Глава 10
Границы дозволенного
Слёзы наполняют глаза так быстро, что реальность неминуемо тонет в этих солёных водах. Зрение становится слишком мутным, чтобы разобрать происходящее. А может, просто мозг отказывается обрабатывать информацию. Дышать практически невозможно, да уже и не хочется. Способность пропускать холодный воздух через лёгкие становится такой же необязательной, как и способность отчётливо различать людей, стоящих по разные стороны от меня. Всё замирает. Не знаю, как долго я уже не решаюсь пошевелиться: секунду, две, вечность… Замёрзшее от быстро остывающих слёз лицо обдаёт тёплое неровное дыхание. — Ты такая потрясающая. Умная, красивая, сильная девочка. Давай, моя хорошая. Несколько тягучих секунд. Звук разрывающий воздух. Меня резко втягивает в реальность. Вздрагиваю так сильно, что падаю с кровати на пол вместе с одеялом. Снова. Громкий звук остаётся в голове, не сразу распознанный мною, как мелодия будильника. Вылезая из-под плотного одеяла, щурю глаза и пытаюсь нащупать под подушкой телефон, чтобы выключить надоедливую музыку. Когда мне это не удаётся, поднимаюсь с пола, потирая ушибленные колени. Замечаю, что поверх старых синяков начинают наливаться свежие. Закидываю скомканное одеяло обратно на кровать и недовольно смотрю на телефон, до которого наконец-то удаётся дотянуться. Он выражает вселенское спокойствие и лишь показывает одинокие уведомления электронной почты. Громкая музыка, втекающая мне прямо в мозг, рождает в голове настоящий диссонанс. Озарение приходит как-то внезапно – крашеная девчонка спит за стенкой. Вчера мы с ней практически не разговаривали, я показала ей квартиру, поселила в маминой спальне и закрылась у себя в комнате. Если бы только можно было забыть о вновь обретённой работе и обязательствах, посвятив всё утро борьбе с одеялом. Я готова ещё несколько раз полететь с кровати и разбить ноги в кровь лишь бы только не погружаться снова в суетливый рой собственных тревожных мыслей. Затихшая на секунду музыка начинает играть с новой силой, это вызывает волну злости. Я начинаю искать на диване заранее приготовленную на сегодня одежду. Быстро натягиваю чёрную водолазку, протискиваясь через узкий воротник. Волосы закрывают глаза, вызывая ещё большее раздражение. Я не должна была так резко просыпаться, не должна была падать с кровати и могла спать ещё как минимум десять минут. Я не сразу поняла, что реагирую на громкие звуки по ночам. Мне потребовалось более десятка таких падений, чтобы выработать привычку понижать звук на будильнике, делая его едва слышным, позволяя себе выплывать из лап кошмаров медленно и без лишних испытаний для вестибулярного аппарата. Моя чётко спланированная реальность разрушена, и это не оставляет ни единого шанса сохранять спокойствие. Разобравшись наконец с непослушными волосами и заедающей молнией на брюках, я открываю дверь своей комнаты, вылетая в коридор. Ненавистная музыка становится ещё громче, я могу различить текст «Пошлой Молли». Какая гадость… Не многим удаётся вывести меня из себя, но видят боги, у этой девчонки есть все шансы. Перехватывая в зеркале отражение своих раздражённо закатывающихся глаз, я нетерпеливо стучу в дверь соседней спальни. Помимо неутомимого «Нонстопа» оттуда не доносится ни единого звука. Если она умерла в моей квартире, то это большая проблема. Я не знаю, как вынести труп посреди вечно оживлённой улицы Китай-города, не привлекая внимания, поэтому надеюсь, что такие энергично-навязчивые люди так просто этот мир не покидают. Когда вторая попытка постучаться ни к чему не приводит, я решаюсь позвать соседку, но сталкиваюсь с проблемой – я не помню её имени. Перебираю в голове все возможные варианты и прихожу к мысли о том, что её звали чуть менее банально, чем Катя и чуть более банально, чем Каролина. — Кристина! Выруби Молли! — Я не дожидаюсь ответа. — Ты там жива вообще?! Решив, что этого достаточно для её пробуждения, отправляюсь в ванную. Плеснув в лицо холодной воды, чувствую себя лучше. Нанести макияж за пять минут – не проблема, когда это становится отточенным навыком, а быстрые сборы – частью утренней рутины. Музыка продолжает играть по кругу, а в комнате Кристины по-прежнему не происходит ничего, что могло бы распознаваться, как признаки жизни. Бессмысленно простояв несколько секунд в коридоре и пару раз хрустнув пальцами, я, не сдержавшись, открываю дверь и вижу умиротворённую картину спящей девушки, даже не предпринимающей попытку проснуться и выключить свою «сирену». Перешагивая через разбросанные по комнате вещи, я подхожу к кровати вплотную и, слегка склонившись над ухом Кристины, кричу первое, что приходит в голову. — Полиция за дверью, уходим! — К концу фразы я осознаю, насколько она абсурдна, но, как ни странно, это оказывается весьма результативным методом пробуждения. — Я им не продавала, они сами взяли. И отвернуться нельзя, — мрачно бормочет девушка, резко садясь на кровати. Заметив мой растерянный взгляд, она оглядывается по сторонам. — Милиции нет? — решает удостовериться она. Слегка мотаю головой, поражённо приподнимая бровь. И вот кого я, спрашивается, привела домой? — Выключи уже свою чёртову музыку наконец, она уже по третьему кругу играет! — Не нравится песня? – Кристина смотрит на меня с искренним удивлением. — Не нравится её громкость. — В моём голосе сквозит неприкрытое раздражение. Будильник наконец-то замолкает, но, видимо, Кристине нужно восполнить с утра свой привычный уровень социальной активности. — Я под эту песню в восьмом классе танцевала. Эдак ужасно было, я с Ромкой на спор ещё поцеловалась. Остолоп несчастный… Приятного мало, зато теперь есть, шо вспомнить! — Кристина, не дождавшись от меня никакой реакции, решает сменить тему. — А ты какую музыку любишь? Господи, дай мне сил пережить сегодняшний день. — Уж точно не такую, вообще русскую почти не слушаю. — Надеюсь, что она посчитает этот ответ достаточно содержательным. — Под америкоску косишь шо ли? — Кристина улыбается так, будто только что раскрыла мою величайшую тайну. — Чего? – Замечаю, что кусаю ноготь, когда он с треском надламывается. — Ну типа ты эдакая вся сиверная, неприступная, русскую музыку не слушаешь, с пацанами из падика не здороваешься, ходишь с поднятой головой и думаешь, что все до тебя не дотягивают. Как у тебя фамилия? — Мейсон, — отвечаю скорее на автомате. — Шо и требовалось доказать — выдуманная америкосовская фамилия. У нас все девки с ума поехали, когда стало модно Сумерки смотреть. Одна даже след на шее малевала, типа укус вампира. Тоже вот ходила вся эдакая загадочная и слушала только Нирвану. — Кристина смотрит на меня так, будто я задолжала ей пятьсот баксов за приём психолога и раскрытие личности по натальной карте. — Мейсон – моя настоящая фамилия. — Я пробираюсь к выходу из комнаты, потому что больше нет сил выслушивать эту чушь. Речь, представляющая собой смесь неизвестных мне диалектов и просторечного слэнга, вот-вот вызовет кровь из ушей. — Я не фанатка русской музыки, просто потому что она мне не нравится. И я не хожу с надменным видом, тебе стоит приглядеться и понять, что сейчас я испытываю совершенно иные эмоции. Разворачиваюсь на пороге и окидываю Кристину колючим взглядом. Она переворачивает вверх дном не только мою комнату, но и привычный распорядок. Я не нанималась нянькой. Раз уж я должна выполнять нелепые прихоти Николаса Де Ренью, я не буду изо всех сил изображать радушие и гостеприимство. — Да ладно, шо так нервничать-то? Поставлю на будильник Queen, будем просыпаться под Богемскую Рапсодию. — Просыпайся под что угодно, только сделай так, чтобы звук не доходил до моей комнаты. — Я обрисовываю рукой траекторию от телефона Кристины до собственной двери. — Ну просто я сова, шо уж тут поделаешь. Сплю долго по утрам. Мне надо ставить громкий звонок и желательно не один. Ну знаешь, там на восемь, восемь ноль пять, восемь десять… Раньше я сама так всегда делала. Тогда, когда по ночам можно было спать, а не проходить ад круг за кругом. — Глупая привычка. Учись вставать с первого раза и больше не вздумай меня будить. Иначе тебе придётся поискать другую идиотку, которая согласится пустить тебя себе в дом. — Опираюсь на дверной косяк и смотрю на часы в коридоре. Скоро надо будет выходить. — Да шо ты паришься опять? Я буду платить за комнату, мне эти халявные подачки не нужны. Я могу… — Потом поговорим о твоих многообещающих финансовых возможностях. Ты едешь или останешься здесь? – Я подхожу к зеркалу и начинаю собирать непослушные волосы в хвост. Кристина быстро отвлекается от темы оплаты проживания и вылетает на порог комнаты, чуть не сбив меня по инерции. — Конечно с тобой! Ты шо, у тебя такая работа, там жить можно. Я за пятнадцать минут влюбилась просто! — В голосе девушки чувствуется неподдельный восторг. — Я могу сказать, что ты потерялась в метро и поехать туда одна. Это бы сэкономило мне кучу времени и сил, — говорю это не злобно, а скорее прагматично. — Ну нет, я обязана поехать! Ты видела, какие там пацаны?! Все дородные, высокие… Как с обложки! Ты должна взять меня с собой! – Кристина подходит ближе, перекрывая свет, падающий на зеркало. На словах о красивых парнях в голове почему-то всплывает образ Давиллера, немало удивив меня саму. — Тебя в детстве не учили, что за красивой обложкой может скрываться всё, что угодно? – Настойчиво пытаюсь застегнуть серьги-кольца, но застёжка постоянно соскакивает. Кристина внезапно оказывается рядом, отодвигая мне волосы сбоку и с первой попытки защёлкивает серьгу. Я вздрагиваю от такого внезапного вторжения в личное пространство. — Дай угадаю, один из них разбил тебе сердце? – спрашивает она, как ни в чём не бывало. Я провожу пальцами по украшения, отстраняясь на шаг, и снова смотрю на неё с холодным недовольством. Никому не позволено лезть в мою жизнь. — У тебя есть пять минут, чтобы собраться. — Стараюсь сказать это ровным голосом, но почему-то он звучит, как поражение.***
