывом признался: — Я никого не любил так сильно, как тебя, Лисёнок. — Мне кажется, я тоже, — зачарованно ответил я. Он печально улыбнулся, прижался на несколько секунд губами к кончику носу, а отстранившись, преувеличенно бодро сделал ещё одно признание: — Это лучший подарок за всю мою жизнь. Не найдя слов, я смущённо улыбнулся и попытался спрятать лицо в одной из его же ладоней, а потом, чувствуя нарастающую игривость, сжал внутри член и лизнул ладонь. Мадара прищурился, не столько шутливо, сколько угрожающе, опустил руки мне на бёдра и, не разрывая зрительного контакта, стал поднимать меня всё выше и выше, пока внутри не осталась одна только головка, после чего резко насадил до звонкого хлопка тела о тело. Простонав, я понял, что получил два в одном — и сладкую боль, и щемящую нежность. После чего, не жалея себя, чуть сведя колени, сжимая бёдра Мадары, стал двигаться сам, показывая, что его угрожающие тараны моей жадной до приключений пятой точке очень даже по вкусу. Меня, традиционно, хватило ненадолго. Мадара тоже, после долгого воздержания, не сумев вытерпеть судорожные сокращения моих мышц, излился глубоко внутри, добавляя ощущений. Отдышавшись, я приподнялся, вытаскивая член, а потом, не заботясь о потёкшей изнутри на Мадару смеси из масла и его же спермы, опустился обратно, расслабленно растекаясь по его груди и удобно устраивая голову на плече. — Я попросил, чтобы мне поставили Офуро. И наполнили водой. Растоплю в момент. Не хочешь искупаться, заодно расскажешь мне о своих очередных приключениях? — спросил он, заправляя взмокшие волосы мне за ушко. — Хочу. А где? — поинтересовался я. В очередной раз демонстрируя свою мощь и мою тщедушность, Мадара поднялся, удерживая меня под попой одной рукой, подошёл к приоткрытой для проветривания перегородке и вышел на улицу со стороны заднего двора, где мы пару дней назад устроили снежные игрища с эротическим подтекстом. На углу дома, с паре метров от нас, стоял огромный Офуро, способный вместить не только нас с Мадарой, но ещё и парочку соседей. Подойдя, мужчина, всё так же, удерживая меня одной рукой, сделал подозрительно знакомую печать концентрации и в следующий момент начал выдыхать узкую, но мощную струю огня. Разогрев воду, как и обещал, в считанные секунды, не подпалив при этом добротные деревянные борта, он, проверив температуру и удовлетворённо кивнув, опустил меня в горячу ароматную воду. — Ну как? — поинтересовался он, выдвигая небольшой сундук, где лежали мыльные принадлежности. — Стараюсь не вспоминать, что приватность у Учих держится на фантомной добропорядочности. — Получается? — Да. Водичка достаточно хороша, чтобы мне было плевать на такие мелочи. О, а это ромашковое мыло? — Хочешь? — спросил Мадара и, увидев утвердительный кивок, протянул мне прозрачный кусок мыла с бутонами ромашки внутри. Отыскав ещё пару мочалок и флакон с маслом, он тоже забрался в воду. Я, никогда не успевающий насытиться физическими контактами, тут же перебрался к нему, усаживаясь между ног и откидываясь спиной на грудь. — Ну что, как миссия прошла? — Гладко. Но я успел перепутать бутылки и поблевать в кустах. И ещё кое-что. — Не томи, что у тебя случилось, Лисёнок? — Да, я тут решил попробовать создать эту твою Чибаку внутри головы. Было интересно узнать, что получится. — Мгновенная и безболезненная смерть, — спокойно ответил Мадара. — Я весь перепачкался мозгами! — воскликнул я, вновь переживая этот страшный момент. Пусть и через воспоминания клона. На это мужчина, погладив меня по животу, заметил: — Поверь, у владельца тех мозгов день не задался куда больше. — Не без этого, — был вынужден признать я, заодно для себя осознавая, что нервничал не столько из-за мозгов, сколько из-за пугающей изощрённости такого способа убийства. Не хотелось становиться маньяком и доставлять человечеству лишние проблемы. — А с Уткозадым что? — поинтересовался Мадара, поняв, что про миссию