Меня раздражает, что Кристине оформили временный пропуск. Хоть я и отсутствовала в центре довольно долго, мне неприятно, что сюда пускают кого попало. В груди разливается какая-то вязкая ревность. Я думала, что работа перестанет вызывать у меня столь сильные чувства. Приветствия из прошлого тянутся за мной, как не распутанные гирлянды. Кристина будет ходить на персональные тренировки в рамках своей социальной программы, а мне надо приложить все усилия, чтобы пройти сегодняшнюю аттестацию, а вечером встретиться с магом, который станет обучать меня управлению силой. Пока мы с Кристиной проходим по атриуму первого этажа, я всеми силами стараюсь игнорировать десятки удивлённых взглядов. Конечно, они меня замечают. Лучший агент на протяжении нескольких лет. Кажется, где-то на четвёртом этаже висит мой портрет. Чтобы отвлечься, фокусируюсь на одежде своей подопечной. Если с вылинявшей джинсовой юбкой и кроссовками на высокой платформе я ещё могу смириться, то футболка с чересчур огромной надписью «Gucci» меня убивает. Девушка едва достаёт мне до плеча, я периодически приостанавливаюсь, чтобы Кристина не отставала. Она идёт медленно, голубые глаза широко распахнуты и с восхищением обводят каждый сантиметр холла. Я радуюсь, что она занята и наконец-то молчит. Мне уже хватило этих оглушительных визгов во время перемещения из гаража в центр… Мы сворачиваем в один из коридоров, когда у меня на глазах происходит столкновение. Невнимательная Кристина сшибает с ног какого-то парня. Я слегка вздрагиваю от неожиданности, крепче сжимая лямку сумки. — Ой, простите пожалуйста! Я с дуру влетела, это не специально! — Кристина тут же начинает громко и энергично оправдываться и пытается встать с пола, но её ноги путаются с ногами сбитого человека. — Вика? — Нет, я Кристина! Можно Крис! — Девушка с энтузиазмом протягивает руку. Парень её не замечает и смотрит прямо на меня. Снизу вверх. — Ты пришла на аттестацию? — Пришла за твоим первым местом, Давиллер, — холодно и спокойно отвечаю я. Дикс смотрит на меня ещё секунду с каким-то неопределённым выражением лица, а потом вспоминает, что сидит на полу, а его ноги захвачены Кристиной. — Привет! Дикс Давиллер. — Парень запоздало пожимает всё ещё протянутую руку. — Не могла бы ты?... — Давиллер пытается аккуратно сдвинуть девушку с места, она увлечённо его разглядывает. — Ой, конечно-конечно! — Кристина вскакивает на ноги с поразительной лёгкостью. — Извини ещё раз! Ты агент, да? — улыбается девушка. Довольно мило, надо признать. — Да, первый. — Дикс поднимается на ноги, отряхивая брюки и кидает на меня ещё один торопливый взгляд. Я стою прямо, скрестив руки на груди и сохраняю абсолютное спокойствие, показывая незаинтересованность в дальнейшем разговоре. — Первый! Ну надо же! Это ведь так сложно, так опасно! Да у тебя, наверное, стальные нервы! Ну и мускулы тоже, конечно, — быстро и задорно тараторит Кристина. Я медленно вздыхаю, наблюдая за этим шоу. Кажется, фанклуб Дикса пополняется. Ещё одна Мирабелла? — Не так опасно, как кажется, — отстранённо говорит Давиллер и дарит Кристине сдержанную улыбку, которой одаривает всех своих многочисленных поклонниц. Он доброжелателен, но выстраивает границы. — Так ты правда возвращаешься в штат? Правда пройдешь аттестацию? — Он снова смотрит на меня. — Как видишь, я здесь, — пожимаю плечами я. — Но на твоём месте я бы больше волновалась о том, что лучший агент центра даже не может устоять на ногах. Ты демонстрируешь отличный уровень подготовки, Давиллер. Так держать! — саркастически замечаю я. Повисает неловкая пауза. Я не хочу больше ничего говорить. Дикс, наверное, не знает, как стоит себя вести со своей бывшей невестой, которую не видел двадцать лет. Кристина же просто стоит на месте и переводит взгляд с одного на другого. Я не удивлюсь, если она сейчас предложит Диксу обменяться номерами или выпить чашечку кофе. Моя подопечная внезапно делает большой и резкий шаг в мою сторону и начинает тихо говорить что-то мне на ухо. Приходится слегка наклониться, чтобы оказаться с ней на одном уровне. — Так это он? — шепчет Кристина. — Кто он? — тоже неосознанно начинаю шептать. — Парень, который разбил тебе сердце. — Девушка пристально смотрит на меня, считывая реакцию. — Нет, — слегка раздражённо отвечаю я. Неловкость ситуации усугубляется, Дикс явно пытается понять, о чем мы говорим. — Значит точно он! — заключает девушка. Она поворачивается к парню словно впервые его видит, меняясь в лице, чуть прищуривая глаза. Это напоминает мне низкобюджетную пародию на Мирабеллу. — Дикс, значит… — протягивает она. — Знаешь, у нас, когда проблемы с хавчиком в палатках, так мы в город тащимся за продуктами. Там магазин есть оранжевый, «Дикси» называется. Слыхал? Давиллер пораженно смотрит на Кристину, а у меня внутри зарождается какой-то извращённый интерес. Кажется, кофе они пить не пойдут. Дикс вздыхает, но держится уверено, его всегда было сложно выводить из равновесия. — И даже там бывал. — Парень улыбается просто и добродушно, но я вижу, что внутри он слегка напрягается. — Ну да, ну да… Так вот, в этом самом «Дикси» всегда одна только просрочка лежала. Хватаешь сметану, она уже плесенью покрывается. Неприятная ситуация. Слова Кристины звучат с вызовом и усмешкой одновременно. — Вот теперь не могу развидеть. Смотрю на тебя, а на уме только сметана с плесенью… Я замечаю, что усмехаюсь только когда ловлю на себе удивлённый взгляд зелёных глаз, таких ассоциаций со своим именем англичанин явно ещё не слышал. Прикусываю щёку. — Интересное сравнение. — Дикс встаёт в оборонительную позицию. — Мои родители увлекаются литературой, они назвали меня в честь Диккенсона… — Да хоть в честь Моби Дика. Первое впечатление оно такое, никуда от него не денешься… У вас тут сегодня соревы намечаются, я так понимаю, битва за первое место. Ну так вот она, — тычет в меня пальцем Кристина, — в два счета тебя нагнёт, я те отвечаю. — Отличный прогноз, — решаюсь вмешаться я. — Вы так мило общаетесь. Дикс, ты ведь джентльмен, может проводишь Кристину в пятый зал? Дикс не злится, кажется, эта девушка его действительно удивляет. — Конечно, — сдержанно соглашается он. — Хочешь поспорим? На косарь! — внезапно предлагает Давиллеру Кристина. Ситуация настолько абсурдная, что я невольно задерживаюсь с ними, хоть и собиралась сбежать поскорее, избавившись от навязчивой собеседницы. — И в чем суть? — усмехается Давиллер. — Спорим, что я назову больше ста российских рэперов, пока мы дойдём до зала? — Разве в России есть столько рэперов? — сомневается парень. — А вот не поспоришь, не узнаешь! — хитро говорит девушка. — Ладно, — вздыхает Дикс. — Можешь начинать. — Развлекайтесь, — насмешливо бросаю я, сворачивая в коридор. Мне интересно, жизнь всегда была такой странной? Все эти нелепые диалоги окружающих людей… Кажется, в последнее время я толком и не общалась ни с кем кроме книг. В художественной литературе всегда всё очень складно и красиво, в жизни же всё совсем не так. Ещё я привыкла к английской речи. К тому, что надо постоянно напрягать мозг, чтобы улавливать все слэнговые выражения и идиомы. Магия центра стирает языковые барьеры, теперь думать слишком просто, как бы тут не сболтнуть лишнего… Сворачиваю к раздевалкам, чтобы переодеться для аттестации. Немного напрягает навязчивая мысль о том, что Кристина очень странная, резкая и насквозь пропитана провинцией, как дешёвым спиртом. С другой стороны, я ошиблась, она не похожа на Мирабеллу, и пока что мне этого достаточно. Было бы неплохо узнать о ней побольше, хотя я надеюсь, что наше вынужденное сожительство не продлится долго. — Привет! — Кто-то окликает меня между женской и мужской раздевалкой. Оборачиваюсь, вырываясь из потока хаотичных мыслей. Сердце сжимается. Почему они так похожи? Твою мать, что это за чёрный юмор судьбы… Передо мной стоит парень, он намного выше меня. Серые глаза и слегка растрёпанные светлые волосы. Наверное, он недавно вышел из душа. Чёрт, так не должно быть. Отдельные фрагменты его облика складываются в до боли знакомый образ. Я практически слышу голос, поющий мне на ухо сырые наброски новых песен. — Ты меня помнишь? — снова обращаются ко мне. Очнись, это не он! Это просто… просто… Стивен Голдман?! Удивленно таращусь на парня. Что подопечный Ксенона Роуза, президента Тиррассея, забыл у меня на работе? По-прежнему молча смотрю на него. — Я Стивен Голдман. Ты не угостила меня бутербродами. Что? А, да… Мы виделись перед жертвенной ночью. Это было так давно, словно в другой жизни. — Конечно, Стивен, я это помню… — отрешенно говорю я. — Получается мы оба сдержали обещания, — улыбается парень. — Я стал агентом, а ты выжила. — Стал агентом? — Передо мной словно туман рассеивается, замешательство спадает, а серые глаза уже перестают казаться теми самыми серыми глазами. Я здесь, я в реальности. Всё в порядке. — Да! Я всё же смог уговорить Роуза позволить мне поступить сюда. Конечно, до твоего уровня мне ещё далеко, но попасть в десятку за двенадцать лет — неплохое достижение, на мой взгляд. Мои губы сжимаются. Он попал в десятку? За двенадцать лет? Мне на это понадобилось больше времени… — Я так понимаю, ты тоже идешь на аттестацию? — напряженно говорю я. — Ага, — он изучающе смотрит на меня. — Да не парься ты! Я всё понимаю, ты видишь во мне конкурента, но аттестация — лишь допуск к работе. Все места уже распределены, твой результат ни на что не повлияет, просто преодолей порог. К тому же, насколько я знаю, планка будет низкой. Это всего лишь допускные, а не отбор в десятку. — Ты знаешь места? — вычленяю главную для себя информацию. — Только своё, седьмое. Не волнуйся, я не думаю, что тебе снизят рейтинг. Как минимум сохранишь второе, а там глядишь и Давиллера подвинешь, — Стивен ободряюще подмигивает. — Спасибо, что поделился информацией. Тогда увидимся через несколько минут, — киваю я и собираюсь заходить в раздевалку. — Эй, Вика? Оборачиваюсь через плечо. — Я рад, что ты сдержала обещание. Выдаю нечто похожее на улыбку и скрываюсь за дверью раздевалки. Меня окружает стена из тревоги, включается защитная реакция. Подопечный Роуза — мой новый коллега. Я должна очень сильно ему доверять, чтобы работать в команде, но нельзя ни в коем случае забывать, что его воспитывал Тиррассейский диктатор. Это похоже на ходьбу по канату. Главное поменьше смотреть ему в глаза. Если начну видеть то, чего в них нет, поддавшись приятной иллюзии, я точно разобьюсь.***
Найти в шкафу одежду, подходящую по размеру не просто. Вся спортивная форма сшита центром на заказ по моим меркам. Старым меркам. Конечно же они не озаботились тем, чтобы выдать мне новый костюм перед аттестацией. А я, в свою очередь, не озаботилась тем, чтобы забежать в любой ближайший спортивный магазин. На самом деле не так уж и сильно я поправилась, около четырёх килограммов. Однако, для дорогих обтягивающих тканей разница довольно ощутимая. С собой в Москву я практически ничего не привезла, прилетела в брюках и джинсовке, с маленькой сумочкой, куда вмещались лишь телефон, деньги и документы. Теперь я жалею, что оставила всё в Штатах, эти вещи могли бы мне сейчас пригодиться. Облегающие легинсы и короткие топы — вот что ассоциировалась у агентов со мной во время тренировок. «Виктория Родзионтковская — невероятно привлекательная девушка, одна из лучших.» Сейчас на мне свободные спортивные штаны моей матери и длинная футболка, чуть ли не доходящая до колен. Теперь я Виктория Мейсон. Моя цель — выжить, продержаться. Да, мне приятно прятаться за красивой внешностью и ровными стрелками, но сейчас я должна выдержать испытание, просто преодолеть минимальную планку, чтобы пройти аттестацию. Места уже распределены. Даже если не сдам, вряд ли меня выгонят, я же им нужна. Пока я под боком, меня легче контролировать. Однако, эти люди тренируются ежедневно, у них лучшие наставники, лучшее оборудование. Я упустила все эти годы. Что, совсем страдаешь без спортзала? Ну хочешь я тебе грушу куплю, будешь боксировать. Бей кого угодно, только не меня, лады? Святой тюнер, да нет у меня сейфа с оружием, стреляй по белкам из рогатки! Вижу, как в спортзал собирается заходить Драгомир, ускоряю шаг, чтобы остаться с ним с глазу на глаз. — Лорд Драгомир, здравствуйте, — говорю я, вспоминая о субординации. — Мисс Мейсон, — протягивает он, словно пробуя мою фамилию на вкус. — Неужели вы удостоили меня такой честью и соизволили поговорить? — Я хотела узнать, какое место закреплено за мной. — Ваш случай — исключение. Место пока не закреплено. Директор Лайтвуд настаивает на том, чтобы сделать вас первым агентом центра. Мы с лордом Де Ренью не согласны. Посмотрим на ваш уровень подготовки. Агенты, отобранные в десятку, уже прошли все теоретические экзамены. Ни у кого нет времени проводить вам контрольные перед самым началом года. Записано, что вы всё уже сдали. С лёгкой руки Лайтвуда, сдали весьма недурно. — Спасибо, — искренне говорю я. — Не думаю, что это хорошая для вас новость. Вам придётся броситься с места в карьер, погрузиться в работу, у вас не будет времени на восполнение знаний. Крупных дел в этом году вам тоже не видать. Только представьте, первый номер перебирает бумажки и приносит кофе. Представьте разговоры о том, что Лайтвуд отдаёт места, ссылаясь на личные симпатии. Давиллера здесь любят. А вы сбежали. Подумайте, легко ли вам придётся. Поджимаю губы, но стараюсь выдержать взгляд Драгомира. Мне кажется, я чувствую, как мои карие глаза темнеют. — Увидим, — говорю я, делая шаг к спортзалу. — Вы будете нас аттестовывать? Неужели все тренеры заняты? — Я хочу посмотреть лично. Более того, я проконтролирую вашу магию. У вас пока не было ни одного занятия по управлению силой, нельзя допустить, чтобы её выброс провоцировался физической активностью. Или эмоциональной. Вы хоть раз… — Да, я стреляла, — резко перебиваю я. — Хорошо, держите себя в руках. — Александр слегка понижает голос. — Будьте сдержанной, расчётливой. Если думаете, что они отпустят вас теперь, вы ошибаетесь. Всё это, то, что вы делали двадцать лет назад, все эти игры в политику, это было лишь аннотацией. Сейчас ставки выше. Мой вам совет: наверстайте упущенное, разберитесь, что происходит сейчас в мире. И не играйте больше в революцию, у вас не получается. Александр распахивает дверь и заходит внутрь спортзала. Мне остаётся только молча следовать за ним. Все присутствующие уже начинают разминаться. Я занимаю место среди незнакомцев и вспоминаю самые эффективные упражнения для разогрева. Слышу, как сбоку кто-то хмыкает, глядя на меня. Осознаю, как сложно будет влиться в новый коллектив. Я уверена, что они уже успели познакомиться и сформировать свои альянсы. Я оказываюсь за бортом. Разе что Давиллер — мой спасательный круг. Не проще ли утонуть? Ничего страшного, я научилась плавать. Поняла, что жить можно и в одиночку. Необходимость социальных связей навязана обществом. — Двое агентов уже прошли аттестацию вчера, сегодня их вызвали помочь криминалистам, — начинает говорить Драгомир. — Сегодня вас восемь. Представлю вас на случай, если вы ещё не знакомы. — Александр выразительно смотрит на меня. — Десятый агент Ричард Макнулти и шестой агент Брайс Де Ренью отсутствуют. Девятый агент Сиерра Рохас, восьмой агент Джереми Миллер, седьмой агент Стивен Голдман, пятый агент Джессика Уайт, четвертый агент Кассандра Янг, третий агент Майкл Фишер, агенты Виктория Мейсон и Дикс Давиллер. Я разочаровано вздыхаю. Мы с Диксом оказались вне рейтинга. Что ж, сейчас всё и решится. — Десять минут на разминку и начинаем, — говорит Драгомир и отходит к стене, приготовив какие-то списки и ручку. Пока я разрабатываю суставы, приглядываюсь к своим новым коллегам. Я прилагаю все усилия, чтобы сопоставить имена агентов и взгляды Александра, адресованные каждому из них. Дикс весело обсуждает что-то с Майклом и Кассандрой. Кажется, они неплохо ладят. У Майкла светло-русые волосы и бледная кожа, но все черты лица мягкие, не смотря на подкаченное строение тела. Он похож на доброго человека, с которым легко можно найти общий язык. Стоящая рядом с ним девушка, наоборот, выражает строгую собранность, даже когда улыбается. Мне кажется, что у неё есть латиноамериканские корни. Кожа слегка смуглая, а черные волосы — густые и жесткие. Давиллер ничуть не изменился с нашей последней встречи. Зелёные глаза наполнены неподдельной заинтересованностью в собеседниках. Все трое разговаривают, пока вращают кистями рук. Внезапно к Майклу подбегает другая девушка и обнимает, врезаясь ему в бок. У них довольно большая разница в росте, но при этом они довольно похожи. Его девушка или сестра? Близкая подруга? Мой мозг судорожно считывает информацию. Майкл кладёт руки на плечи девушке, кажется, её зовут Джессика, и начинает что-то мягко проговаривать. Мне не слышно с такого расстояния, но похоже на то, что он успокаивает её. Она не уверена в себе, боится провалить аттестацию. Перевожу взгляд с этой компании на оставшуюся троицу. Они стоят порознь. Сиерра Рохас, очевидно, испанка, то и дело поглядывает на Голдмана. Девушка выглядит чуть крупнее остальных. Нельзя сказать, что у неё есть лишний вес, но она явно массивнее стройной Кассандры и хрупкой и миниатюрной Джессики. Джереми Миллер выделяется из нашего ряда. Рост явно больше двух метров, широкие плечи и внушительные мускулы. Эдакий громила из охраны ночного клуба. И наконец, Стивен Голдман. Хоть это абсолютно нелогично, я начинаю искать в его внешности общие черты с лордом Роузом. Конечно же я понимаю, что у них отсутствуют какие-либо родственные связи, мне лишь хочется узнать, как много успел