мне пока не хочется рассказывать. — Да, ничего нового. Попытался впихнуть в меня пищевые пилюли. Но его Какаши-сан быстро приструнил. Кстати, да. Он же тоже там был и мы поговорили. Представляешь, он сказал примерно то же, что и ты! Извинялся. Признался, что слишком романтичен для одноразовых перепихонов. Ты, будто заранее знал. — Рыбак рыбака, — коротко пояснил Мадара, а потом добавил. — Я тут, кстати, пока тебя не было, завершил своё расследование и теперь могу с полной уверенностью заявить, что этот твой Какашка внучёк колбодрочера. Додрочился, интеллектуал херов. — Так ты же говорил, что у Тобирамы не было детей. — О которых мне было бы известно, — дополнил Мадара. — Чудно, конечно. Не сказать, чтобы это что-то меняло здесь и сейчас. Может, позже я осознаю величие твоего открытия, но сейчас я просто рад, что мы всё обсудили. Он ведь меня и раньше от Саске-теме защищал. Хотя, до такого, конечно, не доходило. И вот надо ему больше всех! — снова переключился я на Теме. Тут Мадара, понятливо вздохнув, потянулся к мочалке и, став размеренно массировать ею раскрасневшуюся от тёплой воды кожу, попросил: — Ты можешь никогда и ни при каких обстоятельствах не рассказывать Уткозадому про свою сущность? Про танто, силу Шинигами. Желательно и наследством от Курамы не светить. — Да, я и не собирался. — Понимаю. Но люди меняются. Как и отношения между ними. Возможно, однажды ты почувствуешь желание открыться ему. На такой случай я и прошу тебя этого не делать. — Но ты же сам сказал, что люди меняются, — подметил я, поднимая вверх одну руку и давая мужчине доступ к подмышке и боку. — Все, кроме Учих. Особенно таких. Я тебе так и не рассказал, но у меня касательно этого паршивца выстроилась своя теория и она слишком хорошо описывает то, что я вижу. Помнишь, я говорил тебе, что Уткозадому повезло, раз у него есть целых три человека. — Да, помню. Его брат, Сакура-чан и я. — Так вот. Сколько бы не наблюдал за ним, всё никак не мог понять, что конкретно не так. Но потом, сама того не подозревая, мне проболталась Микото-чан. Она, как я понял, единственная раскусила бездарную игру очередного гения клана Учиха, которому, на самом деле, абсолютно плевать на всех в этом мире, кроме одного человека. Как думаешь, кто это? — Итачи? — робко предположил я, припоминая, как часто учиханутый припоминал своего старшего брата. — Нет, Лисёнок. Вот тебе кол, можешь на него сесть, — без огонька проговорил Мадара, а потом, окончательно лишая меня веры в справедливый мир, припечатал. — Это ты. И, знаешь, будь он чуть меньше помешан на власти, тебе пришлось бы туго. По этой же причине тебе ни в коем случае не стоит рассказывать ему о своей силе. Может, не сразу, но однажды, им завладеет навязчивая мысль и он захочет воспользоваться тобой. И в его представлении это будет для твоего же блага. Я тебя убедил? — Мне нужно немного времени, чтобы утрясти то, что ты сказал. И понаблюдать за ним. — Это правильно. Не стоит верить на слово. И ты можешь перестать? — Что перестать? — уточнил я. — Ты опять сводишь ноги, как-будто не я ебал тебя десять минут назад. Лисёнок, это не конструктивно, — заключил мужчина и снова попытался пролезть рукой между моих крепко сведённых бёдер. Удивившись своей неосознанной реакции, я, прищурившись, уточнил: — А что ты там забыл? — Ключи от дома, блять, забыл! — вспылил он, а потом, спохватившись, склонился и, касаясь губами ушка, стал нашёптывать. — Ну, пожалуйста, ну, Лисёнок. У меня же День Рождения. И я ещё хочу разок. — Ты так просишь, что можно и не разок. Только давай не в воде, — промурлыкал я. — Как скажешь, — легко согласился он и быстро проделал обратный путь домой Пока он нес меня до застеленного футона, изнутри снова стала вытекать сперма, вымывать которую, очевидно, не имело никакого смысла. В этот раз прелюдии оказались даже менее востребованы, чем в первый, и поэтому, едва устроившись на мягком покрывале, мужчина