перенять Голдман за то время, пока он находился под опекой диктатора. Парень держится особняком, но ведёт себя дружелюбно. Не исключено, что Роуз мог приказать ему следить за мной. Надо сохранять предельную осторожность. — Время! — громко объявляет Драгомир. — Допускной экзамен состоит из трёх частей. Проверяем меткость, рукопашный бой и выносливость. Я не понимаю, зачем вам нужен этот детский сад после того, как вы сдавали экзамены на протяжении двух недель. Считайте, что это ваш последний рубеж на пути к работе. Лорд делает едва уловимый взмах рукой и вдоль стены повисают мишени. В нескольких метрах от них появляется длинный стол с оружием. — Занимайте позиции. Все агенты подходят к столу и рассредоточиваются, занимая места напротив мишеней. Передо мной лежит пистолет и три метательных ножа. Я очень надеюсь на мышечную память, у меня давно не было практики. Замечаю, что оказываюсь крайней и мысленно прошу вселенную, чтобы меня не назначили сдавать первой. К счастью, Драгомир начинает с другого конца. Первой становится Джессика. Я вижу, как она нервничает. Всё её тело напрягается, как струна. Майкл стоит рядом. Он смотрит на неё так, как будто от выступления девушки зависит его собственный результат. — Начните с холодного, — говорит Драгомир, подталкивая девушку к действиям. Джессика заправляет за уши короткие светлые пряди, выбивающиеся из-под заколки на затылке. Никогда не понимала, как можно эффективно убирать волосы, если у тебя каре. Девушка берёт первый нож и делает глубокий вдох, я вижу, как у неё трясутся руки. Она отводит вперёд левую ногу, опираясь на правую, заводит руку с ножом назад, сосредотачивается. Все замирают, кажется, они за неё волнуются. — Бросок, — поторапливает Александр. Джессика распрямляет руку, нож стремительно движется к мишени, набирая скорость. Шестёрка. Нож попал в шестёрку. — Агент Уайт, соберитесь! — Драгомир начинает злиться. Джессика берёт второй нож, она даёт себе меньше времени на то, чтобы собраться. Действует машинально. Девятка. Джессика хватает третий нож, не давая себе передышки. У неё неплохая техника, но она слишком сильно волнуется. Бросок. Девятка. Майкл едва заметно прикрывает глаза, он успокаивается. Сиерра Рохас словно бы усмехается, она рассматривает Джессику, как конкурентку. Мои глаза бегают от одного агента к другому, стараясь подмечать каждую мелочь. Драгомир делает взмах рукой и ножи растворяются, освобождая мишень. Не дожидаясь команды лорда, девушка берёт в руку пистолет, снимает с предохранителя и стреляет. Десять, она попала прямо в цель. Либо она всегда так медленно разгоняется и это её особенность, либо она просто не сильна в метании ножей. Драгомир делает заметки в бумагах. Очередь переходит к Майклу Фишеру. Первый нож попадает в десятку, следующий слегка сбивается с траектории и пронзает девятку, последний снова прямо в цель. Его выстрел быстрый и отточенный. Десятка. Значит, вот он какой, третий агент. Из головы не выходит образ Кэтрин. У неё тоже были добрые глаза… — Агент Янг? — Драгомир не приказывает, а словно спрашивает разрешение. — Воздержусь, — коротко отвечает Кассандра. Её строгое лицо сохраняет абсолютную уверенность, скорее даже превосходство. — Следующий, Давиллер, — как ни в чём не бывало продолжает лорд. Я не понимаю, что происходит, почему Кассандре позволяют отказаться. Моё замешательство не остаётся не замеченным. — Думаешь, что её несправедливо оценивают, да? Голос раздаётся откуда-то сверху. Поднимаю голову. С высоты своего огромного роста на меня смотрит Джереми Миллер. Его басистый голос оседает на моих плечах. — Я просто не понимаю… — тихо начинаю я. — Она особенная, — говорит Джереми каким-то странным мечтательным тоном. — Очередная дочь какого-то лорда? — предполагаю я. Первый нож Дикса попадает в десятку. Джереми смотрит на меня так, будто я сказала какую-то невероятную глупость. — Да нет же. Она просто другая, понимаешь? Мы, можно сказать, руки. Мы выполняем физическую работу, дерёмся там, ну знаешь, стреляем и всё такое… А Кейси она… она мозг. Гений, наверное, не меньше. Техника — её стихия. Она может проникнуть в любую систему, подобрать любой пароль, решить самый сложный шифр. На прошлой вечеринке она практически взломала систему безопасности Германии, кто-то загадал ей такое действие. В ней была почти целая бутылка текилы, понимаешь? А она ведь почти взломала… Компьютер сдох, сервер не вывез. — Разве такие люди не работают в другом подразделении? — вслух размышляю я. Два других ножа Давиллера тоже попадают прямо в цель. — После её появления наша работа пошла в гору. Начальство решило, что она нужна здесь. Кейси особенная, — ещё раз мечтательно произнёс Джереми. Кажется, она — тот тип идеальных девушек, которые для него недосягаемы. Выстрел Дикса можно назвать идеальным, я ни капли не удивлена. Очередь переходит к Сиерре. Что-то вертится у меня на поверхности сознания, не даёт мне покоя. — Так вы зовёте её Кейси, да? — Ага. Она терпеть не может, когда её называют Кассандрой, — отвечает Джереми. Я бы тоже терпеть не могла… Кейси. Кейси, Кейси, Кейси. Где я слышала это имя? Почему оно кажется мне таким знакомым? Я тут такую девчонку нашла, Кейси зовут, она из вашего центра. Хакер от бога, для неё прорваться в эфир — не проблема. Точно. Воспоминание из старой жизни. Кейси помогла мне записать сообщение в Тиррассей, благодаря ей я практически сорвала выборы. Вряд ли это совпадение. Скорее всего, это действительно была она. Все ножи Сиерры попадают в восьмёрки. Я задумываюсь о том, что расстояние до мишеней очень большое. Смогу ли я попасть хотя бы в семёрку? Выстрел. Тоже восьмёрка. Перевёрнутый знак бесконечности становится её проклятием. Готовится Стивен Голдман. Это интересно. Есть ли хоть малейший шанс, что воспитанник самого влиятельного лорда Адриэла попал сюда своими силами? Я сомневаюсь, что его взяли за талант. — Я, кстати, Джереми, — внезапно возобновляет разговор Миллер. Наверное, его раздражает ожидание. — Вика, — представляюсь я и мы пожимаем руки. Его ладонь кажется огромной по сравнению с моей. — Ты ведь русская, да? Почему у всех такой сдвиг на моей национальности? Внутри меня начинает вращаться призрачная рулетка. — Да. — Майкл тоже русский, ты не одна, — пытается подбодрить меня Джереми. Пытаюсь сопоставить вводные данные, но они не собираются сходиться. — Его настоящее имя Михаил Рыбаков. Или как-то так, я не помню, — поясняет Миллер. — Он сменил его, потому что здесь так проще. Ты тоже сменила фамилию по этой причине? — Не по этой, — коротко говорю я, выходит как-то грубо. Я отвлеклась на разговор и не увидела броски Стивена. Теперь все три ножа красуются в десятке, притираясь друг к другу. Дикс смотрит на пустой стол, отводит глаза от мишени Голдмана. Ему это не нравится, я достаточно хорошо его знаю. Давиллер не смотрит на Стивена, игнорируя, не принимая его успех. Интересно… Когда Стивен прицеливается, я слегка замираю. Впервые в жизни я хочу, чтобы другой агент справился безупречно. Бушующее чувство конкуренции отходит, как волна отступает от песчаного берега. Мне хочется, чтобы Дикс нервничал, чтобы он чувствовал чужое превосходство. Если не моё, то хотя бы Голдмана. Выстрел. Десятка. Уголки моих губ быстро дёргаются и возвращаются на место. Стивен Голдман опаснее, чем я думала. Практически не замечаю, как выступает Джереми, пытаюсь настроиться. Миллер берёт ножами две восьмёрки и одну девятку. В неё же и стреляет. — Агент Мейсон, — властно говорит Драгомир. Сначала ножи. О боги, я не метала их больше двадцати лет. Зато я теперь неплохо могу разделывать ими курицу. Такой навык здесь не подойдёт? Беру в правую руку прохладную рукоятку. Вспоминаю теорию. Распределяю вес, отставляю правую ногу. Завожу назад руку. Выдох. Бросок. Около секунды я боюсь смотреть на мишень, мне кажется, что нож вообще не коснётся её, ударившись о стену. Всматриваюсь. Семёрка. Не так уж и плохо. Надо лучше. Во мне просыпается давно забытый азарт. Беру второй нож. Бросок. Семёрка. Где-то слева хмыкает Сиерра. Ты можешь лучше, тебе нужно первое место. Третий нож. Бросок. Девятка. Я выдыхаю. Мои ослабевшие мышцы ещё на что-то способны. Ну вот мы и здесь. Смотрю на пистолет. Начинает казаться, что он вглядывается в меня в ответ. Я много раз представляла этот момент, визуализировала вид оружия, представляла его тяжесть, практически слышала звук. Это испытание не становится для меня неожиданностью, выбивающей из равновесия. Я знала, что нужно будет стрелять. Сейчас и ещё много-много раз. Главное не думать, не вспоминать. Вообще ничего. Капли крови на стене должны быть заблокированы в недрах разума. Я не даю себе времени, не считаю до десяти и не вспоминаю теорию. Просто хватаю пистолет, дёргаю предохранитель и стреляю. Кладу его на место так быстро, словно он может меня обжечь. Все молчат. Наверное, это странно, когда потенциальный лучший агент так неистово швыряется оружием. Тишина затягивается ещё на секунду. Все смотрят на меня. Поднимаю глаза на мишень. Десять. Я улыбаюсь. Наверное, им кажется, что я довольна собой, что я рада этой маленькой победе. На самом же деле мне хочется истерически рассмеяться. Кататься по полу и кричать. С меня словно снимают оковы. Становится чуточку легче. Снова беру в руку пистолет и снова делаю выстрел. Десять. В этот раз я кладу оружие медленно, провожу по нему пальцами. Мы снова на одной стороне. Теперь это не воля случайности, результат закреплён. Делаю шаг назад, давая понять, что закончила. — Так и знала, что она будет выпендриваться, — громко шепчет Сиерра на ухо Стивену. — Она думает, что лучше нас всех, если её портрет висит в коридоре почёта. Вся эта демонстративность — глупый фарс. Драгомир делает движение рукой и мишени исчезают вместе со столами. — Я разобью вас на пары для рукопашного боя. Рохас и Уайт. Голдман и Давиллер. Фишер с Миллером. Мейсон и Янг не участвуют. Кейси спокойно отходит к стене, а я делаю резкий шаг к Драгомиру. — Я тоже хочу драться! — импульсивно говорю я. — Ты не готова, — холодно замечает Драгомир. — Вы не можете просто списать меня со счёта! Я должна показать себя, должна попробовать… — Любой из них, — перебивает меня Александр, — отправит тебя в нокаут за две минуты. Мне не нужны травмы ещё до начала работы. Ты конечно же думаешь, что я не компетентен в вопросах физической подготовки, но меня отправили сюда не просто так. Я вижу состояние твоего тела, вижу, как работают мышцы. Твоя физическая подготовка лучше среднестатистического спортсмена, но её недостаточно для агента. Я следую его совету и отхожу в сторону. Быть сдержаннее. Я стараюсь изо всех сил. У меня появляется мысль поговорить с Кейси, но она так сосредоточена на бое, что я решаю ей не мешать и заняться тем же. Три пары начинают драться одновременно. Я сильно сомневаюсь в справедливости распределения, ведь Сиерра гораздо крупнее миниатюрной Джессики. Однако, я ошибаюсь. Хрупкая на вид девушка показывает чудеса ловкости. Джессика идеально владеет координацией и систематично уворачивается от нападений Сиерры. Она не торопится наносить удары, выматывает свою соперницу, что ослабляет её преимущество в силе. Примерно такую же тактику использует Майкл против Джереми Миллера. В отличие от Джессики, сила у него есть, однако габариты Джереми становятся проблемой. Дикс и Стивен — самая гармоничная пара. Голдман на голову выше, но у Дикса более накаченные мышцы. Оба хорошо владеют стратегией, просчитывают ходы, не отнимая времени у действий. Здесь нет ведущего, каждый нападает и защищается, пытаясь выявить у соперника уязвимые места. Я очень хочу, чтобы победила Джессика. У неё идеальная тактика боя, она умело компенсирует свои слабые стороны. Эта хрупкая девушка жалит, как пчела. Хоть я ни разу ещё не говорила с Сиеррой, что-то в ней меня непреодолимо отталкивает. Во второй паре я не знаю, кому отдавать свою поддержку. Оба соперника ведут себя достойно, но почему-то к Майклу я испытываю ревность. Я ревную его к третьему месту. Как же глупо это звучит… Но ведь там должна быть Кэтрин, это она должна сейчас выдерживать удары Миллера. И плевать, что в этом году она бы уже выпустилась. Кэтрин должна быть здесь, со мной, смеяться и делать ставки, придумывать лозунги, должна жить. Она была бы жива, если бы я осталась? Или бы это не помешало ей до упора вжать ногу в педаль газа? Насколько сильно я виновата в её смерти? Насколько сильно я виновата в том, что танцевала на барной стойке в Лос-Анджелесе, когда её, возможно, погружали в сырую землю? Насколько я виновата в том, что предпочла забыть обо всём, что осталось здесь, когда они во мне нуждались? Из мыслей меня вырывает череда звуков. Мужских и женских голосов. Радость и боль. Я вижу, как Джессика стоит над Сиеррой, поднимающей руки в знак поражения. И вижу, как Драгомир останавливает Майкла, когда тот разбивает губу Джереми. Стивен и Дикс остаются на своём участке, никто из них не собирается сдаваться. Ловлю себя на мысли о том, что сейчас я не хочу победы ни одного из них. Дикса — потому, что чувствую отторжение к этому человеку. Он — причина всего, что происходило последние двадцать лет и того, что происходит сейчас. Стивена — потому что он прямое продолжение Роуза, человека, моя ненависть к которому беспредельна. Этот человек пытается быть милым, дружелюбным, он пытается отодвинуть мои личные границы и явно действует в своих интересах. А ещё он слишком сильно похож на него. В моём личном мире это практически противозаконно. Если бы у них обоих сейчас случился сердечный приступ, это внесло бы в мою жизнь долю спокойствия. Но эта жизнь не только моя. Теперь я учусь это понимать. Чем дольше я смотрю на схватку двух парней, тем сильнее уверяюсь в том, что между ними происходит какой-то личный конфликт. Нечто большее, чем обычный дух соперничества. Нанося удары, они вкладывают в них чувства и эмоции, никто из них не может позволить себе ни единого промаха. Снова думаю о том, как много я пропустила. Я понятия не имею, что происходило здесь двадцать лет. Или четырнадцать месяцев. Даже этот срок кажется слишком большим. Появляется чувство упущенной жизни. Но можно ли назвать её таковой? Променяла бы я те моменты короткого счастья, которые зажглись яркой вспышкой и потухли также стремительно, оставив в кромешной тьме? Променяла бы на возможность общаться с Кэтрин, помириться с Диксом, побывать на похоронах Шона? На то, чтобы продолжить бороться с Роузом, чтобы строить светлое будущее, чтобы изменить мир? Я боюсь себе признаться. — Господи! — Тихий крик Джессики вновь возвращает моё внимание к поединку. Нижнюю часть лица Стивена заливает кровь. Дикс держится за горло, прикрывая глаза. Драгомир поднимает руку в знак окончания боя. — Ничья, — мрачно объявляет он. — Один с разбитым носом, другой вот-вот задохнётся от смещения трахеи. Лучшие агенты… Начните уже думать головой и оставьте свои личные проблемы за пределами центра. Когда вами движут эмоции, вы теряете контроль, а это ведёт к ослаблению вашей защиты. Я надеялся, что мы обойдемся лишь одним нестабильным агентом. Он не смотрит на меня, но я, конечно же, знаю, кого он имеет ввиду. — У вас есть пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок. Придёте хоть на секунду позже, в зал не впущу, — строго говорит Драгомир, окидывает нас всех своим фирменным разочарованным взглядом и отходит к стене, материализуя стол, куда он кладёт бумаги с нашими оценками. Все агенты вялой толпой тянутся к выходу и расходятся по душевым. В каждом шкафчике есть аптечка. Мы должны сами знать, к каким травмам мы наиболее предрасположены. Кто-то запасается ватой и перекисью, кто-то бинтами, а кто-то магическими зельями, это не запрещено. Все девушки направляются в кафетерий. Видимо, за водой. Джессика что-то бурно обсуждает с Кассандрой, Сиерра же идёт перед ними, словно не замечая. Парни молча направляются к раздевалкам. Я вижу, что у Стивена не останавливается кровь. Сейчас у меня есть выбор из трёх вариантов: пойти за девушками, последовать за парнями или в одиночку ждать всех в зале. Я прекрасно понимаю, что, если не найду единомышленников сейчас, я рискую остаться изгоем вплоть до выпуска. Это кажется более, чем реальным. Времена меняются. У меня должны быть хорошие отношения с коллегами, чтобы моя работа была эффективной. Не хочется признавать, но это факт. От спортзала до душевых идти всего-ничего, я быстро догоняю ребят, когда они задерживаются у дверей. Если и выбирать союзников, то сильных. — Я могу помочь! — говорю я, сокращая расстояние. — Помочь нам в душе? Ты забавная, — саркастически говорит Дикс. Видимо, это бумеранг за шутки Кристины. — Вы все получили травмы. Вряд ли получится справиться с этим за десять минут. — Я смотрю на Стивена. — У тебя вся футболка пропитана кровью. А у тебя, Дикс, может быть сотрясение. Я видела, как ты ударился головой. — Ладно, заруливай, всё равно сейчас здесь пусто, — говорит Стивен, придерживая переносицу. Его руки пропитаны кровью. Я движусь за ним. Это практически инстинкт. Джереми уходит куда-то вглубь раздевалки. Наверное, в душевую, к зеркалу. Его губа оставляет желать лучшего. Майкл лишь достаёт из шкафчика бутылку воды и меняет футболку, я тактично отворачиваюсь. — С возвращением в бойцовский клуб, агент Мейсон, — усмехается Фишер, но смотрит на меня с безразличием. — Пойду найду Джессику. Он кивает парням и выходит. — У вас же есть аптечки? — спрашиваю я, обводя взглядом ребят. — Есть, — сухо говорит Дикс. Я подхожу к нему. — Давай я проверю твою координацию и осмотрю шею, — предлагаю я. Мне важно показать, что несмотря на наши личные счёты, я готова работать в команде. — У меня медицинское образование. Поверь, я справлюсь лучше. Я скрещиваю руки на груди. Мы смотрим друг на друга, находясь на одном уровне. Кажется, радость Дикса по поводу моего возвращения утихает, он входит в фазу злости. Его можно понять, но сейчас мне не хочется лишний раз это анализировать. — Ладно, развлекайся, — равнодушно киваю я, пожимая плечами. — У тебя тоже есть медицинское образование? — спрашиваю у Стивена, когда он очищает футболку с помощью магии и присаживается на скамейку. — Нет. Как-то не довелось, — Голдман морщится от боли, случайно задевая нос рукой. — Дай посмотрю. — Он глядит на меня с недоверием, думает, что Дикс прав. — У меня много опыта. Один мой друг постоянно играл в