тут же пристроился и вошёл на всю длину, затыкая мне рот поцелуем. Теперь, когда я так легко мог принять его, сдерживаться так же оказалось не нужно и Мадара, не принимавший таблеток пять дней, полностью увлечённый навязчивой идеей пробить мною пол, стал вдалбливаться до звёзд из глаз, по ощущениям едва ли не высекая этим сумасшедшим трением искры. И вроде я чувствовал спиной покрывало, но всё равно терял ориентацию в пространстве. Дыхание тоже не было перекрыто, но я задыхался. Меня трахал человек, но, казалось, демон. Теперь он не собирался отпускать меня скоро, доводя до конца несколько раз, чтобы кончить вместе только когда мне уже стало нечем. Отходил я после такого ещё несколько минут, особенно осложняли дело медвежьи объятия. Мадара весил сильно больше меня и, после такого жаркого секса, скорее похожего на попытку убийства, растёкся по мне без сил, в чём я его понимал и, потому, не пытался гнать, некоторое время задумчиво перебирая прядки длинных белых волос. Только теперь я заметил, что фонарик не горит. Неужели от нас такой ветер поднялся? Тогда хорошо, что не загорелся. Или Мадара его заранее затушил? Ну, да, он же умный, мог предположить, что мы можем дом поджечь. Ночной зимний ветер пробрался внутрь через так и оставшуюся приоткрытой створку, освежая и окончательно приводя меня в чувство. По губам стала расползаться сытая улыбка. Догадавшись, что Мадара уснул, не желая тревожить его сон, я решил увлечь себя привычным в такие моменты занятием. Напитав чакрой уши, я стал вслушиваться в звуки снаружи. Разговоры, разговоры. Звон посуды, хруст свежевыпавшего снега под ногами спешащего домой прохожего. Далёкий собачий вой нинкенов Инузука. Рука, которой я перебирал жёсткие седые пряди, замерла. В один момент всякую расслабленность из тело высосало звенящей пустотой. Как тихо. Игнорируя оглушающий стук крови в ушах и ослепляющие слёзы ужаса, я дёрнулся, и, с немалым трудом выбрался из-под Мадары, сначала отползая подальше, чтобы потом, осознав свои действия, снова подползти вплотную, перевернуть его на спину и убедиться в полном отсутствии пульса. Прошло минуты три. Ещё есть шанс, только нужно действовать. С силой ударив себя по щекам, я поднялся, создал кучу теневых клонов, которые тут же покинули дом и разбежались в разные стороны, в поисках ирьенина. Потом создал ещё двоих, чтобы сдвинуть татами и перетащить Мадару на твёрдый пол. Убедившись, что лежит он ровно, я начал оказывать первую помощь. Правильно сложив руки, старательно оттягивая пальцы, я определил нужное место и, уперевшись прямыми руками, начал массаж. Двадцать нажимов, по одному в секунду, громко отсчитывая вслух. Потом потянулся к губам. Чуть задрав его голову и, зажав нос, вдохнул воздух. И снова двадцать нажимов с громким отсчётом вслух. Самое главное не обращать внимание на воспоминания клонов, которых дежурившие полицейские стали развеивать без лишних вопросов. Как и жители домов, в которые они стучались. Вдохнув ещё порцию воздуха, я создал сначала одного клона, который тут же подменил меня, а потом, не жалея чакры, стал пачками высылать новые копии, которые продолжали получаться, как и я, обнажённым. Только спустя пару сотен, я догадался, что раз не могу сочинить им одежду, следует, для начала, надеть что-то на себя. Бездумно оглядевшись, я заметил свою старую домашнюю футболку около подушки. Не задумываясь о том, как она там оказалась, я потянулся за ней и тут, прямо передо мной, в самом тёмном углу дома, который, если рассуждать логически, таковым являть не должен был, что-то шевельнулось. Тело заледенело и я не мог пошевелиться. Только смотреть, как из тьмы ко мне тянется огромная костлявая чёрная рука. Она коснулась моего запястья, оставляя после себя на коже чёрный след, будто от сажи. Потом мне показался блеск. Я снова поднял взгляд и различил вытянутую фигуру в якобы самом тёмном углу дома. Согнувшись под балкой