баскетбол. От тяжёлого мяча вреда не меньше, чем от кулака. — Ты там подрабатывала медсестрой на полставки? — усмехается Голдман. — Типа того. Наклони голову. — Я аккуратно ощупываю его лицо, провожу пальцами по изящному носу. Раньше это было частой задачей. Ощупывать чужое лицо и видеть кровь на белоснежных волосах. Это кажется мне таким привычным, будто бы безопасным. — Перелома нет. Сейчас остановим кровь. Я вижу, как он тянется, чтобы отвести мою руку от своего лица. Отдёргиваю её раньше. — Я правда ценю твою помощь, ты помогла мне с диагностикой. Дальше предоставим работу магии, ладно? Я пожимаю плечами и отхожу на шаг. — Даже кровь с лица смыть не можешь без дурацких заклинаний? — за спиной раздаётся голос Давиллера. — Если ты предпочитаешь выполнять всю грязную работу руками, как плебей, это твоё право, — парирует Стивен. Дикс молчит. Он не любит все эти пустые разговоры. По крайней мере, так было раньше. Голдман создаёт конфигурацию из пальцев, что-то едва слышно шепчет, и кровь останавливается, исчезает с его лица. Я стою, заворожённая процессом. — Ты учишься в академии магии, да? В Ирридийской? — Да, на девятом курсе, два года осталось. Я поджимаю губы. Два года… Они учатся там десять лет, а мне останется лишь ухватить последний, десятый, курс. Да и то не в главной магической академии, а куда возьмут… — А кто-то спит и видит, когда это всё закончится, —Стивен встаёт со скамьи и смотрит на Давиллера. — Такие уж обстоятельства. — Дикс возвращает Голдману колючий взгляд. Внезапно дверь открывается, и просовывается голова Майкла. — Ребята, пора идти. Две минуты осталось, — поторапливает нас Фишер. Из недр раздевалки выходит Джереми. Он выглядит лучше, хотя губы ещё олицетворяют его недавний проигрыш. Либо он не обладает магией, либо просто не пользуется ею. — Пойдём, — говорит Стивен и хочет прикоснуться к моему плечу, чтобы поторопить, но осекается, опуская руку. Быстро схватывает. Мы все выходим из раздевалки. Снаружи нас ждут остальные агенты. Сиерра присвистывает. — Первый день в центре, а уже зависает в мужской раздевалке. Учитесь, девочки, — фыркает Рохас. — Я просто хотела помочь, — спокойно говорю я. — И как, им понравилась твоя помощь? — Рохас, успокойся, а? Мы сами попросили Вику помочь нам, серьёзные повреждения, — внезапно говорит Дикс. Нет, он определённо не изменился. — Они ещё и сами просят, какая прелесть. Джесс, держи ухо востро, — не унимается Сиерра. — Спасибо, что помогла им, — мягко улыбается мне Джессика. — А то я их знаю — гордые, так и будут с синяками ходить. Я возвращаю Джессике улыбку, надеюсь, что это выглядит хоть немного дружелюбно. — Время, — строго напоминает Кассандра и мы быстро заходим в зал. Там нас ждут новые изменения. По всему периметру огромного зала располагаются беговые дорожки. Вдоль них расставлены препятствия. Я помню это изнурительное испытание. Некоторые планки надо перепрыгивать, а под некоторыми пролезать. — Занимайте дорожки. Бег с препятствиями, проверка на выносливость. Начинаем через минуту, — как всегда сухо распоряжается Драгомир. — И как долго бежать? — осведомляется Джереми. — Пока на дорожке не останется лишь один человек. Я же сказал, это упражнение на выносливость, а не на скорость. Агент Янг, тоже идите, вам не повредит. Не зря же вы сегодня здесь присутствуете. — Вы знаете, зачем я здесь нахожусь, — с вызовом говорит Кассандра. — Знаю, — спокойно кивает Александр. — Но вы не переломитесь от небольшой физической нагрузки. В душе я фыркаю на его слова. Небольшой такую нагрузку не назовёшь. Обычно за значительное снижение темпа бега сильно урезают оценки. Как показывает практика, спустя час бега с препятствиями, начинаешь валиться с ног. Но мне нужно справиться, держаться так долго, как только смогу. Нужно доказать, что я готова бороться за первое место. Мы занимаем позиции, я оказываюсь на пятой дорожке. Готовлюсь к старту. Кидаю быстрый взгляд на Давиллера. Придётся ему подвинуться. Звуковой сигнал извещает о начале испытания. Все агенты одновременно пускаются в бег. До этого момента мне не казалось, что этот зал настолько огромен, теперь дорожки становятся будто бы длиннее. Перепрыгиваю через препятствие, это даётся мне без особого труда, я всегда неплохо прыгала в высоту. Через несколько десятков метров появляется ещё одна планка, с закрытым верхом. Пролезаю под ней и продолжаю свой путь. Спустя десять минут Кейси сходит с дорожки и оседает у стены спортивного зала. Она смотрит на нас и, я уверена, делает ставки. Дышать носом уже не получается, жадно глотаю воздух, но всё ещё держу идеальный темп. Двигаю ногами по счету, соотнося это со временем вдохов и выдохов. Всё как по часам. Не смотрю на других агентов, потому что рискую сбиться, это ни к чему. Мы бежим ещё сорок минут. Молча и быстро. Мой темп значительно снижается, но я всё ещё бегу по счёту. Знаю, что если его потерять, то восстановить уже практически невозможно. Каждое новое препятствие даётся тяжелее предыдущего. Я всё ещё держусь достойно. Помню, как два года назад бежала три часа подряд. Правда тогда не было этих дурацких препятствий… Первым выбывает Джереми. Я удивлена, что такой здоровяк так быстро сдаётся. Хотя может в этом то всё и дело. Такой большой вес никак не способствует выносливости. Мы бежим уже больше часа, когда Миллер выходит из строя и подсаживается к Кейси. Я позволяю себе задержать на них взгляд, потому что они что-то обсуждают, глядя на меня. Сбиваюсь со счёта. Чёрт. Восстановить выверенную последовательность не удаётся. Я просто продолжаю бежать, время от времени поглядывая на Давиллера. Дополнительная мотивация не повредит. А он красивый, надо признать. Олицетворяют силу и какое-то дурацкое благородство. Жаль, что он не проявил это качество, когда оно было действительно к месту. Решать судьбу своей невесты — это не благородно. Ну так, для справки. Я смотрю прямо перед собой, не позволяя себя отвлекать. Проходит ещё какое-то время. Сложно сказать. Сиерра переходит с бега на шаг. Она преодолевает препятствия, тяжело дыша и краснея, как помидор. Её роскошные черные волосы прилипают ко лбу. Ещё два круга и она сдаётся. Злится на себя, но больше не может продолжать. Мы бежим ещё минут десять, когда кто-то заходит в спортзал, я оказываюсь спиной ко входу и могу посмотреть на прибывшего только спустя полкруга. Это Брайс! Наверное, уже вернулся с задания. Почему-то мне становится немного легче на душе. Я не разрешаю себе притормаживать, но вижу, что он смотрит на меня с пораженным недоверием. Возможно, он был одним из тех, кто давно уже похоронил меня в своих мыслях. Бег продолжается. У меня начинает колоть в боку. Джессика очень тяжело дышит и начинает спотыкаться, её силы на пределе. Внезапно в зале начинает играть громкая ритмичная музыка какого-то популярного исполнителя. Кажется, это Weekend. Замечаю в руках у Брайса колонку. И откуда только он её притащил? Списываю всё на силу материальной магии. Мои лёгкие начинают сдаваться. Я слишком долго была лишена физической нагрузки. — Милашка, беги, раз уж ты живая! — Знакомое дурацкое прозвище, подаренное Брайсом, меня подстёгивает. Дикс даже не показывает признаков усталости, хотя он уже успел поучаствовать в рукопашном бое и должен быть вымотан сильнее. Майкл чуть ли не падает, споткнувшись на очередном повороте. Я вижу, как он едва заметно переглядывается с Джессикой. Они покидают дорожки одновременно. Фишер похлопывает девушку по плечу, и они в изнеможении оседают на пол возле стены, тяжело дыша. Я уверена, что буду следующей. Дикс и Стивен гораздо сильнее меня, они тренируются постоянно. Каждый раз, когда я пролезаю под планкой, мне хочется остаться там и лежать. — Изменения, — громко заявляет Драгомир. — Зал закреплён за нами до двенадцати. Продержитесь ещё полчаса, получите высший бал. Полчаса — сейчас это просто бескрайний океан времени. Я готова свалиться где-нибудь прямо сейчас. Мы бежим уже практически два часа. Смотрю на Давиллера. Я хочу быть первой. Просто хочу, я стараюсь. Я буду держаться. Мне не хватает воздуха, вдохи становятся рванными. Я продолжаю бежать. — Наше радио ставит энергичную композицию для тройки финалистов! — ободряюще кричит Брайс. В зале начинают играть какие-то басы. Я представляю, как сейчас морщится Драгомир. С музыкой становится чуточку легче, самую незначительную малость. Слишком явно осознаю, что больше не выдержу. Это заметно. — Милашка, не вздумай сдаваться! Ещё двадцать пять минут, ты же машина! Ты же воскресшая Мейсон! Ты же воскресшая Мейсон… Мои ноги дрожат. Я справлюсь. Надо отвлечься. Мейсон… Когда я ею стала? Когда эта фамилия стала моим личным кругом ада? Уж точно не тогда, когда я нацепила долларовую фату на ободке из Волмарта. Это было раньше. Впервые за очень долгое время я позволяю воспоминаниям засосать меня в бездну, позволяя телу работать на автопилоте, выполнять изнурительные задачи. Когда я стала Мейсон? Я помню. Прошло три или четыре дня с тех пор, как я покинула родную страну. Я впервые увидела Сиэтл.***
— Ник, ты точно знаешь дорогу? — раздражённо спросил Клиффорд из салона автобуса. — Я еду по карте, — флегматично заявил рыжий вокалист. Я сидела на переднем сиденье и смотрела в окно. Один бесконечный поток зелени. С тех пор, как мы свернули на пригородную трассу несколько часов назад, мы не встретили ни одной заправки. Перспектива заглохнуть здесь никого не прельщала. — Этой бумажной карте лет двадцать, не меньше. Какого чёрта ты просто не открыл навигатор? — продолжил Клиффорд. Я видела, что он нервничает. — Здесь нет сети, — раздражённо ответил Никки. — Ещё лучше! — гневно воскликнул гитарист и упал к себе на кровать. Джейк словно не замечал всех этих перепалок, сидел на кровати и перебирал струны гитары, делая какие-то заметки в блокноте. Мне казалось, что он был под кайфом всё то время, что не находился за рулём. Хотя, может, он просто был таким человеком. Трудно сказать. Но лучше уж так, чем постоянные споры Никки и Клиффорда. У меня уже который день болела спина, потому что мне приходилось спать на откинутом переднем сидении. Клиффорд принципиально не уступал мне своё место, потому что был против моего присутствия здесь. Джейк обязательно должен был спать на ортопедическом матрасе из-за каких-то проблем с позвоночником, а Никки проводил за рулём большую часть времени, и я считала небезопасным лишать его нормального сна, хоть он и был единственным, кто был готов уступить мне своё место. В автобусе было лишь две узких кровати, а я пока ещё не настолько настрадалась с креслом, чтобы спать на полу между ними. Я поправила водолазку, купленную в аэропорту перед вылетом. Я бросала в корзину буквально все удобные на вид вещи, лишь примерно оценивая размер. Время поджимало, а лететь в белом больничном платье со дня Солнцестояния мне уж точно не хотелось. Джинсы и чёрная водолазка — то, что нужно в долгой поездке. Большая спортивная сумка с другими новоприобретёнными вещами покоилась в багажном отделении под одной из кроватей. Там лежали и пожитки парней, включая технику. И только гитары, как величайшая ценность, были закреплены на широких полках под потолком автобуса. За окном начал барабанить дождь, и я прикрыла глаза. За первые дни поездки болтливый Никки порядком мне поднадоел. Чтобы он не заснул за рулём, я поддерживала беседу на отвлечённые темы. Музыка, кино, американская система образования. Всё, что угодно, не касаясь моего прошлого. Я выстроила блок, закрылась от воспоминай, не позволяла себе проживать одни и те же сцены раз за разом. Как только в голове всплывали образы пистолета или батареи, я выстраивала толстую неприступную стену. Я не заметила, как уснула под шум дождя и тихие ругательства Клиффорда. Меня разбудил стук. Сквозь сон я подумала, что усилился дождь. Но стук повторился настойчивее. Кто-то барабанил по стеклу снаружи. Когда я открыла глаза, поняла, что уже стемнело. Мой взгляд встретился с серыми глазами Клиффорда, ловящими отблески фар. Я приоткрыла дверь. — Принцесса, у тебя есть уникальная возможность познакомиться с местным туалетом, — усмехнулся Мейсон. Я посмотрела ему за спину. Заправка. Ну наконец-то. Я схватила маленькую сумочку и вылезла из автобуса, окунувшись в холодную летнюю ночь. Дождь кончился, но воздух отдавал сыростью. — У нас мало времени, — сказал Мейсон. — Я пойду раздобуду еды, пока Джейк нас заправит. Что тебе взять? — Не знаю, что-то диетическое, может салат. Бывают такие в пластиковых контейнерах. Только без майонеза. — Ну точно принцесса, — фыркнул Клиффорд и направился к небольшому магазинчику, примыкающему к кассам. Я заметила справа туалет. Он выглядел практически заброшенным. Я нащупала старый рычажок и включила свет. Здесь было всего две кабинки, обе серые и угнетающе мрачные. Маленькая лампочка на потолке не слишком то успешно справлялась со своей задачей. Посетив кабинку, я включила воду в маленькой раковине, удивилась наличию мыла. А вот вода была холодной. Я споласкивала руки и меня начинал пробирать озноб. Дело было не только в воде. Внутренний холод пробирал до костей. У меня немного тряслись руки. Я подозревала, что начинается тремор. Они иногда подрагивали и в тепле. В последнее время стало сложно контролировать свои конечности. Я часто заставала себя за тем, что быстро постукиваю правой рукой по левой ключице. Я оперла холодные мокрые руки в бортики раковины. Принцесса, милашка… Ненавижу все эти глупые прозвища. Разве принцессы смотрят на то, как мозги их друзей разлетаются по стенам? Разве милашки должны убивать других людей? Я начала возводить стену. Как обычно. Нельзя заходить слишком далеко. Наверное, потом будет откат. Главное продержаться хоть какое-то время. Меня вышвырнут из автобуса, если посчитают истеричкой. Я смотрела в своё измученное отражение, пыталась улыбнуться, но не могла. Ничто не могло заставить меня поднять уголки губ. Молния протяжно всхлипнула, когда я открыла сумку резким движением замерзшей руки. Достала подводку, прихваченную на кассе в аэропорту. Раньше я рисовала стрелки только по праздникам, предпочитала лёгкий естественный макияж. Я сняла колпачок и отложила на бортик раковины. Напрягла правую руку, чтобы она не дрожала. Провела по веку уверенную чёрную линию, продлила, соединила. Сделала то же самое и со вторым глазом. Стрелки получились довольно длинными, выразительными. Теперь я выглядела сильнее, безразличнее. Защищённее. Чувство защищённости стало моей главной потребностью. Просто не хватало сил выживать самостоятельно, я спасала других слишком долго. Я закрыла подводку и бросила в сумку. Темные волосы собраны в небрежный пучок, пока что ещё чистые. Мы останавливались в придорожных отелях раз в два дня, чтобы принять душ, но на ночь никогда не задерживались. У музыкантов был назначен концерт в клубе, приходилось следовать графику и не тормозить. Когда я вышла на холодный воздух, руки стало пощипывать. Я ускорила шаг и запрыгнула на переднее пассажирское. Клиффорд только выходил из магазина, остальные двое закончили с заправкой и тоже поплелись к туалету. Я осталась одна. Одна на этой тёмной неприветливой заправке в забытом богом месте. Кажется, мы всё-таки свернули не туда. Я оттянула рукава водолазки, чтобы в них поместились ладони, зубы слегка постукивали. В автобусе заглушили двигатель, и печка вырубилась. Конечно же это было моей ошибкой, что я не догадалась купить себе верхней одежды. Я слишком сильно спешила и думала о солнечном Лос-Анджелесе. Мне хотелось просто свернуться на полу и тихо беззвучно плакать от собственной глупости, от бессилия, от изнеможения. Дверь открылась и на водительское сидение запрыгнул Мейсон. Он кинул взгляд на мои накрашенные глаза, но ничего не сказал, видимо израсходовав запас колкостей. На его коленях лежал пакет с едой. — Салатов не было, я купил тебе бургер. — Его голос звучал довольно, хоть одна возможность меня позлить. Но я не злилась, сейчас я была готова расплакаться из-за одного только чёртового салата. Я была на пределе, но изо всех сил перекрывала все свои эмоции, лицо оставалось каменной маской. — Я не ем фастфуд, — отрешённо сказала я. Просто не готова была поменять ещё и такую простую и привычную вещь, как своё питание. Мир переворачивался слишком быстро, я за ним не поспевала. — Значит ты ещё недостаточно голодная, — усмехнулся Клиффорд и отложил пакет назад, за наши сидения. — Подашь мне бургер, когда я проголодаюсь посреди ночи? — издевался парень. — Да. — Я сказала это так покорно и безжизненно, что Мейсон отвлёкся от карты и внимательно посмотрел на меня. Руки всё ещё дрожали. Спать не хотелось, и я просто смотрела перед собой на дорогу, освещённую лишь фарами автобуса. Пустую, непредсказуемую. — Тебе холодно или ты так трясёшься от ненависти ко мне? — вновь усмехнулся парень, но уже как-то натянуто. — Ненависть — слишком сильное чувство. Его ещё надо заслужить, — я сразу же подумала о Роузе. Все эти колкости Мейсона были слишком мелочными. Я продолжала смотреть на дорогу, а Клиффорд на меня. Мне казалось, он чувствовал, что я сдавалась. Медленно выпускала воздух из лёгких, рискуя опустошить их полностью. Я ему не нравилась, но он меня понимал. Вытащив из карманов джинсовки телефон и сигареты, он освободился из рукавов, оставаясь в одной только белой футболке, подходящей под цвет его волос. Белым и холодным — таким мне казался Клиффорд Мейсон. Он протянул мне джинсовку. — Если ты потратишь все свои деньги на лечение пневмонии, мне меньше достанется, — фыркнул он. — Спасибо, — коротко поблагодарила я. Сейчас не стоит выпендриваться, если предлагают — надо брать. Это как основа выживания. Клиффорд осматривает сиденье и свои колени, ощупывает их руками, пытаясь что-то найти. — У тебя моя зажигалка, верни, — сказал он с каким-то обречённым равнодушием. Словно я могла отказаться. Запускаю пальцы в глубокие внутренние карманы и вытягиваю зажигалку. Она тоже белая. Мейсон вытянул из пачки сигарету. — Будешь? — предложил он мне. — Нет, я не курю, — привычно отказалась я. — Это правильно, — как-то странно вздохнул парень. — Давай зажигалку. Я всё ещё крутила её в своих руках, провела большим пальцем по колёсику и увидела огонёк. Такой маленький, но сильный, стойкий. Поднесла левую руку и почувствовала исходящее от него тепло. Как же я хотела тепла… Я оторвала взгляд от пламени и поднесла зажигалку поближе к