перекрытия, оно пристально смотрело на меня, будто пытаясь что-то различить. Его непропорционально длинные руки, метра по два каждая, почти успели симметрично замереть по бокам от моей головы, когда чувство опасности, пронзив от макушки до пят, помогло мне отскочить в последний момент. От оглушительного хлопка этого существа, казалось, содрогнулась сама земля. Резко стало очень холодно и темно. Существо скрутило голову набок, а потом пошло в мою сторону. Неторопливо, но ему весь дом по диагонали был максимум на три шага, так что от следующего удара пришлось резко уклоняться. Врезавшись в стену, существо пропищало, будто сразу хором голосов, и развернулось к мне. Уже готовый уйти от новой атаки, я в последний момент понял, что от вновь усилившегося холода я не могу пошевелиться. Единственное, что я смог сделать, это закрыть живот руками, когда тварь всё же достала меня, откидывая к стене. Не способный даже сгруппироваться, я очень неудачно врезался затылком и спиной, окончательно сбивая дыхание. Во рту ощущался металлический привкус, в глазах мелькали вспышки, сквозь которые всё равно было видно приближение существа, но ни пошевелиться, ни закрыться руками я теперь не мог. Даже зажмуриться и не видеть это оказалось мне не доступно. Замахнувшись, оно было готово нанести последний удар, но, вдруг замерло, будто бы принюхиваясь. Опустив руку, существо поползло в сторону тела Мадары, около которого, разумеется, никакого клона не осталось. Безуспешно пытаясь вдохнуть, не способный даже закричать, я мог только наблюдать, как эта тварь копошиться над телом Мадары, а потом, после небольшой паузы, во время которой замерло само время, выдернуло пока не отошедшую душу из его тела и раскрыв, оказавшуюся непомерно огромную для его узкой вытянутой головы зубастую пасть, с аппетитом стала отрывать кусок за кусок, пожирая его без остатка. Постояв немного в задумчивости, тварь обернулась ко мне, но, решив отложить на потом, всё-таки вернулась в свой угол, растворяясь в тени. Воздух смог пробраться ко мне в лёгкие, чтобы тут же вылететь болезненным тихим скулежом. Я не мог пошевелить даже пальцем, продолжая сидеть, вжатым в стену клубочком с безвольно раскинутыми руками. Помощь пришла только через четверть часа, когда в ней не было никакого смысла. Но даже тогда это оказался не ирьёнин, а отряд полиции, отследивший место, откуда некий злоумышленник выпускал свои голые копии. — Мы на месте, — послышался мужской голос. Потом были твёрдые шаги по ступенькам и шорох открывшейся перегородки. Совсем не заметив могильного холода, внутрь вошёл, сверкая красными глазищами, офицер. И тут же замер под моим пристальным взглядом. Теперь он поостерёгся смотреть куда-то ещё. — Мы нашли его. Кажется, он неудачно дознулся, — проговорил мужчина в рацию, а потом, передав её кому-то из рядовых, которых он поостерёгся пускать внутрь, стал подходить ко мне, держа перед собой раскрытые ладони. — Всё хорошо. Тебя ведь зовут Наруто? Мы поможем тебе, Наруто. Глядя на этого кретина, я вдруг понял Мадару. Кстати, тело же осталось. Не готовый больше смотреть в ту сторону, я кивнул офицеру, указывая направление. Тот сначала коротко глянул, тут же поворачиваясь обратно. А потом, осознав, посмотрел повнимательнее, убеждаясь, после чего потребовал обратно рацию и сказал: — Этот мелкий эксгибиционист деда грохнул. — Какого деда? — послышался вопрос с улицы и рации одновременно. — Нашего! — У нас нет общего деда. — Блять, да, Мадару он грохнул. Короче, вызывайте медиков, а я его упакую, — раздражённо проговорил мужчина и, зацепив рацию за ремень, куда уверенней подошёл ко мне и, присев рядом, спросил. — Сам дойдёшь? Попытавшись двинуть конечностями, я добился слабого шевеления пальцев. Тоже хлеб, но идти вряд ли получится. Прикрыв глаза и в который раз мечтая просто уснуть, я попытался запихнуть все свои страхи и переживания поглубже. Сейчас и без них придётся несладко.