Мейсону. Он удивлённо посмотрел на меня, но зажал сигарету между губами. Маленький огонёк ухватился за неё, Клиффорд затянулся и приоткрыл окно. — Можно она будет лежать у меня? — спросила я, не торопясь класть зажигалку в протянутую руку Мейсона. Он посмотрел на меня с неприязнью, но молча кивнул. Я зажала предмет между ладоней. Мне казалось, что зажигалка грела меня, даже когда не горела. Слишком рабочий символизм. Дверь салона отворилась, внося новый поток холодного воздуха, я поморщилась. Проверив содержимое пакета с продуктами, Никки подскочил к нам, и его голова оказалась между двумя передними сидениями. Клиффорд стал выезжать на дорогу. — А я вот всё думаю, — заговорщицки начал вокалист, — ты, Рина, совсем не интересуешься своими документами? — Они у меня есть. Этого достаточно, — я лишь пожала плечами. В аэропорту, когда я искала людей, способных обеспечить моё перемещение, показывая им своё удостоверение агента и пачку долларов, времени катастрофически не хватало. Я попросила Никки заполнить бумаги с моими данными. Раз уж он выбрал мне имя, я доверила ему ещё и свою фамилию. Ему лучше знать, с какими данными легче всего затеряться в новом для меня городе. Я действительно даже ни разу не посмотрела в свой новый паспорт. — Нет, ну ты должна это увидеть! — не унимался парень. — Ладно, показывай, — вздохнула я, зная, что он не отстанет. — Такая же заурядная, как Смит, такая же скучная, как Янг, — прокомментировал Клиффорд, заканчивая сигарету. — Не, дружище, не угадал, — рассмеялся Никки и протянул мой паспорт водителю, словно обо мне забыв. Клиффорд взял документ, автобус вильнул на дороге, затем выровнялся. — Идиот, это не смешно! — гитарист повысил голос. Я выдернула свой паспорт у него из рук, он был непривычным, американским. Второй паспорт, российский, тоже валялся где-то в недрах автобуса. Я поднесла документ и вчиталась в своё новое имя. Рина Мейсон. Я резко обернулась к Никки, который в этот момент уже во всю ругался с Клиффордом. — Никки, это не смешно! Ты выбрал мне самую ужасную фамилию из всех возможных! — искренне возмутилась я. Джейк гоготнул за спиной у Никки. —Без обид, — улыбнулся вокалист. — Зато ты не заурядная Смит и не скучная Янг. — Никки рассмеялся. Я отвернулась к окну, засунув паспорт в карман джинсовки. — Какой же ты придурок! — ещё раз сказал Клиффорд, не отрываясь от дороги. — Один-один, бро. Не смей больше брать моё пиво! Я устало прикрыла глаза. Вендетта значит. Я-то здесь вообще причём? Сильная боль в щиколотке вырывает меня из потока сознания, я задела планку, когда перепрыгивала через препятствие. Чёрт. Я понимаю, что уже буквально падаю. — Давай, милашка! Пять минут осталась! — подбадривает меня Брайс. Я делаю выдох и продолжаю бежать. Ноги не слушаются. Я смотрю на Дикса и Стивена, они тоже уже еле держатся. Хочется кричать, я не выдерживаю, но и сдаться не могу. Ты Мейсон, чёрт возьми! Ты Мейсон, ты живая, ты можешь всё! Ноги ускоряют темп, открывается второе дыхание. Или двадцатое, я не знаю. По телу разливается импульс тока. Он не считал тебя слабой, так и не будь ею! Обгоняю Дикса на повороте, прыгаю, не задевая планки, проскальзываю под следующей, я стискиваю зубы. Увеличиваю амплитуду, практически задыхаюсь, но боюсь остановиться. Ещё немного. Последний рывок. — Время! — громко объявляет Драгомир. Я падаю, опускаюсь на колени прямо на дорожке. Тяжело дышу, сердце выпрыгивает из груди. Парни останавливаются и упираются дрожащими руками в колени. Весь окружающий мир меркнет, сосредотачиваюсь на дыхании. Я справилась… Тяжело дыша, ко мне подходит Давиллер и протягивает мне руку. Я встаю без его помощи, провожу ладонями по красному лицу, приглаживаю растрёпанные рыжие волосы. — Выше ожидаемого, — комментирует лорд, глядя на меня. — Раз уж вам всем так хочется упасть, завершим занятие тестом на доверие. — Он всё ещё смотрит на меня. Видит, замечает. Я обхватываю себя руками. — Сами разбейтесь на пары. Агент Де Ренью, присоединяйтесь. Я обвожу неуверенным взглядом всех присутствующих. Останавливаюсь на Диксе. Разве мне под силу ему доверять? Хоть кому-то из них? Я так долго не касалась живого человека. Когда Давиллер схватил меня за руку в парке, я практически умерла. Постукиваю правой рукой по ключице, нужно сделать выбор. Кто может меня поймать? У Кейси практически нет физической подготовки, Джессика выглядит слишком хрупкой, Сиерра уронит меня в своё удовольствие, Джереми того и гляди сломает мне руки, Брайс захочет удержать меня дольше положенного, Диксу я попросту не доверяю, Майкл уже стоит на позиции, чтобы ловить Джессику. Голдман — прямое продолжение Роуза. Но они так похожи. Я могу представить, просто представить. Всего на секунду. Вообразить, что эти руки уже неоднократно ловили меня, согревали, вытягивали из-под машины. Давай, у тебя же хорошее воображение. Подхожу к Стивену и молча смотрю на него. Он понимающе кивает и занимает позицию. Поворачиваюсь к нему спиной, расставляю руки. На меня смотрит Давиллер, который готовится ловить Кассандру. Янг уверенно падает ему в руки, Дикс подхватывает её в нужный момент. Ну, конечно, наш верный гарант надёжности. Я выдыхаю. Пытаюсь, но не могу. — Я готов, — напоминает о себе Голдман. Поджимаю губы. Изо всех сил пытаюсь себя пересилить. Я не могу ему доверять. Не могу, не могу, не могу… Опускаю руки и обхватываю ими себя. Стивен обходит меня и поворачивается ко мне лицом. — Это просто руки, видишь? — говорит он, протягивая мне раскрытые ладони. — Они сильные, они тебя поймают. Я делаю глубокий вдох и медленно тяну свою руку к его запястью. Кончики пальцев замирают в двух сантиметрах от парня. Ещё один вдох. Выдох. Едва уловимо касаюсь его запястий кончиками пальцев, провожу по пульсу, чувствую, как ровно бьётся его сердце. Он уже восстановился после бега. Веду пальцы вниз, по ладони, всё так же невесомо. Стивен не двигается, замирает. Я слегка усиливаю вес своих пальцев, возвращаюсь к запястью и обхватываю его пальцами. Добавляю вторую руку. Держусь за его предплечье, как за спасательный круг. Это выглядит надёжно. Обретённое и потерянное ощущение. Голдман по-прежнему не шевелится. Все уже закончили и смотрят на нас. Я разжимаю пальцы. — Хорошо, я готова, — говорю тихо, едва слышно. Стивен снова кивает и заходит мне за спину. Я расставляю руки, словно птица. Представь. Это надёжно. Просто представь. Я закрываю глаза, не выдерживаю всех этих взглядов. Последний выдох. Я падаю, вскрикнув, когда оказываюсь в чужих руках. Но ногу не подставляю. Долю секунды я была в свободном падении, это страшно. Открываю глаза. Крепкие руки поднимают меня вверх, придавая телу вертикальное положение. — Она каждый раз орать будет? — закатывает глаза Сиерра. — Многим так легче, это нормально, — пожимает плечами Джессика. Я поворачиваюсь к Голдману и снова беру его за запястье. Сердце бьётся. Его сердце бьётся. Напоминание о том, что это другой человек. Не забывай об этом. Вот самая наглядная разница. Я отпускаю руку Стивена и отступаю на шаг. — Аттестация окончена, вы все официально агенты первой десятки Адриэльского центра. — Драгомир морщится, когда в зале раздаются дружные аплодисменты и поздравления. Я выхожу из общей массы и приближаюсь к Драгомиру. Меня интересует только одно. Сегодня я много раз ломала себя. Дробила и собирала заново. Раз за разом. Позволяла себе то, что запрещала долгие месяцы, годы. Раздвигала границы. — Какое у меня место? — спрашиваю Александра, но смотрю мимо него. После такой эмоциональной встряски я уже не способна выдерживать его тяжёлый взгляд. — Второе, как и было оговорено, — сухо говорит лорд. — Было оговорено, что места ещё не распределены. Мои и Давиллера. — Вы невнимательны, мисс Мейсон. Я сказал, что места не закреплены и будут официально распределены после аттестации. Но хочу напомнить, что вчера Виолетта Де Ренью лично подписала ваше удостоверение, вы видели свою позицию. Меня радует, что у вас ещё остались амбиции, но вам не удастся играть на особых условиях. Вы едва не умерли на беговой дорожке, когда другие агенты держались там после рукопашного боя и полученных травм. Посмотрите на меня, агент Мейсон. Я поднимаю на него глаза, полные боли и разочарования. — Я думал отдать вам первое место, я поставил себе условие, при котором я бы пошёл к Лайтвуду, если надо и к Де Ренью, я бы поставил вам желанную цифру один. Я замираю, не двигаюсь, ничего не могу сказать, просто жду очередную словесную пощёчину. — Я бы отдал вам первое место, если бы вы сошли с дорожки прежде, чем начали задыхаться и биться о препятствия. Но вы не изменились, мои блеклые надежды не оправдались. Вы по-прежнему слепо стремитесь к первенству. Вы умрёте, лишь бы только вас признали. Настоящий агент в первую очередь думает о своей жизни, а не о своём статусе. Если и дальше будете геройствовать ради пустоты, долго не проживёте. А теперь идите, поздравьте своего друга Давиллера с первым местом. Я сдержанно киваю и молча выхожу из зала, игнорируя радостных коллег. Я уже не вижу, что Дикс Давиллер провожает меня взглядом. Я не знаю, что он лично упрашивал Драгомира отдать мне своё место, лишь бы я только снова начала улыбаться.